untraditional love

- Ты стал так часто гулять с Юнги, хен. - Угу. Ви смотрит внимательно, с ноткой недоверия. Хосок игнорирует, разглядывая чаинки в кофейной чашке. - Ты счастлив? - Ага. - Точно? - Стопудово. - Клянешься? - Да что ты заладил?! - Чон сердито вскидывает глаза на младшего и барабанит пальцами по столешнице, - Если я сказал, что все нормально - значит нормально. - Но нормально, не значит "счастливо". Хосок думает о том, что замечание Ви вполне резонно и уместно, но ответить на вопрос он не может: Тэхен всегда чувствует ложь. - Хен, я просто.. - Я знаю, что ты волнуешься. - Угу, - Ви упрямо смотрит на старшего, шмыгая носом, и переминается босыми ногами на холодной кухонной плитке. - Но волноваться не о чем. Окей? Правда. Я бы сказал, случись что-то серьезное. Старший отставляет чашку, трепет младшего по голове и в глаза старается не смотреть, проходя мимо. - Ты куда? - Прогуляться. - С Юнги? - Вроде того. Ви сжимает кулаки и кусает губу до крови. Чон делает вид, что не замечает. - До скорого. * * * - Давай попробуем еще раз. - Хосок, хватит. Джин устало смотрит на Чона, который давно вышел из рамок простого пациента. Хосок упрямо сжимает подлокотники кресла побелевшими пальцами и мотает головой: - Пожалуйста, еще раз. - Ты же знаешь, что это не помогает, - Сокджин начал сердиться, - Единственное, что мы выработали в тебе, Хосок, так это рвотный рефлекс, который никак не связан с Ви. Ты просто давишься рвотой, сглатываешь ее и делаешь вид, что все нормально, - Чон вздрагивает, - Ты правда думал, что я не замечу? Лечение тебе не помогает - только губит тебя. От того, что ты хочешь поверить в действительность этой терапии - она не станет таковой, пойми это. Просто прими то, что тебе не нравится человек, который якобы был предназначен тебе природой. Люди вообще не могут быть идеальными кусочками пазла, как ты не можешь это понять? Сокджин подходит к Чону и заглядывает ему в глаза. Хосока бьет сильная дрожь. Он хочет обнять себя руками, но Джин сжимает его в объятиях первее. - Не позволяй свои мыслям тебя убивать. Ты лучше всех, Хосок, и я рад называться твоим другом. Я благодарен тому, что ты такой - необычный -, иначе бы мы никогда не встретились. Я рад, что ты пришел именно ко мне, и спасибо, что ты мне доверился. Каждый человек достоин любви и ты ее достоин как никто другой. Понимаешь? - Джин.. - Ты понимаешь, Хосок? - Да. * * * - Спасибо, Джин. - Не за что. Сокджин тепло улыбается и разбирает капельницу, насвистывая мелодию старой, давно забытой американской группы. Он поднимает голову, внимательно смотря, как Хосок натягивает куртку. - Разве Чимин не хотел придти? - Да, но.. Проспал, видимо. - Вот как. Джин понимающе кивает и подходит к младшему, чтобы проводить. Он шутит какую-то совершенно не смешную шутку, смеется с каменного лица Хосока и замирает, открыв входную дверь. Чон аккуратно выглядывает из-за широкого плеча хена и внутри у него что-то с треском обрывается. - Ким Сокджин? - Да. Мужчина в форме холодно смотрит на Джина, сухо кивая. - Пройдёмте со мной. Сокджин вопросительно приподнимает бровь и складывает руки на груди. - На каком основании? - Вы навязывали мысль своему пациенту, что нетрадиционная ориентация среди соулмейтов - в порядке вещей. И, как сказал нам свидетель - заставили примкнуть пациента к меньшинствам насильно. Хосок не помнит, как Сокджин сопротивлялся и как ему с хрустом вывернули запястье. Не помнит криков и угроз полиции, не помнит, как Джина волокли по лестнице. Криков "пусть все будет так, ничего им не говори, слышишь?!" Хосок тоже не слышит. Он смотрит за спины полицейских в глаза Чимина, который поразительно спокоен. - Почему? Джина увели. Чимин выходит чуть вперед, но Хосок пятится и падает, спотыкаясь и переворачивая капельницу. - Почему, Чимин? - Это могло плохо кончиться, - Чимин поджимает губы и неопределенно ведет плечом, - Тебя нужно было вылечить, а не говорить, что твоя болезнь - ерунда. Это ненормально, Хосок, твоя болезнь - ненормально. И Джин опасен: для тебя и для остальных пациентов, кому он мог говорить подобное. Он не помогает встать на истинный путь, он ведет их за собой в пропасть. - Господи.. Хосок смотрит с застывшим ужасом в глазах и лишь слабо дергается, чувствуя ласковое прикосновение чужих кончиков пальцев к своей щеке. - Когда ты поправишься, ты поймешь, почему я это сделал. Хосок сидит на холодном полу и сотрясается от рыданий. Он не может сесть ровно, потому качается из стороны в сторону - его до боли трясет. Желудок скручивает в очередной раз: Хосок не может сдержать позыв и рвет в ладонь, которой зажимает рот, чтобы заглушить свои крики. Отдаляющиеся шаги Чимина гулом разносятся по подъезду. Хосока бьет крупной дрожью в истерике. - Почему?..