Теория невероятности

На кухне шумел чайник, и ноздри щекотал тонкий аромат свежезаваренного кофе. Мукуро потянулся и поморщился – в теле ломило так, будто спал он не диване, а прямо на полу. Он настойчиво размял затекшие от неудобной позы мышцы и только потом встал. – Выброшу к чертовой матери, – злобно пообещал он дивану, который в свое время покупал, только чтобы была дополнительная поверхность для разбрасывания вещей и документов. Ни на что другое он не годился, тем более для сна. Зевнув, Мукуро побрел на кухню. – Проснулся? Айрис изменила прическу – прямые волосы падали на плечи темной волной – и сменила медицинский халат на джинсы и футболку, но Мукуро мог легко понять, почему она запомнилась Ямамото Такеши. Когда Айрис появилась на пороге его квартиры, он сперва не понял, кто она. – Подарок от Бьякурана, – хмыкнула Айрис и отодвинула его плечом. – Раз уж вы не прислушиваетесь к советам. Ее появление развязало Мукуро руки, и он, наконец, позволил себе выйти из квартиры после двух дней добровольного заточения. Хибари по-прежнему спал, изредка приходя в себя и снова проваливаясь в глубокий сон, но теперь Мукуро мог не опасаться оставить его одного и поспать сам или выйти на улицу – море открывающихся возможностей казалось ему безграничным. Момент, когда в его квартире помимо Айрис появилась тихая девочка, которая не отвечала на все попытки заговорить с ней, он пропустил вовсе. – Кофе будешь? Мукуро кивнул, и Айрис поставила перед ним чашку. – Могу я рассчитывать на завтрак? – спросил он, сделав пару глотков, и отодвинул чашку. В голове прояснилось достаточно, чтобы он мог просуществовать пару часов без подзарядки. – Нет. Я могу притвориться ветеринаром или сиделкой, но не кухаркой. – Как там Кея? – Зашел бы сам и посмотрел, – Мукуро промолчал, и Айрис вздохнула. – Без изменений. С ним Блюбелл, так что можешь не волноваться. Он кивнул и вышел из кухни, снял с вешалки пальто. – Уходишь? – Айрис стояла, прислонившись к дверному косяку, и наблюдала за ним. – Надо же что-то поесть. – Надоела китайская еда и пицца? Мукуро вспомнил, какой ворох коробок из-под еды на заказ вынесла вчера Айрис, и фыркнул. – А ты как думаешь? Три дня не видеть ничего другого. – На твоем месте я бы вернулась к делу. Бьякуран скучает в тюрьме, а из его скуки никогда ничего хорошего не получалось. Мукуро тоже очень хотел вернуться к расследованию, но на его кровати лежало живое подтверждение тому, что они перешли кому-то дорогу. Он вспомнил, что почувствовал, когда увидел Хибари в темном переулке за «Алиби». Сначала он подумал, что тот просто потерял сознание – от усталости или холода, да мало ли от чего, но Хибари застонал, когда Мукуро попытался его поднять, и в неровном свете вспыхнувших фар его автомобиля Мукуро увидел кровь и ушибы. Отвезти его к себе было первой и, пожалуй, самой правильной мыслью. Мукуро не боялся, что кто-то захочет сделать подобное с ним, но мысль, что дальше придется двигаться одному, ему совсем не нравилась. Но Айрис была права, он это понимал, и от этого становилось только паршивее. Он вернулся в гостиную, чтобы забрать со столика ключи, и на секунду замер перед дверью в спальню, сомкнул пальцы на ручке, но так и не повернул ее. Взгляд Айрис прожигал спину, и Мукуро резко развернулся, бросил на ходу «Скоро вернусь» и выбежал из квартиры. На подземной парковке было пусто. Офисные клерки – большая часть жильцов дома – давно разъехались по офисам. Автомобиль подмигнул ему фарами, когда Мукуро отключил сигнализацию. Официант принес меню, как только он сел за стол. Мукуро медленно переворачивал страницы, не в силах сосредоточиться на выборе блюда, когда его окликнул знакомый голос. – Ты еще в Риме? – поинтересовался он, когда Дино сел напротив и заговорщицки ему улыбнулся. Мужчина в очках остался на месте и делал вид, что его интересует только паста на тарелке, но Мукуро периодически ловил на себе его внимательный взгляд. – Да. Смерть Цуны смешала мои планы. О «Паноптикуме» придется временно забыть. Решил отдохнуть, пока есть возможность. – Рим – город для работы, а не отдыха, – заметил Мукуро. Дино растянул губы в широкой ухмылке и кивнул ему за спину; Мукуро оглянулся и увидел толпу туристов, щелкающих фотоаппаратами перед фонтаном. – Скажи это им. Как дела? Выглядишь так себе. – Как выгляжу, так и дела, – буркнул Мукуро. – Расскажешь? На плечо легла вспышка света. Дино неожиданно выпрямился и помахал рукой. Мукуро снова оглянулся – одинокая туристка с телефоном в руке быстрым шагом догоняла группу, которая уже ушла вперед. – Слишком много внимания привлекаешь. – Ну прости, – Дино обезоруживающе улыбнулся, и Мукуро почувствовал, как губы невольно растянулись в ответной улыбке. У него не получалось противиться обаянию этого человека. Дино легко мог стать популярным актером или моделью. Если бы не был боссом мафиозной семьи, конечно. – Ну? Мукуро покачал головой. – Ясно, – Дино все правильно понял. Покосился на брелок с ключами, который Мукуро небрежно бросил на столик, когда решил, что хочет позавтракать именно здесь. – Купил автомобиль? – Он не мой. – Подвезешь? Вон же твой кричаще красный Феррари, который издалека видно, на той стороне улицы, хотел сказать Мукуро, но ответил только: – Конечно. Дино отошел на секунду, чтобы перекинуться парой слов с Ромарио – Мукуро несколько раз видел его, но имя всплыло в памяти только сейчас – и вернулся, сияя улыбкой. – Поехали. Он ничего не сказал, когда Мукуро подошел к машине, но все и так читалось по разочарованно вытянувшемуся лицу. – Простовата для тебя? – хмыкнул Мукуро, садясь за руль. – Есть немного. Тебе подошло бы что-то более яркое, чем этот унылый серый цвет. – Это серебристый, – возразил Мукуро. – И это не моя машина, я же сказал. – А чья? – Хибари Кеи. Дорога до отеля «Маджестик» прошла в молчании. В номере их ждал накрытый стол и шампанское в ведерке со льдом. – Наверное, Ромарио позвонил на ресепшен, – пробормотал Дино, изучая бутылку. – «Кристаль». Многовато для утра. Нам есть что праздновать? – Нет. – Мукуро опустился в кресло, откинул голову, чувствуя, как холодит щеку кожа, и повторил. – Нечего. Дино молча отправил бутылку обратно в компанию льда. – Что-то разузнал о Цуне? – Видимо, слишком многое. – Дино молчал, но в воздухе повис невысказанный вопрос. – Я объединился с прокурором... – Хибари Кеей? Мукуро не думал, что Дино знает, кто ведет дело, но не удивился его осведомленности. – Да. Мы расследовали это дело вместе. Он замолчал. Перед глазами снова промелькнуло бледное, как полотно, лицо в потеках крови, которую он осторожно смывал, не обращая внимания на то, как пачкается постель. Наверно, лучше было вернуться домой. – Почему тогда ты сидел на террасе кафе один и выглядел таким потерянным, что я подошел бы к тебе, даже не будь мы знакомы? Мукуро не ответил, встал и шагнул к столу. Его внимание привлекли устрицы, и он ткнул вилкой одну из них. Устрица запищала. – Ни в чем себе не отказывай, – рассмеялся Дино. – Это же я не дал тебе позавтракать. Но Мукуро мотнул головой и отложил вилку. – На Кею напали, – сказал он, когда тишина перестала быть уютной. – Кто-то решил предупредить, что мы слишком глубоко копнули. – Он запомнил, кто это был? – Дино помрачнел. Улыбка ушла, оставив на его лице озабоченное выражение, но то, как внимательно он изучал теперь Мукуро, говорило о том, что беспокоится он о нем, а не о Хибари Кее. – Он постоянно спит, его лихорадит, и он приходил в себя всего пару раз, – раздраженно отозвался Мукуро и тут же прикусил губу. Дино не был виноват в его неудачах, не стоило на нем срываться. – В тот день был сильный дождь, а я не сразу нашел его. Впрочем, я задал ему тот же вопрос, и он ответил. Хибари действительно описал ему человека, который на него напал, прежде чем снова соскользнуть в забытье. И сейчас Мукуро повторил его слова Дино. – Высокий, смуглый, темноволосый, с большим шрамом на лице, – голос Дино прозвучал как эхо, и он нахмурился. Мукуро это не понравилось. – Дай угадаю, ты знаешь, о ком я говорю? – Возможно. Это описание подходит одному человеку. Ты должен был о нем слышать, он держит в кулаке всех бойцовских псов Рима. Мукуро скользнул взглядом по Дино и перевел его на стол. Там все еще тонким голоском пищала устрица, и он неожиданно захотел добить ее. – Занзас. – Вижу, вы прекрасно осведомлены, господин адвокат. – Ты его знаешь? «Лично». Он не закончил фразу, но Дино понял и так. – Немного. Он друг Сквало. – Мукуро ни о чем не спросил, но Дино вздохнул и сам ответил на невысказанный вопрос. – Сквало – мой друг и бывший одноклассник. И, – он помедлил, Мукуро понял, что он борется сам с собой, и терпеливо ждал, – глава Варии. – Варии? – Кажется, он уже слышал это название. Наверное, на одном из приемов, куда его вытаскивал иногда Дино. – Да, – теперь Дино говорил едва слышно, и Мукуро буквально кожей ощущал, как сложно ему выдавливать из себя слова. – Элитный отряд независимых убийц. Вария подчиняется непосредственно... – Вонголе? – подсказал он, и Дино вздохнул с таким облегчением, что Мукуро понял: он не ошибся в своей безумной догадке. – Боссу Вонголы, – уточнил Дино. – То есть Саваде Цунаеши? – В прошлом. Савада Цунаеши мертв, ты сам мне сказал. – Я начинаю в этом сомневаться, – Мукуро осознал, что озвучил мысль вслух, только когда увидел, как вскинул брови Дино. Всегда теплые его глаза сейчас напоминали льдинки застывшего янтаря. – Возможность того, что это была сугубо инициатива Занзаса, ты даже не рассматриваешь? – Он передавал привет, – усмехнулся Мукуро. – От кого бы? Дино пожал плечами и закрылся: Мукуро видел это по тому, как он скрестил руки на груди и поджал губы – непривычно острое выражение для этого красивого лица. – Я пойду, – он прошел мимо стола, взял вилку и одним движением вогнал ее в устрицу. – Если будет желание встретиться, пока ты в Риме, позвони. Уже возле двери он на миг остановился, медленно поправил шарф. – Кстати, ты случайно не знаком с человеком по имени Ирие Шоичи? Дино вынырнул из своих мыслей и удивленно посмотрел на него. Мукуро кивнул, обозначая, что ответ принят, и вышел из номера. *** О просьбе Бьякурана Мукуро вспомнил только теперь, но это мало меняло. Он понятия не имел, как можно найти человека, о котором знаешь только имя. Возможно, ему смог бы помочь Хибари – связи прокурора не стоит недооценивать – если бы не валялся в отключке которые сутки. Мукуро подумал о Франческе Висконти, но отмел эту мысль. Даже если предположить, что она может быть полезной, как объяснить ей смысл своей просьбы он не представлял. Реборн, напомнил голос в голове, подозрительно похожий на голос Хибари. Мукуро нахмурился, взвешивая плюсы и минусы этой идеи, и решил, что не стоит привлекать внимание – любое – к тому, что произошло с прокурором. Возможно, Реборн и сам задавался вопросом, куда пропал его приятель, но телефон Хибари молчал. Он заметил, что приехал к своему дому, только когда притормозил перед въездом на подземную стоянку. Мукуро поморщился; он так и не поел, зато после встречи с Дино только больше запутался. Поставив машину на сигнализацию, он пошел к лифту. Двери были открыты, кнопка вызова мигала красным, как полицейский маячок, а рядом возился парень в спецформе, с огромными гогглами на светлых волосах. Услышав шаги, он оглянулся, но тут же снова вернулся к работе. – Придется вам идти через основное здание, синьор Рокудо. – Мы знакомы? – Мукуро приподнял бровь. Он мог поклясться, что никогда раньше не видел этого человека. – Я тоже живу в этом доме, но вряд ли вы обращали на меня внимание, – парень запустил руку в карман куртки и достал леденец. – Будете? – Нет, спасибо. – Как хотите, – он зашуршал оберткой и отправил конфету в рот, поцокал, изучая провода в раскуроченной панели управления. – Поломка серьезнее, чем я думал. Придется вам идти пешком, – повторил он, и Мукуро, решив последовать совету, развернулся. – Лучше позвоню Шоичи, он сможет помочь. Мукуро остановился так резко, будто налетел на невидимую стену. Парень в спецовке что-то напевал себе под нос, шаря по карманам в поисках телефона, и Мукуро дернулся вперед, схватил его за руку. – Как ты сказал? Шоичи? Ирие Шоичи? Шанс, что ему повезет, был один на миллион, но парень флегматично посмотрел на него, перекинул леденец из-за одной щеки под другую. – Вы его знаете? И Мукуро понял, что выиграл. *** Ирие Шоичи меньше всего походил на человека, который мог знать Бьякурана. Хотя он и не знал. – Бьякуран Джессо? – он растерянно оглянулся на Спаннера, который возился с лифтом, – Мукуро успел узнать его имя, пока торчал рядом и ждал, когда приедет Ирие Шоичи. – Никогда о нем не слышал. Зато он слышал о тебе, подумал Мукуро и невольно пожалел Шоичи. Очки постоянно съезжали ему на нос, и он поправлял их неуклюжим движением и непонимающе моргал. Отвести его к Бьякурану означало бросить кролика в пасть голодному удаву, но Мукуро обещал. – Не хочешь познакомиться? Он очень милый, правда-правда. Такой же милый, как собака, виляющая хвостом перед тем, как откусить руку по локоть. – Если вы настаиваете, – неуверенно ответил Шоичи, и Мукуро снова почувствовал укол совести. Тот явно не знал, на что соглашался. – Тогда поехали прямо сейчас. – Зачастил ты, Мукуро-кун, – заявил Бьякуран, входя в комнату, но мгновенно замолчал, когда увидел Шоичи. Его глаза расширились от изумления, следом пришло торжествующее выражение и улыбка – такая широкая и неожиданно искренняя, какой Мукуро у него еще не видел. – Закрой дверь. Разговор будет долгий. Ты дождался, Мукуро-кун. Я отвечу на все твои вопросы. *** Когда Мукуро вышел из полицейского участка, оставив Шоичи и Бьякурана обсуждать технические подробности, в которых он все равно не понимал, голова у него шла кругом. Параллельные миры. Бьякуран Джессо и Савада Цунаеши из другого мира. Их противостояние из чужого мира, которое привело к тому, что теперь приходилось расхлебывать другим. Мукуро начинало казаться, что он сходит с ума, раз верит этим бредовым россказням. Когда Бьякуран заговорил о Пламени и его видах, Мукуро начал терять нить разговора, но Шоичи заинтересовался. Покрутил в руках кольцо, которое Бьякуран стянул с пальца и бросил ему – и оно снова полетело в графин с водой. В этот раз столб оранжевого пламени был больше и сильнее, и слепил глаза так, что Мукуро удивился, почему не сработала пожарная сигнализация. – Любопытно. Очень любопытно, – Шоичи снял очки и достал из кармана другие, с увеличительными линзами. – Это лишь малая часть, – самодовольно заметил Бьякуран. – Я могу показать тебе больше, Шо-чан. О Мукуро он, похоже, теперь и вовсе забыл, и хоть и обещал ответить на вопросы, о многом умолчал. Мукуро чувствовал эти недоговорки, витающие в воздухе, он почти мог ухватить их за хвост и развернуть длинную ленту. Тогда он, наверное, понял бы все. Но он только устало отмахнулся от них. Это были проблемы того, другого, мира и другого Рокудо Мукуро. Он не удержался только от любопытства и спросил, знакомы ли они с Бьякураном, и тот ответил, весело блестя глазами: – Ну конечно. Иначе зачем бы я разрешил тебе остаться здесь сейчас? – в его голосе звякнула сталь, и Мукуро не стал уточнять, какие отношения их связывали. Вряд ли дружеские. Еще один вопрос он подавил в зачатке. Квартира встретила его тишиной и темными комнатами. Айрис не было, аромат ее духов еще оставался здесь, но сама она давно ушла. Мукуро развязывал шарф, змеей свернувшийся вокруг горла, когда за спиной тихо сказали: – Вы вернулись. Девочка смотрела на него печальными большими глазами, и ему показалось, что в комнате стало холоднее, а воздух пропитался влагой. – Он проснулся. Теперь он пойдет на поправку. Сердце Мукуро ухнуло куда-то вниз. – Наша помощь больше не нужна. Она ушла раньше, чем он успел вставить хоть слово, и предчувствие близкого дождя исчезло вместе с ней. Проснулся. Ноги стали ватными, как во сне, когда пытаешься убежать от того, что пугает. Он прошел через гостиную, споткнулся о бесполезный пуфик у стола, но не остановился. Дверная ручка словно покрылась изморозью – или это его пальцы были ледяными. – Долго ты собираешься топтаться под дверью? Голос Хибари был слабым, но это был его голос, и Мукуро омыло чувство облегчения. Он открыл дверь. *** Ему снились темные сны. Он дрался с человеком со шрамом, а под ногами скалилась бескрайняя пропасть, и он решил не смотреть вниз. Человек со шрамом смеялся, пальцы его правой руки охватывали железные кольца с острыми наконечниками, они проехались по щеке, и лицо начало гореть. Свет уличного фонаря отразился от кастета, и тот исчез, сменился кольцом с крупным камнем в кругу длинных перьев. – Фиолетовый подойдет тебе больше, Хибари-чан, – лицо человека перед ним стремительно бледнело, а шрам наливался цветом, шевелился, перебираясь под левый глаз и застывая там бесформенной кляксой. – Как думаешь? Да, мысленно согласился Хибари. Ему нужно было оружие, и оно оказалось в руках – странное, непривычное, похожее на простые палки, но неожиданно удобно легшее в ладонь. Прямо перед ним взорвалось оранжевое пламя, лицо Бьякурана скрылось за ним, остался только смех, неприятный и острый. Хибари взмахнул руками, не сдерживая кипящую злость, и оранжевый цвет смешался с фиолетовым, а потом пропасть открыла огромную пасть, и цвет исчез вовсе, осталась только чернильная пустота. Сон изменился. Его тело горело, а сверху кружили тени. Постепенно они слились в одну, пучок света выхватил ее лицо, и Франческа Висконти опустилась сверху, обхватила его бедрами. Хибари попытался стряхнуть ее, но она рассмеялась и дернула головой, рассыпая по плечам длинные светлые волосы, на грудь легла тонкая рука, кожу оцарапали ногти, оставляя ярко-красный след, а с узкого лица насмешливо глянули зеленые глаза. – Не двигайся. Я сама, – сказала тень голосом Бьянки, сестры Гокудеры Хаято, девушки из «Чьело», которая вскружила голову Реборну. Жар стал нестерпимым, и Хибари зарычал, дернул податливое тело и перевернул, подмял под себя. Совсем рядом, под солоноватой от пота кожей, быстро билась жилка, и он прижался к ней губами и сжал зубы, пока не сильно, тщетно пытаясь восстановить контроль. Бьянки засмеялась – сдавленным низким голосом. Хибари оторвался от ее шеи и встретился взглядом с Мукуро. Он не шевелился, словно боялся вспугнуть, но достаточно было и того, как блестели его глаза, в глубине которых плясало ярко-синее пламя. Вверх или вниз, успел подумать Хибари, прежде чем рухнул в обжигающий, пробирающийся под плоть огонь, в кружащийся синий водоворот, и это показалось ему самым правильным, что он сделал в своей жизни. Он открыл глаза, хватая ртом воздух, будто выброшенная на лед рыба. Грудь вздымалась и опадала, он все еще ощущал его – синее, фиолетовое, оранжевое – где-то там, где вокруг сердца сомкнулись цепкие пальцы. – Вы проснулись. – Голос был легким, как крылья бабочки, Хибари засомневался, не послышалось ли ему, но на лоб легла влажная ладонь, и в голове прояснилось. Даже дышать стало чуть легче. – Хотите пить? Он сделал усилие, чтобы кивнуть, и в губы ткнулся край стакана, потекла вода, сбежала по подбородку, и Хибари быстро сделал следующий глоток, не рассчитал и закашлялся. Легкие горели, словно их взрезали ножом и распотрошили, но невесомая рука опустилась на грудь – никакого ответного импульса, в отличие от сна – и ему показалось, что его накрыла волна, холодная и безжалостная, но в то же время усмиряющая боль. – Думаю, все нормально, – в лицо заглянули голубые глаза, на дне которых плескалось море. – Вы поправитесь. Где-то, словно в другом мире, хлопнула дверь, и глаза исчезли. Хибари слышал голоса, но не мог разобрать слов. Снова хлопнула дверь, и стало тихо, но тишина не могла его обмануть – он слышал чужое дыхание за дверью и повернул голову, с удивлением отметив про себя, что двигаться было совсем не сложно, а ведь всего миг назад ему пришлось собрать все силы, чтобы просто кивнуть. – Долго ты собираешься топтаться под дверью? – Его голос был отвратительно слабым, но по крайней мере он говорил, недавно он не мог и этого. Щелкнул выключатель, и Хибари зажмурился от яркого света. Глаза быстро привыкли, и он увидел Мукуро – осунувшегося и невероятно усталого, ничего общего ни с человеком из сна, ни с тем, кого он знал до этого. – Проснулся? – словно в забытьи спросил Мукуро и подошел к нему, опустился на край кровати. Хибари чуть сдвинулся, освобождая ему больше места. – Как ты себя чувствуешь? – Явно лучше, чем ты, – хмыкнул Хибари. В голове, где-то очень далеко, пульсировала позабытая боль, но в остальном он превосходно себя чувствовал, только тело затекло от неподвижности. Он покрутил запястьями и размял пальцы. Мукуро следил за ним больными растерянными глазами, и постепенно в них возвращалась осмысленность. – Похоже на то, – согласился он. Мукуро наклонился – бледное лицо в обрамлении темных волос – и пощупал его лоб холодными пальцами. – Кажется, температура спала. – Он оказался еще ближе, и лба коснулись сухие губы. Перед глазами поплыло, тень-Мукуро из сна подняла голову, хищно усмехнулась, но тут настоящий Мукуро оказался совсем близко, хотя казалось, что ближе уже некуда, и на секунду прижался губами к губам, прежде чем отстраниться. – Горячие. Тебя еще лихорадит? – спросил он низким хриплым голосом, и Хибари снова утонул. – Если тут кто и в лихорадке, то ты. Тело двигалось быстрее, чем за ним успевала мысль, и Хибари осознал, что делает, только когда увидел собственные руки, сжимающие запястья Мукуро у него над головой. Мукуро не шевелился и, кажется, даже не дышал. Он внимательно изучал Хибари, потом перевел взгляд ему за плечо, собираясь с мыслями, и вдруг вздохнул, обмяк и закрыл глаза, словно приняв какое-то решение. Хибари хотел спросить его, но не смел. Он медленно разжал пальцы и отодвинулся, сел на постели, сгребая в кулак мятую простыню. – Ты у всех так температуру проверяешь? – спросил он, просто потому, что нужно было сказать хоть что-то. – Я никогда не ухаживал за больными. Ты уникальный случай. Ткань затрещала в руке, расходясь по швам. – Где тогда мой бульон? – Мукуро непонимающе моргнул, и Хибари улыбнулся, успокоенный тем, что напряжение исчезало без следа. – Больным полагается куриный бульон, разве нет? В глазах Мукуро блеснула насмешка, и все окончательно вернулось на свои места. – Я могу приготовить бульон, но если он окажется несъедобным, претензии приниматься не будут. – Я рискну. Так будет правильнее, подумал Хибари, когда за Мукуро закрылась дверь и на кухне загремела посуда. Но в груди липким комом свернулось недовольство. *** – Что это? – подозрительно спросил Хибари и подцепил плавающую в серой жиже раковину. – Бульон, – невозмутимо отозвался Мукуро и отправил в рот ложку жуткого на вид варева. Хибари довольно наблюдал за тем, как он побледнел, а потом на щеках вспыхнул лихорадочный румянец. – Очень неплохо, кстати, – выдавил он. – Попробуй, Кея. – Воздержусь. Но почему устрицы? – Как оказалось, курицы в холодильнике нет. И вообще пусто. А вот устрицы вовремя принесли. С запиской, подумал Хибари. Он заглянул Мукуро за плечо, прочитал «Мне показалось, они тебе приглянулись» и успел заметить витиеватую «Д» внизу, прежде чем Мукуро скомкал листок в руке и бросил в ведро. – Что за «Д»? – как бы между прочим поинтересовался Хибари, усиленно делая вид, что очень заинтересован в устрице. – Тайный поклонник? – Не такой и тайный, – усмехнулся Мукуро, но тут же быстро добавил. – Просто старый знакомый. – Который шлет тебе еду? Дорогую еду. – Наверно, чувствует вину за то, что не дал мне позавтракать. Хибари прищурился, и Мукуро быстро замахал руками. – Я не то имел в виду. – А я ничего и не сказал. – Хибари выковырял из скорлупы устрицу и отправил ее в рот. Неплохо. И было бы еще лучше, если бы не мерзкий привкус от бульона. – Лучше бы мы просто их съели. Боюсь, теперь они отравлены. – Несмотря на свои слова, он разделался с еще одной устрицей. – Что касается твоего знакомого... в любом случае это не мое дело. Мукуро сразу сник и что-то пробормотал. – Что? – не услышал Хибари. – Ничего. Говорю, за то время, пока ты был без сознания, многое произошло. Послушай и не перебивай, пожалуйста. Когда Мукуро закончил, Хибари протянул: – И ты веришь в эту чушь? Бьякуран Джессо скажет что угодно, если это поможет ему выбраться из тюрьмы. – Не похоже, чтобы его особо тяготило пребывание в камере, – возразил Мукуро. – К тому же он показал Пламя, Кея. Такое же, как тогда, только гораздо сильнее. И Ирие Шоичи ему тоже поверил. – Значит, вы оба чокнутые, – Мукуро бросил на него обиженный укоряющий взгляд, и Хибари поднял раскрытые ладони в знак капитуляции. – Ладно, достаточно о Бьякуране. – Предпочитаешь поболтать о Занзасе? – Я видел досье на него у Реборна. Неудивительно, что лицо показалось знакомым. О Варии тоже слышал, но не вникал – насколько помню, их штаб-квартира в Палермо, а не в Риме. – Видимо, у них длинные руки. Хибари помолчал. – Я так понимаю, информация о липовом ветеринаре устарела, – наконец хмыкнул он. – Зря только бензин тратил и торчал в пробках. – Не знаю, что за игры ведут Бьякуран и Савада Цунаеши, но нам это оказалось на руку. – Если бы они не вели эти игры, нам не пришлось бы вламываться ночью в особняк и вообще ввязываться в это дело. «И мы могли бы не встретиться, – промелькнуло в голове. – Или встретиться – круг законников узок – но гораздо позже». Мукуро странно посмотрел на него. – Жалеешь? – Хибари показалось, что вопрос был адресован его мыслям, а не словам, и он честно ответил. – Нет. Мукуро широко улыбнулся. – Я тоже. Было весело. Что-то в его словах царапнуло, но Хибари не стал пытаться понять, что именно. – Как ты смотришь на то, чтобы повеселиться еще? – Что ты задумал? – Я так соскучился по «Алиби», что просто не в силах устоять. Ты сказал, Бьякуран Джессо предупреждал, что не стоит продолжать искать Луссурию, а значит, это определенно нужно сделать. Его слова развеселили Мукуро. – Так ты всегда поступаешь? Выслушиваешь совет, а потом делаешь все наперекор? – Конечно, – улыбнулся Хибари. – В детстве я чуть не отморозил уши, потому что не слушался маму и не носил шапки. – Ты точно о Риме говоришь? – хмыкнул Мукуро. – Это я все время мерзну, а не ты. – Тогда я еще жил в Японии. Воспоминание далекое, будто из другой жизни – Хибари мотнул головой, прогоняя его, встал из-за стола. – Ты со мной? Или послушаешься Бьякурана и будешь паинькой? Мукуро сгрузил тарелки в раковину, обогнул стол, на секунду сжал его плечо неожиданно горячими пальцами. – С тобой, – и вышел из кухни. В «Алиби» все искрилось и сияло. Мукуро снова нарядился в свои белые джинсы, которые были на нем в первый вечер, а рубашку одолжил Хибари, хоть он и пытался сопротивляться. Сам он больше не видел смысла в маскараде, но если Мукуро хотел развлечься, он готов был поддержать игру. – Как думаешь, где он? – Мукуро крутил головой, но быстро сдался. Людей было слишком много. – Где-то здесь, что бы ни говорили другие. Пойдем. Он схватил Мукуро за руку и пошел через толпу на танцполе, расталкивая плечами тех, кто не догадался отойти сам. – Снова в гости к старому приятелю? – рассмеялся за спиной Мукуро, но Хибари шел не к комнате видеонаблюдения. Сейчас его интересовали кабинки для личных встреч, точнее одна определенная кабинка. Он нашел ее почти сразу, всего через пару возмущенных возгласов. – О, у меня дежавю. Кажется, я здесь уже бывал. – Смешно, – Хибари отодвинул ширму и провел ладонью по гобелену. Ноздри защекотала пыль – похоже, его вообще никогда не чистили. – Помоги отодвинуть. – Слушаюсь, командир, – Мукуро шутливо отсалютовал ему и взялся за другой край. За дверью послышались шаги и голоса. Хибари выругался и отступил, быстро вернул перегородку на место. – Остальные кабинки заняты, – заметил Мукуро. – Если кто-то захочет воспользоваться этой, нам придется уйти. – Как насчет старого доброго способа? – пробормотал Хибари. Вены жег адреналин, действовать нужно было немедленно, и он толкнул Мукуро к стене, навис над ним. – Этот способ? – Мукуро облизнул губы, и Хибари завороженно проследил за тем, как он поднял одну руку, взялся за его галстук, ослабляя узел, и потянул к себе, а другую запустил в волосы. А потом поцеловал, не дожидаясь, пока Хибари продолжит, – голодно и глубоко, заставляя разжать губы и впустить чужой язык в рот. В голове помутнело, и Хибари подался вперед, раздвинул бедра Мукуро коленом и жадно поймал его сбившееся дыхание и тихий вздох. Дверь за спиной открылась, тонкий голос жалобно протянул: «Ну вот, здесь тоже занято», но Хибари почти не слышал. Присутствие других людей казалось едва ощутимым движением вязкого воздуха, других – но не Мукуро. Мукуро был огнем, который обещал сжечь его дотла, не оставив даже костей, но Хибари не возражал и добровольно шел к этому пламени. Дверь закрылась, люди ушли, Мукуро оторвался от его губ, чтобы глотнуть воздуха, – и наваждение спало, свернулось в кольцо и улеглось в груди, не собираясь уходить насовсем. Хибари отступил на шаг. Мукуро все еще держал его за галстук, на его лице боролись эмоции, но, наконец, он вздохнул и разжал кулак, оттолкнулся от стены. – Хороший способ. Он, не церемонясь, отбросил ширму в сторону и потянул гобелен, вжал ладонь в стену. Комната казалась пустой, но лишь на первый взгляд. – Похоже, у нас гости, – Луссурия поигрывал боа, то накручивая на палец цветной кончик, то отпуская его. – Столько шума. Марко будет здесь с минуты на минуту. Громадный охранник действительно скоро появился, скрестил руки на груди, выставляя на показ впечатляющие мускулы. – Свали нахрен, – рявкнул второй – мужчина со светлыми взъерошенными волосами, которые напомнили Хибари о Бьякуране Джессо. Охранник замер в нерешительности, вопросительно посмотрел на Луссурию, но тот похлопал его по плечу и легко подтолкнул. – Иди, сладкий. Если будет нужно, я позову. Стена съехалась, снова стала цельной, и комната погрузилась в полумрак. Окон в ней не было. – Включи свет, Лус. Хоть гляну, кого принесло. – Как будто ты еще не понял, – спокойно отозвался Хибари. – С тебя рубашка, Супербия Сквало, глава Варии. – Слава летит впереди меня? – притворно вздохнул Сквало и широко усмехнулся, обнажая острые блестящие зубы. – Ты получил мое сообщение? – Разве тебе не отчитались? – Странно. Кажется, Занзас пожалел тебя. Обычно его собеседники еще долго хранят молчание, – Сквало расхохотался. – Да и что могут сказать трупы? – Слишком живой он для трупа, – с заметным разочарованием протянул Луссурия. – Я слышал, ты меня искал. – Искал, – согласился Хибари. – Но это в прошлом. Я узнал все, что хотел. – Он развернулся. – Хэээй, думаешь, мы так легко вас отпустим? – рыкнул за спиной Сквало. – У вас связаны руки, и Занзас это понимал, – ехидно сказал Мукуро. – Исчезновение прокурора и знаменитого адвоката, – он старательно выделил последние два слова, – не останутся незамеченными. Возможно, на Сицилии другие правила, но в Риме пока действуют итальянские законы, а не мафиозные. – От вас сплошные проблемы, – сплюнул Сквало. – Лезете не в свое дело, не разбираясь. Что вы вообще нахрен понимаете? Хибари не ответил, ощупывая стену. Она отъехала и снова сомкнулась у них за спиной. Мукуро почесал нос, глядя то на нее, то на Хибари. – Что он имел в виду? – Какая нахрен разница? – передразнил Сквало Хибари, и Мукуро театрально пошатнулся. – Не делай так больше, Кея, а то у меня сердце разорвется от твоей брутальности, – его глаза весело блеснули. Хибари хмыкнул. – Я хочу поговорить с Бьякураном лично, – сказал он, когда они сели в машину и ехали к дому Мукуро. – Это можно устроить? – Без проблем. Меня в участке уже узнают, а синьора Висконти скоро повесит мою перечеркнутую фотографию на дверь кабинета. – Хибари остановил машину у тротуара. Мукуро помедлил, о чем-то размышляя, потом тряхнул головой, так что на лицо упали темные пряди, и слабо улыбнулся. – Я позвоню тебе завтра. Хибари проводил его взглядом и поехал домой. Его разбудил телефон. За окном было еще темно, источником света служил только уличный фонарь и гораздо более тусклая луна. Хибари моргнул и потянулся за мобильником, мельком глянул на незнакомый номер и ответил. – Слушаю, – со сна голос прозвучал хрипло. – Это что за воронье карканье? – Франческа Висконти пыталась говорить энергично, но по тону чувствовалось, что ее тоже недавно подняли из постели. – Есть новости. Массимо Бонацци очнулся в больнице Сальватор Мунди. – Кто это? – Хибари взъерошил волосы в попытке взбодриться. – Официант из «Алиби», который видел там Бьякурана Джессо, по крайней мере так сказал его дружок. Он попал в аварию, и пару недель провалялся в коме. Помнишь такое? – Смутно припоминаю. Какого черта ты звонишь мне, а не Мукуро? – А разве вы не вместе? Мне показалось, что вы срослись, как сиамские близнецы, – Франческа Висконти фыркнула, и Хибари пожалел, что она далеко, и потому он сжал в руке воздух, а не ее горло. – На самом деле я просто спросила себя: кого из вас двоих мне не жаль поднять в три часа ночи и погнать на другой конец города. Ответ был очевиден. – Стерва, – почти ласково сказал Хибари, и она рассмеялась, будто не слышала лучшего комплимента в своей жизни. – Я бы поболтала, но ужасно хочу спать. Потом все расскажешь. Спокойной ночи. Хибари бросил телефон в сторону, зевнул и встал. До госпиталя Сальватор Мунди было далеко ехать, но он вихрем промчался по пустынным улицам и скоро уже объяснял дежурной медсестре, кто он и что от нее хочет. Она вздыхала и выразительно смотрела на часы, но Хибари был непреклонен, и она сдалась. – Палата номер тридцать. Но больной только уснул, – она сделала последнюю попытку остановить его. – Думаю, он достаточно выспался за две недели, – Хибари отмахнулся от медсестры, как от надоедливой мошки, и прошел мимо. Массимо Бонацци, совсем молодой парень, который наверняка не так давно школу закончил, не спал. Он сидел на постели, опираясь на спинку, и задумчиво очерчивал пальцем многочисленные провода и датчики, прикрепленные к его рукам. – Кто вы? – бесцветно спросил он, когда Хибари аккуратно прикрыл дверь и подошел к кровати. – Хибари Кея, прокурор. Мне нужно, чтобы вы ответили на пару вопросов. – Важные, должно быть, вопросы, если вы приехали сюда в такое время. – Вы работаете официантом в «Алиби»? – Верно. Если, конечно, мистер Блистательный Ирокез не вычеркнул меня из списка работников. Сколько я провалялся в отключке? – Две недели. – Многовато. Мог и вычеркнуть, – Массимо Бонацци натянул тонкую простынь, служившую одеялом, под подбородок. – Вы помните все до момента аварии? – Конечно. Я и аварию помню. Отвлекся от дороги – подружка нашла момент, чтобы позвонить и вынести мозг, – и въехал в столб. Крови было... – Вы видели этого человека в «Алиби»? В последний месяц? Массимо внимательно изучил фотографию, которую Хибари заблаговременно вытащил из дела и взял с собой. – Нет, – наконец сказал он. – Я никогда его не видел. – А ваш приятель сказал, что видели и упоминали об этом. – Какой приятель? – Другой официант, Лука, кажется. Он тоже засвидетельствовал, что видел его в клубе, двадцать восьмого октября. – Какой это был день? Хибари нахмурился, подсчитывая. – Среда. – Вот что я вам скажу, синьор прокурор, – Массимо почесал подбородок. – Лука – не мой приятель, я его терпеть не могу, и это взаимно, так что ничего подобного я ему сказать не мог. Как и кому-либо еще, потому что человека с фотографии в «Алиби» я никогда не видел. Больше того – смены Луки выпадают на вторник, четверг и воскресенье. В среду его не было в клубе. Он откинулся на подушки и вздохнул. – Простите, но я устал. Можно я посплю? – Последний вопрос. – Хибари достал другую фотографию. Он до последнего сомневался, брать ее или нет, но решил, что может пригодиться. – Вы не видели того человека, но, возможно, видели этого? Со снимка улыбался Савада Цунаеши, а за его спиной мрачными тенями маячили Гокудера Хаято, Ямамото Такеши и – Хибари сверял по досье – Сасагава Рехей. Массимо прищурился, разглядывая фото, и покачал головой. – Нет, не видел, – Хибари упал духом, но тот продолжил. – А вот этого видел. Он приходил в «Алиби» пару раз в сопровождении босса, но в зале не задерживался, всегда сразу уходил в приватную комнату. Хибари выдохнул. Палец Массимо указывал на Гокудеру Хаято.