Теория невероятности

– Значит, я упустил свой шанс? Луссурия перекинул боа через плечо и сел рядом. Улыбнулся бармену. Тот кивнул и принялся смешивать коктейли. – Какой шанс? – спросил Хибари, не глядя на него. Достаточно было и ощущения чужого присутствия. – Я слышал от Марко, что ты уже нашел себе пару, – хихикнул Луссурия, покачивая в руке бокал, который поставил перед ним бармен. Второй он поставил перед Хибари, но тот отодвинул его в сторону и заказал мартини, который тоже не собирался пить. – Марко? – Охранник. Хотя ты, наверно, был так увлечен, что его и не запомнил. Хибари отлично запомнил Марко, чуть ли не лучше того парня, которого Луссурия назвал его парой, но промолчал. – Вы здорово разозлили Марко, – продолжал беззаботно болтать Луссурия. – Мне пришлось постараться, чтобы его успокоить… О, а разве это не он? Хибари проследил за взглядом Луссурии и нахмурился. Через толпу действительно пробивался вчерашний парень. Заметив у стойки Хибари, он остановился, помедлил пару секунд и развернулся. – Уже успели поссориться? – многозначительно ухмыльнулся Луссурия. Нужно узнать у него, что он вчера делал в той комнате, – подумал Хибари, поднимаясь с места. Мукуро, остановившийся за небольшой сценой, на которой танцевали парочки, думал приблизительно о том же, но решил дать себе время обдумать, с какой стороны лучше зайти. Но когда на плечо легла тяжелая рука, он позволил увлечь себя за тяжелые шторы, в тот самый коридор, который оканчивался злополучной комнатой. – Привет, – спокойно сказал Хибари, не убирая руку на случай, если жертва попытается сбежать. Жертва печально вздохнула и прислонилась к стене. – Привет. Соскучился? Хибари еще сильнее нахмурился, хотя лицо уже и без того напоминало в лучшем случае маску бога смерти. Он успел оглядеться – камер видно не было, и можно было говорить спокойно. – Всего один вопрос, и я тебя отпущу. Что ты собирался вчера сделать в комнате видеонаблюдения? – Если ты думаешь, что загнал меня в угол, то ошибаешься, – уточнил Мукуро. – Я могу уйти в любой момент. А вообще это не твое дело. Ты же там тоже как-то оказался и явно неслучайно. Хибари сильнее сжал ладонь, делая вид, что не заметил, как поморщился Мукуро, и заставил себя не терять равновесия. – И все-таки? – Я же сказал: не твое дело. Пусти. Хибари покачал головой, зло сузив глаза. Он предпочитал работать со свидетелями не так. Но этот парень не был свидетелем, он был просто подозрительным типом, который явно что-то скрывал. Хибари не был уверен, что это относится к делу, но хотел удостовериться. – Как тебя зовут? – неожиданно спросил он. – Не заговаривай мне зубы, – фыркнул Мукуро, но сдался под тяжелым взглядом. – Майк. А ты…? – Кей, – ляпнул первое, что пришло в голову, Хибари. Он до сих пор не удосужился обзавестись фальшивым именем. Впрочем, могло быть и хуже. – Отлично, Кей. А теперь дай пройти, я спешу. Хибари мысленно посчитал до десяти. Не помогло. Рывком шагнув ближе, он оперся руками о стену по обе стороны от головы Мукуро и медленно растянул губы в зловещей улыбке. – Ответь на вопрос и больше меня не увидишь. Мукуро прищурился. Ему совсем не нравилась эта ситуация, и он, естественно, не собирался отвечать. Поэтому он быстро пришел к выводу, что лучший выход – отпугнуть. – Тогда тем более не стану, – сладким голосом пропел он и, качнувшись вперед, бедрами прижался к Хибари, с удовольствием отмечая про себя, как меняется его выражение лица, проходя через множество эмоций – удивление, неприязнь, злость, интерес, наконец, безразличие – слишком напускное, чтобы Мукуро купился. Он чувствовал исходящее от Хибари желание – желание убивать, конечно же. Довольно ухмыльнувшись, Мукуро ожидал взрыва. Взрыва все не было. Хибари смотрел на него, задумчиво прищурившись, и Мукуро поежился от неуютного ощущения, что его читают как открытую книгу. – Хочешь еще что-то спросить? – он нервно облизнул губы и отшатнулся. Потемневший – от злости, разумеется – взгляд Хибари удерживал его на месте не хуже, чем своеобразная клетка из его рук. – Ты еще не ответил на предыдущий вопрос. – Не помню никакого вопроса, – упрямо мотнул головой Мукуро. Волосы упали на лицо. Хибари неожиданно хмыкнул, протянул руку и легким движением убрал скрывшие лицо пряди. От этого машинального простого действия Мукуро замер, позвоночник словно прошило током, и он попытался отодвинуться, почти вжимаясь в стену. Кажется, в этом раунде он проиграл. – Похоже, вы уже помирились. Как это мило. Хибари отступил, и мир вокруг Мукуро резко раздвинул границы, больше не сосредотачиваясь на чужих руках, поймавших его в ловушку, и теле, запакованном в темный глухой костюм, напоминавшем неподвижную глыбу, высеченную из камня. – Твой друг? – буркнул Мукуро, делая глубокий вдох, от которого даже слегка закружилась голова. – Не совсем. Ты что, следил за мной? – Хибари недовольно свел брови, глядя на Луссурию. Угрожающий вид не произвел на последнего никакого впечатления; он только глупо захихикал, как старшеклассница, решившаяся поговорить со школьным айдолом. – Нет, конечно. Я шел поболтать с Марко. Кстати не стоило бы вам ошиваться здесь. Мукуро поймал в его последней фразе внезапную смену настроения и, толкнув Хибари в плечо, заставляя, наконец, отпустить его, сделал пару шагов в сторону. – Я так ему и говорил, – легко сказал он. – Но Кей же такой упрямый. Пути к отступлению были открыты, чем Мукуро не преминул воспользоваться. – Кей? Так вот как тебя зовут. Не пойдешь за ним? Хибари пожал плечами. – Зачем? Самообладание понемногу возвращалось к нему. Просчитав возможные действия, Хибари быстро пришел к выводу, с кем ему стоит поговорить. Он поймал кончик боа и потянул. – Пойдем. Я закажу тебе выпить, а ты ответишь на пару вопросов. *** Хибари заварил кофе и уселся с горячей чашкой за стол. Перед ним лежали новые рапорты, которые нужно было просмотреть, но делать это сейчас не хотелось. Отодвинув их в сторону, Хибари нахмурился, взял телефонную трубку, набрал номер. Бросив короткое «Зайди ко мне», он вернулся к традиционному утреннему ритуалу в виде поглощения такого количества кофеина, которое обеспечило бы ему запас бодрости на ближайшие пару часов скучной монотонной работы. Вспомнив вчерашнюю ночь, он победно улыбнулся. Тот парень, Майк или как его там, был слишком наивен, если думал, что сможет выиграть, используя такие легко угадываемые трюки, шитые белыми нитками. Он был подозрительным, но Хибари уже решил, что не стоит тратить время, чтобы понять, что за этим стоит. Вместо этого он взялся за Луссурию, который знал многое о клубе «Алиби» – что было неудивительно, учитывая, что он бывал в нем, еще когда клуб только открылся; по крайней мере, так он сказал. Хибари взял ручку и подвинул к себе чистый лист бумаги из пачки на краю стола, собираясь набросать заметки. – Доброе утро. Доброе и такое, блядь, раннее, – Реборн вошел без стука и присвистнул, глядя на Хибари. – Ого, похоже, у тебя была бурная ночка. Или бурные выходные? – Да какие выходные, – буркнул Хибари, махнув рукой. Реборн расценил его жест по-своему и плюхнулся в кресло. – С чего ты взял? – Я таких кругов под глазами не видел со времен еженощных пьянок в студенческие времена. – Мы учились в разных университетах. – А я и не говорил, что видел их у тебя, – Реборн полез в нагрудный карман, достал сигару и закурил. Хибари встал и открыл окно. В комнату ворвался по-осеннему прохладный воздух, зашелестел занавесками. Реборн отвлекся на сигару и посмотрел на Хибари, словно только вспомнил о его присутствии. – Ты что-то хотел? – Пожелать тебе доброго утра? – Очень смешно. Ха. Ха. А если серьезно? Хибари кивнул и вернулся за стол. Сцепив пальцы, он опустил на них подбородок и посмотрел на Реборна, продолжавшего невозмутимо курить сигару и все больше портить воздух в его кабинете. – Почему Бьякурана Джессо арестовали? – Потому что он убил Саваду Цунаеши. – Очень смешно. Ха. Ха, – перекривил его Хибари. – А если серьезно? Реборн посмотрел на него – цепким взглядом профессионального детектива. Или киллера. – Я понимаю, к чему ты клонишь, – медленно сказал он. – Разумеется, чтобы взять его под стражу, против него должны были иметь определенные подозрения. А еще лучше улики. – Они были? – Я не хочу отвечать на этот вопрос без присутствия моего адвоката, – растянул губы в усмешке Реборн, но тут же испортил впечатление, сурово сведя брови. – Есть свидетель, который видел Бьякурана Джессо в «Чьело» в ту ночь. – В самом особняке? – уточнил Хибари. – В саду, – неохотно признал Реборн. – Но он шел в направлении особняка. Хибари помолчал, красноречиво глядя на Реборна. Тот крутился на стуле, делая вид, что не замечает его взгляд, но, наконец, сказал: – Свидетель не хочет оказаться втянутым в это дело, поэтому… – На суде ему придется ответить на вопросы. И, разумеется, тебе придется раскрыть его личность. – Если дело дойдет до суда… – Реборн небрежно пожал плечами, показывая, что тогда он не станет молчать. – Но, пока что, я связан обещанием. – Как знаешь. Зазвонил телефон. Хибари снял трубку. – Прокурор Хибари Кея? – спросил мелодичный женский голосок. – Да. – Это Сасагава Кеко. Хаято передал мне, что вы хотели поговорить. Вы можете сейчас приехать? Хибари посмотрел на часы. – Я буду у вас в течение часа. Положив трубку, он взял пальто и посмотрел на Реборна. – Поговори с ней и объясни, что она должна помогать следствию, а не мешать. – Ты о ком? – О той женщине, которая попросила тебя не называть ее имя. Джентльмен чертов, – он пропустил Реборна и запер кабинет. Дверь в «Чьело» ему открыл тот же дворецкий. Отступил, давая Хибари пройти, и снова начал защелкивать замки. Их было не меньше четырех, и Хибари подумал, что проникнуть в особняк совсем не просто. Но в ту ночь тут бушевала вечеринка, и двери были распахнуты. Убийца удачно выбрал момент, хоть и рисковал быть увиденным, как и получилось. Нахмурившись, он задумался о случайном свидетеле. Не в правилах Реборна было прикрывать кого-то, но здесь его принципы дали слабину. Это должна была быть женщина, к тому же, очень красивая. Окна в гостиной оказались плотно закрыты темными занавесками, из-за чего Хибари не сразу заметил чужое присутствие. Кеко, поправлявшая увядшие цветы в высокой вазе, повернулась к нему, натянуто улыбнулась. – В этом доме даже цветы не выживают, – тихо сказала она вместо приветствия, но тут же встряхнулась, подошла ближе и протянула руку. Хибари легонько сжал ее пальцы, сразу же отпуская. Кеко покрутила на пальце кольцо с крупным камнем, словно пытаясь его снять, но оно засело как влитое, и вопросительно посмотрела на него. – Хотите чаю или кофе? Джованни сделает все, о чем я попрошу. – Чай, – Хибари кивнул. Кеко опустила на миг голову – было в этом что-то умилительно-смиренное – и позвала дворецкого; отдала ему распоряжения. Хибари наблюдал за ней – она двигалась грациозно и легко, но совершенно механически, как заведенная кукла. – О чем вы хотели спросить? – поинтересовалась Кеко, когда со всеми ритуалами гостеприимства было покончено, и она опустилась в кресло, держа в руке чашку. Хибари сел на диван и тоже взял чашку. Чай оказался очень вкусным – явно какой-то дорогой сорт – но слишком сладким на его вкус. Тем не менее, он из вежливости выпил все. – Думаю, вы и сами знаете. – Конечно. О Цуне. Он просто замечательный человек, такой смелый, добрый и… Такой мертвый, – подумал Хибари. Кеко еще явно не успела смириться с тем, что произошло, для нее ее жених был жив, просто вне зоны досягаемости. Возможно, прошло слишком мало времени. – Вы были на вечеринке, которую устроил Савада Цунаеши? – Конечно. На ней были все его друзья. – Не видели ничего странного? Кеко задумалась; поставила чашку на подлокотник кресла и сжала руки на юбке простого черного платья. – Нет, – наконец, ответила она. – Вас не удивило, когда Савада решил подняться наверх? – Он сказал, что у него болит голова. Что стоит выпить лекарство. Хотя я подумала, что ему просто срочно нужно позвонить. Цуна часто так делал. Для него и его партнеров по бизнесу не существует понятий времени и уместности, – она слабо улыбнулась. – Где он хранил таблетки? – В кабинете. Аптечка в книжном шкафу, на верхней полке. Обычно лекарства покупала я или Хаято – Цуна вечно забывал. А с тем количеством информации, которое ему приходилось постоянно удерживать в голове, они могли ему понадобиться в любой момент. Она помолчала, а когда снова заговорила, ее голос дрогнул. – Знаете, я заходила в ту комнату после… после того, что случилось. Это было так ужасно. Хибари почувствовал себя неуютно. С его работой расспросы свидетелей стали привычным делом, но он никак не мог научиться такой простой вещи – ободрить словом, сказать, что все будет хорошо. Реборну в этом плане было легче – в его делах чаще фигурировали живые, а не мертвецы; в делах Хибари, который почти всегда расследовал именно убийства – наоборот. Сейчас, глядя на подрагивающие плечи Сасагавы Кеко, на обескровленное усталое лицо, он мог пообещать только одно – что сделает все возможное, чтобы засадить убийцу на максимальный срок или добиться смертной казни. Но вслух он говорить этого не стал, вместо этого задал следующий вопрос: – Кроме Савады кто-нибудь покидал комнату, где проходила вечеринка? До или после. Кеко медленно кивнула, припоминая: – Хаято ходил ругаться с официантами – они что-то напутали с сервировкой столов. Такеши, кажется, выходил покурить на террасу. Ламбо… На самом деле, наверно, мы все в той или иной степени покидали зал. – Вы тоже? – У меня закружилась голова от духоты. На улице шел дождь, и было прохладно, но в комнате было ужасно душно. Я ненадолго вышла на террасу. Она застеклена, и дождь ее не зацепил. Хибари едва заметно поморщился. Его надежда на то, что он сможет прикинуть, кто мог видеть Бьякурана Джессо, не оправдалась. Такая возможность могла оказаться у любого из нескольких десятков человек, присутствовавших в особняке. – Не слышали ничего странного? Звуков борьбы или что-нибудь еще? – Нет. Гремела музыка. Потом мы попросили Хаято сыграть на фортепиано, и шума стало только больше. Сложно было уловить даже то, что говорит человек, который стоит от тебя в полуметре. Если бы мы услышали, что наверху что-то происходит… Кеко снова вздрогнула и сжала руки в кулаки. Хибари понял, что она на грани, и встал, аккуратно примостив на столике пустую чашку. – Не стану больше вас беспокоить. Вам лучше отдохнуть, Кеко, набраться душевных сил, чтобы быть готовой к тому, что может ждать вас на суде. – Будет суд? – она подняла на него глаза, очерченные темными кругами. – Разумеется, – твердо сказал Хибари, следя за ее реакцией. Кеко кивнула и неожиданно благодарно улыбнулась. – Если у вас появятся ко мне какие-то вопросы, позвоните. У вас же остался мой номер? – Да. – И не слушайте, что по этому поводу скажет Хаято. Я гораздо сильнее, чем он думает, и не рассыплюсь от необходимости ответить на пару вопросов. Он просто слишком беспокоится обо мне. Они все слишком беспокоятся. – Они просто стараются вас защитить, – выдавил Хибари. Он узнал еще не все, спросил еще не все, но совесть не позволяла ему и дальше загонять безутешную невесту, только потерявшую жениха, в петлю воспоминаний о том времени, когда еще ничего не произошло. – Я позвоню вам. – Хорошо. – Кеко снова вернулась к мертвым цветам. – Наверно, нужно выкинуть их, как думаете? – Думаю, да. – Жаль. Цуна подарил мне их всего несколько дней назад, – она ласково пригладила поникшие головки, и те осыпались под ее пальцами. Хибари уже собирался выйти, но неожиданно все же спросил: – Савада делился с вами своими планами? Вы слышали о «Паноптикуме»? Кеко замерла, повернулась к нему, напряженно морща лоб. – Знакомое название. Кажется, это был один из его совместных проектов. С каким-то итальянским партнером. – Вот как, – пробормотал Хибари и вдруг сказал. – В прошлый раз, осматривая кабинет, я забыл там кое-что. Не будете возражать, если я загляну туда и поищу пропажу? – Как пожелаете, – равнодушно пожала плечами Кеко – черные ленты на вороте платья покачнулись, сворачиваясь клубком змей вокруг ее горла. Хибари собирался сказать то же самое дворецкому, если тот спросит его, куда направляется синьор, но тот не встретился ему по пути. Кабинет оказался не заперт и, войдя внутрь, Хибари плотно прикрыл дверь и – немного подумав – подтащил к ней кресло и подпер. Разумеется, ему не хотелось, чтобы кому-то некстати взбрело в голову сюда заглянуть. Само собой, он вовсе ничего не оставил здесь в прошлый раз, скорее наоборот – в этот раз он озаботился тем, чтобы принести одну очень нужную и очень незаконную вещицу. Хибари прошелся по комнате и, не заметив ничего нового, сел за стол, сполз в кресле – так, чтобы его не заметили, даже если бы смогли открыть дверь несмотря на преграду – и подергал ящики стола. Два верхних легко поддались, но нижние были по-прежнему заперты. Тогда Хибари открыл кейс и вытащил железное кольцо с нанизанными на нем тонкими крючками. Отмычек было много, и он надеялся, что хотя бы одна из них подойдет. Через полчаса безуспешных попыток раскрасневшийся и злой Хибари, шипевший ругательства на японском и итальянском вперемешку, почти был готов отказаться от этой идеи. Но тут очередная отмычка плавно скользнула в скважину и с тихим щелчком провернулась. Тонкие перчатки до сих пор валялись на столе, как и большая часть вещей, которые он осмотрел вчера – кроме бокала и початой бутылки виски, их он отправил на экспертизу – и Хибари натянул их на руки, прежде чем снова взяться за ручку и потянуть на себя. Ящик выехал вперед, и Хибари присвистнул. Вынув из кейса непроницаемый пакет, он осторожно подцепил пальцами находку и бросил ее в него. Снова заперев ящик, он попытался открыть нижний, но удача от него отвернулась. Ни одна из загнутых железяк не смогла отомкнуть замок. Не получилось отомкнуть и дверь за шторой; хоть там, по словам Гокудеры, и не могло быть ничего ценного, но Хибари хотел убедиться в этом лично. Достав из кармана телефон, Хибари набрал забитый в телефонную книгу номер. Профессор Верде сочетал в себе множество прекрасных, на взгляд Хибари, качеств – проницательный ум, изобретательность, хладнокровие и абсолютное отсутствие любопытства ко всему, что не касалось науки и исследований. Это был незаменимый помощник при расследовании убийств и других неаппетитных преступлений, который мог сделать экспертизу на отпечатки пальцев или присутствие яда, провести вскрытие и, если сильно понадобится, сделать сэндвич. Хибари очень ценил его за это, хотя им приходилось пока пересекаться всего пару раз – после того, как один из главных судмедэкспертов округа, с которым он привык иметь дело, ушел на долгожданный высокооплачиваемый покой. – В бокале была найдена большая доза хлоралгидрата, в бутылке тоже, – говорил «незаменимый помощник». – Это сильнодействующий снотворный препарат, в больших дозах близок к наркотику. – Отпечатки проверили? – Никаких. Ни Савады, ни кого-то еще. Скорее всего, их стерли. – Я хотел бы заехать ненадолго, – Хибари машинально глянул на часы. Было почти одиннадцать. – Это обязательно? – недовольно протянул Верде. – Я немного занят. – Это срочно, – отрезал Хибари. – Я хочу посмотреть на труп. Подготовьте его к моему приезду. Буду через час. – Это очень неприятное зрелище, прокурор, – ехидно заметил Верде. – Если вы собирались перекусить по пути, то лучше отложите до лучших времен, – его голос отдалился, словно он отодвинул трубку. – Фран! – Я учту, – хмыкнул Хибари и отключился. Ему так никто и не встретился на выходе из особняка. Запахнувшись в пальто, которое он оставил в машине, Хибари неспешно покурил – сигарета все норовила выскользнуть из пальцев из-за сильного неприятного ветра – и сел за руль. Верде встретил его у входа в здание. Он отчаянно пытался закутаться в мятый халат и пригладить взъерошенные волосы. Было заметно, что он основательно продрог, дожидаясь Хибари, но внутрь возвращаться не стал. Вынырнув из машины, Хибари быстро пересек тротуар, тронул его за плечо, заставляя оглянуться, и кивнул на здание. Едва дверь с силой захлопнулась за ними, Верде обвиняюще сказал: – Вы опоздали на четыре минуты и пятнадцать секунд, прокурор. – О, прошу прощения, – улыбнулся Хибари. – Это все этот жуткий ветер, он мешал моей машине ехать с нужной скоростью. Верде фыркнул, передернув плечами, и повел его за собой. В хитросплетении узких коридоров мог не теряться только он и те, кто часто здесь бывал. Все здание напоминало человеческий организм, лаборатория была его сердцем, а многочисленные переходы и коридоры венами и артериями, гонявшими кровь. Хибари криво усмехнулся своим ассоциациям, следуя за Верде и стараясь не отстать. Не хотелось быть съеденным каким-нибудь не в меру хищным органом. Верде сразу привел его в мрачную темную комнату, щелкнул выключателем, призывая к жизни неестественный синеватый свет. – Сюда. Он присел и выдвинул ящик, заскрежетавший дном по полу. Хибари спокойно осмотрел тело, нахмурился, разглядывая раны и рваное «ожерелье» на горле. – Перчатки? – предложил Верде. – Я не собираюсь его щупать, – отозвался Хибари. Он склонился чуть ниже, опускаясь на колени. – Время смерти? – Между одиннадцатью часами вечера четверга и часом ночи пятницы. Я бы сказал, около полуночи. Это должно быть указано в заключении медэксперта. Хибари не ответил, внимательно осматривая раны. – Какая из них смертельная? – Их слишком много, чтобы сказать наверняка. Здесь как минимум десяток ранений, не совместимых с жизнью. – В том числе отрезанная голова. – Хорошая попытка. Но нет. Голову отрезали после смерти, – ответил Верде. Хибари поднял голову. – Не стоит засорять ваш мозг медицинскими терминами, прокурор. Определять подобные вещи – моя работа, так что можете не сомневаться в этом малоприятном факте. Хибари кивнул. – Любопытно. Ран везде много, но слева на груди – особенно. Целые куски сняты. Такое чувство, что убийца пытался добраться до сердца. – И ему это почти удалось, – угрюмо сказал Верде. – Что было орудием убийства? Верде пожал плечами. – Нож, кинжал, скальпель – что-то очень острое. Хибари достал из кейса пакет. – Похоже? Верде взял пакет за уголки, поднял, чтобы посмотреть на свету. – Вполне. Большой нож. Покрытый коркой крови. Где вы его взяли? – В кабинете, где нашли тело. – Интересно. Да, это вполне подходит, – Верде вернул ему нож. На его лице застыло странное задумчивое выражение. – Как только его опишут, я отправлю его вам на экспертизу, – Хибари вернул пакет в кейс. – Хотя не думаю, что на нем окажутся отпечатки пальцев. Но можно будет сравнить кровь. – Да, – Верде кивнул. – Передайте его мне побыстрее, – в его глазах загорелся любопытный огонек. Задвинув обратно снова жалобно заскрежетавший ящик, он выпрямился, вырисовываясь перед Хибари огромной монолитной черной фигурой. Помедлив, он заметил: – Тело, наверно, скоро захотят забрать для погребения. – Пока рано, – Хибари тоже поднялся с колен и отряхнул брюки. Верде поджал губы, явно недовольный тем, что Хибари посмел сомневаться в чистоте и стерильности его лаборатории. – Вы уже проводили вскрытие? – Для этого желательно согласие родственников или близких людей убитого… – Это убийство, – жестко бросил Хибари. – Закон развязывает вам руки. Губы Верде дернулись. – Я учту. Результаты будут завтра. Хибари хотел сказать, что это слишком долго, но промолчал. Дел все равно еще было невпроворот. Обратно через вереницу коридоров его провел мальчишка – ученик Верде, который дожидался их в кабинете, насвистывая веселую мелодию и играя в импровизированные шахматы из колб Верде. Увернувшись от подзатыльника, он вызвался помочь. Он внимательно посмотрел на Хибари, прежде чем выпустить его на улицу, но так ничего и не сказал и поплелся обратно, едва переставляя ноги и цепляясь за стены. Хибари мог бы решить, что ему плохо, если бы не видел его переполненным энергией секунду назад. Вернувшись в свой кабинет, Хибари взялся за телефонную трубку и набрал шифр. Ему быстро ответили. Приказав передать дело номер тысяча триста восемьдесят семь на рассмотрение суда, он опустил жалюзи, запер дверь и сел за стол.