***
Моряки знают, что штиль — предвестник беды. Белые безобидные тучи, накатывающие, словно волны, — предвестник грозы. Ветер, появившийся из ниоткуда сильным порывами, — предвестник шторма. Моряки знают, потому готовятся к любой ситуации, оставаясь предельно внимательными, чтобы выжить. А Чангюн не знает. Он пропускает штиль, принимая его за тепло, пропускает тучи, принимая их за полное взаимопонимание, пропускает ветер, упуская момент, когда пистолет попадает в руки к Мину. Ай Эм — потеря привычной бдительности, полная отдача «любви» — смотрит теперь на Минхёка растерянно и не знает, не понимает, к чему все идёт. Шторм начался, и он в нем как маленькая парусная лодка, выживание в которой невозможно. — Что ты пытаешься сделать? — спрашивает Чангюн, голос у него тихий и хриплый. Полуоткрытая бутылка газировки тоже выпадает из его рук, начинает шипеть и вытекать. — Ты оставил фишку, — Мин вертит её свободной рукой и говорит то с дикой улыбкой на лице. — Она была для меня, — бормочет Ай Эм и ступает шаг вперёд, стекла больно впиваются в ступню. Минхёк сидит на кровати, вид у него слишком неприступный — каждый шаг к нему словно пересечь океан: — А где моя? — интересуется он, потирая висок пистолетом. Чангюн замирает на месте, дорожка из кровавых следов затекает газировкой. Он качает головой почти жалостливо: — Я уже отдал тебе ее, — Ай Эм показывает на свое лицо и чувство у него, будто этот разговор тянется. — Маска? — ненадолго Мин колеблется в своем решении и опускает взгляд на чужие ноги. Желание вытереть их и обработать просыпается. Но что-то другое, прочно засевшие внутри, тут же это вытесняет. Чангюн кивает. — Прошу, опусти пистолет, — и ему страшно, потому что он не чувствует опасности по отношению к себе. Если он все правильно понял, если его подозрения — правда, как тогда жить? — Давай поговорим. Минхёк смотрит ему в глаза, взгляд у него затуманенный и отстранённый: — А стоит ли нам это обсуждать? Я хочу, чтобы ты убил меня. Ай Эм останавливается, и их разделяет полтора метра, ноги горят, его словно ледяной водой обдает от этих слов. Он слышит, но не готов понимать их.***
Они едут в такси. Солнце, красная ржавчина, падает к закату, деревья на его фоне — черные силуэты. Кан смотрит на этот пейзаж беспокойно: — Если предположить, что во время первого убийства они были вдвоём, выходит, Минхёк знал, кто убил его брата. — Возможно, — Сону берет его за руку — поддержка в действии, попытка защитить подсознательная. — Тогда я не понимаю, — бормочет он. — Думаю, брат его сильно избивал. Возможно, в тот момент он действительно хотел его убить. Но вместо него это сделал Чангюн. — Если бы мы были ими. Например, я Минхёк, а ты Чангюн. Поступил бы ты так же? Сону смотрит пристально на Даниэля, тот выдерживает этот цепкий взгляд — детское сегодня в нам спрятано слишком далеко. — Да, так же. Я закрыл бы тебе глаза, но сделал бы это. — Почему? — Потому что ты самое ценное, что я вижу перед собой.***
Чангюн беспомощно поднимает руки и тянет вперёд: — Просто отдай мне его. Ты же был счастлив все это время, зачем тебе умирать? Мин не смотрит на руки, заглядывает только в глаза, пытается в них найти того монстра, которого успел себе вообразить. Монстров в глазах напротив нет. — А зачем мне жить? Ты отнял у меня семью, единственных друзей и даже хобби. Ты сделал все, чтобы я остался один. Так зачем мне жить? У меня ничего нет. Совсем. Я сгнию в этой чертовой квартире один. Чангюн слушает, мир в нем крошится и ломается, от слабости ноги подкашиваются, но он продолжает стоять. — Я делал это для тебя, — бормочет он, и эти слова начинают звучать для него как оправдание. Осознание совершенного наконец приходит и выбивает из колеи. — Для меня? — Минхёк ухмыляется. Ай Эм дёргается, глядя на это выражение лица. — Просто сделай это и закрой глаза. — Я не смогу, — говорит он тихо, но голос у него уверенный, и его отбрасывает во времени далеко в прошлое — жизнь верится перед глазами. — Я знаю, ты хочешь жить, просто отдай пистолет, а если так ненавидишь — я сдамся. Минхёк оглядывается на окно, совершенно потеряв контроль над собой: — Я тебе хотя бы нравился? — меняет он тему, эти смены из крайности в крайность Чангюну не нравятся. — Наверное, я люблю тебя, — голос пропадает окончательно к последним словам, и пальцы немеют. Смогут ли они решить все вот так?***
Они выходят из такси у подъезда, взгляды автоматически разбегаются по окнам, где-то здесь есть ещё шанс спасти кого-то: — Подмога будет скоро? Они запретили нам действовать до прибытия. — Еще две-три минуты. Надеюсь, они додумаются не включать сирены, — говорит Сону, и в конце квартала уже раздается их вой. Даниэль почему-то улыбается, глядя на лицо напарника, и на мгновение утыкается лбом ему в плечо. Сону треплет его по голове: — Ты же знаешь, мы сделали все возможное. Просто мы не гении, нам ещё многому нужно научиться, — Кан кивает согласно и целует это самое плечо — Он замечает краем глаза. — Давай задержим его правильно, — Даниэль отступает на шаг, поднимает кулаки вверх — жест абсолютно неловкий, — Файтинг. И разрядить обстановку у него выходит намного лучше, чем у Сону. Даже когда время бежит вперёд них, все ещё есть шанс остаться спокойным.***
Чангюн слышит сирены въезжающих во двор машин, косится на Мина, аккуратно обдумывая свои действия и пытаясь понять, как же забрать у того пистолет. Минхёк оборачивается на окно: — Если это за тобой, — говорит он, голос полный грусти, очередной перепад настроения, —тебя арестуют, — и беспокойство какое-то скользит в его глаза. — Ты же не бросишь меня? Чангюн отрицательно качает головой и даже улыбается: — Как я могу бросить того, без кого не могу жить. Минхёк кивает, смотрит на пистолет в своей руке, голос тихий звучит в голове и нашёптывает ему причины умереть. Он вертит его задумчиво. — Может, все же отдашь? — шепчет Чангюн, расстояние между ними сократилось до метра и уже вполне возможно выхватить его, но недоброе предчувствие не даёт покоя. Мин бросает на него взгляд и подносит ствол к своему виску: — Не думаю, что выйдет, — говорит почти разочарованно. Палец касается курка, мысли не роятся и не бегают, в голове перекати поле, ни одной мысли. Ай Эм испуганно хватается за его руку с пистолетом, пытаясь его выхватить, но Минхёк цепляется в него мертвой хваткой. Если бы это была борьба на руках, они бы определили, кто сильнее. Но это не тот случай. — Прошу, — голос Чангюна срывается на молебные нотки, он цепляется в пистолет свободной рукой, пытаясь его вырвать. Минхёк держит крепко, дёргает на себя. Палец Ай Эма соскальзывает, попадает в отверстие, курок — недостаточно прочное сопротивление — нажимается. Слышен выстрел. Мин смотрит на него расширенными удивлёнными глазами, выпускает пистолет из рук. Он цепляется руками в плечи Чангюна, и взгляд его наконец становится яснее: — Прости, — хрипит он, оседая на пол, и Ай Эм хватает его и обнимает крепко. — Нет, неправда, не надо так шутить.. — красная жидкость впитывается в его одежду, слишком большое кровотечение. Слезы вновь выступают на глаза и пахнут приторно сладко. Минхёк, дыхание прирывчатое, сжимает его футболку на плечах и целует в уголок губ, касаясь второй его щеки ладонью, и на том месте остаётся кровавый след. Чангюн отвечает, судорожно хватаясь за его жизнь как за свою. В дверь начинают стучаться, он оглядывается всего на секунду, и Мин безвольно падает в его руках. Мир перестает вращаться. Он садит его около кровати. Берет пистолет, так небрежно оставленный в этой квартире, и упирается им в свой подбородок. Бывают несчастья, которые люди не способны вынести. Точка кипения, достигая которой, ты бросаешь себя на самое дно вселенной. Ай Эму кажется, его точка уже давно достигнута, и он заряжает пистолет, прикладывает к подбородку и... Полицейские врываются в квартиру, валят его на пол, заламывая руки за спину, перед его глазами окровавленный Мин. Он смотрит, и постепенно его взгляд пустеет. Сону входит первым и закрывает глаза входящему Даниэлю. — Прости, тебе не стоит смотреть, — шепчет он, и это правда: комната полна крови, стекла и пролитой газировки. Минхёк, ещё выглядящий таким живым. Кан кивает и отступает к выходу, на это все и правда не стоит смотреть.***
Звёзды бесконечны. Отдавая нам свет миллионы световых лет и исчезая, звёзды остаются бесконечными для нас. Звёзды — связующее звено в разных мирах, в отдельных вселенных, путеводители по времени и их ответвлениях. Чангюн видит их через маленькое окно внутри белой комнаты. [ Молоток стучит о подставку, вердикт: — Виновен. В связи с психологическим состоянием обвиняемого, направлен на пожизненное заключение в психиатрическую лечебницу. Кан смотрит на человека за стойкой обвиняемого и не понимает, как же такое могло произойти. Глаза у того неживые. Сону сжимает его ладонь легко: — Тебе не стоило приходить сегодня. — Не стоило, но я хотел его понять. ] Звёзды бесконечные. Его Мин — бесконечное сияние, он сидит в ногах, пока Чангюн безвольно лежит в кровати. Сколько не пытайся отделаться от этого видения — не выходит. Отпечаталось на сетчатке глаз. Правда, в которую он хотел бы поверить: — Этот мир — просто сон. Этой правды не существует в его вселенной. Если бы люди умели останавливать свои сердца по желанию, Ай Эм был бы первым, кто проверил бы на себе это. Но люди на то и люди, чтобы уметь не все. На дворе ночь, сквозь маленькое окошко видно небо, усыпанное звёздами. Чангюн смотрит в угол своей кровати, качает головой, отгоняя мысль, и закрывает глаза. — Пожалуйста, прости меня. Мне правда жаль.. — и он бормочет эти фразы тихим шепотом до утра, чтобы видение отступило из-за дневного света. Бормочет, прекрасно зная — вечером звёзды будут светить в окно, и Минхёк посетит его вновь.