***
В тёмном помещении раздавался тихий стук. Сона с пустым взглядом бросала резиновый мячик об стену и ловила его. — Не думала, что скажу это искренне, — мячик с тихим стуком ударился об пол и подскочил ко мне, я с некоторым трудом поймал его, — но я даже немного рада, что ты не помер. Хотя должен был. — Что с остальными? — почти сразу из реанимации к Соне, вот уж шутка судьбы. Можно сказать, что моя романтическая комедия удалась. Я бросил мяч обратно и, опираясь на трость, пошёл к ближайшей стене. В семейном склепе Ситри не было ни одной, даже самой захудалой, скамейки. Мрачные каменные статуи, напоминающие горгулии, и не менее мрачные и холодные стены со зловещими изображениями древних баталий, да ниши, где хранился пепел предыдущих глав дома. — Укрытие, в котором оказывали помощь Санджи, накрыли плотным обстрелом. Целенаправленно. Момо… ты и сам видел, — Сона не глядя поймала мяч и слегка стукнула затылком об раму единственного окна, на подоконнике которого сидела. — Цубаки. Я… Словно натолкнувшись на стену, она остановилась и, глубоко вздохнув, закрыла глаза. — Что ты почувствовал тогда... — снова кинув мяч в мою сторону, так чтобы он отскочил от пола, спросила Сона, — умирая в чужих землях, в окружении тех, кого ты ненавидишь? — Ну, я подумал, зачем Баэлю нужно было меня вырубать, а не, допустим, сразу ликвидировать? Он мог. И, как ни странно, злость, — честно ответил я, на этот раз легче поймав игрушку, и прислонился к стене. Склеп мне не понравился: очень уж темно, отталкивающе, да и вообще сыро, нога неприятно ныла. Отвратительное место для бесед. Но почему-то я знал, что она ещё долго отсюда не выйдет. — Почему странно? — вопросительно протянула Ситри. — Всегда думал, что в последние секунды жизни буду думать о семье, — я пожал плечами, — ну или передо мной будут проноситься картинки прошлого. Знаешь, — я неопределённо покрутил рукой с мячиком, — типа вся жизнь в этаком калейдоскопе перед тем, как наступит тьма. И свет в конце тоннеля. А тут прям что-то нахлынуло яростью. Сама должна понимать: нас обучают контролю разума больше, чем физическим тренировкам. — Рассчитываешь на небеса? А ты оптимистичней, чем кажешься, — с долей издёвки выдала она, наконец посмотрев на меня. — Ну, может, это будет адский свет в конце тоннеля, — философски согласился я. — Но самое главное, что не непроглядная тьма, где я останусь в неведении, поступал ли я правильно или нет. — Не веришь в прощение Господне? — Ситри снова отвернулась, позволяя свету неба играть на линзах очков. — Не верю в полумеры на последнем суде, — прохлада стены и тишина даже немного умиротворяли, если прикрыть глаза. Запах сухих тлеющих трав, которые использовались как благовония, немного щекотал в носу. Определённо лучше запаха крови и гнили. Мы оба замолчали. Я не знал, о чём она думает, но я знал, каково это потерять всё в одно мгновение. Вторжение демонов за одну ночь отняло тысячи жизней, но войну за Грааль, приведшую к вторжению, начали маги Ассоциации… и Святая Церковь. Люди. — Думаю, злость — это нормально, — сказала после паузы Сона, снова поймав мяч, который я бросил навесом. Кидать как-то изощрённее мне сейчас было немного неудобно. Демоны из столпов Ситри отобрали эти земли у старых демонов, но хоронили своих предков в том же склепе в знак уважения. Странные традиции, но тем не менее не лишённые своей дьявольской логики. В этом месте не хотелось скорбеть, хотелось ненавидеть и карать. Острые и резкие узоры, агрессивные тона и давящие своды с изображением битв. Демоны, разрывающие ангелов когтями на земле, и ангелы, обрушивающие ливень святых копий с неба, дракон, выдыхающий пламя на тех и на других, какие-то монструозные конструкты, сошедшиеся в битве. — Полагаю, ты чувствовала не злость, а боль, — мне не нужно было объяснять, я знал, что она понимает, о чём я. — Все чувствуют боль, когда их убивают, — неуютно поёжившись, Ситри снова начала бросать мяч об стену, пытаясь сделать вид, что не поняла. Но мы оба знали. Снова настала тишина, в которой был лишь ритмичный стук мяча, словно вымеренное тиканье метронома. Я видел её глаза, потухшие и расфокусированные. Сломленное состояние, которое нельзя было скрыть. Нельзя было забыть. Я видел такой же взгляд когда-то. В зеркале. — Цубаки предала тебя. Самый близкий демон, которому ты доверяла больше, чем кому-либо, предал тебя, — пробормотал я, следя за реакцией Соны. — Ты потеряла свой шанс на… — Ты ничего не знаешь! Ничего не знаешь о нас! — синий кусок льда, в который мгновенно превратился мяч, лопнул в её руке, а фиолетовые глаза метали молнии. — Ты нихрена не понимаешь! Ничто не сравнится с этой болью! Кожа на её лице побагровела от захлестнувшей ярости, Ситри спрыгнула с подоконника, медленно и угрожающе начала приближаться. Воздух вокруг вибрировал, я чувствовал, как у меня встают волосы на руках от статики, но даже не сделал попытки защититься. Просто стоял, облокотившись о стену, отложив трость. — Я… Я убила, потому что я не стала бы… — её глаза быстро заполнились влагой, голос едва сдерживался от дрожи. — Я обещала, что мы пройдём этот путь вместе. Что я справлюсь. Сона, ослабнув, упала на колени, вся сила словно схлынула с неё волной, сделав уязвимой. Её маска наконец окончательно распалась, и она зарыдала, не сдерживаясь. — Она сразу поняла, что будет, и понимала, что я не сдамся. Не отступлю, потому что другого шанса уже не будет. — Поэтому, Шинра вывела тебя из боя... Было очевидно: Цубаки готова была пожертвовать своей жизнью ради цели своего Короля, она защищала Сону во время боя, и уж точно она бы целилась не в живот, если бы хотела предать. Да и предательства фигур сами по себе были огромной, почти невозможной редкостью. — ...чтобы признать поражение, как твой Ферзь, — закончил я. — Чтобы спасти тебя, потому что ты бы не сдалась и погибла там. — Я думала, что смогу защитить Шинру. Я обещала её родителям. Я обещала себе, — дрожащим голосом выдавливала Ситри, не пытаясь подняться, а затем сорвалась: — И я всё просрала! Ты был прав, я всё просрала!.. Смотря на то, как Ситри убивается, невольно почувствовал себя убожеством. Я не мог ничего сказать. Я не мог. Всё моё естество кричало мне поддержать убитую горем девушку, но я никогда не верил демонам. Демоны лгут, манипулируют, демоны всегда делают всё с выгодой для себя. Нельзя сочувствовать врагам. И это делало нас с ней отвратительно похожими. Хоть это уже явно подразумевалось и Сона просто не могла сказать об этом прямо, но я не видел смерть Цубаки, я не должен был верить на слово. Могло произойти всё что угодно, за этими слезами могла стоять ловушка. Но передо мной по прежнему была лишь сломленная и одинокая девушка. А я просто стоял, и было в этом что-то неправильное. — Думаю, Сазекс использовал нас, чтобы ослабить армии Фенексов и Ситри, — немного успокоившись, Сона собралась и начала объяснять суть, стараясь сохранить хоть немного достоинства высшего демона, при этом продолжая убито сидеть на полу. Такова уж она была, всегда старалась смотреть на всё с рациональной стороны, сохранять хладнокровие и контролировать ситуацию. Эта черта бросилась мне, ещё когда мы обсуждали Троянскую войну и стали отчётливей после того, как я посетил её кабинет. Сона не искала художественного подтекста или какого-то морального посыла, она анализировала и выстраивала картину не мифа, а события, его причины, последствия и важные стратегические уроки. Она не романтизировала войну и не питала иллюзий о том, что погибнут близкие ей. Но удар оказался слишком внезапен и силён даже для неё. — Для него наше сражение было полевым испытанием новой техники, обкаткой наших стратегий и боевых построений против современных у вас. Таким образом Сатана одновременно получил бесценные данные и убрал с доски сразу нескольких соперников. Сестра Райзера сейчас находится в «гостях» в крепости Сатаны в Флауроссо. Скорее всего, на Сайраорга тоже надавили через мать, — с каждым словом её и без того тихий голос становился ещё тише, и последние слова было едва слышно, я приблизился, стараясь не морщиться от боли в ноге, и присел рядом — Я думала, что я достойный игрок, но сыграли мной. — Тогда почему… — Не знаю, — не дала мне закончить Ситри. — Может, он хотел ликвидировать меня, но сделать вид, что не собирается нас убивать, — я вспомнил, как легко Сайраорг сломал шею Момо. — Может, ему приказали убрать именно фигуры демонов. Возможно, на тебя были какие-то планы у самого Баэля или даже Сазекса. Вариантов хватает. — Я всё ещё не понимаю, — картинка, которая начала собираться, мне очень не понравилась. Так вот зачем Сазекс убрал двух более сильных братьев Фенексов, но оставил Райзера и Рэйвел: первый перейдёт в клан Гремори, вторая станет заложницей и гарантом лояльности Райзера и дома Фенекс. Мысль о том, что возможно Сазекс подстроил нападение Велиала… веяла чем-то ужасающим. Сайраорг и Серафалл считались единственными достаточно сильными высшими демонами, что могли бы бросить дуэльный вызов Сазексу после победы в Рейтинговых играх. В принципе, и наше сражение официально считалось Рейтинговой игрой, только вне общего турнира. — Постой. Каждый победитель игр имеет право на желание у Сатаны, и Баэль мог бы попросить запечатывание портала. Но Сазекс мог отказать даже победителю игр, слишком уж была глобальна просьба, нужна была поддержка домов из столпов. И Сайраорг был краеугольным камнем нашего основного плана. — Утешь меня, — рука мягко легла мне на плечо. — Что ты делаешь? — я удивлённо повернулся. Подняв голову, она не сводила с меня взгляда, я по привычке начал защищать свой разум от вторжения, но его не последовало. — Мне плохо, — она умоляюще посмотрела на меня, рука соскользнула с плеча, притягивая. — Мне очень хреново. — Остановись, — сухо приказал, вставая и отстраняясь, в ноге болезненно кольнуло, и я неловко присел обратно под нажимом. Несмотря на всю мою извращённость, картина определённо была далека от возбуждающей. — Это будет просто секс, Иссей, — доверительно прошептала Сона, неуловимо медленно приближаясь, — неужели даже это тебе так тяжело сделать, помочь найти девушке немного утешения? Это останется между нами. Я могу поклясться тебе в этом склепе, ты ведь знаешь, что в своих священных местах мы не лжём? — Нет, — отрезал я, впрочем бросать её здесь в таком состоянии не стоило, но и тащить на себе тоже не мог и не хотел. — Это место плохо на тебя влияет. И на меня, похоже, тоже. Пошли отсюда. Я взял её под руки и поднял, однако она всё же обвилась вокруг моей шеи. Её движения были скользящими и настойчивыми. Я чувствовал горячее манящее дыхание у своего лица. Мягкий язык возбуждённо скользнул по щеке, оставляя мокрый след. Я отдёрнул лицо, но в это же мгновение она впилась поцелуем. Почти хищническим, хозяйским. Тело напряглось от чувства отторжения, я перехватил её запястья и оттолкнул. — Бессердечная сволочь! — злобно зашипела она, мелко дрожа. — Тогда в ледяном буране ты так не сопротивлялся! — Я умирал, — стараясь держать голос ровным, ответил я, не отводя взгляда, не позволяя ей надавить на чувство вины, — обморожение не позволяло мне двигаться. — Ты просто хотел жить! — она медленно сделала шаг. — И я хочу! Понимаешь?! — ещё шаг. — Я погубила ту, кого любила больше жизни! — она обхватила свою голову и в бешенстве и отчаянии сжала. — Я умерла в эту секунду, но я хочу жить! — Ты с самого начала знала, что Цубаки умрёт: не в этом сражении, так во время ритуала запечатывания, — я отступил, как только Сона сделала ещё один угрожающий шаг ко мне. — Если ты так любила Цубаки, то пожертвовала бы собой. — Ты сделал бы так ради Ирины? — лицо Ситри приобрело словно бы любопытствующий вид. — Да, — это был простой вопрос. Слишком простой и слишком опасный, потому что я знал, какой последует за ним. — Ты бы спас её ценой всего города Фуюки? Ценой Японии? Ценой долга перед твоей тупой церковью и боженькой? — притворно невинным голосом поинтересовалась Сона, однако её ноздри гневно вздымались, а во взгляде фиолетовой радужки отражался лишь морозный иней. — К чему ты ведёшь? Она снова приблизилась, но на этот раз я не отступил. Мы вновь встали почти впритык, как при нашем споре ещё в Куо, когда мы ходили кругами. — Перед тобой новый глава дома Ситри, — она нахально улыбнулась и подняла руки над головой в победном жесте, вот только лицо было наполнено нестерпимой болью. — Моя сестра никогда не смогла бы иметь детей, я автоматически становлюсь главой, — она театрально взмахнула руками. — Я всегда была законным главой после смерти отца. И узнала об этом вот так. Когда потеряла всё, что любила, ради того, что уже имела. Она сделала оборот, прокрутившись вокруг меня, и облокотилась спиной к моей спине. — Что за дерьмо? — у меня просто не было других слов. Какого чёрта всё это было? Столько солдат погибло, я нахрен там чуть тапки не отбросил. Её придурошная сестра что, не могла просто сказать или передать титул главы? — Иссей, у нас это так не работает, мы не передаём главенство, мы забираем его силой, доказывая превосходство и развитие, — рассмеялась Сона, легко поняв всё, даже не видя моего лица. — Мы не можем иначе. — Это не стоило того, — вздохнул я, пытаясь переварить всю тупость демонов, — эта бессмысленная традиция… — Я вижу, ты не понимаешь, но это нормально, — она слегка ткнула меня локтём, не давая перебить. — Этим вопросом бы задался любой маг Ассоциации, но не ты, церковник. Маги тратят целые поколения, создавая Метку, герб, в котором сохраняют все накопленные знания, чтобы передать их следующему поколению. Поэтому чем древнее семья магов, тем она могущественнее. Я лишь кивнул, такие были порядки в Часовой Башне, Атласе и Море Бродяг. Очевидно, что семья, занимающаяся определённой веткой магии десять поколений, будет превосходить семью, только взявшуюся за эту же ветвь. — Наша сила передаётся после смерти. Без герба, — она горько фыркнула. — Это наше преимущество и наше проклятье, потому что сила передаётся только прямым потомкам и только насильственным путём. Я вздрогнул от осознания, которое ударило меня словно молот. — Правильно, Иссей, нам нужно либо умереть в сражении на поле боя, чтобы сила перешла следующему, либо убить своего родственника, который обладает этой силой. Никаких поддавков, никаких Рейтинговых игр, бой должен вестись насмерть по-настоящему. Серафалл делала меня сильным главой, достойным взять бразды правления. Победа в нашем сражении доказала бы мою силу, — Сона хлопнула в ладоши. — Вот такая вот история. Если бы я погибла, один из немногих оставшихся столпов навсегда бы исчез. Она не могла поддаться, а гордыня не позволяла погибнуть от руки другого демона. Вот какова правда нашей силы — за всё в этой жизни нужно платить. И порой приз не стоит цены. Но понимаешь это слишком поздно. Она фальшиво рассмеялась, рассмеялась до рези в ушах, болезненно и жёстко. Младшая Ситри приобрела силу, но потеряла всё остальное. Демоны из столпов не лишаются своей силы после смерти, они передают её своим детям. Родовая магия, за которую бы девяносто процентов Ассоциации принесли в жертву собственных детей. Ритуал, что делает столпы главами над другими демонами. Новые демоны не просто уничтожили старых, не только забрали их имена и их земли, они отобрали их силу. Но сила не только определяет иерархию в аду и почти бесценна и в другом аспекте… Она — самое горестное проклятье. Ради сохранения силы новые демоны убивают самых близких. Или теряют все. — Может, она просто верила в тебя? — несмотря на то, что мы не видели друг друга, я почувствовал, как Сона отрицательно покачала головой. — Тогда бы там не было Сайраорга. Отец считал меня опасной, хотел избавиться, как от матери, и сестра убила его. Чтобы защитить меня, она получила ранение. Ранение, из-за которого не могла больше никогда стать матерью. Никогда. Моя сестра лишила себя будущего ради того, чтобы оно было у меня, и я его просрала! Серафалл заслуживала уйти достойно, в битве. Я бы забрала её жизнь, и она бы могла умереть спокойно, зная, что её место займёт сильный лидер, — Сона больше не смогла смеяться, даже сквозь силу. — У меня теперь даже нет мужика, чтобы удовлетворить себя. У меня остался только ты — чёртов фальшивый священник, позор неисполненного семейного долга и горечь ошибок. Сестра должна была свернуть мне шею ещё в детстве. Я чувствовал дрожь её тела, чувствовал, как она вздрогнула, почти осязаемо болезненно. Потерять члена семьи на своих глазах… Слишком знакомо. — Сайраорг добил её, после того как мы её вымотали, — обречённо выдохнула Сона, я чувствовал исходящую от неё прохладу, ощущал выровнявшееся дыхание, запах её тела, теряющийся в дыме тлеющих трав. — Я погубила сестру. Своего Ферзя и любимую. Всю свою свиту. Всю свою армию. Осталась только я. Глупая глава Ситри, которая желала слишком многого, и поплатились за это другие. Когда Ситри двинулась к выходу, я неосознанно поймал её руку. Я смотрел на лужу от раздавленного мяча, блестящую в падающем из окна свете, и сжал ладонь Соны крепче. — Ты знаешь, слёзы ещё долго не остановятся, — сказал я, не поворачиваясь, — а боль никогда не пройдёт полностью, ты никогда не смиришься с тем, что произошло. Но придёт время, когда ты перестанешь ненавидеть. — Откуда тебе знать? — грубо ответила она, в тоне была настороженность и одновременно ещё что-то нечитаемое, — у тебя хотя бы есть любимая и мать. — Для того, чтобы обрести любимую, мне пришлось навсегда потерять другую любовь. Для того, чтобы вернуть мать сейчас, мне пришлось бросить умирать отца тогда, — я медленно повернулся, смотря ей в спину. — Я знаю, каково это терять… Каково это видеть смерть самых дорогих людей из-за принятых тобой решений. То, что можно понять, только пережив. Она неуверенно повернулась, пытаясь стереть остатки слёз, прикрыть свою слабость. Она пыталась снова надеть маску, но уже просто не могла, что-то в ней надломилось. — Я настоял на том, чтобы мы задержались в Лондоне в тот день. Всего одна ошибка, один детский каприз перечеркнул жизни моего отца и родителей Ирины. Не демоны убили их — я. — Это решение мучает меня в кошмарах всю мою жизнь, — я уверенно обнял её, сделал то, на что был способен, чтобы поддержать её, — но если у меня будет желание, я не потрачу его на то, чтобы исправить прошлое, я попытаюсь сделать лучшим будущее. Звучало до раздражения заштамповано. — Спасибо, Иссей, — прошептала Сона, сопя в сутану, — я никогда это не забуду. Особенно вонь твоей церковной одежды. Прожжённой? Я хмыкнул, разжимая объятья. — Наруч Фенекса не защищает от молний, — я посмотрел в сторону выхода. — Подожди. Ещё немного, — она всхлипнула и вжалась сильнее, — просто… просто дай мне ещё немного времени. Ладно? — Немного, — напомнил я. — Не хочу, чтобы ты заляпала мне всю одежду, она и так не в самом лучшем виде. — И если хоть кому-нибудь… — угрожающе пообещала Сона, — я тебя… Она тихо фыркнула и замолчала, а я, запрокинув голову, думал о том, какую херню мы сейчас делаем?***
— Почему нет? — спросил я, устало массируя переносицу. — У них есть достаточно ресурсов и военной мощи, и это им выгодно. — Ангелы не помогут нам, — отрезала Сона. — Отец сказал им не вмешиваться, и они не будут, как послушные детишки. Любой, кто ослушается воли Отца, становится предателем веры, что сразу же ведёт к падению. Таких сейчас, как правило, сразу казнят. — Ой, только не надо разводить диктатуру на небесах, — отмахнулся я, — Михаил не был последним или единственным архангелом, и раз Отец доверил правление именно ему, значит были причины. — Не диктатура, а скорее фанатичность, — дипломатично ответила Ситри, в дверь кабинета тихо постучали. Секундой спустя Барьер впустил служанку, в которой я без труда признал собственную рабыню. Руруко молча и быстро расставила перед нами горячий кофе. Так же тихо поклонившись, она, бросив короткий взгляд на меня, выскользнула, и Барьер вновь накрыл кабинет. Сона пока чувствовала себя неуютно в кабинете главы дома Ситри. После игр прошло менее суток, и всё, что мы успели сделать, — это провести короткое собрание, на котором ознакомились с потерями и приняли присягу оставшихся офицеров. — Ангелы очень строго следуют правилам, — продолжила Сона, привычно просканировав горячие напитки магией и только потом сделав глоток. — Однако некоторые правила устарели или, скажем так, имеют слишком узкие понятия для интерпретаций. — Правила позволяют им сохранять порядок на протяжении всей истории, — заметил я. — В отличие от людей или демонов, ангелы ни разу не воевали меж собой. — Ну да, — брезгливо протянула Ситри, откладывая чашку. — Они просто низвергают тех, кто с ними не согласен. А убивать отступников — это уже не своих. Ангелы, — она подняла одну руку. — Падшие, — подняла вторую руку, но значительно ниже, — второй сорт, они считаются предателями и изгоями и не имеют права голоса. Все их достижения и заслуги во имя Отца стираются навсегда. Потрясающая справедливость! Господь бы гордился его тупыми близорукими детьми, которые только и умеют следовать правилам, не стремясь понять их причину. — Есть одна восточная притча о нечестном кадии, который хотел купить собственность дешевле. Огромное озеро, которое обеспечивало полив всем соседним землям, принадлежало и к большому дому, но хитрый кадий записал озеро как водоём после дома, а не перед, и из прибыльного ресурса, стоящего тысячи золотых, оно превратилось в обычный арык или пруд, записанный больше для проформы, — Сона с любопытством слушала историю, не перебивая. — Правила ангелам даны не для того, чтобы искать в них лазейки, — я сделал глоток обжигающего, но вкусного кофе. — Компромиссы порождают сомнения, трактовка правил в угоду себе склоняет к греху и пороку. Ангелы могут быть жестоки и порой несправедливы, но, безукоризненно следуя законам небес, они сохраняют святость и чистоту своих сил. — Тебе это не мешает отдаваться грехам, церковник, — с оттенком любопытства и недовольства заметила Сона. — Я в святые не собирался, жизнь без похоти была бы пыткой для меня, мне не чужд гнев и алчность, я имею гордыню и лень, — пожал плечами я, крутя тёплую чашку. — Тем не менее защита людей не является тем, что я готов отбросить. В этом разница: жить с грехом или отдаться ему. Хотя грань порой не очевидна. — Ты говоришь не как экзекутор. — Я был не лучшим экзекутором. И не лучшим верующим, — отложив чашку, я со вздохом признал. — Ладно, забили на ангелов. Как насчёт Падших или Бродяг? — Слишком малочисленны, не имеют существенных военных сил, — перечисляя, она подняла третий палец, — слишком разрозненны. Не то чтобы я сильно верил в них, но всё же… Вычеркнул из списка. — Хорошо, нам нужна фракция с военной мощью, влиянием и которая сможет выступить единой поддержкой за нас. Я молча вычеркнул силовые структуры Куо, Искариотов Максвелла и те группировки, с которыми мог ещё связаться. Итого, у нас не особо густо с выбором. Апостолы и Атлас сейчас ведут какие-то сборы недалеко от Египта. Но по большому счёту ни на тех, ни на других я бы не рассчитывал. Часовая Башня, Бартомелой и её батальон Крон. Святая Церковь... у меня имеются кое-какие контакты с несколькими отделами, но это даже не близко к тому уровню, который нам нужен. Возможно, стоит попробовать привлечь Тосаку? — Иссей, — Сона казалось какой-то неуверенной, протирая в руках свои новые очки, — почему ты решил остаться? — Всегда мечтал стать героем, спасшим мир, — усмехнулся я, откинувшись на спинку, — этаким героем аниме, что обретёт особую уличную магию и сокрушит несправедливость. Ну и гарем красивых тян разумеется, в этом вся соль. — Ответь серьёзно, — она сделала какую-то уж слишком долгую паузу. — Прошу тебя, это важно. Действительно важно. — По-моему, у нас куча более важных дел и проблем, учитывая обстоятельства… — я тяжело вздохнул. — Мы в жопе, Сона. Все планы и запасные планы Сазекс поимел и выбросил. И что-то мне подсказывает, что Сатана не будет против повторить. — И всё же ответь, это простой вопрос. Ты ведь понимаешь последствия и... — она снова помедлила, вперив в меня взгляд, — ...и то, что будет. С тобой. Неужели тебе не страшно? — Конечно мне страшно, — я первым отвёл взгляд, удобное кресло, в котором сидел, сразу же стало неуютным, а воздух каким-то спёртым. — Никто не хочет умирать, а тем более… — я махнул рукой в её сторону, — ты сама понимаешь. — Вот именно, я прекрасно понимаю, — Ситри, отложив очки, сложила руки домиком перед собой и уставилась в чашку с остывающим кофе. — Поэтому и спрашиваю. Я не понимаю тебя, Хёдо Иссей. Ты ведь можешь уйти, — она неуверенно посмотрела на меня. — Ты лишишься всего… и это даже не форма речи. Даже твоя душа и человечность. Всё. Я закрыл глаза. Старые друзья Мацуда и Мотохама, беспокойные соседи Фуджимура и Эйкити, молчаливые Лизрит и Селла… Я почувствовал мягкие объятья матери, уже почти забытые. Дружеское похлопывание по плечу Калы. Увидел весёлый кивок Рейналь. Вспомнил последнее прикосновение своей бывшей. Задумчиво печальный взгляд Элис. Счастливую улыбку Ирины и её протянутую руку, со словами: «Давай пройдём этот путь вместе». — Кое в чём мы схожи, — вздохнул я, неловко перебирая пальцами по краю чашки. — Серьёзно? — на её лице отразилось искреннее удивление. — Ты уже потеряла самых близких, ты принесёшь в жертву себя и, лишившись силы, навсегда прервёшь свой род, и великий дом Ситри исчезнет, — я заметил, как Сона опустила тоскливый взгляд. — Если все члены семьи дома столпа умрут, навсегда будет утеряна и сила, как произошло со многими столпами. Скорее всего, поэтому Сазекс и не убил её: не только чтобы сохранить древний чистокровный род, но и чтобы сохранить кровь Ситри и их силу. Мне требовалось время, разговор был слишком сложным, и к нему я не был готов. Она не торопила меня. — Но ты продолжаешь бороться за свой мир и за свой народ, — по крайней мере это я мог уважать. Мог ненавидеть Сону как демона. Как врага. Но я мог оценить её самопожертвование и стремление защитить Родину… было в этом, что-то по-человечески правильное. — Я тоже борюсь за свой народ. И я… — всё было сложно и одновременно до омерзения просто, — я должен. Наверное, звучит шаблонно, но… Я встал, отодвигаясь от немигающего взгляда Ситри. — Должен? Хм. Думаю, это неправильное определение, — ровно произнесла она в повисшей тишине. — Это то, что мы не можем выразить словами. — Лишь своими действиями, — кивнул я, опираясь на трость, медленно подходя к карте расположенной на стене. Флауроссо и южные земли с Малиновым Морем. Нижний мир. Демоны наши враги не потому, что они зло в Библии: они другой вид, другая раса, другая культура. Мы просто не сможем сосуществовать, потому что демоны всегда будут желать покорить нас, а мы всегда будем бояться быть покорёнными. Обе стороны не постесняются применить всё самое отвратительное для достижения своих целей. Я боюсь, что война осквернит людей, худшие станут у власти, насилие захлестнёт человечество и победа будет Пирровой. — Жаль, что мы на разных сторонах, — искренне вздохнула Сона, надевая очки. — Ладно, давай приступать к работе. Я просто кивнул, отправляя сообщение Ирине. Мы потеряли почти всё, времени осталось крайне мало, а планы и союзников теперь необходимо набирать практически с нуля…***
— Как видишь, Риас, — Сазекс сделал широкий жест в сторону изображений на экранах, по которым демоны анализировали прошедшее сражение, — стандартное человеческое образование и стратегии могут быть весьма эффективны, если их правильно применять. — При всём моём уважении, брат, — возразила Гремори, не удостоив богато украшенный приёмный зал и каплей внимания (а ведь когда была совсем маленькой, то всё время вертела головой с открытым ртом — с ностальгией подумал Сатана), — хотя это на данный момент единственное масштабное сражение с применением неизвестных нам стратегий и атак… в данном бою принимали участие в основном демоны. Стоит ли опираться лишь на данные одного сражения? — Весьма правильное замечание и похвальное, — благосклонно кивнул он, сидя на своём троне. — Но позволь вопрос, — Сазекс загадочно улыбнулся. — Сколько из твоих подчинённых имеют понятие о минировании, которое было применено в этом бою? Лицо Риас тут же приняло кислое выражение. Она была политиком, а не боевиком, и данное направление не было приоритетным. Но Гремори не любила оправдывать свои ошибки, не после того, как одна из них привела к гибели всей свиты. Поэтому она лишь промолчала. Сазекс довольно хмыкнул, наклоняясь вперёд и складывая руки замком перед собой. — Как ты убедилась, незнание или недостаточные познания Серафалл сыграли важную роль в этом сражении, лишив её львиной доли войск, — он дал несколько секунд обдумать информацию с этого ракурса. — Ты или кто-то из твоих подчинённых сможет объяснить, почему механизированные войска не смогли ударить в тыл? Риас уверенно кивнула. То, что она была не боевиком, не означало, что она не стремится увеличить силу своего дома и игнорирует потенциально полезные знания. Даже если она не была могучим воином или выдающимся учёным, ничто не мешало ей завербовать подходящих кандидатур. — Они отучились в Куо, — добавил Сазекс, и это не был вопрос — утверждение, за которым крылось знание. И по тому, как расширились голубые зрачки Гремори, он понял, что его намёк достиг сестру. — Оглядись, — он неторопливо взмахнул рукой в сторону пустого зала, однако подразумевая весь ад. — Ты видишь то же, что и я? Мы отстаём от человечества. Мы, дети Гайи! Как мы можем называть себя истинными детьми планеты? Лучшими, когда люди опережают нас? Мы лучше изучили многие аспекты магии, но уступили им мирские науки. — Академград — полностью самостоятельное учреждение с полноценным ограничивающим Барьером, — уверенно начала Гремори, — Куо был лишь первым кирпичиком. Мой дом организовал целую сеть учебных учреждений, где мы сможем не только брать всё, что необходимо, но и вербовать обучающихся там магов и эсперов. Специалисты всех сфер активно вербуются моими подчинёнными по всей планете. Уверяю тебя, в ближайшее столетие наша сила будет несравнимо больше любой другой фракции. На дисплеях начали появляться графики и собранная статистика. Всё это время Риас под видом дипломатических переговоров активно разворачивала вербовочную деятельность, под которой скрывалась разворачивающаяся шпионская сеть. Метод тройного дна, оттачиваемый ей в политике долгое время. — Сложности — это то, что мы всегда могли решить. И доказывали это не раз. Не только силой, но обманом, шантажом, искушением и манипулированием. Это вопрос выживания, нашего или наших врагов, и я думаю, только глупец может сомневаться в правильном выборе, — она уверенно посмотрела на брата. — Я всего лишь заставил их сделать то, что мне нужно, — отмахнулся Сатана, наливая в бокал напиток, и мельком глянул на сестру, но та отрицательно качнула головой. — Поверь, многие думают о том, как лучше предать меня, чтобы получить благосклонность наших врагов. Есть трусы, что только и думают, как спасти свои шкуры, а есть те, кто ждут шанса устроить очередной переворот. — И всем им ты задал работу, которая в итоге всё равно будет выгодна нам, — усмехнулась Гремори. — Конечно, моя милая сестрёнка, — кивнул он, смотря на игру фиолетовой жидкости в бокале. — Твой старший брат защитит тебя, даже если ему для этого придётся уничтожить миллиарды людей. — Жаль, что с Серафалл так вышло, — с грустью сказала Риас, убирая в шкаф папку с документом номер один. — Она поняла, что я собирался сделать, и угрожала мне войной, — Сазекс с сожалением кивнул и выпил содержимое бокала за погибшую боевую подругу, с которой в своё время многое прошёл. — Серафалл была мне дорога, но она слишком любила сестру и готова была защищать её ценой собственной жизни, — он поморщился. — Ради тебя я бы сделал то же самое… И поэтому я её понимаю и сожалею о том, что сделал, ещё больше. Риас промолчала, опустив голову. Сона была ей подругой, но Сазекс был её братом, её семьёй, и выбор для неё всегда был однозначен. — Я понимаю, что это не последние жертвы, — с трудом выдавила Гремори. — Не последние, — поморщился Сазекс, чувство вины за то, что он лжёт даже Риас и использует её, давило просто невыносимо. Он обнадёживающе посмотрел на ничего не подозревающую сестру: — Всё ради высшего блага. Он и сам не знал, говорил ли эту ложь ей или пытался убедить себя.