***
— Нет. — Но я… — определённо рассказывать всё было не самым мудрым решением. Ну, почти всё. — В задницу твои аргументы, нет! — ударила по столу Ирина, кипя от гнева. — Как ты вообще додумался до такого? Нет. Не говори, это уже не имеет значения. Ты должен был остановиться и ты мог это сделать! — она обвиняюще ткнула в меня пальцем. — Иссей, ты ведь никогда не играл в героя, ты всегда делал то, что необходимо и умел останавливаться, умел выжидать и отступать, так почему ты так упёрся именно сейчас? Почему ты решил, что самый умный в аду? Каким вообще нужно быть идиотом, чтобы реально надеяться переиграть Сатану на его поле? Она злилась, и я понимал её. Даже Элис терпеть не могла, когда её ставили уже перед фактом в важных вопросах. Я видел, что сейчас она просто выпускает гнев и терпеливо ждал. — Ты просто тупой. Нет, ты хуже, чем тупой, потому что ты знал результат и всё равно бросился на амбразуру! Она уже не могла сидеть и ходила по комнате, экспрессивно махая руками и крича. Моя мать просто прикрыла рот рукой и смотрела с широко раскрытыми глазами — И ради чего? Нет в мире такой вещи, ради которой стоило бы бодаться с владыкой ада и самым могущественным демоном! Это даже не риск, это просто бессмысленное самопожертвование. — Я знаю. — И это всё, что ты можешь сказать? — она беспомощно зарычала и с мольбой посмотрела на третьего участника беседы: — Ну хотя бы Вы скажите что-нибудь. — Мне больно. Больнее, чем всё то время, что я провела в рабстве. Наверное, даже больнее, чем потеря моего мужа. Но я верю, что мой сын сделал лучший выбор, который смог, — мама с болезненным лицом сжала мою ладонь, я просто кивнул ей, не убирая руку, — позволь мне… позаботиться об Ирине. — Постойте, что это значит? — моя девушка посмотрела на неё, словно её только что предали. — Ваш сын ни за что не выстоит против двух высших демонов, Райзер вообще находится почти на уровне Прародителей. — Ирина, — вздохнул я, пытаясь её остановить, но она не слушала. — Его душа будет порабощена! — каждое слово словно било мою мать, заставляя опускать голову всё ниже и ниже, а хватку сжиматься всё сильнее. — Порабощена демонами! И он останется заперт в аду! Как Вы можете называть себя его матерью? — Хватит! — прикрикнул я, резко вставая. У всего были границы, и даже если Ирина сейчас была на взводе, я готов был выслушать всё что угодно в свой адрес, но не претензии к матери, которая вообще была ни при чём, да ещё и пострадала из нас троих больше всего. — Я выигрываю время. Так я замедляю армию Сазекса и его влияние, — я посмотрел прямо в глаза Ирине, — не смей повышать голос на мою мать. Ты делаешь ей только больнее. Вы двое выживите, мир, в котором вы будете жить, не обратится пламенем войны, и ради этого моя жертва — ничто. — Мне тоже больно, ты хоть представляешь, как это больно... — она с силой перевернула стол, опрокидывая содержимое, — смотреть, как твой любимый… — она снова сжала кулак и, зарычав, развернулась к выходу. Я быстро схватил её сзади, не давая возможности уйти. — Отпусти, — она попыталась ударить меня затылком и болезненно топнула по ноге, но я продолжал обнимать её сзади. Я чувствовал, как её сердце бешено бьётся, чувствовал вновь поднимающуюся ярость древнего дракона внутри. — Это наша последняя встреча. Если мы сейчас разойдёмся вот так, оба будем сожалеть всю жизнь. И ты это знаешь, — она перестала вырываться и шмыгнула носом. — Я солгал тебе, я делаю это не ради человечества. — Я знаю, придурок, мы столько лет живём вместе, — её тело мелко дрожало, и она положила свои руки поверх моих, — неужели ты думал, что я не пойму. — Я больше не желаю истребления демонов и мести, я просто хочу, чтобы бессмысленное кровопролитие остановилось. Я должен сделать всё возможное, чтобы не допустить войны. Я хочу защитить этот мир для тебя и для мамы. — Но зачем мне мир, если в нём не будет тебя? — Я буду лишь терять свою человечность, пока не стану чудовищем. Ирина, даже сейчас мне приходится подавлять силу Драйга, чтобы он не навредил вам, и чем чаще, чем больше я прибегаю к его помощи, тем хуже мой контроль. Последнее, что я хочу, чтобы настоящий дракон воплотился здесь. По крайней мере, в нижнем мире я смогу сдерживать его в чёрной башне. — Даже если ты будешь заперт в ней навечно. — Я всё ещё могу найти способ связи даже из ада, если ты пообещаешь мне эротические фото в форме горничной, — фыркнул я, расслабляя объятья, но не разжимая их, и снова перешёл на серьёзный тон: — Я знаю, что ты хочешь, чтобы я просто отступил, но в данный момент у меня нет вариантов. Теперь, когда моя кровь и душа уже осквернены присутствием другой сущности, назад пути нет. Пусть я не смог сделать многого, но каждый выигранный день, каждая созданная мной возможность, хоть немного задерживает демонов. — Мы оба знаем, что ты умрёшь там, — она покачала головой. — Сона Ситри — страшный противник, Иссей, по сути, она хитростью одолела Райзера, руками Сайраорга убила свою старшую сестру, а потом чужими руками избавилась от Сайраорга. Будучи столь слабой, она стремительно взлетела на вершину иерархии, куда ей был закрыт путь. Сона страшна почти так же, как Сазекс, если это изначально было её планом. Вполне возможно, что всё это — комбинация, разыгранная Ситри и Гремори. Никакая улучшенная супер-сила или непробиваемая броня не защитит тебя от их коварства. И я прихожу в ужас от того, что ты станешь их рабом, — её руки сильнее сжали мои. — Я даже не знаю, что ещё сильнее меня пугает: что однажды я встречу тебя по другую сторону, что мы больше никогда не встретимся… или то, что именно этого ты и будешь добиваться — никогда больше не встретить меня. От этих мыслей моё сердце… оно словно замерзает, чтобы расколоться на мелкие кусочки, которые уже никогда не собрать. Что я мог сказать? Ничто из сказанного ей я не мог опровергнуть, всё действительно могло быть так. Ловушкой. Все мои попытки были безуспешны, все мои даже самые маленькие победы были противопоставлены более крупным поражениям. Абсолютно всё может оказаться бесполезным — в словах Ирины была доля истины. И я должен был признать, что часть меня стремилась остаться, попытаться обмануть дракона, усилить контроль, избежать сражений. Но. Я был тем, кто хотел не допустить повторения кошмара, произошедшего десять лет назад. Не из ненависти к демонам, уже нет. Не из чувства долга, не ради человечества, уже не ради него. Даже если мы были разными, я всё ещё мог продолжить искать, искать путь к миру без войны, путь к сосуществованию без жертв. Даже если этот путь бесконечен и глуп, даже если он не идеален, идти по нему, учиться, пробовать никогда не будет ошибкой. Отступить сейчас значило бы отступить от всего, от самого себя. Нельзя спасти всех, но делать мир лучше, постепенно — это то, что возможно. Нельзя превращать этот путь в цифры: когда жизни станут просто мерой весов, путь к миру скатится в бездушную математику. Я нашёл свой ответ на вопрос Гильгамеша о войне. — Ты помнишь историю Элис о десяти тысячах китайцах и японском пулемётчике? — Отвратительная история, ещё одна причина, по которой я не люблю её, — глубоко вздохнув, Ирина, наконец, отпустила мои руки и кивнула в знак того, что я могу отпустить её. — Военнопленных было слишком много, и наши командиры решили, что тратить и так ограниченные ресурсы на китайских солдат контрпродуктивно. Они посадили пулемётчика в грузовик, и он вёз его вдоль длинного строя, пока японец расстреливал пленных. Потребовались часы, чтобы расстрелять всех, — я снова сел на стул и раздражённо откинулся на спинку. — Пленные просто стояли. Они стояли и смотрели, как японские солдаты их истребляют, как перезаряжают оружие и дают ему время остыть. И ничего не сделали. Там было менее сотни японских солдат, вооружённых винтовками. Если бы пленные боролись, то без труда бы их одолели. Но каждый смиренно стоял, никто не боролся. Это всего лишь история Элис, и я не могу сказать, реальна ли она, но я понял, что я не буду стоять и ждать, когда придёт время бороться, даже если это означает быть убитым первым. Если это сподвигнет бороться других, этого будет достаточно. Если мне суждено умереть, я умру, защищая тех, кто мне дорог, и любой, кто считает это идиотизмом или бессмысленным самопожертвованием, может поцеловать меня в зад. — Кроме Элис, — чуть улыбнулась Ирина с тяжёлым смирением в глазах. — Это, скорее всего, проклянёт тебя, и ты умрёшь в страшных муках от кровавого геморроя. — На самом деле мы уже целовались, — пожал плечами я, ведь технически поцелуй в лоб всё равно поцелуй. — Ты не умеешь лгать, — она кивнула, освобождая меня, и протянула материализовавшийся Дюрандаль, — и я очень надеюсь, для твоего же блага, что твоя предпоследняя фраза была не намёком мне, иначе я тебя изобью. — Я… — я посмотрел на неё, на маму, стараясь запечатлеть их образы в памяти как можно чётче. Кажется, я просто игнорировал что-то в моих глазах, потому что там не должно было быть слёз. — Я буду помнить вас. А затем без слов вышел. Я так и не смог сказать Ирине, что люблю её, в самый последний раз.***
Её кабинет был по-своему аскетичным. Убранство помещения было строго практичным, лишённым роскоши кабинета Гильгамеша. Он был довольно маленьким, так как она в большинстве случаев для деловых встреч и работы с Ассоциацией и Святой Церковью использовала его кабинет. Вместо книг у стен были стеллажи с рабочими папками и простые железные ящики с документацией и электронными носителями. Большая часть технического оборудования присущего современным кабинетам, как факс или принтер, тоже отсутствовала. Несмотря на приемлемые навыки работы с самой современной и навороченной электроникой, она всё равно предпочитала работу с бумагой и карандашом. Даже ручки использовались ей редко, хотя в углу имелось магическое перо и печать для гейсов с магами. — Осторожней, не наступи мне на рисунок, — произнесла хозяйка. Я опустил взгляд на ровный квадрат, нарисованный мелом на полу, и осторожно обошёл его. — Это что такое? — Очевидно, блин, — саркастично выдала она, — я тут убила квадратного человека. — И как я не догадался, — пробормотал я, садясь на гостевое место. — Ты такой… энергичный, случилось что-то особенное? — краешком губ улыбнулась Элис, медленно крутясь вокруг оси на своём деловом стуле, который предпочитала мягким креслам. — Я признал, что готов убить самых дорогих мне людей, с которыми попрощался недавно, — кисло заметил я садясь напротив, мачеха безразлично щёлкнула зажигалкой, закуривая свою охлаждающую сигарету. — Я сказал им, что делаю это ради них, — скривившись, добавил я, понимая противоречие. Понимая, что был не до конца честен. — Я полагаю, Золотце посвятил тебя в мои планы, хотя я просила держать его длинный язык за зубами, — раздражённо выдохнула дым Элис, смотря куда-то вверх, — хотя гибкости и искусности его языка можно позавидовать. Я моргнул. И так как я всё ещё воспринимал её как свою вторую мать, то даже не стал задумываться над двусмысленностью окончания. — Так это правда? — Гильгамеш никогда не врёт, — она вытащила из-под стола обычную столовую ложку и белую пластиковую упаковку с большой надписью «кокосовое суфле» и рисунком расколотого кокоса, однако меня немного смутила надпись ниже, обозначавшая некую серию «Десерты красоты». — Но и издевательства ради издевательства не его манера, — я пробарабанил пальцами по столу. — Думаю, он подготавливал меня. — И к чему же? — с фальшивым любопытством спросила Слуга, открывая упаковку и хмурясь. Создавалось ощущение, что разговор её совершенно не волнует. — Убить тебя, — я постучал рукоятью Дюрандаля, одного из самых могущественных святых мечей. — Он дал Ирине идеальное оружие, чтобы убить тебя, которое в конце концов оказалось в моих руках. Именно в тот момент, когда я узнаю «шокирующую правду». Я думаю, он проверял, насколько далеко я готов зайти, проверял, готов ли я убить тебя… и ответ его удовлетворил. Чёртов мудак. — Технически, это правда, — Элис невозмутимо соскребла однородную густую массу ложкой, заинтересованно принюхалась и, пожав плечами, положила в рот. Поморщившись, плюнула в корзину: — Тьфу. Я действительно растила тебя, только чтобы убить в нужный момент. Это я ответственна за печальный конец шестой войны. И это я имплантировала в тебя часть своей драконьей сути, чтобы пробудить Драйга. — В отличие от Гильгамеша, ты можешь лгать прямо, — я тоже откинулся на спинку стула, убрав оружие, сложил руки на животе и прикрыл глаза. — Если бы всё было так, ты бы не стала тратить время на то, чтобы я жил как обычный человек, хотя бы некоторое время. Разумнее было поручить меня Райзеру. — Так ты и про это узнал? Элис, наконец, заметила ещё одну надпись в углу, «крем для тела» — и разочарованно выбросила упаковку в урну вместе с ложкой. — Шрам на лице Райзера появился именно после уничтожения группы Кибы в восточных землях нижнего мира. Наруч, он не Фенекса, и я не вижу смысла ему врать о том, что это мелкий семейный артефакт, — я постучал по запястью, — если только это не часть другого более мощного артефакта, который завершила Тосака, имплантировав изумруд. Демонический изумруд, схожий с тем, который я носил для сдерживания дикой природы Драйга. Демонический изумруд, добытый из северных шахт, после того как Лорд Часовой Башни помогла Сазексу в обмен на уступку в виде смягчения законов для рабов, — я открыл глаза и улыбнулся. — Конечно, Сатана не собирался сдерживать слово, а Рин сделала вид, что играет в его игру. Но на самом деле это всегда было частью твоего плана. Как и то, что Райзер защищал обычного человека. Вернее, несколько женщин, включая мою мать, чтобы это выглядело как совпадение. — Неплохая дедуктивная цепочка, хоть, разумеется, бездоказательная, — в глазах Слуги мелькнула искра азарта, и она, сложив руки перед собой, кивнула, мотивируя продолжить. — Ты знала, как я ненавижу Велиала и через что он заставил меня пройти, ты нашла его достаточно легко, когда это было нужно, но не охотилась за ним все эти годы, потому что он должен был сыграть свою роль. Моё столкновение именно с Велиалом было чистой случайностью. Слишком много совпадений, чтобы их можно было подстроить, даже если ты и устроила меня в Куо. К тому же я слишком часто мог действительно погибнуть, чтобы моё жертвоприношение действительно имело решающее значение. Значит, либо Драйг — очередное отвлечение внимания, либо вы можете каким-то образом контролировать его перерождение и перенести в новый удобный сосуд, — я кивнул своим мыслям, внимательно следя за реакцией Элис. — Из этого я мог бы сделать вывод, что сама по себе именно моя жизнь не особо важна. Но она важна, для тебя, иначе бы ты не пыталась меня отгородить и защитить моих близких. И я искренне благодарен тебе за это. Она недовольно промолчала, опустив взгляд на стол, и неопределённо хмыкнула. Я задумался, продолжая складывать все имеющиеся факты. — Ты не простой Апостол. Ещё по крайней мере год назад ты не была вампиром или нежитью, и именно в этом году возвращается из вечного сна Лунная Принцесса. Хотя не должна. Роа мёртв, много её сил всё равно уходили лишь на подавление собственного вампирского импульса. Есть только одна причина, по которой бы Арквейд могла отказаться от вечного заточения, — я вздохнул, когда понял, когда линии начали сходиться, — охота на Прародителей. Ты ведь терпеть не можешь церковников и у тебя уже и так были неплохие связи в обеих фракциях, чтобы рисковать жизнью. — Сначала я использовала миссию по устранению Прародителя, Леса Айннеш, где хранился необходимый компонент, — хитро усмехнулась она, — использовала способность Ангра-Манью принимать в себя проклятья и кое-что ещё. В конце концов, если бы я поддалась безумию, Арквейд в теперешнем состоянии легко бы вытерла мной пол, и мы оба это знаем. — Значит, ты теперь один из Двадцати Семи? — я сам удивился спокойствию, с которым отреагировал. — Сокрытие от взгляда Силы Противодействия. Фальшивый Трон Героев. Таким способом ты запечатлеешь себя в нём, а твои сосуды-копии будут перемещаться по мирам, каким-то образом. — И Алайя никогда не сможет уничтожить меня полностью, — в первый раз утвердительно кивнула она, — такова была задумка. Не сказать, что всё прошло хорошо. — Твоя копия Трона не может не иметь дефектов, даже при всех чертежах, уникальных артефактах и фантазмах это невозможно воплотить… машина в Часовой Башне, она уже завершила процесс, сделала то, что маги не смогли понять, да и никто бы не понял, пока не стало уже слишком поздно, — в горле резко пересохло, когда понимание ударило словно упавшая бетонная плита, мельчайшие оговорки заполнили картину, — только если у тебя нет Грааля под рукой, Грааля, которому необходима лишь точная цель и метод её достижения. Чаши, которая напитана энергией Слуг пятой и шестой войны. Энергией более чем достаточной, чтобы пробить путь в Акашу. — Но не достаточной, чтобы освободить моих рыцарей, а в честном противостоянии у меня никогда не будет шансов спасти всех героев. — Это не спасение, Элис, ты обрекаешь человечество. Даже не так... Ты хочешь оставить бесчисленные миры без защиты? — я медленно поднялся и посмотрел прямо в её золотые глаза. — Ты не такой человек. Ты не сделаешь этого. — Признаю, у меня до сих пор есть сомнения, — она указала взглядом на Дюрандаль, — поэтому я должна убедиться. — Я не понимаю. — Сначала я подумывала пронзить им сердце Ирины прямо у тебя на глазах, чтобы спровоцировать, так как понимала, что ты не сможешь переступить себя и атаковать меня по-настоящему, — совершенно спокойно призналась она. — Это бы не сработало, этот фантазм не может убить своего хозяина, — я медленно выдохнул через нос, всё ещё подавляя ярость. Не могло не беспокоить, что контролировать себя становилось сложнее. — Откуда ты знаешь это? — удивлённо приподняла бровь она, изучающе взглянув. — Вспомнил историю о Гекторе, рассказанную Кокабиэлем в Китае. Она лишь хмыкнула, наверняка внутренне отмечая свой недосмотр. — Ну, по крайней мере, изначально это было бы достаточно по-злодейски. Я убиваю твою девушку, ты побеждаешь меня и останавливаешь зло, а любимая возрождается силой любви. Красиво как в сказке, — при этом она оскалилась в злобной усмешке, к которой я так и не привык, — если бы ты смог победить, конечно. — Но мы далеко не в сказке. Если она изменила планы, то определённо по веским причинам. — Верно. Пожалуй, ты вырос даже слишком умным, — она кивнула, жестом предлагая мне снова сесть, — не то, чтобы я не гордилась этим. Не пойми меня неправильно. — Тебе не идёт стиль цундере, — ответил я, продолжая стоять. — Я многогранная личность, — просто пожала она плечами, её лицо немного разгладилось, а улыбка стала мягче. — Скорее ты хитрож… умная, — поправил я, на что та снова пожала плечами, более расслабленно. Я скучал по такому нашему общению. Жаль, что вскоре оно должно было прекратиться. — Ты ведь не хочешь этого, — снова попытался я, — ты не такой человек, ты не монстр. Даже если ты и была злодеем, я не верю, что ты бы решилась подвергнуть истреблению бесчисленное множество жизней, даже по очень веской причине. — Быть героем — это чудо и проклятье, — грустно вздохнула Элис. Всё ещё сохраняя доброжелательную улыбку, она материализовала доспех, но не для того чтобы напасть на меня, а для того чтобы показать мне. Проклятья несмываемого греха, предательство и насилие отпечатались на матовой металлической броне, словно поглощающей свет, подавляющая всё ненависть огненными прожилками текла словно магма по сочленениям. Голод холодный и безразличный вперемешку с постоянной жаждой убийства выдавал тихий, почти шепчущий скрип когтистых перчаток. Вот каким был её доспех, отражавший суть как Героического Духа или Антигероя. — Герои получают силу и благословения богов, но с этих пор их судьба и их жизнь более не принадлежит им, — она медленно прикрыла змеиные глаза, сосредотачиваясь. — Была одна девочка, и она хотела создать лучший мир для тех, кого любила. Она готова была пожертвовать ради этого собой, но в конце концов ей пришлось пожертвовать гораздо большим — теми, кого она любила. И она смирилась с этим. И был мальчик, он с радостью жертвовал собой ради других, потому что таковы были его идеалы. В конце концов эти идеалы забрали у него всех, кого он любил, а затем предали его, — её когтистая перчатка заскрипела, сжавшись в кулак, — но он улыбался. Он продолжал улыбаться для других, как та девочка продолжала приносить на алтарь судьбы всё новые жертвы ради других. Они оба не сожалели о своём пути, в конце концов они приняли их конец истории, — её голос приобрёл ледяные нотки, а в открывшихся глазах полыхнула ярость, — но даже этого людям было мало. Они создали Трон Героев. Вовсе не красивое место с райскими садами, а вечную тюрьму, где запечатали героев. Вновь и вновь те, кто приносили в жертву свои судьбы ради людей, вынуждены являться, чтобы даже после смерти подчищать за другими, и даже в посмертии не найти им покоя. Более того, маги осквернили их честь своими эгоистичными ритуалами наподобие войны за Грааль, используя как сырьё, обманывая и манипулируя — они ничуть не лучше богов, игравших с нашими жизнями ради своего развлечения. И в конце концов каждый герой, надеявшийся получить хотя бы одно своё желание в обмен на отказ от покоя, был обманут вновь. Преданы миром, преданы богами, преданы даже людьми. И я не могу смотреть на этот бесконечный цикл лжи, на то, как тех, кто страдал за людей, вновь используют и выбрасывают в качестве топлива для достижения сраной Акаши. Я ненавижу людей. Боль отразилась на её бледном лице. Нечто близкое отняла у неё судьба. Таков был её рок. Я понимал. Она была готова принять свой конец, но не могла принять такого же конца для других. И она решила во что бы то ни стало бороться. Но стоит ли это тех жертв? Стоят ли десятки тысяч героев жизни миллиардов? Глупый вопрос, для неё всегда будет стоить. — Тогда почему я? Я не стал спрашивать, зачем она вообще оставила возможность остановить себя. Я знал, что в душе у неё было горе, была обида и злоба, но она не была чудовищем. Она не могла переступить эту черту одной лишь ненавистью. Пока она понимала ужасающие последствия этого пути, она не могла принять окончательное решение. Но что-то подтолкнуло её наконец. — Потому что я ищу не возмездия, а справедливости. Иссей, справедливость — это не законы, не общественная мораль, — вздохнув, она развеяла чёрную броню и покачала головой, — справедливость не может быть записана на бумаге или быть абсолютной. Она на самом деле зыбка и обманчива, как ночной песок пустынь. У каждого она своя, и я не исключение. — Ты не просто Героический Дух, но и король, — кивнул я. — Да, — Элис мягко прикрыла лицо ладонями и вздохнула, — и, как король, я должна исполнить свой долг и соблюсти свою справедливость. Даже если я ненавижу людей, у меня есть чёртова работа, и я собираюсь делать её. — И как же? — Я должна пройти свой путь до конца и встретить свою преграду, — она наконец посмотрела на меня и опустила руки, — злого бога должен убить хороший человек. Ты хороший человек, Иссей. Если я проиграю, то, значит, мой путь ошибочен. Если я завершу своё дело — значит, я на верном пути, и больше я не буду сомневаться и не отступлю.