Переломная неделя

Находясь в бессознательном состоянии, я чувствовал чьи-то прикосновения. Чувствовал перемещения. Меня куда-то тащили, волокли, переносили. Менялась температура. То холод, то жара. Несколько раз я смутно припоминаю лицо Бельфегора. Или это был Скуало. А может, это вообще плод бушующей фантазии иллюзиониста? Однако, факт фактом – я еле открываю слипшиеся веки и обнаруживаю себя в лазарете Варии. Одноместная палата. Мне приходилось тут бывать. После нескольких неудавшихся миссий или крупных потасовок с семпаем. Я затуманенными глазами осматриваю пространство, пытаясь сделать свой взгляд более сфокусированным, а картинку, представленную мне – менее расплывчатой. В моей голове туман, меня слегка подташнивает. Я слабо приподнимаюсь на локтях, и тут чувствую, будто моя голова стала в несколько раз тяжелей, я безвольно опускаю её обратно на подушку, сопровождая негромким шипением от боли, неожиданно проявившейся во всем моем теле. Похоже, услышав мои копошения, варийские лекари выползли из своих норок. Ко мне заходит хранитель солнца. Местный гей-извращенец и по совместительству мамочка Варии, заботящаяся о здоровье своих «деток». - Франни, миленький! – его щебетание и чрезмерная забота порядком раздражает, но я предпочитаю это не показывать. Лежу на койке с каменным выражением лица, окинув Лусса безразличным взглядом. Его это, похоже, не смутило и он пулей полез обниматься. Выпутываюсь из его объятий, ойкнув, когда он задел рану. Ах да, плечо, в которое Бельфегор попал стилетом. Помню. - Ой, прости, прости, не сдержался! Ах, какой же ты бледненький, – размыкает объятия, чуть отскакивая и всплеснув руками. Луссурия садится около меня на кровати. – Это Белюшка тебя? – указывает на замотанное плечо. Киваю. – Ничего, Франни, Скуало ему такое наказание придумал, хи-хи-хи… - наказание? Интересно. – …да и босс его отчитал по полной программке! Надо же было, бросить тебя и пойти разбираться с врагами в одиночку! Устроил резню… Его ведь тоже взрыв задел, Белюшку-то. Ты знаешь, «Пролилась королевская кровь» и всё такое. Его капитан успокоил. Не успел бы, то и тебя бы… - он замолчал, а потом, потрепав меня по щеке, добавил: - Ой, ты прости, прости, что это я… Франни, так как ты себя чувствуешь? – одной рукой приобнимает за бедро. Вот же извращенец, обязательно облапать надо. - Голова болит, тошнит, - произношу до боли тихим и хрипловатым голосом, но при этом по привычке продолжаю растягивать слова. - Ничего, Франни, это типично при сотрясении! – рука с бедра плавно переходит на голову, треплет волосы. Сотрясение? Как и думал. Великолепно. – Всего чуть-чуть потерпи! Неделька! Кстати, ты все-все нормально помнишь? – задумывается, пристально вглядываясь мне в лицо. - Да, я помню всё хорошо, - а я ведь и правда помню. В мельчайших подробностях. - Хм, странно, - чуть растянул последнее слова, надул губы, приложил палец к щеке и снова о чём-то задумался. – Ну, ладненько! – убирает палец и треплет по щеке, вскакивая с кровати. – У тебя постельный режим, не вздумай вставать! – да, встану я, как же. – Не сможешь заснуть – таблеточку дадим. Так что все хорошо, не переживай! – Целует в щеку. Не реагирую на это. - А сколько сейчас времени? – чуть приподнимаюсь, пиявка по имени Луссурия отлипает от моей щеки. Жутко гудит голова. - Ой... – угловато поправляет очки и смотрит на наручные часы. – Всего 11:18, Франни! – что-то вспомнил. – Кстати! Нужно за Белюшкой топать… Подожди, я сейчас приду! – чуть ли не подпрыгивая, Луссурия вылетел из палаты. Идти за семпаем? Зачем? Ладно, забью на это. Пусть делает, что хочет. Осматриваю палату, замечаю на белой стене строгие больничные часы. Отлично, можно будет следить за временем. На тумбе рядом с койкой – стакан воды. Над ней календарь. Зачёркнуты 6 чисел августа. Отчетливо помню, что вчера было именно 6-ое августа. Значит, сегодня седьмое. Календарь подтверждает. Переворачиваюсь набок, отворачиваясь от стены. Почему-то сильно клонит в сон. Кажется, я начинаю медленно проваливаться в сон. А, нет! Не тут-то было. Дверь с силой распахивается. Я оборачиваюсь. В палату вваливается Бельфегор с Луссурией. На часах – 11:42. - Ши-ши-ши, Лусс, что это за шуточки? – принц раздражен. Принц недоволен. – С какого перепуга я должен навещать эту лягушку? - Белюшка, успокойся, - «мамочка Варии» примирительно гладит его по плечу. – Франни же из-за тебя пострадал… - семпай уже открыл рот, чтобы оспорить сие утверждение, но Луссурия оказался быстрее и продолжил: - Поэтому мы решили, что ты будешь присматривать за Франни, пока он не выздоровеет, - они с ума посходили, что ли? Бельфегор скорее сломает свою диадему, чем станет бесплатной нянькой. - ЧТО?! – да, этим криком семпай может составить конкуренцию Скуало. – Не буду я! - Я тоже против, - как всегда растягиваю слова и даже (О! Достижение!) сажусь на кровати, указывая на принца пальцем. – Семпай меня прирежет, как только я засну. - Ши-ши-ши, это да, - улыбается во все 32 зуба, требовательно смотря на Луссурию. – Ну? Освободите меня от обязанности нянькать эту жабу? Хранитель Солнца задумывается, а потом выдает: - Нет, Белюшка, это решил Скуало, чтобы тебе было неповадно в будущем действовать в одиночку. Ты же мог провалить миссию или, что ещё хуже, погибнуть! - Истинный принц не может умереть! – говорит гордо, с вызовом, вздернув нос. - А вы, семпай, фальшивый, вот Луссурия-сан и беспокоится о сохранности вашей жизни, – нудно и больше положенного растягиваю слова, сидя с абсолютно равнодушным лицом. - Жаба! Доквакаешься, - показывает веер из стилетов. Наверняка бы уже кинул в меня, если бы не «мамочка Варии». На том ему и спасибо. - Белюшка, Белюшка, тише! – прижимается и целует в щеку. Семпай в отвращении кривит лицо и прячет стилеты. – Кстати, Скуало согласовал свое решение с боссом, - мило щебечет, не замечая, как на лице Бельфегора постепенно появляется ненавистно-обреченное выражение. – Так что против него не пойдешь. И да, даже не думай причинить вред Франни! – замечает, как семпай хочет выместить злобу на мне, вновь вытаскивая стилет. – Он такой маленький и хрупкий! – просюсюкал Луссурия, по непонятной мне причине умиляясь с моего вида. А, ну да, гей же. - И что я должен делать? – зло спросил, с неприязнью глядя на Лусса. Смирился уже, бедненькая принцесска. - Ой, ну ты должен следить за Франни, следить, чтобы с ним все было хорошо, чтобы таблеточки принимал… - по ходу перечисления Бельфегор становится все раздражённее. Не по душе это ему. –… и ещё он не должен скучать, в общем, Белюшка, ты должен создать полностью комфортные условия для выздоровления Франни! – перевёл дыхание, глядя на Бела. - Знаете что… - чувствую, что он сейчас взорвется от переполняющей злобы. На лице играет ядовитая маньячная улыбка. – Принц никогда не опустится для того, чтобы следить за какой-то жабой. Я ЕМУ НЕ НЯНЬКА! – срывается с места и уходит, не забыв громко хлопнуть дверью. Вообще здорово. - Белюшка! – «мамочка Варии» приоткрывает захлопнутую дверь, крича вслед семпаю: - Белюшка, вернись! Поняв, что истеричная принцесска на это никак не реагирует, аккуратно закрыл дверь и повернулся ко мне. - Франни, ты уж прости его, он вернется. Против приказа босса ведь не пойдешь… Я с ним поговорю, хорошо? Тебе ничего не нужно принести? - Нет, спасибо, что посетили, Луссурия-сан. - Ты мой миленький! – подскакивает к койке и чмокает в щеку. Вытираю её от слюней. – Ладненько, я пойду! Если что-нибудь понадобится, то тут кнопочка есть… - засуетился и показал на красную кнопку около кровати. Уже заведомо знаю, что не буду её нажимать. Перебьюсь. - Ты на неё нажмешь, и обязательно кто-нибудь придет. Ладненько, я пошел! До встречи, Франни! – помахав на прощание рукой, скрылся в дверях. Пытаюсь осмыслить происходящее. Да-да, черепно-мозговая травма дает о себе знать, как же. Значит, этого шизофреника приставили присматривать за мной. И о чём только думал Скуало? Наверняка, у него тоже сотрясение мозга было. И похлеще моего. Смотрю на часы. 12:02. Время-то летит. И что, этот шизофреник будет добиваться моего выздоровления? Да фигушки. Прирежет. При первой же возможности. Или же все-таки нет? Не погладят его по головушке, если добьет хранителя кольца тумана, нет. Значит, есть шанс, что я доживу до конца лечения. Надеюсь, семпай будет заявляться в эту палату как можно реже. От его общества я на поправку не пойду, в этом-то я уверен. С такими мыслями я заснул и проспал до четырех. Слишком много сплю. Слишком. Проснулся от громкого возгласа Скуало «Врой, Бел!». Слишком громкого, если учесть, что комната Потрошителя в противоположной стороне замка. Насколько я понял, Луссурии уговорить семпая не удалось. На помощь пришел Скуало. Правильно говорят, «Четыре часа воспитательной беседы заменяет один точный удар в челюсть». В нашем случае, один громкий «Врой!» Скуало. Это же какие голосовые связки нужно иметь, что я даже здесь слышу обрывки фраз капитана? Бедный семпай, преждевременная глухота ему обеспечена. Стараясь больше не слушать гневных возгласов и «воспитательных» матов капитана, я почувствовал, что жутко хочу пить. Ах да, на тумбочке же есть стакан воды. Тру заспанные глаза и тянусь за водой, опустошая стакан залпом. Почувствовал некое облегчение. Пытаюсь встать, но тут жутко начинает болеть голова, что приковывает меня к кровати. Да, плохая была идея вставать на следующий день после сотрясения. Поджимаю ноги к животу и зарываюсь носом в подушку. Есть не хочется совершенно. Да и тошнит как-то. Ужасное состояние. Пролежал так минут 20 и ко мне ввалился (та-да-да-дам!) сам Бельфегор. Встрепанный больше, чем обычно, диадема съехала набок, полосатый джемпер неказисто уплыл вбок – явные признаки потасовки со Скуало. Или удара электричества. И первый, и второй варианты очень похожи друг на друга. - Что, Бел-семпай, проведать пришли? Или все же согласились на вакансию няньки? – совершенно безэмоционально смотрю на Бела. Нет, такой момент поиздеваться я не пропущу. - Так, жаба, нужно уяснить несколько моментов, - приближается и, вытаскивая стилет, прижимает его к моему горлу. – Меня заставили за тобой ухаживать, лягушка ты экзотическая,– выделил слово «заставили». – Понятно? - Да. - И нянькать я тебя не собираюсь. Не пятилетний ребёнок. Это тоже понятно? - Да, Бел-семпай. - Не будешь выполнять то, что я скажу – прирежу. Понятно? - Да, но… - Будешь много язвить – прирежу. Понятно? – аккуратно скользит лезвием по моей шее, при этом не оставляя пореза. - Да, - понимаю, что ни в моем положении возражать. - Вот и молодец, ши-ши-ши, - отстраняется, пряча стилет и демонстрируя фирменную улыбку Принца-Потрошителя. – Так. Я, наверное, должен поинтересоваться, как ты себя чувствуешь, - беспечно чешет затылок. – Как чувствует себя маленькое жабье отродье, ши-ши-ши? – это уже было адресовано мне, а не потолку. - Хуже, чем Его Высочество Недопринц, как вы можете заметить, - Бельфегор нервно шишикает. - Лягух, мы же всё выяснили, не так ли? – показывает веер из ножей. - Определенно, Бел-семпай, определенно, - не хватало мне, чтобы он меня прирезал, да. - Вот и хорошо, ши-ши-ши, - ножи исчезли, Бельфегор в раздумье расхаживает взад-вперед. – Так. Ты сегодня ел? – останавливается, впиваясь в меня пристальным взглядом. - Нет, - отрицательно качаю головой. – Но я и не хочу есть. - Мне плевать. Эти таблетки принимаются после еды, - передо мной помахали стандартной упаковкой каких-то медикаментов. - А если их съесть просто так? - Не возымеют эффект, тупая жаба! – в сантиметре от моего лица летит нож. - Бел-семпай, а вас накажут, если вы затормозите мое выздоровление, - до ужаса долго растягиваю слова. - Ши-ши-ши, жаба, заткнись. Я пошел за едой. Жди, - с этими словами Ураган убрался из палаты. - Не заблудитесь, семпай, - в стену около моей кровати попадает еще три ножа. Прошло минут 15. Меня уже начали одолевать мысли, что Бельфегор и правда потерялся в замке, знакомом ему с детства, но отворившаяся дверь пресекла на корню все мои надежды. - Соскучился, ши-ши-ши? – в комнату входит Бельфегор с нехилой тарелкой спагетти. - Ни капельки, Бел-семпай, - отвечаю честно. Передо мной ставят поднос со стаканом воды и тарелкой подогретого и мало аппетитного спагетти. - Ешь! – шишикает и с интересом наблюдает за моей реакцией. А её ноль. Абсолютный покерфэйс. Ковыряюсь вилкой в спагетти. Накручиваю на вилку и отправляю в рот. Повторяю свое действие. Надоело. - Семпай, я больше не хочу, - отодвигаю от себя поднос. - Ешь. Сама бесцеремонность. - Не хочу. - Ешь. - Не хочу. - Ешь. - Ну не хочу я. - Жаба! – всё, он разозлился. Присаживается рядом со мной на кровати, накручивает на вилку спагетти. - Открой рот. - Не буду. - Открой по-хорошему. Хуже будет, ши-ши-ши. Открываю рот. Ну, а что мне остается? Тут же мне залетает вилка со спагетти. «Сгрызаю» макароны с вилки и она тут же уходит восвояси. Прожевываю. - Вот и молодец, ши-ши-ши. А теперь таблетку, - протягивает стакан воды. – На, запей. Послушно беру стакан и отхлебываю скупой глоток воды. Бельфегор передает мне таблетку, которую я безропотно проглотил и сделал еще один глоток воды. - Хорошая жаба, ши-ши-ши, - потрепал по голове, забрал стакан и поставил его на поднос, потом встал с койки, забирая его. – Не волнуйся, я еще навещу твою умирающую тушку. - Умирающая тушка покинет этот мир без вашего участия, Бел-семпай. Идите уже. Шипяще смеясь, Бельфегор гордо удалился. Я же страдал бездельем. Лежал и тупо смотрел в потолок. Самое то занятие для больных, да. Когда это занятие уже совершенно осточертело, а потолок был выучен до мельчайших пятнышек, я переключился на новое занятие – создание иллюзий. Да, прямо как в детстве. Без использования кольца, без коробочки, без ничего. Но из-за недуга они получались какие-то слабые. Слишком слабые. Вот уж не думал, что черепно-мозговая травма так сильно повлияет на создание иллюзий. Надеюсь, это не навсегда, а то ведь такими темпами меня и из Варии выгонят. А этого у меня в перспективах не было. Да, пускай тут дикий безумный семпай, мужик с женскими замашками и странной прической, длинноволосая истеричка, большой усатый шкаф и шрамированный алкоголик, который тут же убил бы меня, если бы я произнес это вслух, но тут мне почему-то комфортно. Я привык жить в этом сумасшедшем доме, как ни прискорбно об этом думать. Привык слушать оглушающий ор капитана, привык к надменному взгляду босса и к тому, что для него весь мир всего лишь жалкий мусор. Привык к гейским замашкам Луссурии, привык к большому и неуклюжему Леви, привык к практически незаживающим ранам на спине от ножей «с любовью» посланных Бельфегором. Оказывается, ко всему можно привыкнуть, каким бы ужасным и диким сначала это бы не казалось. - Жаба, дрыхнешь, что ли? – меня несильно щелкнули по носу и передо мной предстало улыбающееся лицо семпая во всей красе. Чеширский кот какой-то, ей богу. – Половина десятого уже, таблетку глотай, - мне в лицо тыкают стаканом с водой. - Бел-семпай, не приходите ко мне так резко, постоянные стрессы в лице появления маньяка-шизофреника мне ни к чему, - принимаю лекарство, семпай сразу же забирает стакан. - Уж как-нибудь сам решу, не помрешь со страху. Лягушка, чисто для галочки, тебе ничего не нужно? - Хмм, - я задумался, а потом потянул Бельфегора за край полосатого джемпера. – Семпай, а принесите мне, пожалуйста, обычных альбомных листов и простой карандаш, аа? - Зачем? - Вы же «гений», могли бы и сами додуматься. Рисовать буду. - Ши-ши-ши, жаба умеет рисовать? - Представляете? Ну, так что, принесете? - Принесу, художник-лягушонок, принесу. Но завтра, - меня снова щелкнули по носу. – И да, отпусти, а то руку ампутирую, ши-ши-ши, - а я уже и забыл. Чуть сконфуженно размыкаю кулак и отпускаю полосатую ткань. - Извините. Он лишь усмехается и выходит, щелкая костяшками пальцев по выключателю и гася свет.