Ты у меня внутри, ты часть меня.

Этой ночью Артур не вернулся. Мерлин спросил себя, где же тот спит. Их не слишком большая кровать казалась ему сейчас бесконечной пустыней одеял и простыней. А запах Артура пропитал подушку, в которую Мерлин уткнулся лицом. Глаза увлажнились, но он стиснул зубы, чтобы совсем не расклеиться: он не станет снова горевать из-за этого идиота. Что ж. Может быть... всему этому и суждено было пойти именно так. Может, они с Артуром не в состоянии жить вместе. Может, он требовал от партнера слишком многого? Артур прилагал огромные усилия, чтобы жить этими отношениями, идти против воли своего отца, устраивать будущее без семейных связей, и, возможно, понял, что оно того не стоит. Что Мерлин того не стоит. А может, встретил другого парня в ассоциации... ведь у Артура всегда было множество поклонников. Или, кто знает... может, он был вместе с девушкой. Непостоянный, каким он был всегда, Артур мог заново открыть свою сексуальность как гетеро. Мерлин усмехнулся. Утер был бы так счастлив... Он снова уткнулся в подушку. Господи, как можно было снова докатиться до такого? Разве он не идиот? Мерлин встал с кровати, все еще ощущая запах, который так пленял его тело и ум. Надел первую же одежду, которую нашел на ковре — свою? Артура? — взял ключи и вышел из квартиры. Сел в лифт, считая бесконечные секунды, которые отделяли его от первого этажа. Стараясь не обращать внимания на любопытный взгляд швейцара, смущенно прошел мимо него, опустив глаза. Когда Мерлин вышел, наконец, из здания, то задрожал от холодного воздуха, а с неба на него сыпались первые снежинки. Не думая о том, куда идет, он зашагал вперед. Руки тут же застыли, и он спрятал их в карманы куртки, ища несуществующее тепло. Улицы были тихими и пустынными — полтретьего ночи, ничего удивительного. Мерлин почувствовал болезненное одиночество. Было уже за полночь, наступил его день рождения, а он идет один по пустым улицам в районе Замка, и никто не будет ждать его дома. Блядство. Не глядя на часы, он бродил по городу без всякой цели, и только ближе к утру вошел в бар в Нижнем городе. В карманах брюк нашлись смятые купюры, и Мерлин вспомнил, сколько раз Артур бранил его за небрежность в обращении с деньгами. Сейчас, однако, небрежность пришлась очень кстати. Он подошел к стойке бара и красными от недосыпания глазами уставился на предлагаемое меню. На самом деле ни есть, ни пить ему не хотелось, но холод проник, казалось, в каждую клетку тела, так что нужно было хоть что-то горячее, чтобы согреться. Барменша была женщиной средних лет, с ярко-красной помадой и копной вьющихся волос. Ожидая заказа, она сурово и подозрительно смотрела на Мерлина: должно быть, он и правда выглядел ужасно, раз заслужил такой взгляд. Вздыхая, Мерлин заказал капучино с соевым молоком и яичницу, потом сел за один из пустующих столиков в зале. Посетителей не было. Единственным звуком тут было бормотание телевизора, и Мерлин рассеянно стал прислушиваться к нему. Обычный новостной канал, сообщения о преступлениях, войне... пресс-релиз нового дня. Было шесть часов. Он спросил себя, как мог проболтаться по улицам Камелота больше трех часов. Когда бармен — Нэнси, как было написано на выцветшей карточке у нее на груди — поставила заказ на столик перед ним, Мерлин почувствовал тошноту. Кофе был похож на кипяченые помои из цикория, яйца ужасно пахли. А может, это его измученный желудок заставлял еду выглядеть отвратительной. Мерлин улыбнулся барменше, но в ответ получил только еле слышное фырканье... нет, он не должен быть с ней милым. Когда Нэнси отошла, он заставил себя что-нибудь съесть. Медленно, кусочек за кусочком, ему удалось проглотить яйца. Поджаренные кусочки хлеба были твердыми, как камень — у Артура нашлась соперница в искусстве портить и сжигать хлеб. Слабая улыбка, появившаяся на губах Мерлина, исчезла, превратившись в гримасу. Артур. Артур. Артур. Казалось, что-то сломалось внутри него. Когда первые слезы упали в кофе, Мерлин не мог двигаться. Потом он прижал все еще холодные пальцы к глазам, кривясь и чувствуя тошнотворный вкус пищи во рту. Спустя какое-то время вытер глаза, чувствуя себя девченкой в слезливой мелодраме. Но как было сдержаться? Мерлин заставил себя успокоиться. Он встал и направился в туалет под подозрительным взглядом барменши. Поплескал на лицо водой, вытерся — и испугался своего отражения в зеркале. Потом вышел, заплатил за завтрак и направился обратно, к Замку. У Мерлина не было с собой проездного на метро, так что это была долгая прогулка. Он оставил дома даже сотовый, так что если кто-то захочет связаться с ним, то не сможет. Мерлин подумал о матери: та наверняка будет беспокоиться. У них была традиция созваниваться рано утром в день рождения... Хунит может разволноваться и позвонить Уиллу. А Уилл разозлится и наорет на него... Мерлин не хотел возвращаться домой. Не хотел пока что встречаться с Артуром. Несколько секунд он подумывал было о поездке к Гвен... но отказался от этой мысли. Хотелось побыть одному. Жалкий выбор, но ничего не поделаешь. Когда несколько часов спустя Мерлин вернулся домой, то чувствовал себя еле живым. Он много ходил, не спал почти сутки, и усталость пропитала его насквозь. День он провел в библиотеке, укрываясь среди книг. Несколько раз засыпал, уронив голову на скрещенные на столе руки, под озадаченными взглядами других людей. С самого детства, когда Мерлину было грустно и хотелось убежать от реальности, он укрывался в библиотеке. Читал рассказы о других людях и странах, и это помогало ему не думать о своих проблемах, о том, что заставляло его страдать. Это случилось и тогда, когда он узнал о том, что Балинор покинул его мать вскоре после рождения ребенка, а вовсе не умер, как она всегда говорила. И тогда, когда он не смог убежать от школьных хулиганов, и те, под выкрики "педик, педик," засунули его головой в унитаз. Или в тот раз, когда черный котенок Фрейи попал под машину прямо возле дома. Сегодня у Мерлина не было с собой университетской карты, но библиотекарь хорошо знал его и пропустил без проблем. В тишине библиотеки, среди запаха книг, Мерлин отвлекся и постарался не думать о том, что будет ожидать его дома, когда он вернется. Во время обеда он съел какую-то ерунду из торговых автоматов, не отрывая глаз от книги. Потом опять вернулся в библиотеку. Был его день рождения, мать, скорее всего, потратила часы, чтобы связаться с ним. Мерлин чувствовал себя немного виноватым, потому что вовсе не хотел заставлять ее волноваться понапрасну. Где-то в глубине души он тайно надеялся, что Артур тоже придет в библиотеку, ведь тому было известно, где обычно легче всего найти Мерлина... Но Артур не пришел. Мерлин вздохнул. Когда он вошел в вестибюль дома, швейцар взглянул на него с нескрываемым презрением. Должно быть, Мерлин выглядел действительно ужасно. Проигнорировав этот взгляд, он направился к лифтам. Подъем в квартиру казался бесконечным. Мерлин сосредоточился на своем дыхании, — казалось, будто начинается паническая атака. Посмотрел на себя в зеркало лифта и скривился. Он был похож на бездомного: под глазами круги, на подбородке щетина, волосы лохматые, белая рубашка помята... Он провел рукой по волосам, стараясь их расчесать. Когда всего несколько шагов отделяли его от квартиры, Мерлин остановился, надеясь услышать какой-нибудь шум изнутри. Стояла оглушительная тишина. Сколько же сейчас времени? Наверно, где-то около семи вечера. Чувство времени полностью исчезло, и без часов Мерлин был бессилен. Он стоял с ключами в руках, рассматривая шероховатости на деревянной поверхности двери. Может, Артур был на втором этаже квартиры, далеко от входа? Что, если он сейчас ждал его? Мерлин покачал головой. Бесполезно обманывать самого себя. Что значил этот самообман? Неужели он хотел, чтобы Артур снова лгал ему? Неужели у него совсем нет никакого самоуважения? Со смешанным чувством гордости и раздражения Мерлин вставил ключ в замок и открыл дверь. Сделал несколько шагов в темноту, затаив дыхание. В квартире было тихо, слышалось только тиканье часов в кухне. Артура не было. Мерлин вздохнул. Сделал еще шаг, как вдруг внезапно вспыхнул свет, и в первое мгновение ослепил так, что ничего не было видно. Потом Мерлина окружили крики радости. — С днем рождения! Он почувствовал, как его обняли мягкие руки — это была Гвен, — потом увидел, как подходят Ланселот, Моргана, Гавейн, Леон и все остальные, одетые, как для вечеринки. Тут была даже Фрейя со своим новым парнем. Кто-то включил музыку, тысячи цветных огней замелькали, как в калейдоскопе, отражаясь от огромной стеклянной стены. У Мерлина закружилась голова, когда Гавейн обнял его, а Моргана с силой всунула в руку бокал с синей жидкостью и заставила выпить. Он слышал множество поздравлений и восклицаний, но, глотая неизвестный напиток, мог смотреть только на одного человека у стены гостиной, которого в последнюю очередь думал увидеть сегодня. Леон подергал Мерлина за рукав и прокричал ему в ухо то, что Мерлин и сам уже с ужасом начал подозревать. — Это Артур все устроил! Он несколько недель работал, чтобы справиться! Заказал для тебя еду из лучшего ресторана в Камелоте, и никому ничего не сказал, потому что не хотел испортить сюрприз! Возможно, Леон говорил что-то еще, но Мерлин уже не слушал. Музыка играла довольно громко, и кто-то убавил яркость света, чтобы цветные огни от светодиодных шаров и гирлянд были лучше видны. Казалось, Мерлин очутился в каком-то нереальном, волшебном мире, где единственным центром, точкой фокуса был парень в глубине комнаты, которого он так любил. Глаза Мерлина были прикованы к нему. Артур стоял, скрестив руки на груди, черная футболка облегала его грудь, а темные джинсы обтягивали длинные ноги. Он был невероятно красив. Цветные огни от гирлянд отражались тысячами разноцветных бликов на неподвижной фигуре. И невозможно было рассмотреть выражение его лица. Мерлин почувствовал, как кто-то подтолкнул его в сторону Артура, — может, Ланселот, — но сделал только несколько шагов, а затем остановился посреди комнаты. Он не знал, наблюдают ли за ним другие, да его это и не волновало. Сейчас у него было только неконтролируемое желание — сбежать. Он чувствовал себя таким... таким идиотом. Все ждали его бог знает сколько часов, а он провел день, сидя в этой проклятой библиотеке. И Артур. Артур, которого он вчера послал к черту, на самом деле был... Глаза почему-то ужасно защипало. Мерлин подошел к Артуру и обнял его. Тот мгновение оставался неподвижным, а затем тоже обхватил его руками и прижался лбом к его лбу. Мерлин почувствовал знакомый запах туалетной воды, и он его опьянил. Как сильно они скучали по этим объятиям? Спустя несколько долгих минут Артур оторвался от него и погладил его влажные от слез щеки. — Артур, я чувствую себя ужасным болваном. Тот посмотрел на него со своим прежним саркастическим выражением "ты-такой-идиот-Мерлин", но Мерлин скучал даже по этому, так что не стал обижаться. Вместо этого улыбнулся и потащил Артура к выходу из гостиной. Они пошли по коридору, в полумраке обходя Гавейна, который нес ящик ирландского пива. — Эй, голубки, не уходите, как обычно! Праздник только начался! Артур толкнул его плечом, шутливо, но довольно сильно, так что тот даже пошатнулся. Мерлин засмеялся и вошел за Артуром в ванную, закрыв за собой дверь. Ванная была недалеко от гостиной, и грохот музыки доносился даже сюда. Мерлин рассеянно подумал, не вызовут ли соседи полицию из-за такого шума. Он чувствовал себя ужасно смущенным. Прислонился к стене, опустив глаза, и скрестил руки на груди, словно пытался защититься. — Я... — он кашлянул, прочищая горло. На самом деле, Мерлин был уставшим, а холод, в котором он пробыл столько часов, не улучшил голос. — Ты ужасно выглядишь, Мерлин. Где ты, черт возьми, шлялся? Доисторический сотовый, с которым ты ходишь, брошен как всегда на диване... Ты можешь брать телефон, когда выходишь? Мерлин нервно провел руками по волосам. Вид у него был и правда ужасный. Он вздохнул, решая, что сказать, но Артур уже обнял его и прижал к себе. — Во сколько ты ушел из дома? Я вернулся в пять утра, а тебя уже не было. В голосе его был упрек, но Мерлин услышал там и нотки беспокойства. Глупо, но его это обрадовало. — В три. — И что же ты делал все это время? — Ну... ходил по улице, а потом читал книги в библиотеке. — Идиот. Мерлин закрыл глаза, когда Артур начал поглаживать его волосы. Он уткнулся лицом в шею Артура, вдыхая теплый запах его кожи. — Мерлин... извини, что я вчера так ушел. Я ужасно устал, и просто сорвался от всей этой ситуации. — Куда ты ходил? — Сначала напился в пабе. Потом пошел жаловаться к Ланселоту. Кажется, я наблевал им на ковер. — Бедная Гвен. Оба хихикнули. Потом Мерлин обнял его покрепче и вздохнул. — Значит, это ради этой вечеринки ты пропадал целыми днями? — Да. Я хотел устроить все лучшим образом. Я брал сверхурочные смены в пакистанском магазинчике, недалеко от того места, где ты жил раньше, потому что не хотел использовать деньги моего отца. Только в Нижнем городе можно работать и сразу же получать оплату. В том минимаркете подрабатывают люди, которым срочно нужны деньги. Боже, как Мерлин себя ненавидел. Он чувствовал себя жалким червем. Самым глупым идиотом на земле. — ...я хотел вовремя заказать обслуживание и доставку блюд из "Килгарры", и, как видишь, успел это сделать. — "Килгарра"? Но это же самый дорогой вегетарианский ресторан в Камелоте! — Да, и знаешь, когда я думаю о том, что они предлагают, то считаю, что это просто грабеж. Но зато этим вечером ты сможешь есть самые лучшие салаты и овощи Замка и запивать их отменными веганскими винами. — А вы все тоже будете есть овощи? — Конечно! Ты же не думал, что ты единственный любитель салатов в этом городе? Мерлин засмеялся, скептически глядя на него. В конце концов Артур тоже засмеялся и хлопнул его по плечу. — Ну ладно, на кухне есть все, что нужно, и для нас, простых смертных, — включая пиццу и жареную курицу. Они немного посмеялись и успокоились. Мерлин прижался к нему. — Спасибо. И извини за то, что я сказал вчера. — Как ты мог подумать, что я предал тебя? Именно это заставило меня разозлиться прошлой ночью. — Я... слышал, как ты говорил по телефону обо мне, договаривался о встрече в снятом номере... Но мне ничего не сказал. Потом стал исчезать на целый день, возвращался поздно вечером, уставший, отстраненный и... не знаю. Даже в кровати отворачивался от меня. А потом наступил мой день рождения, и ничего не говорил, и я думал, ты забыл об этом. Я решил, что ты встретил кого-то, может, в ассоциации, или ты снова с девушкой... Пока Мерлин произносил эти слова, он понял всю абсурдность ситуации. Как он мог быть таким глупым? Черт, как же стыдно. Он замолчал. Из комнаты доносился шум вечеринки, крики Гавейна, звуки танцевальной музыки. Мерлин чуть отстранился, неохотно высвобождаясь из теплых рук. — Прости. Я был идиотом. — Ничего нового, Мерлин. Он быстро поцеловал Артура в губы и поспешно отодвинулся от этого соблазнительного тела. — Думаю, лучше вернуться к остальным. А то начнут спрашивать, что с нами случилось. Мерлин уже повернулся, когда Артур схватил его руку и притянул обратно к себе, прижал к своей груди. Запустил руки ему под одежду и и погладил живот, а губами принялся исследовать чувствительную шею. — Ты забыл получить свой подарок, Эмрис. — Что... — он вздрогнул, когда язык начал медленно облизывать его ухо, — какой подарок? — Ты же не думаешь, что я просто устрою тебе вечеринку-сюрприз и все? Честно говоря, Мерлин ни о чем не думал в этот момент. Мысли отключились, он словно плавал в какой-то приглушенной реальности. Вкус Артура, его запах и прикосновения, его член, который сейчас прижимался к заднице Мерлина — только это сейчас всецело занимало. Внезапно Артур отодвинулся, и Мерлин озадаченно обернулся. Серьезно поглядев ему в глаза, тот снял черную футболку, и внимание сразу же привлек марлевый прямоугольник, прикрепленный к его боку и уходящий куда-то под джинсы. Артур с таинственной улыбкой принялся медленно расстегивать пуговицы джинсов, — Мерлин едва удержался от желания немедленно просунуть руку в показавшиеся из-под них черные боксеры — и, наконец, марлевая повязка стала видна целиком. — Ты что, поранился? — Ну, можно и так сказать. Артур придвинулся к нему поближе, улыбаясь и глядя на него с иронией. И нежностью. Мерлин не понимал его поведения, а прекрасный голый торс и жаркое дыхание Артура и вовсе не помогали соображать ясно. — Не хочешь посмотреть, что там? Мерлин сглотнул. Потом осторожно прикоснулся к повязке на его на боку, слыша, как у Артура слегка сбилось дыхание. Осторожно и медленно отделил пластырь и марлю. Кожа под ней была порозовевшей, но Мерлин все равно увидел то, что его весьма впечатлило. Изумленный, он вытаращил глаза. Начинаясь на боку и уходя куда-то вниз, на бедро, на теле Артура красовалась здоровенная татуировка. — Она... она что, постоянная? Артур фыркнул и закатил глаза. — Только ты мог задать такой дурацкий воп... Мерлин не дал ему закончить — обнял, прижал к себе, уткнулся лицом ему в шею. Он был так безумно счастлив и влюблен, что опасался, как бы сердце не разорвалось от эйфории. Он почувствовал, что Артур улыбается. — Ты, надеюсь, понял, что это не голубка, так ведь? — Я удивлен, что ты знаешь хищных птиц, Артур. — Я ведь всегда могу удалить ее, знаешь? Косметическая хирургия творит чудеса в наше время. Мерлин засмеялся, целуя его. Он любил этого высокомерного и раздражительного парня, даже когда тот совершал такие нелепые и романтические жесты, как сам бы их назвал. Артур не мог сказать по-нормальному "я тебя люблю", и все же нанес на кожу большущую татуировку, которая символически изображала имя любимого человека. Сокол, или как его называют в народе, Мерлин. — Может, на твой день рождения мне тоже стоит сделать татуировку. Эскалибур на спине, например. — Ага. Хотя я бы предпочел, чтобы это была надпись крупными буквами "Собственность Пендрагонов". — Артур просунул руки Мерлину под футболку, провел вниз по спине, сжал ягодицы. — Нет, твоя кожа слишком хороша, чтобы портить ее татуировкой. Только мои укусы могут украшать ее. — Зачем ты это сделал? — Хотел, чтобы ты был не только у меня внутри, в сердце, но и на коже. Теперь ты часть меня. Мерлин едва сдержал стон, чувствуя прикосновение губ к самым чувствительным местам на шее, и запустил пальцы в его волосы, чтобы сильнее прижать его голову к себе. — Та встреча, разговор о которой ты подслушал, была именно для этого. Несколько месяцев назад в ассоциации я познакомился с одним парнем, Гилли, который сказал, что стал художником-татуировщиком, но у него все еще нет лицензии на открытие своей студии. Но ты бы видел, что он делает своими иголками и маркерами! Я забронировал номер в отеле в Нижнем городе, и он татуировал меня там. Мерлин закрыл глаза, представляя, как Артур лежит на кровати, а какой-то парень набивает на его теле картину, которая всегда будет символизировать имя Мерлина. Его долбаное имя. Представил гудение электрического маркера, темные чернила, которые проникали под кожу... Одна мысль об этом заставила его задохнуться. Он прижался к Артуру, всей душой ненавидя плотные джинсы, которые сейчас были преградой между их телами. — Мерлин... Господи... — он почувствовал, как Артур потерся о него, уже тоже твердый под боксерами. Он закрыл глаза, чувствуя горячее влажное дыхание на своей шее и пытаясь собрать остатки разума. — Артур, надо вернуться. Там толпа народа ждет... — Нет. Я хочу тебя прямо сейчас. Мерлин не смог сопротивляться, когда Артур расстегнул молнию на его джинсах и стянул их до колен вместе с боксерами. — Ты разве не говорил, что делать это у стены слишком неудобно? И прикусил губу, чтобы не стонать, когда тот с силой стиснул его член и сделал несколько быстрых движений. При таком ритме он кончит слишком быстро. — Мерлин, заткнись, ради бога. Мерлин почувствовал, как его пальцы проникают в него, очень мягко, несмотря на то, что другой рукой Артур довольно грубо стискивал его член. Он откинул голову Артуру на плечо, чувствуя, что ноги превращаются в желе, задышал глубже и застонал, когда тот прикусил чувствительную кожу возле уха, а потом поймал его рот во влажном и горячем поцелуе. — Артур, давай. — Я заставлю тебя кончить меньше чем за минуту. Меньше чем за 25 толчков, — и Мерлин закусил губу, когда Артур проник в него сразу на всю глубину, одним сильным движением. Попробовал вздохнуть, но это было невозможно. Артур позади тяжело дышал ему в ухо, и это было так возбуждающе. — Всего за 25? — дрожащей рукой Мерлин попытался смахнуть со лба влажные волосы. Он чувствовал, что его анус сладко пульсирует в ритм со стуком сердца, а член Артура внутри него, неподвижный, горячий, заставлял извиваться от сладкой пытки. — Столько же, сколько тебе лет... с сегодняшнего дня. Мерлин хотел было ответить, что это самая идиотская аргументация в мире, но Артур резко вышел из него и снова с силой толкнулся вперед, до самого конца, попав в простату. Мерлин вскрикнул, цепляясь за стену, будто за спасательный круг. Это был лучший секс, какой у них когда-либо был. Может, причиной тому было то, что случилось в предыдущие недели, страх потерять друг друга, радость любви друг к другу, или волнующая мысль, что за стеной находятся другие люди, которые могут их слышать, — они не знали. Но с каждым толчком Мерлин чувствовал, несмотря на это всеохватывающее удовольствие, что Артур отдавал ему части себя, всего себя. И сознавал, что сам для него делал то же. Он слышал, как Артур бормотал его имя, прижимая к себе изо всех сил, как говорил, что он такой тесный, просто крышу сносит, и между этим бормотанием и тяжелым дыханием Мерлину удалось расслышать и "я тебя люблю", произнесенное низким голосом. Когда Мерлин кончил (действительно 25 толчков? он не мог считать), Артур прижал его к стене и через несколько беспорядочных судорожных движений последовал за ним Так они и стояли, прижавшись друг к другу, дрожа от пережитого оргазма.. Когда они вернулись в гостиную, глаза всех присутствующих обратились на них. Мерлин покраснел под пристальным, изучающим взглядом Морганы. В чем дело? — Должен сказать, что Артур хорош в своем деле, Мерлин, — комментарий Гавейна, сопровождаемый хихиканьем кое-кого из ребят, подтвердил очевидное: их слышали. Мерлин смущенно взглянул на Артура, но тот довольно улыбался и не выглядел раскаявшимся. Будто ему было все равно, что все их друзья слышали их крики и стоны во время занятия любовью. — Ты сомневался, Гавейн? Ответ Артура вызвал у Мерлина негодование. Самодовольный высокомерный засранец! Мерлин толкнул его локтем под ребра и пошел поискать что-нибудь выпить, игнорируя смех гостей и проклятия Артура. Вытащил из упаковки банку пива и сделал несколько длинных глотков. Господи, нектар богов! Холодное пиво скользнуло как мед по пищеводу. Через несколько секунд Мерлин почувствовал, как подошедший Артур обхватил его сзади руками за бедра и прижался губами к шее. — Я тоже хочу пить, Мерлин, — шепот вызвал у него приятную дрожь. — Выпьешь за высокую оценку своих сексуальных талантов? — он сделал еще один глоток пива. — Да ладно, Мерлин, ты же знаешь, что мы шутили. — У тебя вообще нет никаких приличий, Пендрагон. — Какие могут быть приличия, когда ты у меня в руках? — И где ты это вычитал? В аннотации к какому-нибудь фильму? Он почувствовал, как Артур улыбается, прижавшись губами к его коже. Правда в том, что Мерлин был счастлив. На самом деле. Он отпил еще пива и, не глотая, повернулся к Артуру. Медленно его поцеловал, позволяя темной жидкости проскользнуть тому в рот. Когда они оторвались друг от друга, глаза Артура искрились. — И кто это тут говорил о приличиях? Мерлин усмехнулся. — Как насчет веганского вина? — У нас еще целый вечер впереди... нет? Это был его лучший день рождения с самого первого дня появления на свет. Да. Самый лучший. * * — Люди предают, Мерлин. И часто они нас разочаровывают. Было бы утешительно думать, что после страданий из-за измены, какой бы она ни была, безмятежность вернется навсегда, или что, по крайней мере, то был только единичный случай. Но ты знаешь, сознаешь это, потому что уже не ребенок, что в твоей жизни много кто будет разочаровывать тебя. И ты сам тоже станешь причиной разочарования. Принять это — значит, сделать первый шаг к пониманию того, что произошло между вами с Артуром. Вы любите друг друга, и опыт, который испытали, изменил вас обоих. Доверяйте своим отношениям. И его дядя улыбнулся, скрыв улыбку за цветной кружкой. Приглашение в дом Гаюса пришло неожиданно несколько часов назад. Дядя все время был в поездках из-за своих исследований, докладов в университетах других городов, далеко от Камелота, даже за границей. Эксперт в истории средневековой медицины, он был увлечен наукой с детства. Мерлин многим был ему обязан. У Гаюса была квартира в районе Замка, в нескольких милях от центра. Во время его многочисленных поездок обо всем заботилась его экономка, Алиса. Сегодня он вернулся в Камелот, но вскоре собирался снова уехать на серию конференций в Соединенных Штатах. Мерлин с любовью смотрел на него, молчал и потягивал горячий чай. Старый родственник был прав. Когда Мерлин признался ему, что случилось у них с Артуром, глубокая уязвимость чувствовалась в его словах. — Я боюсь все испортить. Всегда считал, что я сильнее, но, может быть, я вовсе не такой, как думал. — Мой дорогой мальчик, каждый опыт является частью жизни, и определяет то, кто ты, и прежде всего — кем ты будешь. Чувства требуют много терпения и усилий, с обеих сторон. Но ты должен доверять. Если нет доверия, ты не сможешь действительно любить. — Это выглядит таким простым. — Ничего не бывает простым, иначе каков был бы вкус жизни? Мерлин улыбнулся ироничному выражению на лице дяди. — Ладно, ладно, хватит говорить, как старый сфинкс. Поговорим лучше о тебе. Когда ты решишь пригласить мисс Алису на ужин? Гаюс поднял бровь, но Мерлин внутренне улыбнулся, довольный тем, что щеки дяди слегка покраснели. Да, тебе может быть семьдесят лет, но ты все равно остаешься ребенком, говоря о любви. Когда Мерлин вернулся домой, то сразу же почувствовал ужасный запах гари. Кашляя, он сбросил шарф и пальто и пошел проверять квартиру. — Что ты сжег на этот раз? — Не стоит говорить таким тоном! — крик из кухни заставил его улыбнуться. Когда Мерлин вошел в кухню, то постарался сдержать смех. В воздухе висел черный дым и, несмотря на систему вентиляции, тут невозможно было нормально дышать. — Ничего. Не. Говори. — Что ты готовил? Или, по крайней мере... — он бросил сомневающийся взгляд на обугленную массу в сковороде, — ...что собирался сделать? — Я собирался быть милым и приготовить ужин. — А-а-а-а, гм. — Убери это выражение со своего лица. Черт подери, какая дрянь, она не отдирается. Мерлин хотел бы хоть как-то помочь, но знал, что когда Артур в таком состоянии, его лучше оставить в покое. В конце концов, может он все же заметит чистящие средства недалеко от плиты. Или нет. Мерлин сел за стол, опустил голову и закрыл глаза. Он был уставшим, но спокойствие, которое ощущал внутри, казалось каким-то новым. Он чувствовал себя хорошо после стольких дней. Слова дяди зацепили его, тот разговор помог больше задуматься о том, что они прошли вместе с Артуром. Они росли и изменялись вместе, и этот аспект отношений пугал и волновал одновременно. Будет ли так всегда? Был ли момент в их отношениях, когда жизнь могла пойти по другому пути? Мерлин уже не мог представить себя без Артура. Он знал, что они молоды, но мысль о возможной потере партнера, о разлуке, пугала его. Как он мог с такой силой полюбить другого человека? Иногда казалось, что его связывает с Артуром некая нить, общая судьба. Он оглянулся и огладил взглядом широкую спину, шею, светлый затылок. Он любил Артура. Он его любил. — Артур, тебе когда-нибудь хотелось остановить время? Тот пожал плечами. — О чем ты там опять размечтался, Эмрис? Или мучаешь меня философскими рассуждениями за то, что я испортил твою любимую сковородку? — Нет, я серьезно. Бывают моменты, когда я понимаю, что то, что испытываю, уникально, и я не смогу повторить это в равной мере и интенсивности во второй раз. И я хотел бы... не знаю, остановить время, или пройти через это снова десять, сто раз! — Как, например, сидеть на этой кухне, полной черного дыма? Хороший момент, действительно... — Мерлин увидел, как он сердито бросил сковородку в раковину. Нет, средства для очистки все же по-прежнему остаются невидимыми для глаз Артура. — Дурацкая посудина! Я куплю новую, в двадцать раз лучше тебя, поняла? Мерлин закатил глаза: и зачем он снова пытался вести с Артуром такие разговоры? Пресловутая бесчувственность того была просто поражающей. Однако видеть его тут, на кухне, пытающимся приготовить ужин для партнера... было словно бальзам для сердца. — Пойду, закажу пиццу. — Той ночью на лестнице у дома, когда ты держал меня и не дал упасть... когда мы помирились, — Мерлин удивленно обернулся, глядя на профиль Артура, на его смущенный взгляд, направленный в раковину со сковородой, — когда мы поехали в Аберсвич к моей бабушке и я поцеловал тебя на скале, когда я показал тебе письмо о моем зачислении на факультет литературы, или твой взгляд, когда ты увидел татуировку... — Артур. — Вот в эти моменты я, может, и хотел бы растянуть время. Остановить его. Видеть твое лицо, твою счастливую улыбку всегда. Мерлин молча смотрел на него. Он любил его глубокий голос. Любил человека, умевшего притвориться веселым и открытым, но хранившего внутри целые неисследованные территории. И любил слабый румянец, который сейчас окрашивал его щеки. Все любил. — Артур... — Я сказал это просто... ну, чтобы ты не думал, что я бесчувственный и глупый. И хватит плакать, черт побери! Мне уже и без того неловко! — Я и не плачу, это все дым! — Мерлин быстро провел рукой по глазам. — Просто глаза щиплет. А ты покраснел, кстати, — добавил он ядовито. — Это потому, что тут жарко. Ты собираешься заказывать пиццу? Шевелись, или нас снова заставят ждать целый час, как в прошлый раз. Мерлин фыркнул и взялся за телефон. Увидел, что пришло сообщение от Морганы. — Твоя сестра прислала мне сообщение с прикрепленной фотографией. — Господи, там наверняка порно. Отправитель: Ведьма Дата: 08/11/20 ** Время: 20:01 Прямо со дня рождения Эмрис. Как я говорила, вы сладкая парочка, сладкие настолько, что у меня уже диабет. — Ну, что там? — Похоже, Моргана окончательно благословила наши отношения. Конец.