***
Бурые бетонные здания, бурая, бетонно-твёрдая земля под ногами, бурая кора ещё спящих деревьев и такое же удивительно бурое небо над головой. Селе иногда казалось, что и сам он вдруг становится бурым, его кожа каменеет и порастает мхом, и он становится частью этого потерянного на бесконечной Волге города. В этом видении он знает всех прохожих по имени, может с закрытыми глазами найти путь домой из любого района и всегда остаётся поговорить с кассирками об их домочадцах и заготовках на зиму. Нет уж, всегда в таком случае решительно отвечал он сам себе, игнорируя бившееся в горле испуганное сердце. Он подкупит экзаменаторов, обклеит живот шпаргалками, даже побьёт рекорд человека, не спавшего семь ночей подряд, если понадобится, но получит свои высокие баллы и уедет учиться в столицу. И тогда я смогу расслабиться. С чувством выполненного долга Селя вышел из пустой школы, аккуратно, почти не сгибая коленей, спустился по ступенькам и пошёл по направлению к остановке. Ему давно перестало казаться странным или даже неестественным вставать по субботам раньше обычного и ехать в холодных сумерках на дополнительные занятия по литературе. Поначалу, просыпаясь в кромешной тьме комнаты, он чувствовал, как сводило от чересчур раннего подъёма живот и как непомерно тяжело было собственное тело. Он боролся с собой за каждый шаг до ванной и шёл на пустынную остановку с прикрытыми глазами, пытаясь добрать потерянные минуты сна. Сейчас же всё давалось ему гораздо легче, потому что он осознавал, ради чего жертвует свободным временем, сном, общением и иногда — обедом или ужином. Он не хотел стать таким же бурым и безразличным, как его соседи, одноклассники и, с трудом признавал он, родители. Живот снова надрывно заурчал. Перед выходом из дома он и думать не мог о еде, не говоря уже о том, чтобы попытаться что-либо проглотить. Желудок казался ему сжатым до размеров горошины. Сейчас же Селя готов был грызть сухие макароны, лишь бы успокоить ходивший ходуном живот. Он вспомнил, что в глубине района, не так уж далеко от школы стоял изношенный временем ларёк, где продавали на удивление мягкие и вкусные булки. С курицей и яйцом, с сыром и колбасой, с яблоком и корицей и даже маленькие пиццы. Селя вновь почувствовал необъяснимую тягу, которая на днях увела его в парк, и, ведомый ей и острым голодом за руки, изменил свой маршрут.***
— Восемнадцать, значит? — с ухмылкой спросил Мурат, пробивая Марсу очередной синий Винстон. В ларьке было тепло и сухо, и парень не спешил выходить наружу. Он как обычно сидел на старом раскладном стуле в углу на правах постоянного посетителя и вёл с мужчиной бездумную беседу. Киоск словно находился в маленьком безопасном вакууме, и Марсу здесь, как бы грустно это ни звучало, было уютно. — Да-а, вот, даже паспорт взял, тебе показать, — протянул Марс, рассматривая витрину с напитками и выпечкой. — Полноправный гражданин России, получается, — менее весело добавил он. — Ну, тогда возьми, что ли, пирожок какой-нибудь. За счёт заведения, — с напускной важностью предложил продавец. Губы Марса тронула робкая улыбка. Он указал на слойку с яблоком. — Можно вот эту тогда. Пожалуйста. — Бери, кушай, всё равно людей нет. — Мужчина завернул пирожок в салфетку и с тёплой улыбкой передал Марсу. Этот, он был уверен, ничтожный жест доброты со стороны его знакомого довольно сильно тронул парня. Редко когда он получал гостинцы, тем более от взрослых. Незваные, обидные мысли, обычно не дававшие ему покоя по ночам, стали закрадываться в голову. Может, отвлечённо думал он, если бы Мурат был его отцом, он бы не вырос таким… несуразным. Мурат выглядел как хороший, спокойный, не кричавший, не вызывавший в детях страха и отвращения отец. Если бы он был его отцом, у Марса бы были друзья. Он бы с удовольствием проводил время дома и делал бы уроки, сидя прямо за кухонным столом, пока родители под боком мирно смотрели телевизор. А по выходным они бы всей семьёй выбирались за город и устраивали бы пикник в поле. Хлопнула дверца холодильника. Мурат достал оттуда запотевшую бутылку дюшеса и открыл её, ловко сняв крышку о стойку. Марс резко перевёл взгляд на пышную слойку у себя в руке. Бордовые дуги кутикул и рваная кожица по краям мерзко выделялись на фоне тёплого теста с сахарной посыпкой. Ты бы и его нашёл, как вывести из себя. Он стал молча есть угощение, смотря в пол. Точно как в кино, деревянная дверь киоска немного погодя открылась, и под звон колокольчика сверху внутрь зашёл высокий парень. Его щёки и пальцы были красными от холодного ветра, и он стал неуверенно осматривать немногочисленные полки с провизией, переминаясь с ноги на ногу. Марс, сидевший у него за спиной, внимательно изучил незнакомца с ног до головы, задержав взгляд на взъерошенных тёмно-русых волосах. Неужели…? Да ну, нет. Он доел слойку и вытер руки о джинсы. Необъяснимо для него самого сердце забилось быстрее. — Здравствуйте, можно, пожалуйста, два пирога с курицей и яйцом, — наконец заговорил вошедший. Глаза Марса округлились. Да, эту мягкость и смущение в голосе он уже слышал. Однако окончательно его сомнения развеялись, когда он увидел ладонь парня, державшую купюру в сто рублей. Тёмная корочка запёкшейся крови. Марс смотрел на неё и не верил собственным глазам. Даже Мурат, на секунду отвлекшись, заметил изумление парня и решил вмешаться, будучи любопытным от природы. — Марс, ты чего уставился на человека? — шутливо спросил он. Парень обернулся и посмотрел на него. Марс моментально покраснел. Незнакомец вдруг выпучил глаза, видимо, тоже вспомнив вечер вторника. — Вот, держите, ещё тёплые, — Мурат переключился на второго юношу, заставив того резко развернуться и неуклюже протянув вперёд длинную руку. — Э-э, так это мой приятель, получается. Сразу даже и не узнал, — Марс нарушил неловкую тишину, почесав затылок и спрятав взгляд у себя на коленях. Какой ещё приятель? Почему это приятель?, мысленно откликнулся Селя. Он забрал из рук продавца внушительных размеров пирожки и уставился на бездомного, ожидая дальнейшего объяснения. Он чувствовал себя героем старого фильма про сурка. Он его, конечно, не видел, но знал, что может себя с ним сравнивать. — Да, недавно вот в парке встретились, — продолжал Марс. — Налетели друг на друга в темноте, бывает же, — пояснял он продавцу, однако смотрел теперь на своего приятеля, ожидая его реакции. Её не последовало. Марс почувствовал себя первоклассником у доски на открытом уроке. — Ну раз так, пусть тоже бесплатно поест. У Марса сегодня день рождения, — после недолгой паузы добавил Мурат, когда юноша непонимающе на него взглянул. — А-а. Спасибо. — Селя не знал, куда себя деть. Последние пять минут были самыми абсурдными за всю его недолгую жизнь. Мир, если выражаться поэтически, сошёл со своей оси. Их вторая встреча, настолько же внезапная и бессмысленная, как и первая, совершенно сбила его с толку. Вдобавок ко всему, этого бродягу звали… Марс? Это точно шутка. Селя очень захотел поскорее выйти на улицу. Парень — Марс! — тут же поднялся и, помахав на прощание продавцу, первым вышел из киоска. Вселену казалось, будто он выходит в открытый космос. Хорошее, конечно, сравнение. — Тебя действительно зовут Марс? — удивив самого себя, внезапно спросил Селя, когда они немного отошли от ларька и встали на расстоянии пары метров друг от друга около лавочки. — Ну да, а что? — чуть вызывающе ответил его собеседник, ковыряя носком кроссовка землю. При свете дня он выглядел… меньше. Мягче? — Да так, просто. Классное совпадение получилось. Меня Вселен зовут, — обронил Селя. Брови сходятся вместе в изумлении, рот приоткрывается, ища нужные слова для ответа, глаза наполняются вопросами. Он видел это изменение в лице сто, если не двести раз, и поэтому лишь подтверждающе кивнул и наконец-то приступил к первому пирогу, молча ожидая, пока Марс осознает в полной степени нелепость их знакомства. Да уж, и не говори, приятель.