но предстал предо мной светлой радости друг

По-февральски резкий и пронизывающий до костей ветер продолжал веять, почти царапая и так покрасневшие и раздражённые щёки сидевших на облупившейся скамейке парней. Кончики ушей, ничем не прикрытые, у обоих больно щипало от холода, однако им ничего не оставалось, кроме как терпеть. Между новыми знакомыми легла неловкая тишина, которую нарушало лишь шумное дыхание Сели, второпях доедавшего второй пирог. Марс сидел рядом, пряча шею в высоком вороте куртки, и думал, как продолжить начатый в ларьке разговор. Спрашивать парня о его имени ему казалось слишком банальным. Судя по собственному опыту, он, наверное, рассказывал про это уже сотню раз. Но по неизвестной причине ему пока что не хотелось расходиться с этим тихоней. Тем более что мы, можно сказать, самой волею судьбы встретились снова. Было бы даже странно теперь просто бросить такое совпадение, если выражаться поэтически, валяться на дороге. — Как твои руки? — Марс кивнул на ладони Сели. — В первые пару дней сильно жгло, но сейчас уже начали заживать, коркой покрылись. Хочется содрать её всё время, очень уж чешется. — Так сдери, — бесстрастно предложил Марс, изогнув бровь. Селя помолчал. — По-моему, правильно будет «содри». Марс сконфуженно отвернулся и стал рассматривать балконы у дома напротив. Да уж. — А твоя нога как? Сильно я задел? — раздалось после некоторой паузы у него за спиной. Марс не без отрады уловил в голосе нотку вины. — Ну, синяк сначала почернел, потом посинел, скоро начнёт желтеть, так что тоже нормально, — Марс пожал плечами и заметил, что Селя пристыженно нахмурился. — Ты извини, если что, я не специально. Просто я в этом парке заблудился и уже минут двадцать по нему бегал, пытаясь найти выход, а выхода всё не было видно, и я уже совсем разволновался, и тут твоя нога подвернулась, ну и остальное ты знаешь уже. Вот, — протараторил Селя, которому, похоже, было так же некомфортно из-за ушиба, как и тому, на чьей икре он, собственно, расплылся. — Да забудь уже, всё в порядке. Я закурю, ты не против? — Марс побился бы об заклад, что его собеседник был из той категории людей, которые заходятся кашлем от малейшего дуновения дыма в их сторону и которые не смогли бы назвать и трёх марок сигарет. И выглядит он как-то… астматично. — Да, конечно. — Селя был родом из некурящей семьи, и в целом его отношение к табаку было не совсем положительным, но не мог же он просто сказать «нет». Хотя интересно было бы посмотреть, как он отреагирует. Снова повисла тишина. Селя ждал, пока его собеседник закончит дымить, и пытался делать самые поверхностные вдохи, на какие был способен. Марс, напротив, расслабился и довольно затягивался, впервые за эти несколько дней болезни дорвавшись до сигарет. — Я, наверное, по… — Далеко живёшь? — Селю обдало густым облаком едкого дыма, и он невольно закашлялся. Он уже не понимал, хотелось ли ему здесь находиться. В школе парни наподобие Марса обычно держатся громкими, раздражающими группами. Они любят прерывать уроки, заваливаясь в кабинет с раскатистым хохотом и вонью от того же табака. С Селей они обычно не беседовали. Однако что-то подсказывало ему, что стайки таких приятелей у Марса не было. Что именно — сутулые плечи, синяки под глазами или покусанные ногти (такие ранки, с оторванной по бокам кожицей, болят сильнее всего) — он не мог определить. — Нет, не особо. Минут пятнадцать на маршрутке. — Понятно. Я тут недалеко, в десяти минутах ходьбы, — Марс пытался звучать непринуждённо, хотя на самом деле опасался, что его новый знакомый исчезнет так же быстро, как он врезался в него тем вечером. Ему хотелось пообщаться. Не с Муратом, с которым у него не было ничего общего, не с матерью, которая, казалось, силой выдавливала из себя каждое слово в его сторону, и тем более не с близнецами, которых интересовал только конструктор Лего и поделки из картона. — Давай я тебя до остановки провожу. А то ещё опять заблудишься. — Марс поднялся с лавочки и, энергично растирая обветренные руки, ожидающе смотрел на Вселена. Он слишком замёрз для того, чтобы изнурять себя мыслями о навязчивости и приставучести. — Я же езжу сюда уже шесть лет… — слова были произнесены себе под нос, и Марс только слегка наклонился в его сторону, чтобы их расслышать. — Давай. — Селя неловко поднялся, опираясь на подлокотник, и встал рядом, пытливо смотря Марсу в глаза. Ему было интересно, что будет дальше. В конце концов, была суббота, и можно было позволить себе немного отойти от установленного распорядка дня. По дороге на остановку выяснилось, что Марс — тоже выпускник. Селя изумился, узнав, что не все, подобно ему, ежедневно корпят над учебниками и экзаменационными вариантами. Почему-то он решил, что таков был вселенский порядок. Возможно, эта мысль успокаивала его, когда он чувствовал себя особенно заядлым занудой. Было легче писать пятое за неделю сочинение по «Тихому Дону» в десять вечера, если представить, что все твои ровесники заняты тем же. А я ведь даже не люблю «Тихий Дон». — Ну, я, может, в мае подготовлюсь, почитаю что-нибудь. Чтобы информация свежее в памяти была. — Марс даже не знал, на кого он хотел поступать. Или куда. Или зачем. Будущее после выпускного вечера, на котором он собирался напиться с одноклассниками до беспамятства, было для него серым и непроглядным. — А-а. Здорово. — Селя неровно выдохнул. Безразличие в голосе парня вызвало в нём странную смесь обиды и зависти. Хотя чему здесь завидовать. С таким отношением он останется здесь навсегда. — Мне бы так. — А что мешает? — Я планирую поступать в Москву. А там нужны хорошие баллы. Сердце Марса неприятно кольнуло. Он уже от него ускользает. Мы знакомы меньше недели и разговариваем всего второй раз в жизни. Никто от меня не ускользает, потому что и терять некого. — Вот это ты крутой. У меня в классе, по-моему, все здесь остаются. — Его собеседник невнятно хмыкнул. Разговор обоим напоминал увязшую в грязи машину, которую приходилось толкать каждые пару минут. Когда они пришли, наконец, к маленькой синей будке-остановке, Марсу казалось, будто сами кости его покрылись коркой льда. Он вышел из дома в тонкой ветровке, рассчитывая вернуться домой с сигаретами уже через полчаса. Ветер свистел в ушах и заставлял глаза слезиться, а зубы неудержимо дрожать. Когда подъедет его маршрутка, тебе придётся возвращаться домой тем же путём, а ветер будет бить уже в лицо. Идиот. Марс сокрушённо вздохнул. — Казалось бы, вроде не на Грозовом Перевале живём, да? А ветер похлеще, чем там, — он демонстративно вздрогнул всем телом, посмотрев в ожидании ответа на Селю. Тот метнул на него недоумённый взгляд, едва ушей коснулось название поместья. Мозг сам нарисовал комическую картину, как Марс сидит при свечах в рубашке с жабо и сигаретой в зубах и увлечённо читает этот роман. Он отодвинул её на задний план. — Ты читал «Грозовой Перевал?» — стараясь не вкладывать слишком много удивления в голос, уточнил он. — Ну да, года два назад. Та ещё книжка, я бы сказал. Ни одной спокойной страницы, постоянно кто-то или кричит, или дерётся, или угрожает кому-то убийством. Утомляет такое, согласись. — Да, я тоже такое заметил. Но мне всё равно понравилось, очень атмосферно. И природа… Я, правда, больше внимания уделял поиску аргументов для сочинений, но мне понравилось. — Селя чувствовал себя пустышкой. Показушник. Он тратил дни, зарывшись носом в очередную книгу, а сейчас не мог связать и пары слов. — Очень холодно, — поскорее заключил Марс, заметив растерянность Вселена. Вдали показался полосатый пазик со шторками на мутных окнах. Марс ощутил ещё один укол в груди. — Ещё увидимся, — полувопросительным тоном обронил он, смотря, как Селя подходит к бордюру, ожидая открытия дверей. — Ага. Надеюсь, впредь обойдёмся без травм, — Вселен чуть улыбнулся, наверное, впервые за всё это время. Марс усмехнулся в ответ. — Может… Двери со скрипом закрылись, и маршрутка покатила вперёд, тарахтя и испуская клубы дыма. Марс успел увидеть, как Селя сел в конце салона и передал кондуктору мелочь. Может, обменяемся номерами?