Осколки твоих глаз

Наконец-то приятные новости, надо же. Этот омерзительный день не должен был их принести, однако он это сделал. Кажется, они расстались. Джек с плохо скрываемым удовольствием смотрел на то, как Эльза и Оуэн избегают друг друга. Так было уже неделю. Он радовался их ссоре, но их расставанию он радовался больше. «Что ж ты за тварь такая?», - думает Джек, сидя за партой. Мерзкий ублюдок. Ты же любишь её. Должен переживать за неё. Нет. Радуется, мразь. Эльза выглядит хуже, чем обычно. Она вдруг приперлась в школу без своих хвостов. Распустила их, теперь волосы мотаются по плечам. Ей идёт. Оуэн тоже плох. Смотрит на неё хмуро, злобно. Сжимает лапки в кулачки. Мудила. Строит из себя сильного, красуется перед кем-то. Они с Эльзой не смотрят друг на друга, но пялятся, думая, что это незаметно. Выглядит это тупо. Сейчас урок физики. Джек рисует. Он хотел изобразить пейзаж, но не заметил, как карандаш сам начал вырисовывать другие линии. Вместо деревьев и лугов на листе красуются очертания женского портрета. Эльза, ясно дело. Удивительно похожа. В голове что-то щёлкает. Джек складывает лист пополам и убирает в карман кофты. Он вдруг улыбается — сам себе. На перемене Джек кидает лист в шкафчик Эльзы, пока никто не видит, и торопливо отходит, залипает в телефон. На самом деле он ждёт. Вот она, идёт к шкафчику. Красивая, чёрт. Только совсем уж осунулась, похудела. Она ест вообще? Оуэн, мудак, из-за него она страдает. Эльза сразу же обнаруживает портрет и удивлённо смотрит на него. Кажется, ей нравится. Это хорошо. На следующий день Джек уже знает, что ему делать. Он получил свой шанс и не намерен его просрать. Пока кто-то из этих двоих не пошёл на мировую, у него есть шанс заявить о себе. Ему ведь может повезти. Джек не привык чему-либо верить. Он жил как нигилист, сам того не желая. Неверующий. Грубый. Безнадёжный. А ведь всё меняет случай. Раз — и всё. Ему нужен один такой случай, один тумблер, одно решение от одной неё. Что-нибудь щёлкнет в этой белобрысой башке, и вот она, надежда. Хрен их пойми, этих девочонок, чего они хотят и чего им надо. Может, ей, Эльзе, нужен Джек. Может, её нужно к этому подтолкнуть. Пытаться не запрещено. С утра Джек кладёт ей в шкафчик… мармеладных мишек. Маленькая упаковка с кучей этих разноцветных гадов. Джек терпеть не мог сладкое. А вот она его обожает. Смотреть на результат он не остаётся — уходит на уроки. Через переменку Эльза будет есть этот мармелад и поделится с подругой. Джек мельком увидел это, проходя мимо них по коридору. Капюшон его кофты скрыл от окружающих его улыбку. Странную, кривую. Прорезающую лицо как нож бумагу. Время идёт. Оуэн и Эльза всё ещё в ссоре. Джек продолжает время от времени класть что-то ей в шкафчик. Теперь она знает, что это не её бывший. Наконец-то. Новая фигура на игральной доске. Джек отсиживается в тени. В его поведении ничего не изменилось. Эльзе рано что-то подозревать. Она мучается домыслами и догадками, и надо оставить всё как есть. Пусть себе размышляет. На Джека ей не подумать. Он ведь не романтик. Он бы так никогда не поступил. Про него говорят «странный», «злобный», «молчаливый». И тут — мармеладные медведи? Портреты? Розовые лилии? Вы что, с ума сошли? На днях Джек встречает Оуэна с какой-то девицей. Размалёванная рожа и задница в мини-юбке. И на вот это убожество этот идиот меняет Эльзу? Джеку захотелось набить морду этому слепому кретину. Но нет. Ему это на руку. Ничего. Пусть Оуэн трахает кого хочет. Раз он умыл руки, Джека не обвинят в его притязаниях. Как сказал бы их придурок-одноклассник, «объект свободен». Объект, блять. Эльза. Объект. Джек думает. Он почти знает, что делать дальше. Уже хотел воплотить все в жизнь. Судьба сама подкинула ему возможность. Тот вечер он, видимо, запомнит на всю жизнь. Не вечер даже — почти ночь. Половина одиннадцатого. Ранний ноябрьский снег. Страшная чернота, укутывающая улицы. Пар изо рта. Джек идёт, равнодушно наблюдая за своими следами. Задумчиво курит. В свете фонарей дым почти серебряный. Останавливается возле кампуса, оглядывает высокий забор пустым взглядом. В мыслях — пустота. Сейчас всюду царит тишина. Поэтому так явственно врывается этот мир тихий цокот каблучков. Джек прислушивается. Он безошибочно доверяет интуиции. Идёт на звук, как зверь, заслышавший жертву. Проходит кампус, переходит на Майер-стрит. Стук приближается. Он не ошибся. Эльза почти врезается в него, свернув из узкого переулка. Джек смотрит не на неё. Он смотрит в этот переулок. Тёмный, глухой и незаметный. Схватить здесь кого-нибудь ничего не стоит. Никто не заметит. Близится полночь. А тут она, да. Со своими стучащими каблучками и ножками-спичками. Разве можно быть такой дурой в шестнадцать лет? Эльза тихо вскрикивает, напоровшись на него. Успокаивается. Джек читает в её глазах испуг. Пару секунд они стоят молча. Она переводит дыхание. Он молчит. У неё распущены волосы, но даже сквозь них он видит её шею. Пуховичок. На ней короткий сиреневый пуховичок. Ни шапки, ни шарфа. Зато на каблучках. Господи, какая идиотка. Сейчас ведь очень холодно. — Джек? — выпаливает она, хлопая ресницами. Хлоп-хлоп. Как куколка. — Эльза? — издевательски переспрашивает он. Он зол. Зол на неё. Но она не поймёт. Надо сдерживаться. — И…извини, я в тебя чуть не врезалась… — лопочет она, делая неловкий шажок назад. Даже на своих ходунках она намного ниже его. Он сверху вниз смотрит в её синие глаза. В ночи они почему-то кажутся чёрными. — Что ты здесь делаешь в такое время? — резко бросает он. Кажется, его тон Эльзу пугает. Она неуверенно теребит пальцами прядь волос. — У меня курсы по французскому поздно закончились, вот, домой иду. — Одна? В такое время? Джек злится, и Эльза чувствует это. Конечно, она не понимает природу этой злобы. Этот беспричинный гнев сбивает с толку. Эльза теряется. Она выглядит такой беспомощной сейчас. И замёрзшей. Джек с раздражением смотрит на её оголённую шею и покрасневшие щеки. Сейчас. Ещё минутку, и он сорвётся. Наорет на эту… на… на Эльзу. — Да что на тебя нашло? — девушка смелеет, но ледяной взгляд Джека мигом сбивает с неё попытки возражать. Она умолкает. Джеку уже не хочется на неё орать. Просто обнять и укрыть от холода. Зарыться пальцами в её волосы и согреть, спасти от морозного воздуха и пронизывающего ветра. Но нельзя. Рано. Игра не по правилам. — Идём. Я провожу тебя, — Джек делает шаг в сторону. — И на, держи, — он стягивает с себя шарф и небрежным жестом накидывает его на Эльзу. Она ошеломлённо смотрит на него. Смотрит как на чокнутого. Он и есть чокнутый. Помешался на этих синих глазах. — Хо…хорошо, — выдавливает из себя Эльза и неуверенно затягивает шарф на шее. Джек жалеет, что не захватил с собой шапку, перчатки или атомный реактор. Они идут молча. Эльза иногда бросает в сторону Джека пугливые настороженные взгляды, но заговорить не решается. Он знает, что ей неловко. Она его стесняется, может быть, боится. Но это ничего. Все придёт со временем. Прекрасные принцессы приручали и не таких драконов. Эльза долго собиралась, прежде чем заговорить. Джек это видел. Она то и дело приоткрывала рот и тут же закрывала его. Смотрелось это смешно. Детский сад. Потом она всё же решилась: — А… А ты что здесь делаешь в такое время? Джек укусил щеку изнутри, удержав при себе издевательский смешок. — Какая разница? — на его губах заиграла столь любимая им кривая усмешка. — Ты же спросил об этом меня. Тон первоклассницы, у которой отняли конфету. — Тогда это имело смысл. — А сейчас нет? — Нет. Джек умел обрубать диалоги так, что хотелось провалиться под землю. Но Эльзу не смутило это грубое «нет». — Почему? Интересно, она и правда ничего не понимает или играет на публику? Джек мельком окинул взглядом её лицо. Красивая, ведьма. И никакой фальши. Полублядских соблазняющих улыбок или приглашающего взгляда. Слишком наивная для старшеклассницы. — Я могу за себя постоять. А ты — нет. Что? Она фыркает? Джек не ослышался? Да, действительно. Фыркает. Конечно же. Все кролики считают себя всесильными. — Я ношу с собой… — уверенно начала Эльза, но Джек резко её прервал: — Носишь что? Нож? Перцовый баллончик? Огнемёт? Труп шлюхи? Что ты сможешь сделать против бугая, который вывернет тебе руку и зажмёт рот? Или против ствола? Не занимайся самообманом. Джек не смотрел на то, как Эльза снова хлопает глазами и губами. Он знал, что обижает её своим циничным нахальством. Прекрасно знал. Но нельзя постоянно пребывать в мире иллюзий и сахарной ваты. Если Эльзе не сказать этого сейчас, в следующий раз он убедится в этой истине по-другому. — Как будто ты сможешь что-то сделать против такого же бугая… Эльза снова осеклась. Кажется, её остановил снисходительный взгляд Джека сверху вниз. Дальше снова молчали. Джек доводит её до самого дома — теряющейся в ночи многоэтажки. Он же никуда не торопится. — Спасибо, что проводил, — Эльза улыбается ему. Душу можно продать за эту улыбку, не иначе. Джек пожимает плечами. Он не умеет быть ласковым с девчонками, не знает всей этой романтичной херни с правильными расставаниями и завершениями свиданий. Да ведь это и не свидание. Десятиминутная прогулка. А сказать что-то надо. Эльза явно ждёт этого. Она напряжена. Отчего же? Ничего ведь не случилось. Просто одноклассник проводил до дома. Верно? — Не ходи одна больше. Это небезопасный район. — Интересно, и как же мне возвращаться с курсов? Или вообще на них не ходить? — Я буду ходить с тобой. Её глаза становятся как два блюдца. Словно кто-то прокрутил их в фотошопе. — Что… В смысле… — бормочет она, и к её щекам приливает ещё более яркий румянец. — Во сколько заканчиваются? Эти твои курсы? — Джек снова раздражён. — В десять. Каждый вторник и четверг. — Значит, в десять каждый вторник и четверг. Не опаздывай. Он поворачивается и уходит, а Эльза остаётся стоять с открытым ртом. Джек почти скрывается из виду, когда она окрикивает его. — Зачем тебе это? Звук разлетается по городу эхом. «Я люблю тебя, дура. И не хочу подвергать опасности». — Не хочу… Меня совесть замучает, если тебя потом будут собирать по кускам. — Но у тебя нет совести, Фрост! — смеётся она, и, открывая дверь, залетает в дом. А теперь уже Джек остаётся стоять. Но не с открытым ртом, а с теплеющей улыбкой.

***

Это вошло в традицию. Уже третью неделю они возвращаются с её идиотских курсов вместе. И Эльза может хоть на ходулях бегать. С Джеком она чувствует себя в безопасности. Шарф она ему вернула на следующий день. Протянула, неловко улыбнувшись и пролепетав тихое «спасибо». Он пах её ягодными духами — вишней и клубникой. Так по-странному нежно и приятно. Джек сам не заметил этих перемен. Чёрная ненависть к Эльзе таяла, как размокший сахар. Он так больше не мог. Не мог ненавидеть ту, что так сильно любил. Это ненормально. Он менялся. Его успокаивало её присутствие, её смех, цокот этих идиотских ходунков. Она его меняла. И в его мыслях больше не было окровавленного Оуэна — в кои-то веки. Оуэн не исчез из его жизни. Как-то раз этот обмудок подошёл к Джеку во время перерыва с грозным видом и… конечно, речь должна была пойти об Эльзе. — Джек, — обманчиво спокойно начал Оуэн, — прошу по-нормальному: оставь её в покое. — Её? — с издевательской ухмылкой спросил Фрост. — Ты о ком? — Не дури, — Джек заметил, как Оуэн сжал кулак, — ты знаешь о ком. Об Эльзе. Она моя девушка, не твоя. Не лезь к ней. — Я ослышался? Ты хотел сказать «моя бывшая девушка», да? Вы расстались, чел. Так что это ты оставь её в покое. Оуэн побелел от гнева. Вид у него был тот ещё. Как у быка на корриде. Джек его не боялся. Он бы сам нанёс первый удар, но словесная перепалка была интереснее. — Ты нарываешься, Фрост. Я предупредил тебя. — А может, это я предупреждаю тебя? — Джек излишне громко хлопнул шкафчиком, и на них с Оуэном начали поглядывать. — Ты своё просрал и смыл в унитаз. Гуляй со своими шлюхами дальше. Не надо впутывать Эльзу в свои грязные интрижки. — Со мной она была счастлива, — Оуэн зашёл с другой стороны, — и ты ей этого никогда не дашь. С тобой она получит привычку курить как паровоз и без остановки бухать. Тебе пофиг на меня, я это знаю, но раз не пофиг на неё, то… — Когда мне нужно будет мнение авторитетного человека, я пойду к психологу, — оборвал его Джек. — Отъебись от меня. Джек выждал. Оуэн вдохнул и выдохнул, явно пытаясь совладать с собой. — Не хочешь так? Возьмём иначе. Эльза будет со мной. Не забудь купить платочки для своих соплей, — он развернулся и пошёл, почти расталкивая учеников. Слабак. — И даже без драки? — хмыкнул Джек себе под нос. Стычка с Оуэном не входила в его планы, нет. Просто он очень давно хотел набить ему морду. Что ж, нет так нет. Не сейчас, во всяком случае. Сегодня четверг. Ещё одна прогулка по городу в качестве личного телохранителя. Эльза встревожена. Джек сразу замечает это. Не выжидая, она спрашивает, чего от него хотел Оуэн. — Просил оставить тебя в покое. Джеку надоела эта игра в друзей. Раз Эльза этого хочет, сегодня они расставят всё по местам. Наверное, она обо всём догадывается. А может быть и нет. Тогда он расскажет ей. Сейчас или никогда. — Я так и думала, — хмурится Эльза. — Оуэн… Он… Он всё ещё верит в наши отношения. — Мне казалось, ты тоже в них верила. — Он очень меня любит. Ты этого не поймёшь. Не поймёт? Внутри Джека клокочет злобный смех. Или Эльза всё-таки ничего не подозревает? Но говорит он не это, а с плохо скрытым ехидством цедит: — Любить в твоём понятии — это шляться с кем попало? Интересно. — Я знаю, что Оуэна видели с Клэр Саммерс. Мы тогда уже расстались. Эльзе неприятен этот разговор, и это видно. Она не смотрит на Джека и ускоряет шаг. Но это надо завершить сегодня, в этот вечер. Или у них никогда ничего не получится. Ещё месяц назад Эльза была для Джека ядовитой мечтой, а сейчас она кажется обманчиво близкой. Протяни руку — и она с тобой. Надо попытаться. — Ему бы не было дело до какой-то там Клэр, люби он тебя. Взгляни правде в глаза. Твоему Оуэну было глубоко насрать, но как только он увидел, что ты не страдаешь, в нём взыграло чувство собственности, — жёстко сказал Джек. — Тебе нравится быть его игрушкой? Или это и есть твоя любовь? — Да… Да какого черта?! — Эльза резко остановилась и бросила на Джека яростный взгляд. — Ты ничего не знаешь про Оуэна, как ты смеешь говорить про него такие вещи?! Ты… — Потому что я вижу, как это влияет на тебя, Эльза, — очень спокойно ответил Фрост, и это холодное спокойствие явно отрезвило девушку, — а смешно смотреть на твой мир фантазий. Ваша идеальная любовь давно закончилась. И тебе он тоже не нужен, ты цепляешься за прошлое и надеешься вернуться в «тогда», потому что там не нужно было решать проблемы и справляться с трудностями. Тебе напомнить, из-за чего вы поссорились? Он за твоей спиной флиртовал с другими бабами. Нравится? Да? И ты хочешь это вернуть? Прими всё как есть. Иначе ты так и будешь возиться с разбитыми вазами. Джек замолчал. Эльза стояла, тяжело дыша и пылая гневом. А потом… Её губы странно задрожали, и Эльза заплакала. В первую секунду Джек даже растерялся — так быстро это произошло. Она стояла и плакала, и слёзы падали на её распущенных волосы и смешной белый шарфик. Плачущая Эльза. Охуеть. Джек никогда прежде не утешал плачущих девчонок. Но что-то ему подсказало, что лучшим решением будет просто… Просто обнять её. Обнять и дать выплакаться. Он её довёл. Мудила. Эльза не сопротивлялась, а, плача уже громче, прижалась к нему. Джек почувствовал, как внутри просыпается блядская совесть. Заставил рыдать Эльзу. Рыцарь. И вот, они стоят в обнимку. Как в сраном мюзикле. Эльза пахнет клубникой, но впервые Джеку нет дела до этого запаха. Ему стыдно. Ему. Стыдно. Джеку Фросту. Главной мрази всей школы вдруг стыдно. А потом Джек сходит с ума. Он шепчет Эльзе «прости». Планета перевернулась. Эльза медленно успокаивается, вытирает слёзы. Она не выглядит сейчас на шестнадцать. Заплаканный ребёнок. — Разумеется… — лепечет она, — разумеется, его это все бесило… И наши прогулки… и твои взгляды, твои подарки мне в шкафчик… Нихера себе. Она знала? — Ты знала? — Джек не просто удивлён. Он в полном ахуе. — Конечно знала! — рявкает Эльза, но в её глазах вдруг заиграл лукавый огонёк. — Ты… Палился. — Тогда… Видимо, признаваться во всём поздно, да? Джек впервые чувствует себя так странно. Он не раз думал об этом моменте, и он не должен был стать таким. Джек чувствует себя разбитым. А чего он хотел? — Поздно, — безучастно кивает Эльза. — Я всё знаю. Джек теряет все своё самообладание. Уже ничего не хочется. Последний рывок. Да или нет. — Что ж, — он с неимоверным трудом поднимает голову. — Мне нет смысла разглагольствовать. Просто скажи мне… Ты… Ты хочешь быть со мной? Блять. Вот он. Момент истины. Как молнией отрезало. Эльза роняет последние слёзы. Конечно. Отказывать нелегко. Хочется кричать. И вдруг она улыбается. Слабо. Губы у неё мокрые, а глаза красные. — Хочу. Он точно сошёл с ума. Абсолютно. Рехнулся. Ёбнулся. Это было «да»? — То есть, ты… — Джек просто не может в это поверить. — Хочу. Да. Буду. С тобой, Джек, — не выдержав, Эльза смеётся. Маленький дьяволёнок. Тут не выдерживает Джек. Даже если это сон, надо успеть им насладиться. Фрост просто хватает Эльзу за руку и притягивает к себе. Она и пикнуть не успевает, когда он целует её — властно и требовательно, и, наверное, слишком грубо. Ничего. Нежность будет потом. Когда Джек привыкнет ко вкусу её губ. Эльза хихикает, обнимая его за шею. Ему не до смеха. Он сейчас точно свихнётся. Эти губы слишком вкусные. Он слишком часто о них мечтал. Всего «слишком». Эльза сейчас просто растает в его руках — так сильно он прижимает её к себе. Вот тебе и проданная душа. И на всё, на всё похуй. Эльза с ним. Рядом, в его руках. Самая красивая и самая лучшая. Она улыбается ему и чёрт, ради этого стоило ждать. Его маленький ягодный чертёнок. Только его.