20 января
7:15 a.m.
Джейн Сандерс с огромным трудом открыла глаза: заветной мечте последних месяцев проспать целые сутки, чтобы никто её не тревожил, снова не суждено было сбыться. Медленно приходя в себя, Джейн соображала, где находится — после очередной убийственной смены она присела за стойку администратора в холле, чтобы передохнуть несколько минут, опустила голову на руки и, видимо, тут же уснула. Теперь шея и плечи напоминали о совершённой оплошности ноющей болью, голова раскалывалась, и Джейн никак не удавалось сфокусировать взгляд на девушке, настойчиво трясущей её за запястье. Весь первый этаж будто бы вымер: ставшие бесполезными телефоны не трезвонили у стойки, не оглушали звуки сирен подъезжающих к служебному входу машин скорой помощи, врачи и медсёстры не сновали туда-сюда по коридорам. Жизнь и надежда покинули это здание, теперь больница больше напоминала хоспис для тех пациентов, кто уже не мог существовать вне этих стен. Остальные же, словно чувствуя витающую в воздухе безысходность, предпочитали скорее покинуть мрачные палаты, сбежать домой, не успев долечиться, лишь бы не оставаться здесь, среди отчаяния и смерти. Джейн и остальные врачи делали всё, что могли, боролись до последнего, хватались за любой, даже самый призрачный шанс, но из-за дефицита лекарств и частых перебоев с электроэнергией не всегда успевали вовремя. Личное кладбище доктора Сандерс постоянно пополнялось всё новыми и новыми именами. Она помнила их все. — Доктор Сандерс, вы меня слышите? — Бледная как мел молоденькая рыжеволосая медсестра не теряла надежды достучаться до начальницы. Мэри, её зовут Мэри. А фамилия? Не помню, чёрт. Джонсон? Джексон? Вроде бы, Джонсон. Да, точно. — Слышу, Мэри, слышу. Не кричите так, — проворчала Джейн, поднимаясь на ноги. — Что у вас случилось? — Т-там, — запинаясь, едва слышно выговорила медсестра, дрожащей рукой указывая в сторону холла. Доктор Сандерс взглянула направо и увидела двух парней, не менее бледных и напуганных, чем мисс Джонсон. Джейн направилась к ним, на секунду подумав о том, что эти парни могут быть очередными бандитами Бэйна, но тут же отбросила эту мысль — слишком уж потерянными они выглядели. Подойдя ближе, она заметила лежащее на полу нечто бесформенное и довольно большое, что поначалу приняла за кучу старого тряпья, но, приглядевшись, похолодела от ужаса и замерла на месте. — Мэри, срочно найдите доктора Смит. Если Филипс ещё не ушёл домой, его тоже позовите — они нужны мне в приёмном, — обернувшись, скомандовала Джейн. Её словно окатили ледяной водой: остатки сна мгновенно развеялись, в голове прояснилось. — Это ваш друг? — обратилась она к юношам, присела на корточки и тут же приступила к осмотру. Господи, надеюсь, он ещё жив. Хотя… Уж лучше смерть, чем это. — Нет, — синхронно замотали головой оба парня. — Мы его на улице нашли, — уточнил парень в очках с толстыми стёклами. — Ага, — подтвердил его приятель, такой же подросток с вытаращенными от страха глазами. Обоим на вид было не больше шестнадцати-семнадцати лет. — Так, ребята, помогите донести его до смотровой. — Вы, это, спасёте его? — с надеждой спросил первый, хватаясь за нижний край одеяла, на котором лежал искалеченный мужчина. — Зависит от того, насколько быстро вы бегаете, мальчики, — ответила Джейн, торопливо поднявшись на ноги. — Давайте, парни, прямо по коридору и направо. Живо!***
7:20 p.m.
Спустя двенадцать часов очередная смена Джейн, начавшаяся с поступления нового экстренного пациента, завершилась. Перед тем, как направиться в свой кабинет, доктор Сандерс заглянула в отделение интенсивной терапии. Мерный писк приборов жизнеобеспечения, приятная прохлада и полутьма в палате успокаивали. Джейн подошла к кровати неизвестного мужчины и взглянула на монитор. Пульс и давление в норме, температура чуть повышена. — Он стабилен. — Раздавшийся за спиной Джейн голос дежурного врача реанимации заставил Джейн вздрогнуть. — Господи, Билл, — выдохнула она, оборачиваясь, — так и до инфаркта можно довести! Хочешь, чтобы я тоже валялась здесь? — Ничего я не хочу! — буркнул мужчина. — Ладно, извини. — Он снял очки и зажмурился, потирая переносицу. — Проехали. Наш приятель не приходил в себя? — Глядя на высокие залысины на лбу Билла и коротко остриженные волосы, Джейн вдруг подумала о том, что его голова по форме напоминает куриное яйцо, и эта мысль показалась ей глупой и смешной одновременно. — Нет. Кто же его так отделал? — Не знаю, кто это был, но абсолютно ясно, что эти люди хотели его убить, — Джейн перевела взгляд на своего пациента и, углубившись в воспоминания о прошедших часах, замолчала. Молодого мужчину — доктор Сандерс предполагала, что ему не больше тридцати — избили с такой жестокостью, что даже многое повидавшую за годы практики Джейн наизнанку выворачивало от того, что она увидела, когда уложила пострадавшего на кушетку и сняла с него одежду. Всё его тело представляло собой сплошной кровоподтёк, а кисти рук были изуродованы настолько, что Джейн сомневалась, удастся ли спасти пальцы. Скорее всего, его пытали. Огромная рана на затылке, обезображенное лицо в глубоких порезах и гематомах багрового цвета, выбитые зубы, сломанная челюсть, рёбра, левая нога — все эти травмы выявил первоначальный осмотр и рентген. Пока Келли Смит обрабатывала рану на голове, он ненадолго пришёл в себя и, порываясь встать, бессвязно бормотал одно и то же: «Нужно предупредить… Она не та, за кого себя выдаёт. Это всё она… Она во всём виновата. Предупредить, срочно». В карманах одежды Джейн не обнаружила никаких документов и вообще никаких намёков на то, кто этот человек, поэтому выяснить, кого и о чём нужно предупредить, не сумела бы — спустя несколько минут у мужчины начались судороги и он потерял сознание. — Жуткое зрелище, — пробормотал Билл, покосившись на перебинтованные руки пациента, и Джейн вздрогнула, вмиг вернувшись к реальности. — Как думаешь, выкарабкается? — Не знаю. Не хочу загадывать. Ушиб головного мозга. Ещё и кровоизлияние… Чёрт, не знаю, Билл. Ладно, я немного посплю, — устало вздохнула доктор Сандерс. — Ты сообщи мне, если будут изменения.***
«Наконец-то», — подумала Джейн, открывая дверь своего кабинета. В комнате было тихо и темно. Она сняла халат, бросила его на спинку кресла, с наслаждением потянулась, подняв руки над головой. Плечи и шея снова напомнили о себе ноющей болью, и Джейн, закрыв глаза и тихо постанывая, принялась растирать напряжённые мышцы. В такие дни физическая усталость была её спасением от страшных мыслей о том, что всему этому ужасу нет конца, и неизвестно, сколько ещё она сумеет держать себя в руках и не сдаваться. Доктор Сандерс была уверена, что заснёт мёртвым сном, едва голова коснётся подушки, и проспит до самого рассвета. Вдруг яркая вспышка прорезала темноту и залила комнату тёплым светом загоревшейся настольной лампы. От неожиданности Джейн вздрогнула и затаила дыхание. Сердце забилось чаще, пульсируя где-то у самого горла, липкий страх заполнил сознание. Доктор Сандерс решительно шагнула вперёд, чтобы лучше разглядеть женщину, развалившуюся в её кресле, закинув изящные длинные ноги на стол. — Сели… мисс Кайл, — тут же спохватилась Джейн, припомнив, что эта самая мисс Кайл каждый раз впадает в истерику, стоит только назвать её по имени. — Что вы здесь делаете? — Ужасно выглядите. — Кошка оглядела Джейн с ног до головы, затем перевела задумчивый взгляд на стоящий на столе стационарный телефон и принялась теребить его провод, раскручивая и снова закручивая спирали. — Как помочь человеку, если он отказывается от помощи? Мне больше не у кого спросить совета, поэтому я пришла к вам. — Никак, — ответила Джейн, присаживаясь напротив мисс Кайл. Доктор Сандерс была по-настоящему заинтригована вопросом. Удивительно, но почему-то она выбрала меня. Может быть, что-то помнит о наших разговорах по душам с Селиной? — Как же быть? Я знаю, что ему нужна помощь. — Почему вы так решили? — Я ведь не слепая. — Селина слегка усмехнулась, и Джейн показалось, что в её голосе проскользнула невыносимая горечь. — О чём речь? Мне трудно что-то советовать, не зная подробностей. — Один мой, — Кошка задумалась, — знакомый… Кажется, у него серьёзные проблемы со здоровьем. — Какого характера? — продолжала допытываться Джейн. — Что-то с позвоночником. — Селина пропускала сквозь пальцы длинный шнур, поигрывая им, наматывала на ладонь и продолжала смотреть в сторону. — Он ничего не говорит, но я вижу. Похоже, это был перелом или что-то вроде того. Он не спит ночами, выглядит ужасно уставшим и измотанным, не бреется. Ему всё время больно, я знаю. Но он упорно молчит. — Давно это с ним случилось? — Пару месяцев назад. — Это очень плохо. Вы даже не представляете, каковы могут быть последствия. Любая травма позвоночника, даже незначительная на первый взгляд, может привести к инвалидности. Ваша… Селина, — осторожно уточнила Джейн, — знает этого человека? Может быть, она сумеет его убедить? — К чёрту её, — мгновенно взорвалась Кошка. Она вскочила на ноги и, оттолкнув кресло, нависла над столом. — Я не хочу иметь с ней ничего общего! Она украла у меня жизнь! — Успокойтесь, мисс Кайл, — как можно мягче произнесла Джейн. — Сядьте на место. — Она всё знает, но молчит, — прорычала та, но всё же послушно опустилась обратно в кресло. — Кажется, она тоже не сумела его уговорить. — В таком случае вряд ли вы чем-то ему поможете, — покачала головой доктор Сандерс. — Мне жаль. — Мне тоже, — тихо отозвалась Селина.***
С некоторых пор квартира Селины стала для Брюса очередной тюрьмой. Вынужденное заточение продолжалось уже больше месяца, и иногда ему казалось, что, ещё немного, и он всем сердцем возненавидит этот невероятно уютный дом, где когда-то ему было так хорошо и спокойно. Особенно остро Брюс ощущал себя узником, если Кошка не возвращалась несколько дней. Казавшиеся бесконечными часы в одиночестве Брюс проводил за работой, стараясь не думать ни о чём, кроме того, как нейтрализовать излучатель. Он вместе с Фоксом бился над этой проблемой, время поджимало, но никакого способа обезвредить смертоносное оружие так и не нашлось. Когда стало ясно, что, скорее всего, они не успеют в срок, Фокс переключился на запасной вариант, появившийся после того, как стало известно, с каким веществом ему предстоит иметь дело — создание и массовое производство антидота. Фотографии, сделанные Селиной в лаборатории, оказались действительно ценными, особенно это касалось личных записей Крейна. Благодаря им Брюс и мистер Фокс выяснили, что вещество в колбах — совершенно новая разновидность нервно-паралитического газа, блокирующего дыхательные центры. Фокс провёл исследования. Концентрация вещества была так высока, что, несмотря на ограниченную зону поражения, при распространении, например, по вентиляционной системе в многоквартирном доме, этот газ мгновенно убьёт всех. Жертвы будут колоссальными, погибнут целые семьи. Уже неделю Люциус Фокс дни и ночи напролёт проводил в одной из чудом уцелевших лабораторий Wayne Enterprises, а Брюс продолжал искать возможные варианты уничтожения излучателя, уже без особой надежды на успех, но с непоколебимым упорством и всей ответственностью. Ставка в этой игре — жизнь целого города, и ошибиться они не имели права. Хуже одиночества была только неизвестность. По настоянию Гордона все встречи и перемещения по улицам в последнее время свели к минимуму. Операция по освобождению Готэма входила в решающую фазу, и комиссар боялся, как бы всё не сорвалось из-за какой-нибудь нелепой случайности. Оба плана — распылить над Готэмом антидот или уничтожить излучатель — не были идеальными, и слишком многое могло пойти не так. Но выбора не оставалось. Восемь дней. Бомба взорвётся через восемь дней. Оставался ещё один способ: похитить Крейна вместе с излучателем. Но сделать это так, чтобы не вызвать подозрений у Бэйна и Миранды, было невозможно: этот вариант Гордон решил приберечь на самый крайний случай. Головной боли добавляло и заявление Бэйна о том, что где-то в Готэме есть человек с детонатором, готовый взорвать бомбу, если кто-нибудь хотя бы попытается к ней приблизиться. Брюс не верил в то, что детонатор действительно передали случайному человеку из толпы, но, лишь несколько минут поговорив с женщиной, оказавшейся дочерью Ра’с аль Гула, он понял, что она не отступится от своей цели, пойдёт до конца, и вряд ли станет попусту разбрасываться словами. Поэтому факт существования такого человека отрицать было бы глупо. Несколько дней назад к Брюсу заходил детектив Блэйк и рассказал о том, что у мистера Фокса есть кое-какие соображения на этот счёт. Джон говорил сбивчиво, не до конца понимая, в чём именно состоит идея Фокса, но даже из довольно запутанных объяснений Блэйка Брюс уловил основную мысль: какая-то деталь, установленная на Бэт, может блокировать электромагнитный импульс. Остаётся только раздобыть её и разместить рядом с бомбой. Это давало призрачную надежду и уверенность в том, что проблему с детонатором можно решить. По плану именно Джону Блэйку с комиссаром Гордоном в решающий момент предстояло установить на грузовике собранное Фоксом устройство, а потом вернуть ядро реактора на место, в то время как полиция Готэма выйдет на улицы, чтобы исполнить свой долг. Джон часто говорил Брюсу о том, что парням осточертело бездействовать, прятаться по углам, и они не могут дождаться дня, когда, наконец, можно будет отомстить Бэйну и его шайке, заставшим врасплох всю готэмскую полицию, и освободить город. Брюс прекрасно понимал этих людей. Ему, так же, как и им, надоело заточение и отсутствие новостей. Он много раз порывался выйти из дома, пройтись по улицам, чтобы хоть немного упорядочить бесконечный поток преследовавших его мыслей, усмирить тревогу, разобраться с собой и всем, что не давало покоя. Но делать это было слишком опасно, и Брюсу приходилось довольствоваться хождением из угла в угол и уже успевшими наскучить видами из окон квартиры Селины. А в последнее время и блуждание по комнатам больше походило на мучение. Снова начала болеть нога. Действие инъекции, сделанной Селиной в августе, заканчивалось: путь от лёгкой скованности в суставе по утрам, отступающей уже через несколько минут, до почти невыносимой боли, разрывающей колено, после пары часов самой незначительной нагрузки Брюс прошёл всего за три недели. Он слишком хорошо помнил эти ощущения и знал, что скоро боль не будет ослабевать даже по ночам. Повреждённый позвоночник доставлял всё больше проблем. Брюс чувствовал, как с каждым днём ему постепенно становится хуже. Всё тяжелее было вставать по утрам, любое неосторожное движение сопровождалось приступами резкой боли, иногда ноги будто бы переставали слушаться и становились чужими. Осталось недолго, только бы продержаться. И Брюс держался. Из последних сил, сжимая зубы и кулаки, он продолжал делать то, что от него требовалось. Отмахивался от Кошки, в последнее время всё чаще предлагающей свою помощь, от Фокса, который, несмотря на все возражения Брюса, обещал довести до ума экзоскелет, на случай, если мистер Уэйн всё-таки решит поучаствовать в операции по освобождению Готэма в образе Бэтмена. Брюс отвечал, что это невозможно, но Фокс, едва заметно ухмыляясь, говорил, что всё равно завершит начатое, а уж пользоваться ли плодами его трудов, решать только мистеру Уэйну. Фокс видел, что ему плохо, но, зная, как Брюс отнесётся к сочувствующим вздохам и бесполезным разговорам о том, что нужно поберечь себя, без лишних слов делал, что мог, чтобы хоть немного помочь ему. Кошка же проявляла поразительную чуткость и внимание, заботилась о Брюсе настолько ненавязчиво, не прекращая язвить при любом удобном случае, что он и сам не всегда замечал этого. На журнальном столике в гостиной среди стопок исписанных и изрисованных схемами листов бумаги, словно по волшебству, появлялась большая кружка крепкого кофе и тарелка с сэндвичами, или стакан воды и таблетка обезболивающего. Если он засыпал, сидя на диване, за очередными расчётами и схемами, то просыпался укрытый тёплым пледом и с подушкой под головой. Брюс не оставлял надежду выяснить, что означают эти жесты, но, поскольку времени на раздумья почти не оставалось, а все мысли были заняты тем, как не допустить взрыва бомбы и распыления над городом ядовитого газа, от этой затеи пришлось на какое-то время отказаться. Я всё узнаю после. Если будет это «после». Помимо злости и раздражения из-за её частых отлучек, таких как сейчас, когда Кошка не возвращалась домой уже почти трое суток, приводящей в бешенство своенравности и острого языка новой Селины Кайл, Брюс знал, что в его чувствах к ней есть что-то ещё помимо этого. Что-то совершенно противоположное, светлое и доброе, что он никак не мог опознать и сформулировать.***
Тёплый атмосферный фронт с материка принёс с собой долгожданную оттепель. Мокрый снег сыпал с небес сплошной стеной на протяжении нескольких суток, а потом, словно где-то там наверху перекрыли невидимый кран, вдруг прекратился, и температура медленно поползла вверх. Небо заволокло густыми облаками, сквозь которые не пробивались солнечные лучи, улицы, ещё недавно заваленные сугробами, превратились в реки, наполненные грязной жижей. Беспросветная серость и полумрак окутали Готэм и, казалось, новый день не наступит никогда. Стоя у окна в гостиной, Брюс смотрел на погружённый в темноту вечерний город. За последние несколько часов едва заметное поначалу изменение погоды, которое Брюс почувствовал сразу же из-за усилившейся ноющей боли в колене и позвоночнике, стало более ощутимым. Температура снова упала. Холодный порывистый ветер высушил асфальт, разогнал облака, и теперь в ясном небе можно было увидеть звёзды — редкое для жителей мегаполиса зрелище. Брюс думал о том, что, прожив в оккупированном городе почти полтора месяца, встретил здесь поразительно смелых людей, готовых на всё ради того, чтобы Готэм снова стал свободным. Никто из тех, с кем ему доводилось общаться, не сомневался, что пойдёт до конца и в назначенный час без колебаний выполнит свою часть работы. Удивительная сила духа полицейских, измотанных физически и морально, давала Брюсу надежду на то, что ещё не всё потеряно, и Готэм сможет снова возродиться. Хлопнула входная дверь, ключи от квартиры со звоном упали на комод. Брюс обернулся на стук каблуков по паркетному полу и звук голоса входящей в гостиную Кошки. — Милый, я вернулась, — промурлыкала она. — На улице жуткий холод. — Словно в подтверждение своих слов она поёжилась и принялась растирать озябшие ладони. — Тебя не было почти трое суток. Где ты шлялась? — вместо приветствия прорычал Брюс. — То там, то здесь, — пожала плечами Селина, невинно хлопая ресницами. — А вообще, я уже большая девочка, мистер Уэйн, и не обязана вам отчитываться о каждом своём шаге. — Положим, что так. Но можно было хотя бы предупредить? Я ведь не знаю, надолго ли ты уходишь, и потому не понимаю, когда стоит начинать беспокоиться. — Ну и что бы ты сделал? — с вызовом спросила Кошка. Она опустилась в кресло, закинула ногу на ногу и уставилась на Брюса. — Нашёл бы тебя, притащил бы домой и убил, чтобы больше не творила таких глупостей, — не скрывая раздражения, ответил он. — Вы ведь говорили, что не убиваете людей, мистер Уэйн. — Для вас, мисс Кайл, я бы сделал исключение. — Какая честь, — прыснула Селина. — Сам Тёмный Рыцарь готов поступиться своими принципами ради меня. — Она поднялась на ноги, потянулась, повернулась спиной к Брюсу, откинула волосы. — Расстегни молнию, пожалуйста. Он без промедлений выполнил её просьбу. Кошка просунула ладонь под ткань чёрной водолазки и, прикрыв глаза, с явным наслаждением принялась почёсывать шею. Внезапное озарение мгновенно развеяло всю его злость. Брюс скрестил руки на груди и продолжал делать вид, что сердится, чтобы скрыть удивление: она заигрывает. Селина обернулась через плечо и очень тихо, почти шёпотом произнесла: — Не стоит так волноваться, Брюс. Я умею за себя постоять. В памяти вдруг всплыли слова, которые он говорил Селине в тот вечер, когда она уезжала вместе с Альфредом на работу, а сам Брюс собирался идти в коллекторы. Он сказал ей тогда именно это: «Я умею за себя постоять». Та ночь обернулась жутким кошмаром, продолжавшимся до сих пор. Вот с чего всё началось. Как жестоко я ошибся. Нельзя было идти туда одному. Нельзя было быть таким самонадеянным. — Ты не всесильна. — Ты тоже. — Я стараюсь об этом не думать, — прошептал Брюс, глядя на то, как Селина стоит к нему спиной, слегка наклонив голову, а её рука медленно и плавно скользит под эластичной тканью, спускается к плечам, затем снова возвращается к шее. — А стоило бы. — Наконец Кошка оставила своё занятие, повернулась лицом к Брюсу и подошла к нему вплотную. — Ты слишком много на себя берёшь. — Не начинай, — вздохнув, покачал головой он. — Поверь мне, это только разминка, — сладко улыбнувшись, ответила Селина. — Упрямая женщина. — Не более упрямая, чем вы, мистер Уэйн. Они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Брюс не видел ничего вокруг, кроме её взгляда, излучавшего мягкий свет, такого знакомого и непривычного одновременно. Приоткрыв рот, Селина дышала часто и шумно, её грудь резко вздымалась и опадала, а щёки пылали. Брюс, сам не зная почему, до дрожи в пальцах хотел прикоснуться к ней, такой желанной и загадочной, притянуть к себе, раствориться. Кошка будто бы почувствовала исходивший от него жар и уловила признаки внутренней борьбы, которую Брюс вёл сам с собой. Она обвила его шею руками; Брюс, как в тумане, сомкнул руки на талии Селины, заставив её затрепетать. Не раздумывая ни секунды, она властно и требовательно прижалась губами к его губам, вынуждая Брюса ответить на поцелуй. Именно в этот миг Брюс растерял остатки здравомыслия и сдался на милость женщины, которая почти силой потащила его в спальню и с неудержимой страстью принялась срывать с него одежду, словно эта ночь была их последним шансом. Она тянула его, кусала и тут же зализывала следы от зубов, сжимала до боли и тут же дарила неземное наслаждение, вела в этом танце, ни на секунду не позволяя Брюсу перехватить инициативу, громко стонала и выгибалась. Он почти не двигался под её гибким телом и с трудом осознавал происходящее. Селина была здесь, с ним, такая родная и такая чужая. Смелая и раскованная. Умелая, соблазнительная. Брюс крепко сжимал её упругие ягодицы, ласкал округлые бёдра и грудь, и она откликалась на его нежные прикосновения, двигалась навстречу, приближая кульминацию. Вершины они достигли почти одновременно и, как показалось Брюсу, произошло это слишком быстро. Селина завернулась в одеяло, прижалась к нему и, пробормотав: «Мне было так хорошо, красавчик», уснула. Перед тем, как последовать её примеру, Брюс успел подумать только об одном: «Интересно, чисто технически будет ли считаться изменой то, что сейчас произошло?»***
— Друг мой, ты уверен, что этот человек ничего не знал и не видел? — Талия расхаживала по маленькой, тускло освещённой комнате, изредка поглядывая на Бэйна. — Уверен, моя госпожа, — ответил тот. — А даже если и знал, больше он не сможет ничего рассказать. — Он мёртв? — Да. — Где тело? — Я приказал выбросить его на улицу. — Мне это не нравится, — покачала головой Талия. — Будь спокойна, моя госпожа. Мои люди надёжны. — Ладно. Вот что, — помедлив, продолжила она. — Я понимаю, в океане сейчас шторм, но нужно проверить Уэйна. На душе беспокойно. Что-то не так. — Я пошлю на маяк десятерых, — кивнул Бэйн. — Хотя бы один из них обязательно туда доберётся.