There’s hero if you look inside your heart You don’t have to be afraid of what you are There’s answer if you reach into your soul And the sorrow that you know will melt away
«Hero», Mariah Carey
28 января 7:00 a.m.
Небо на востоке начало постепенно светлеть, окрашиваясь в голубые и нежно-розовые тона. Стоя на вершине лестницы возле входа в городскую ратушу, Талия аль Гул готовилась встретить свой последний рассвет. Отец не раз говорил ей, что не стоит бояться смерти, что тело — лишь временная оболочка для вечного духа, а перерождение, которое неизбежно приходит рука об руку со смертью, станет ещё одним чистым листом в бесконечной книге жизни. Ещё одним шансом исправить прошлые ошибки и совершить новые, ещё одной возможностью исполнить своё предназначение. И Талия не боялась. Она с волнением и благоговейным трепетом ждала той минуты, когда прогремит взрыв и Готэм обратится в пепел. Тогда её месть за отца свершится, и она снова встретится с ним, уже в другом мире. Молодая женщина наслаждалась окутавшим спящий город спокойствием и безмятежностью, тишиной и умиротворением. Вдыхая полной грудью свежий морозный воздух, Талия словно пыталась запечатлеть в памяти как можно больше деталей, выхватывая внимательным взглядом солнечные блики в окне небоскрёба напротив, залитые мягким утренним светом тротуары, неспешно плывущие высоко в небе перистые облака. Словно повинуясь мимолётной прихоти Талии, время замедлило ход. Последние мгновения перед назревающей бурей тянулись неспешно. Безлюдные в этот ранний час улицы Готэма казались неживыми; пустующие офисные здания напоминали кукольные домики из картона. Всё вокруг выглядело нереальным, ненастоящим. Талия прикрыла глаза и, обняв себя за плечи, принялась чуть раскачиваться из стороны в сторону. На её губах заиграла мечтательная улыбка. Ни о чём не думая, Талия была нигде и везде одновременно; в каждом дуновении ветра, треплющего пушистые пряди волос, выбивающиеся из туго заплетённой косы, в каждом луче солнца, отражавшемся яркими бликами от металлической пряжки ремня, она представляла себя. Но, почти растворившись в ощущении невесомости, Талия аль Гул не могла позволить себе забыться окончательно и, когда Бэйн подошёл к ней, встал рядом и заговорил, не вздрогнула. Глубоко вздохнув, она открыла глаза, но, не удостоив Бэйна ни взглядом, ни поворотом головы, продолжила рассматривать здание напротив. — Уэйн сбежал, моя госпожа, — прорычал он приглушённым маской голосом, глядя прямо перед собой, туда же, куда снова смотрела Талия. — Не спускай глаз с мисс Кайл. Он придёт за ней, — резко и отрывисто бросила она и, в последний раз взглянув на поднимающееся над Готэмом кроваво-красное солнце, направилась в здание ратуши.***
7:30 a.m.
«Она у Бэйна. Шах и мат, мистер Уэйн», думал Брюс, прислонившись к бетонной стене подвала. С каждой секундой ледяные волны осознания всё сильнее обрушивались на него, увлекая в разверзнувшуюся бездну отчаяния и безысходности. «Как вышло, что Селина стала очередной разменной монетой в моих играх со смертью? С каких пор я стал видеть в ней только опытного бойца, сильного, дерзкого и хладнокровного, и перестал замечать напуганную запутавшуюся женщину, хрупкую и беззащитную? Я сам отдал её в руки Бэйна и Талии. Дурак… Слепой идиот. Она пошла за мной, пожертвовала собственной жизнью, заглушила своё сознание, уступив другой, потому та другая могла быть полезнее мне. А я не смог её уберечь. Всё повторяется. Снова. Я ничему не научился», с горечью продолжал истязать себя Брюс. В то время как разум настойчиво возвращал Брюса к событиям той ночи, когда погибли Рейчел и прокурор Дент, заставляя вспоминать, содрогаться и снова и снова проводить ужасающие параллели, тело, бессознательно повинуясь всё возрастающей ярости, уже было готово действовать. Оттолкнувшись от стены и расправив плечи, Брюс Уэйн шагнул вперёд. Новый план сложился почти мгновенно, но внезапно возникший перед глазами образ Альфреда буквально пригвоздил его к полу. Брюс замер, и голос старого дворецкого в его голове зазвучал ясно и отчётливо. «Вы сейчас не живёте, вы снова ждёте, что дела пойдут плохо… Вы видите лишь один конец своего путешествия… Я боюсь, что вы этого хотите…» Ставшая почти прозрачной фигура Альфреда вдруг растаяла в воздухе, уступив место образу Пьера. Ты не боишься смерти. Думаешь, это делает тебя сильнее? Ошибаешься. Как двигаться быстрее, чем ты можешь, сражаться дольше, чем ты можешь, без самого мощного душевного импульса — страха смерти? — Всё так и было. Ещё лишь несколько месяцев назад. Но не теперь, — потрясённый собственным открытием, прошептал Брюс. В один миг обнажившаяся простая истина застала его врасплох. Брюс подумал о том, что стоило пройти весь этот путь, чтобы понять, наконец, что его час ещё не пробил, понять, что впервые за столько лет он снова боится смерти, но без колебаний и страха отдаст свою жизнь ради Готэма и ради Селины, если не останется иного выхода. Но он не хочет умирать. Не сегодня. Он будет сражаться и за себя тоже. И для этого Брюсу придётся призвать на помощь Бэтмена. И Фокса.***
— Передумали? — не скрывая сияющей улыбки и глядя в глаза Брюсу, спросил Фокс. Брюс хорошо знал этот взгляд, полный изумления, понимания, восхищения и гордости. Каждый раз, когда он приходил в офис с ещё одной необычной просьбой, Фокс смотрел на него именно так, как сейчас. С тех пор, как состоялся их последний подобный разговор, прошло уже много лет, и Брюс с удивлением отметил, что вспоминает те моменты, когда он вместе с Фоксом пропадал в лабораториях Wayne Enterprises, с долей тоски и сожаления. На него можно было положиться. Всегда. Брюс доверял Фоксу, как самому себе. Этот человек был свидетелем всех страниц истории Тёмного рыцаря Готэма, его потерь и разочарований, закончившихся депрессией и добровольным затворничеством. И вот теперь, когда прошло столько лет, Люциус Фокс стал свидетелем возвращения того Бэтмена, каким Брюс Уэйн был в самом начале своего пути — пропитанного яростью и жаждой справедливости, уже успевшего познать горечь утраты, но ещё не потерявшего веру и надежду на счастливый исход. Фокс наблюдал за едва заметными переменами во взгляде Брюса, в его манере держаться — он стоял на ногах твёрдо и уверенно, расправив плечи и скрестив руки на груди — и не верил своим глазам. — Вроде того, — ответил Брюс. — У меня нет другого выхода. — Всегда есть другой выход, мистер Уэйн. Это вопрос выбора. — В таком случае, я свой выбор сделал, — решительным тоном произнёс тот. — Вам придётся пойти к реактору вместо меня. Когда вернёте ядро на место, активируйте аварийное затопление. Целый город, мистер Фокс, — покачал головой Брюс, — я чуть не убил целый город. И до сих пор… Вдруг что-то пойдёт не так… — Реактор попал не в те руки. Вы не могли знать, Брюс. Вы ни в чём не виноваты. Сейчас не время рассуждать о том, что стало причиной всего этого. Пора разобраться с последствиями. — Вы правы, — Брюс снова ожил и вернулся к делу. — Попросите комиссара, чтобы выделил вам двух парней для охраны. — Я всё понял. — Как только освобожу Селину, присоединюсь к остальным. Связь будем держать на частоте передатчика, установленного на бэтплане. — Возьмёте Бэт? — улыбнулся Фокс. — Преимущество в воздухе нам не помешает. — Что ж, удачи, — приблизившись к Брюсу, пожилой мужчина снова взглянул на него, подал руку и слегка кивнул. — До встречи в свободном Готэме, мистер Уэйн. — До встречи, мистер Фокс, — отвечая на рукопожатие, повторил за ним Брюс.***
По бледному лицу Джона было заметно, что ядовитое вещество, которое Крейн распылил в лаборатории, всё же успело причинить ему серьёзный вред, несмотря на то, что Барбара вовремя ввела антидот. Сидя на полу, привалившись спиной к стене и подтянув колени к груди, Блэйк медленно, монотонно, глядя в одну точку, рассказывал ей, что почувствовал, когда вдохнул галлюциногенный газ, а Брюс, подойдя достаточно близко, чтобы расслышать всё, о чём говорит Джон, снова окунулся в воспоминания. Перед глазами, словно кадры из старого фильма, мелькали события его собственной жизни: первое дело Бэтмена, знакомство с криминальным миром Готэма, первая встреча с Крейном, закончившаяся так же плачевно, как и сегодняшняя встреча с безумным доктором закончилась для Джона Блэйка. Симптомы отравления были хорошо знакомы Брюсу и напоминали действие Фобоса — токсина страха, который Крейн уже однажды испробовал на жителях Готэма и на нём самом. Тогда остров Нероуз погрузился в хаос, сотни опасных преступников оказались на свободе, город охватила паника, и лишь спустя несколько месяцев властям и полиции удалось восстановить порядок. В те дни Бэтмен был совсем другим: молодым, азартным, полным надежды и веры в справедливость. Появившись из ниоткуда, он сумел завоевать доверие жителей города и честных полицейских, таких как Гордон, и заставить трепетать от страха преступников. За короткий срок избавив Готэм от мафии, он достиг многого, но многое и потерял — смерть Рейчел Доуз должна была навсегда похоронить Тёмного рыцаря, уничтожить его, просто растоптать. Но он вернулся. Спустя почти девять лет. Несмотря на то, что лишь несколько месяцев назад твёрдо решил уйти и больше никогда не возвращаться. Глядя на молодого Тёмного рыцаря с высоты прожитых лет, Брюс точно знал, что этим утром снова обрёл утраченную часть себя прежнего, того, кем он был много лет назад. Нынешний Бэтмен был старше, мудрее и опытнее, но в его душе вновь разгорался тот самый огонь непоколебимой веры в лучшее для Готэма и робкой надежды на собственное счастье и свободу, который, казалось, погас навсегда в ту ночь, когда умерла Рейчел. Он всё так же был нужен своему родному городу и всё так же всем сердцем стремился сберечь его. И сейчас его время настало. За Селиной Брюс собирался идти в одиночку, но в другом, не менее важном деле ему явно требовалась помощь. Ещё раз взвесив все «за» и «против», он, наконец, принял решение и, подойдя вплотную к Барбаре, без лишних предисловий задал единственный вопрос: — Офицер Гордон, вы ведь умеете водить мотоцикл?***
Глядя на то, как Барбара, открыв рот, со всех сторон осматривает бэтцикл, припаркованный в неприметном внутреннем дворике за магазином, в котором располагался штаб, Брюс не мог сдержать улыбки. Нерешительно, словно боясь обжечься, она положила ладонь на руль и взглянула на Брюса. Гулкое эхо, создаваемое стуком каблуков её ботинок по асфальту, отразилось от кирпичных стен окружавших двор зданий, взлетело куда-то вверх, к крышам, и растаяло в воздухе. От почти детского восторга и изумления не осталось и следа; Барбара застыла на месте, на автомате демонстрируя свои профессиональные качества, сосредоточившись и приготовившись к инструктажу. — Что от меня требуется, мистер Уэйн? — отчеканила она. — Тоннель на Саус-стрит. Он завален мусором. Ваша задача — расчистить его. Начинайте, как только услышите выстрелы. — Брюс говорил спокойно и чётко, выдавая лишь обрывки фраз и не тратя время на пояснения. Внимательность, с которой Барбара слушала его, лишь изредка кивая, успокаивала. Он знал, что офицер Гордон не подведёт. — Мощности пушек должно хватить. Джон организует эвакуацию, выведет столько людей, сколько сможет. Это на случай, если мы потерпим неудачу с бомбой. — Я могу рассказать Джону об этом? — кивнула Барбара на бэтцикл. — О чём рассказать? — выглянув из-за двери служебного входа в магазин, поинтересовался Блэйк. Брюс и Барбара обернулись на звук его голоса. Джон перевёл взгляд на странное транспортное средство за ними и едва слышно выговорил: — О, боже, это оно! Чёрт возьми. Стоп, — сдвинув брови, продолжил он, — мистер Уэйн, вы ведь не собираетесь …? — Собираюсь, — оборвал его Брюс. — Это должна была сделать Селина, но, — почувствовав, как предательски ёкнуло сердце, он запнулся, сделал вдох и заговорил снова, — она у Бэйна. Поверь мне, никакой опасности нет. Барбара расчистит завалы у въезда в тоннель, и на этом всё. Но Джон будто бы не слышал, о чём говорил ему Брюс. Он стоял неподвижно, инстинктивно чуть подавшись вперёд, будто бы пытаясь дотянуться до Барбары, и смотрел на неё с надеждой и тревогой. — Не надо, пожалуйста, Джон. Ничего не говори, я сама всё знаю, — умоляющим тоном пролепетала Барбара и кинулась обнимать стоящего в полной растерянности Блэйка. — Всё будет хорошо. — Барб, — крепко обнимая и уткнувшись носом в её распущенные волосы, прошептал тот. — Будь осторожна, пожалуйста. — Ты тоже, — отстраняясь, ответила она. — Мне пора. Она с озорством улыбнулась Джону и, взглянув на него ещё раз, развернулась к бэтциклу, стремительно взобралась на сидение и, не дожидаясь указаний, резко рванула с места, помахав на прощание стоящим с открытыми ртами мужчинам. — Честное слово, как только всё это закончится, я тут же на ней женюсь, — слегка отойдя от увиденного, пробормотал Джон. — Клянусь, найду первого попавшегося священника, раввина, гуру, да хоть самого дьявола! И пусть только попробует упрямиться! — Остыньте, детектив, — улыбнулся Брюс. — Уверен, мисс Гордон, не раздумывая, согласится с любой безумной затеей, которая придёт вам в голову. — Да, вы правы, — выдохнул тот, затем кивнул в ту сторону, куда уехала Барбара. — Дадите погонять на нём? — Я подумаю. — Да бросьте, мистер Уэйн, — засмеялся Джон. — Вернёшь с полным баком. — Брюс взглянул на Блэйка, из последних сил стараясь казаться серьёзным, но сияющая улыбка и почти детская непосредственность молодого детектива подействовали на него. Едва сдерживая смех, Брюс добавил первое, что пришло в голову: — И не забудь вымыть.***
8:30 a.m.
Тупая боль, терзающая виски и затылок, до тошноты сжимающая голову стальным обручем, заставляла Селину лежать неподвижно, стиснув зубы и прислонившись пылающей щекой к прохладной поверхности пола. Слепяще-яркий свет, проникающий даже сквозь закрытые веки, беспощадно разрезал её на части, пульсируя во лбу и стирая границы реальности. Почти обезумев от невыносимой боли, она дрожащими пальцами пыталась цепляться за гладкий мрамор, но её рука снова и снова лишь скользила по ледяному камню, натыкаясь на что-то густое и липкое. Кровь. Видимо, моя. Что я здесь делаю? Звуки стрельбы, поначалу доносившиеся откуда-то издалека, теперь всё усиливались и приближались. Каждая автоматная очередь словно забивала ржавый гвоздь в истерзанный мозг Селины, и она морщилась, сжималась, закрывала руками уши в отчаянной попытке спрятаться от ужасного грохота. Чьи-то лёгкие торопливые шаги послышались совсем рядом. Женщина, определённо. Затем Селина уловила её встревоженный шёпот и шумное дыхание другого человека, ступавшего тяжело и решительно. Господи, это они. Бэйн и Талия. Нужно бежать отсюда. Нужно найти Брюса. Кажется, началось. Селина ещё раз попробовала открыть глаза и приподнять голову, но яркий свет, льющийся из окон, гул толпы и непрекращающиеся выстрелы придавливали её к полу, не оставляя шанса вынырнуть. Сквозь собственные стоны Селина различила удаляющиеся шаги Бэйна. Открылась дверь, впустив в помещение свежий морозный воздух и оглушающий шум. Ещё больше шума. Затем дверь закрылась, и Селина вздохнула с облегчением. Ориентируясь лишь на звуки, она поняла, что Талия нервно расхаживает по пустому залу, время от времени останавливаясь и, видимо, выглядывая в окно. На какое-то мгновение всё затихло, и Селина решила действовать. Открыв глаза и приподнявшись с помощью рук, она медленно поползла к стене. Смотреть на свет было невыносимо больно, каждое движение головой напоминало адскую пытку, но, собрав волю в кулак, она упорно продолжала ползти. Наконец очутившись возле стены зала, казавшегося бесконечным, Селина поднялась на колени и, сдерживая приступы тошноты, спиной прислонилась к холодному мрамору и сползла на пол. Ей хотелось заснуть и больше не просыпаться. Хотелось прекратить борьбу, сдаться, забыть пронизывающую измученное тело боль и никогда не возвращаться. Ощущение неземного покоя подкралось незаметно, обволакивая Селину, согревая её, укачивая на волнах безмятежности, нежно и тихо нашёптывая слова успокоения. Заветное блаженство было так близко, стоило лишь протянуть руку, но, когда она почти перешагнула невидимую черту, шипение Кошки заставило её вздрогнуть и снова открыть глаза. «Не смей умирать. Мы ещё не закончили. Давай, поднимайся! Ты сможешь. Ну же, не спи», надрывался голос в голове Селины. Прорезавшая воздух глухая пулемётная очередь и торжествующие возгласы, переходящие в непрерывный рокот, мгновенно вернули её к действительности. Боль ушла, оставив после себя странное покалывание в затылке, тошнота отступила. Селина решительно поднялась на ноги и, пошатываясь, двинулась к Талии, стоящей возле окна. Последним, что она успела заметить перед тем, как провалиться в темноту, был звон разбитого стекла, лежащий на полу Бэйн и разъярённый Бэтмен, застывший над поверженным врагом.***
Никто этим утром не ждал появления Тёмного рыцаря, и, когда над площадью перед городской ратушей бесшумно пронёсся бэтплан и несколько раз выстрелил из пулемётов по террористам, полторы тысячи полицейских во главе с капитаном Фоули, одетым в парадную форму, в едином порыве бросились вперёд, воинственными выкриками заглушая собственный страх. Спустя несколько мгновений площадь заполнилась сражающимися людьми. Оставив бэтплан, Брюс влился в толпу, шаг за шагом продвигаясь к своей цели, не помня себя от ярости, не видя ничего вокруг, кроме неподвижно стоящего у подножия лестницы человека в маске — Бэйна. Забыв обо всём, Брюс не замечал, как со всех сторон на него то и дело набрасываются преступники; машинально отмахиваясь от них, будто от назойливых мух в летний зной, он упрямо шёл вперёд, не чувствуя боли, не слыша звуков свистящих над головой пуль. Это была решающая битва для Тёмного рыцаря. И, как ни пытался Брюс этого избежать, она должна была состояться при свете дня.***
Брюс продолжал наносить удары, несмотря на то, что Бэйн уже не сопротивлялся. Лёжа на полу, он надрывно хрипел и в защитном жесте закрывал лицо руками. Его маска была сильно повреждена — Брюс нашёл способ уязвить того, кто казался неуязвимым, того, кто ещё совсем недавно сумел искалечить его тело и почти сломить дух. Мимолётный взгляд на лежащую без сознания Селину придал Брюсу сил. Она здесь. Кажется, жива. Слава богу. Склонившись над Бэйном и схватив его за ворот куртки, Бэтмен нещадно тряс беспомощного врага, пытаясь выяснить, кому тот отдал детонатор от бомбы. Едва сдерживая кипящую внутри ярость, будто раскалённую лаву, готовую вырваться из жерла вулкана и уничтожить всё на своём пути, Брюс почти рычал, и его голос, эхом отражаясь от стен и взмывая вверх, замирал и растворялся под высоким сводчатым потолком парадного зала готэмской ратуши. Удар, и ещё удар, и ещё. Брюс не замечал ничего вокруг, сосредоточившись на единственной цели — заставить подонка говорить. Хруст ломающихся о его собственный кулак костей отрезвил Брюса. С шумом втягивая воздух в лёгкие, он лихорадочно пытался определить, сколько времени прошло с той минуты, как он увидел Бэйна на площади. — Где детонатор? — снова схватив за ворот куртки Бэйна, теперь больше напоминавшего тряпичную куклу, процедил сквозь зубы Брюс. Обжигая мучительной болью, лезвие ножа Талии молниеносно вошло под ребро. Чёрт. Как я мог о ней забыть. С испепеляющей ненавистью глядя на Брюса, она резко провернула залитый кровью клинок в ране, скользнув холодной сталью по кости. Брюс сделал судорожный вдох и, ухватив Талию за запястье, прохрипел: — Остановись. Ещё есть время всё исправить. — О, да, — кивнула Талия, и её глаза на мгновение сверкнули безумным огнём. — Мы всё исправим, Брюс, — продолжала она обманчиво ласковым голосом. — Готэм уже давно нуждался в очищении. Ты помешал моему отцу, но я закончу то, что он начал. Осталось пятнадцать минут. А пока упивайся чувством вины. Мы разделим с тобой ответственность за гибель всех этих людей. Смотри, Брюс, — Талия вытянула левую руку, демонстрируя излучатель, — это то, что вы искали у Крейна. Половину убьём сейчас же, и их жизни будут на твоей совести, а остальные умрут от взрыва, — улыбнулась она, накрывая указательным пальцем большую кнопку в центре устройства. — Не смей, — раздалось за спиной у Брюса, и Кошка, вцепившись в Талию мёртвой хваткой, повалила её, на ходу выбив излучатель из рук. Пластмассовое устройство с громким треском упало на мраморный пол и разломилось на две части. Кошка набросилась сзади, обхватив Талию за плечи, но та, не растерявшись, ударила Селину локтем в живот, ловко вывернулась из её цепких рук и снова приняла боевую стойку, готовая продолжать бой. Стоя на коленях, Брюс несколько секунд наблюдал за разгорающейся между двумя женщинами схваткой. «Красиво», пронеслась в голове показавшаяся ему самому неуместной мысль. Кошка рванулась вперёд, но Талия, словно предугадав следующий ход соперницы, играючи отразила очередную атаку, уложив Кошку на лопатки. Больше нельзя было медлить. Селина уступала Талии, и Брюс ясно это видел. Взревев от боли, он резким движением вынул нож и, зажимая ладонью кровоточащую рану, через силу поднялся на ноги. Придавив Кошку к полу, Талия сомкнула руки на её шее. Пошатываясь, Брюс кинулся на помощь. Селина кричала и сопротивлялась, но железные тиски изящных пальцев Талии аль Гул продолжали сжиматься. Удар под ребро, пришедшийся точно в рану, и Брюс снова упал на колени, хватая ртом воздух. Бэйн. Глухой удар о мраморный пол, и под растрёпанными волосами Кошки растеклась кровавая лужица. — Нет! — взвыл Брюс, ринувшись вперёд, но Бэйн ударил снова и принялся связывать почти бесчувственного Бэтмена. — Сильная, тварь, — задыхаясь, бросила Талия. Она поднялась, смахнула со лба капельки пота и направилась к Брюсу. — Всё кончено, мистер Уэйн. — В её руке мелькнуло то, что Брюс тщетно пытался отыскать — детонатор от бомбы. Талия опустилась на колени и торжествующе улыбнулась ему. — Пожалуйста, — в отчаянии прохрипел Брюс. — За тебя, отец, — прикрыв глаза, прошептала Талия и нажала на кнопку. Но ничего не произошло. Бомба не взорвалась. Брюс вздохнул с облегчением. Гордон. Он успел. — Комиссар Гордон, — догадалась Талия. — Он купил Готэму одиннадцать минут. Оставайся здесь, — обратилась она к Бэйну. — А я займусь грузовиком, нужно защитить бомбу. Не убивай его. Я хочу, чтобы он видел, как огонь пожирает всё вокруг. Бэйн лишь молча кивнул, наблюдая за тем, как Талия аль Гул разворачивается и, не оглядываясь, направляется к выходу. — Прощай, мой друг, — тихо промолвила она, остановившись возле дверей и обернувшись к Бэйну, а затем стремительно покинула ратушу. — Мы оба знаем, что тебе придётся представить огонь, — прохрипел Бэйн, затягивая петлю на шее Брюса. Закрыть глаза и сдаться. Сделать последний вдох и уйти навсегда. В темноту. Нет. Нельзя умирать. Не сейчас. Она не остановится. Я должен её остановить. Сделав глубокий вдох, Брюс толкнул стоящего перед ним Бэйна и сбил его с ног. Тёмный рыцарь поднялся с колен и, разорвав верёвки, приготовился к новому сражению. — Я же сломал тебя! — яростно прорычал Бэйн. — Как ты сумел вернуться? — Здесь живут люди, которые дороги мне. И я не имел права сдохнуть там, где ты меня оставил, — задыхаясь, ответил Брюс. — Давай, покончим с этим. Боковым зрением Брюс заметил Кошку. Пошатываясь, она упрямо шла на Бэйна, сжимая в руке окровавленный нож Талии. Жива. Боже, она жива. Бэйн с диким рёвом бросился вперёд. Брюс инстинктивно ощущал клокочущую в его враге злость, его силу, идущую от веры. Бэйн был готов умереть за свою правду и за ту, кого он называл госпожой. «В этом мы похожи», успел подумать Брюс, выставляя локоть, чтобы блокировать удар. Вдруг раздался выстрел, и бездыханное тело Бэйна отлетело к стене. — Простите, мистер Уэйн. Непредвиденные обстоятельства, пришлось задержаться, — ровным тоном, будто рассказывала о чём-то совершенно обычном, бросила Барбара. — Вы успели вовремя, офицер Гордон. Талия сбежала, она собирается напасть на комиссара и не дать ему отвезти бомбу в порт. Нужна ваша помощь. — Ну уж нет, милый, — вступила в разговор Кошка. — Раз уж мы все застряли здесь, я не стану просто сидеть и смотреть, как ты геройствуешь без меня. — Минуту назад ты лежала на полу без сознания, — попытался отговорить её Брюс. — Ты не сможешь. — Если можешь ты, смогу и я, — прошептала Кошка, глядя ему в глаза. — Вместе. — Ладно, — кивнул Брюс. — Ты давай по земле, а я по воздуху. Время ещё есть, мы успеем. — Тогда вперёд, — Кошка подошла к Барбаре, и та поспешно освободила ей бэтцикл. — Удачи вам обоим, — тихо выдохнула Барбара. — Удача понадобится всем нам, — улыбнувшись, ответила Кошка. — Береги себя. — Ты тоже. — Подкинуть тебя к твоей птичке, красавчик? — Кошка обернулась к Брюсу. — Да, будь так добра, — отозвался он, устраиваясь позади неё. Взвизгнули шины, и бэтцикл пулей вылетел из здания ратуши.***
Когда на смену эйфории, охватившей поначалу освобождённый Готэм, пришла боль от осознания утраты, многочисленные правительственные комиссии начали восстанавливать хронологию событий того дня. Комиссар Гордон с дрожью в голосе говорил о том, как неуправляемый грузовик с бомбой врезался в ограждение и слетел с моста. Он рассказал, что женщина, которую все в Готэме знали как Миранду Тейт, оказалась совсем не тем человеком, за которого себя выдавала. Гордон, единственный свидетель последних минут жизни Бэтмена, рассказал, что тот, не задумываясь ни на секунду, принял решение пожертвовать своей жизнью ради спасения жизни миллионов людей. Комиссар Гордон видел, как Женщина-Кошка, которая после событий того дня будто растворилась в воздухе, страстно поцеловала Бэтмена, а затем помогла ему привязать бомбу к бэтплану. До взрыва оставалось две минуты. Бэтплан взмыл в небо и в последний раз пронёсся над ликующим Готэмом, чтобы унести с собой жизнь его верного защитника и смертоносное устройство, грозившее уничтожить целый город. Бомба взорвалась по ту сторону залива. Никто не пострадал. Он успел, но погиб сам. Когда Джеймса Гордона спрашивали, кем же был безымянный герой в маске, он лишь грустно улыбался и молчал. Это был Бэтмен. И только оставаясь в одиночестве, в полной тишине, Гордон вспоминал ту последнюю минуту и свои слова: — Мне всегда было всё равно, кто ты. Но сейчас я хочу, чтобы ты знал. Ты был мне другом и союзником. Мы с тобой боролись с преступностью плечом к плечу. Я знаю, кто ты. Я понял это ещё в декабре, когда ты пришёл ко мне. Спасибо, Брюс. Наша дружба — большая честь для меня. — Спасибо, комиссар. Прощайте, — было ему ответом.Это был Брюс Уэйн.
***
2:30 p.m.
Селина вздрогнула от непривычного звука — на кухне ожил холодильник. Из крана полилась вода, заработало радио, во всех комнатах включились лампочки. Жизнь возвращалась в Готэм, сопровождаемая такими обыденными в прошлом и почти забытыми ныне удобствами, присущими цивилизации. Улыбнувшись сквозь слёзы, Селина поднялась с ковра и, повернувшись к двери, снова сползла на пол. Брюс Уэйн, бледный, усталый, живой стоял в дверях гостиной её маленькой уютной квартиры и улыбался.