В лабиринтах памяти. Часть 2

Еве кажется, что время превратилось самую странную карусель в парке аттракционов. Оно то замедляется, так, что каждая секунда тянется, обжигая болью каждую клеточку ее тела, то скачет вперед, и Ева не сразу замечает, как розовый вечер за окном сменяется ночью. Эдайджа ходит взад-вперед по спальне, бросая короткие взгляды на жену, лицо которой бледнее мела. Давина и Кол уже спешат к ним, но даже вампирская скорость не позволяет преодолеть расстояние в несколько сот мил за пару минут. Майклсон не находит себе места, бессилие и ярость смешиваются в нем, заставляя лишь сильнее стискивать зубы. И он замирает, когда слышит слабый голос Евы. — Посиди со мной… Элайдже хватает секунды, чтобы оказаться рядом с женой, которая изо всех сил пытается ему улыбнуться. Он накрывает ладонями ее дрожащие пальцы, лежащие на круглом животе, и чувствует отголоски магических толчков. — Тебе очень больно, птичка? Ева прикусывает губу, качая головой. Она хочет что-то сказать, но в этот миг на пороге спальни возникает Кол, а за его спиной стоит бледная Давина. Не говоря ни слова, ведьма отодвигает в сторону мужа и оказывается у кровати подле Евы, которая слабо улыбается, кивая подруге. — Оставьте нас, — строго говорит Давина, поднимая взгляд на братьев, что пристально наблюдают за каждым ее движением. Элайджа сводит брови, делая шаг вперед, явно намереваясь возразить, но ведьма не дает ему сказать и слова, поднимая вверх тонкую руку. — Ты намерен и дальше мучить жену или, наконец, дашь мне заняться делом? — Поверь, с ней лучше не спорить, — закатывает глаза Кол, переводя взгляд с Давины на брата, — предлагаю спуститься в бар. Старший Майклсон все еще стоит на месте, не сводя взгляда с бледной Евы, прежде чем та поднимает на него мутный взор. — Прошу тебя, Элайджа… — Хорошо, птичка, — наконец сдается вампир, и они с Колом вихрем оказываются на лестнице. Давина плотно прикрывает за ними дверь и возвращается к Еве, которая больше не сдерживается, кривя губы от боли. — Сейчас все будет хорошо, — смотрит ей прямо в глаза юная ведьма и ее ладони парят над круглым животом, отчего терзающая Еву боль постепенно стихает, — а твой муженек, вместо того, чтобы стирать подошвы своих дорогих туфель, курсируя здесь взад-вперед, лучше бы помог тебе снять одежду… — Он волнуется, — тут же вступается любимого Ева, сводя брови, — стать отцом, когда тебе тысяча лет не так уж просто. И девушки едва слышно хихикают. — Ладно, справимся и сами, — кивает Давина, и ее тонкая ладонь делает круговое движение, над животом, отчего Ева оказывается по пояс обнаженной. Щеки девушки заливаются румянцем, но ведьма не обращает внимания на ее смущение. Она что-то шепчет, прикрыв глаза, рисуя пальцами замысловатые узоры на нежной коже, и через мгновение Ева чувствует, как малыш отзывается, и их магия с Давиной сплетается. А дальше все происходит очень быстро. Голос ведьмы усиливается, а Еву пронзает короткая острая боль внизу живота. И уже через несколько секунд она слышит громкий крик младенца, которого Давина бережно поднимает вверх, очищая маленькое личико от капель крови. — Привет, крошка, — ласково шепчет она, не отрывая взора от плачущего ребенка, и Ева понимает, что ее муж оказывался прав. — Это девочка, — тут же подтверждает ее догадку Давина, и едва она успевает прикрыть новоиспеченную мать простыней, на пороге спальни появляются братья Майклсоны. Элайджа держится спокойно, но Ева видит, как блестят его глаза, когда он смотрит на плачущую малышку, которую Давина осторожно обтирает влажной тканью. Он замирает, стараясь выровнять дыхание, переводя взгляд на бледную жену. Вихрем вампир оказывается подле нее, становясь на колени, рядом с кроватью, и мужская ладонь скользит по влажному лицу, покрытому бисеринками пота. — Как ты, моя птичка? — Не делай вид, что тебя сейчас интересую я, Элайджа Майклсон, — щурится Ева, едва заметно улыбаясь, — я знаю, кто в данный момент занимает твои мысли… Вампир склоняет голову, укоризненно глядя на жену, но его глаза, то и дело косят в сторону Давины, пеленающей их успокоившуюся дочь. — Со мной все в порядке, правда, — говорит Ева, прикрывая глаза, — мне просто нужно немного отдохнуть. Но перед этим, я хотела бы подержать нашу малышку. Принесешь ее? Майклсон только кивает, тут же устремляясь к ведьме, которая протягивает ему маленький белый сверток. Элайджа старается унять дрожь в пальцах, принимая из рук Давины дочь, которая серьезно смотрит на него мутными глазками. — Привет, — едва слышно выговаривает он, щурясь, — пойдем к маме? Малышка моргает, и новоиспеченный отец принимает это за согласие. Очень медленно он идет к Еве, которая уже нетерпеливо ерзает на месте, протягивая руки. Элайджа склоняется к жене, осторожно передавая самое настоящее сокровище, от которого он как старается, не может отвести глаз. Их дочь уже сейчас очень красива. У нее тонкий носик, огромные темные глаза, и смоляные волосы, тонкие пряди которых прилипли к маленькому лобику. Вампир переводит взор на жену, и видит, как на ее бледных щеках блестят тонкие дорожки слез. Ева держит их девочку очень бережно, будто до сих пор не веря в то, что у нее на руках действительно та самая малышка, которая уже дважды спасла ей жизнь. Она поднимает свои бездонные глаза на мужа и говорит лишь одно слово: — Спасибо. И Элайджа с улыбкой притягивает ее к себе, целуя темную макушку. Их дочь пристально смотрит на склонившихся к ней родителей и в глубине ее темных глаз сверкают искорки магии, которая подарила ей жизнь.