В лабиринтах памяти. Часть 2

Ева медленно открыла глаза, просыпаясь. Она слегка прищурилась, прячась от солнечных лучей, касающихся ее лица, пробиваясь сквозь просветы в жалюзи, и села в постели, потирая глаза. В доме было очень тихо, и лишь едва слышный шепот ее мужа, слов которого она, как ни старалась, не могла разобрать, нарушал безмолвие. Ева улыбнулась, потягиваясь. Элайджа наверняка проводил время с их маленькой дочкой, посвящая ее во все семейные секреты, которых за тысячу лет накопилось совсем не мало. И Первородного совсем не смущало, что их малышке была еще без году неделя. Девушка встала с постели, укутываясь в простыню, и направилась в ванную комнату. Слегка освежившись и надев лиф и трусики, она вернулась в комнату, где некоторое время изучала свое тело в большом зеркале, рассматривая его с разных сторон, стараясь оценить, как она изменилась после родов. Ева настолько увлеклась этим занятием, что не услышала, как скрипнула дверь и на пороге появился Элайджа, держащий на руках их спящую дочку. — Ты очень красива, птичка, — с улыбкой сказал он, наблюдая за маневрами жены, лицо которой мгновенно вспыхнуло, когда она поняла, что ее уединение нарушено. — Тебя не учили стучать? — сузила глаза Ева, стараясь скрыть смущение за показным недовольством, — подумай, какой пример ты подаешь нашей малышке? — А разве это не моя спальня? — вскинул бровь вампир, и девушка прикусила губу, не зная как ему возразить. Вместо этого, она вихрем облачилась в тяжелый халат, полностью скрывающий ее фигуру, и сделала шаг в сторону мужа, которому совсем не понравилось такое ее преображение. — Раньше было лучше, — прищурился он, скользя взглядом по разрумянившемуся лицу. — Развратник, — процедила Ева, качая головой, и протянула руки, чтобы забрать дочь, — не волнуйся, любовь моя, уверена, ты унаследуешь мой характер… — Она уже унаследовала твою внешность, моя целомудренная птичка, — едва сдерживая смех, отозвался Элайджа, наблюдая за краснеющей от смущения женой, — характер у нее явно от Майклсонов. К тому же она — ведьма. — Бедная моя девочка, — картинно закатила глаза Ева, поджимая губы, — ну ничего, малышка Софи, мы вполне сможем… — Софи? — Ты и так получил то, что хотел, — склонила голову девушка, глядя на мужа, — позволь мне хотя бы выбрать имя. Элайджа на мгновение замер, после чего перевел взгляд со спящей дочери, на ожидающую его ответа жену и коротко кивнул. — Мне нравится это имя, птичка, — ласково проговорил он, и протянул Еве маленький сверток, — Софи недавно уснула, может, уложим ее в кроватку? Тебе не помешает позавтракать, моя маленькая жена. — Не хватает округлостей? — сузила глаза девушка, на мгновение отрываясь от изучения лица спящей дочери и поднимая недовольный взгляд на мужа. — С твоими округлостями все в полном порядке, — уверил ее Элайджа и в подтверждении своих слов стиснул ладонью девичью ягодицу, пока руки Евы были заняты их дочерью, и ей ничего не оставалось, кроме как холодно взглянуть на улыбающегося вампира, на которого совсем не подействовал ее строгий вид. — Я приготовлю тебе завтрак, птичка, — невозмутимо проговорил он, и, не дав жене сказать и слова в ответ, скрылся за дверью. Оставшись одна, Ева присела на кровать, осторожно укачивая морщащую свой носик Софи. Девушка довольно улыбнулась, радуясь своей маленькой победе. Держа на руках крошечную малышку, она уже и не думала о том, что их ребенок мог быть другим. Любовь к дочери накрыла Еву оглушающей волной, стоило ей только взглянуть в мутные темные глазки, так похожие на ее собственные. А еще она чувствовала их особенную связь. Ту самую, что заставила Еву заново влюбится в Элайджу, и ту, благодаря которой крошка Софи спасла ее от Пустой. Девушка улыбнулась, прикусывая губу. Она была уверена в том, что, как бы ее первородный муж, который влюбился в их дочь с того момента, когда поверил в ее беременность, не старался очаровать Софи, потакая всем ее капризам, их малышка будет в первую очередь маминой любимицей. Ева склонилась к лицу дочери, запечатлевая на маленьких щечках легкие поцелуй, а после поднялась с постели, и осторожно опустила ее в миниатюрную деревянную кроватку, которую братья Майклсоны еще вчера вечером установили в их спальне. Софи продолжала спать, мерно дыша, и девушка, последний раз оглядев полным нежности взглядом свое дитя, поспешила к мужу. Элайджа ожидал ее на кухне, где облачившись в фартук, готовил ванильные блинчики. Он склонился к плите, стоя к девушке спиной, и она вихрем оказалась рядом с мужем, прижимаясь к нему сзади, стоило вампиру выпрямиться. Майклсон отложил в сторону лопатку, и накрыл ладонями девичьи пальцы, заскользившие по его груди. — Не дразни меня, птичка, — глухо проговорил он, удерживая тонкие кисти, — если не готова к продолжению. — С чего ты взял, что не готова, — приподнявшись на цыпочках прошептала мужу в ухо Ева, и в следующий миг оказалась сидящей на обеденном столе, с широко разведенными ногами, между которых стоял ее едва сдерживающийся муж. — Ах ты, маленькая распутница, — хрипло выдохнул он, склоняясь к пылающему лицу жену, — что ж, ты сама напросилась на… — Ева, Элайджа, привет! Голос Себастьяна, заставил новоиспеченных родителей вихрем отпрянуть друг от друга, и прежде чем брат Евы появился на кухне, она уже сидела за столом, невинно улыбаясь, а вампир вернулся к приготовлению блинчиков. — А где моя племянница? — прямо с порога громко спросил Себ, глядя на сестру, — вы уже дали ей имя? — Да, милый, — откликнулась Ева строгим голосом, — ее зовут Софи. И она сейчас спит, поэтому постарайся вести себя потише. Себастьян расширил глаза, смущенно улыбаясь, и девушка смягчилась, головой указывая на место рядом с собой. — Давай позавтракаем, а после я вас познакомлю. Мальчик часто закивал и опустился рядом с сестрой на мягкий стул. Тем временем Элайджа водрузил на стол блюдо с румяными блинчиками, и Ева с Себом принялись за еду, привычно расхваливая кулинарные таланты вампира. Не успели они закончить трапезу, как острый слух Первородного уловил тихие всхлипы, доносившиеся из спальни и поднял взгляд на жену, которая уже поднялась на ноги, чтобы поспешить к дочери. — Не беспокойся, птичка, я сам, — твердо проговорил он, — Софи, наверно, проголодалась. Принесу ее сюда. Ева кивнула, и Элайджа устремился на второй этаж, где их дочь, капризничала, требуя родительского внимания. Не успели брат и сестра отставить в сторону кружки с недопитым чаем, когда вампир вернулся, держа в руках сонную Софи, надувающую свои маленькие губки. — Она хочет ко мне, — тут же оказалась рядом с мужем Ева, и тот осторожно протянул ей дочь, которая и вправду успокоилась, стоило ей оказаться в объятьях матери. Девушка зашептала ласковые слова, склонившись к малышке, которая не сводила с нее внимательного взгляда, посасывая маленький пальчик. Элайджа залюбовался женой и дочерью, но прежде чем он успел сказать и слово, произошло то, чего никто не ожидал. Маленькая Софи засияла голубым свечением, и держащая ее на руках Ева, вскрикнув, упала на пол, теряя сознание. Свет тут же исчез, и вампир едва успевший подхватить на руки жену вместе с дочерью, которая начала испуганно плакать, впился взглядом в маленькое личико. — Себастьян, звони Давине, — стараясь сохранять спокойствие, проговорил он, переводя взгляд на застывшего от страха мальчика, — похоже, нам нужна помощь.