В лабиринтах памяти. Часть 2

Ева задумчиво прищурилась, изучая картину с осенним пейзажем, которую сегодняшним утром один из местных жителей принес ей для организации выставки. Девушка свела брови, разглядывая творение, покачала головой, приходя к выводу, что этот доморощенный шедевр вряд ли вызовет восторг у посетителей, и вновь укорила себя за то, что не смогла вежливо указать на это автору картины. За все время работы в местной галерее, которую Ева собственными руками из тесной комнатки с парой старых полотен превратила в просторный зал, наполненный произведениями известных и не очень художников, она никак не научилась говорить «нет» местным любителям искусства, которые, прознав про ее мягкий нрав, навещали девушку с завидным постоянством, с гордостью демонстрируя свои творения. Теперь же, когда она готовилась к большой выставке, посвященной Дню основателей, желающих показать свои работы в надежде на ее одобрение, стало в разы больше. Ева прикусила губу, раздумывая о том, какое место сможет занять любительский пейзаж, среди прочих выбранных ею работ, когда услышала веселый голос Аларика Зальцмана. — Очередной шедевр? Девушка недовольно прищурилась, поворачиваясь к вошедшему в просторную комнату мужчине, и уже собиралась ответить на его слова едким замечанием, когда увидела, что Рик привел к ней своих дочерей, которые держали его за руки, с любопытством разглядывая висящие на стенах произведения. Картины настолько заинтересовали их, что обычно шумные сестры завороженно притихли, широко распахнув глаза. Поэтому Ева ограничилась усталой улыбкой. — И тебе привет, Аларик. Привет, девочки! — Привет, Ева! — ответили ей маленькие ведьмы почти хором, не отрываясь от созерцания очередного полотна. — Да они у тебя любительницы искусства, — склонила голову девушка, переводя на Рика насмешливый взгляд, — хотя, некоторые из этих работ искусством назвать весьма проблематично… Зачем вы здесь? Что-то с Софи? — А просто навестить тебя мы не можем? — улыбнулся Зальцман, изучая фигуру Евы, и девушка почувствовала, как румянец проступает на ее щеках от того, насколько жадным был его взгляд. Чувства Аларика, который с первого дня ее приезда в Мистик Фоллс не скрывал своей симпатии к жене Элайджи Майклсона, не были для нее большим секретом. И она была очень благодарна Зальцману за то, что после ее возвращения из Нового Орлеана и расставания с мужем, он без лишних вопросов поддержал ее, не требуя ничего взамен. За прошедшие три года они стали друзьями, но Ева прекрасно отдавала себе отчет в том, что Рик испытывает к ней нечто большее, чем приятельская симпатия. Вот только ее сердце, хотя и смирившееся с тем, что муж не вернется, все еще не было готово к новым чувствам. Аларик ей нравился. Он был привлекательным мужчиной, отличным отцом и наверняка стал бы хорошим мужем. Он обожал Софи, которая отвечала ему взаимностью. Он делал все, для того чтобы облегчить жизнь Евы, начиная с поиска дома, заканчивая покупкой пеленок. Он никогда не давил на нее, не пытался воспользоваться ее состоянием, чтобы заполучить в свою постель, не смотря на то, что после ее возвращения в Мистик Фоллс она была единственной девушкой, к которой он проявлял интерес. Аларик Зальцман был идеальным кандидатом в возлюбленные, за исключением одного недостатка. Он не был Элайджей Майклсоном. Ева честно пыталась забыть своего мужа, подавить чувства к нему, когда по прошествии времени поняла, что он к ним не вернется. И если со вторым она почти справилась к концу третьего года, запрятав боль от их разрыва далеко-далеко, не позволяя себе больше пролить ни слезинки, то с реализацией первой части плана у девушки были огромные проблемы. Да и как можно было забыть того, кто дал жизнь самому важному человечку в ее жизни? Как можно не вспоминать его лицо, когда Софи поднимала на нее свой не по-детски серьезный взгляд, до боли знакомо щуря глаза? Когда она говорила своим звонким голоском, спрашивая, где папа? Ева сбилась со счета, вспоминая все обещания, что давала самой себе. Забыть бросившего ее древнего вампира, который обменял их с дочерью на общество ведьмы, не поддавшись на ее мольбы вернуть чувства. Сколько раз нарушала их, проводя ночь за ночью в слезах. Но время шло. А Софи нужен был отец. Все эти мысли промелькнули в голове у Евы, пока Аларик Зальцман не сводил с нее восхищенного взгляда, откровенно любуясь красотой девушки. Она подняла на мужчину смущенный взгляд, и на ее губах появилась несмелая улыбка, которая тут же отразилась на лице Рика. — Конечно, вы можете меня навестить, — наконец нашла в себе силы сказать девушка, и Аларик, не сводя с нее глаз, подошел ближе. — Тогда может быть я могу и предложить тебе выпить сегодня вечером в Мистик Гриле? — Рик, я… — Тебе не кажется, что хранить верность в течение трех лет это слишком, Ева? Голос Зальцмана был мягким, но девушка чувствовала, как непросто даются ему эти слова, которые Кэролайн напротив, совершенно не смущаясь, повторяла ей с завидной регулярностью. — Я вовсе не храню верность, — попыталась оправдаться Ева, опуская взгляд, — я просто… Ты ведь знаешь, все мое время занимает Софи. — Уверен, крошка Софи будет рада провести вечер с Джоззи и Лиззи. — Да, но… — Скажи честно, Ева, я тебе не нравлюсь? Очень осторожно Аларик приподнял девичий подбородок, заставляя Еву взглянуть ему в глаза. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, прежде чем с пухлых губ сорвались тихие слова: — Ладно. Сегодня вечером. Если Кэролайн присмотрит за девочками. — О, Кэр будет в восторге, — улыбка Зальцмана, кажется, осветила весь зал, — ты закончила? Можем вместе забрать Софи из школы. — Да, только возьму сумку, — кивнула Ева, — ждите меня на улице. — Как скажешь, — ласково отозвался он, и девушка улыбнулась, указывая ему взглядом на дочек, увлекшихся картиной с тропическими птицами, — да, не могу сказать, что у них хороший вкус. Но думаю, больше общения с тобой сможет это исправить. Договорив, Аларик поспешил к девочкам, а Ева - в свой крошечный офис, чтобы взять сумочку. Закрыв галерею, она спустилась по лестнице на брусчатую дорожку, где ее ждали Рик с Джоззи и Лиззи, и все вместе они направились в школу, ведя по дороге разговор о направлениях живописи, к которым маленькие ведьмы проявили неожиданный интерес. Уже стоя у кованной ограды, Ева с улыбкой заканчивала свой короткий экскурс, ища глазами дочь, среди играющих на лужайке детей, когда ее взгляду предстала картина, заставившая девушку замереть от ужаса. Софи стояла рядом с мужчиной, которого Ева мгновенно узнала даже со спины. У него были все те же широкие плечи, крепкая фигура, на которой сшитый на заказ черный костюм сидел, как и раньше, просто безупречно, вот только красивое лицо будто застыло в ледяной маске, сосредоточившись на подошедшей к нему малышке. А в следующий миг маленькая ладошка Софи коснулась его руки, и Элайджа Майклсон, тело которого вспыхнуло голубым сиянием, упал на землю у ног дочери, которая испуганно заплакала, зовя маму. Последнее что Ева услышала, вихрем бросившись к дочери, были полные горечи слова Аларика: — По всей видимости, наше свидание придется отложить.