В лабиринтах памяти. Часть 2

Ева взглянула на часы, и ее брови сошлись в одну линию, а на лице отразилось недовольство. Стоящий перед ней мужчина продолжал расхваливать свою картину, широко разводя руками, а девушка изо всех сил старалась сдержать слова, так и рвущиеся с ее уст, о том, что она думает по поводу аляпистого полотна. Наконец, доводы художника иссякли, так и не найдя поддержки, и мужчина поднял на Еву полные надежды глаза, ожидая ее решения. Вот только утренний инцидент с участием мужа, от которого девушку до сих пор бросало в дрожь, не оставил никакого желания миндальничать. Тем более сейчас, когда она опаздывала в Мистик Гриль на встречу с Риком, которая, как она надеялась, позволит хоть на несколько часов выкинуть Элайджу Майклсона из головы. Потому что мысли о нем никак не желали отпускать Еву, буквально сводя с ума. За три года, пока Первородного не было рядом, девушке казалось, что она смогла остыть. Разлука притупила боль, и Ева, хотя и не испытывала потребности в других мужчинах, все же не страдала от вожделения, вспоминая бросившего ее мужа. Но его близость, прикосновения, их поцелуй, о котором она, как ни старалась, не могла забыть, не оставили от ее уверенности камня на камне. Вариантов дальнейшего развития событий было не так уж много. Софи, влюбившаяся в отца с первого взгляда и не желающая расставаться с ним ни на секунду, не позволила Еве сделать то, чего, в первые минуты встречи с Элайджей, ей хотелось больше всего на свете — послать своего первородного мужа ко всем чертям. Впрочем, это желание довольно быстро сошло на нет. Девушка знала, что из Майклсона, вернувшего эмоции, выйдет отличный отец, и она не имела права лишать дочь общества второго родителя, каким бы мудаком он не казался ей самой. А, значит, выбор у Евы был невелик. Она могла бороться со своими чувствами, сократив общение с Элайджей до минимума, либо — сдаться. При мысли о последнем варианте у девушки начинали дрожать пальцы, и причиной к тому был вовсе не страх. Она не боялась своего мужа. Теперь, когда Первородный вновь чувствовал, он ни за что не причинил бы ей вреда. Вот только его любовь, в которой Ева не сомневалась, не могла перечеркнуть три года боли, ревности и отчаянья, которые она пережила, зная, что муж наслаждается телом другой женщины. Но и проведенное в разлуке время не смогло изменить одного факта, который приводил девушку в отчаяние, рассыпая в прах ее гордость — Ева любила своего непутевого, разбившего ей сердце мужа. И хотела его. О, небеса, как она его хотела. Конечно, можно было списать все это на ее особую природу, усиливающую эмоции, на трехлетнее воздержание, и на много каких еще обстоятельств, которые могли бы стать оправданием сжигающего ее вожделения. Но только Ева знала, что причина была совсем в другом. И она видела лишь один способ, который мог бы это исправить. — Так что же, Ева, я оставлю свою картину для выставки? — подобострастный голос художника-любителя, о котором девушка, погруженная в свои мрачные мысли успела забыть, вернул Еву в реальность. Не желая продолжать бессмысленный спор, она коротко кивнула, добавив, что ее рабочий день окончен, и мужчина, сияя довольной улыбкой, мгновенно покинул галерею, не став дожидаться, пока она передумает. Двигаясь на автомате, Ева забрала из офиса сумочку, закрыла входную дверь и устремилась в Мистик Гриль. Уже стоя у тяжелой двери, девушка на мгновение замерла, прикусывая губу. Несколько секунд она просто стояла, пока перед глазами, словно карусель, мелькали картины их жизни с Элайджей. Их встреча, Маноск, Новый Орлеан, ее беременность, рождение Софи. Разрывающий сердце калейдоскоп событий, который никак не прекращался, пока она не увидела Хлою. И тогда, тонкие пальцы с силой толкнули дверь бара, и Ева решительно шагнула вперед, до скрежета сжимая зубы. Аларик уже ждал ее за стойкой, потягивая бурбон, и его лицо озарила улыбка, когда она увидел идущую к нему девушку. Зальцман отодвинул стул, помогая ей сесть, и его губы невесомо коснулись девичьей щеки. — Привет, Ева. — Привет, Рик. Девушка опустила взгляд, чувствуя себя неловко. Это было ее первое свидание с другим мужчиной, кроме мужа, и она совершенно не знала, как себя вести. С Элайджей все было гораздо проще. Он бы обнял ее, потом рассмешил, а через пять минут они бы целовались, забыв о том, где находятся. С Алариком вероятность развития такого сценария стремилась к нулю. — Зачем ты пришла, Ева? Вопрос Зальцмана заставил девушку напряженно замереть. Даже не столько сам вопрос, а усталый голос, которым Рик произнес его, не скрывая горечи. Очень медленно Ева подняла на сидящего с ней рядом мужчину нерешительный взгляд, и несколько секунд просто смотрела на него, так и не решаясь ответить. — Ты знаешь, что я чувствую к тебе, — тихо продолжил Аларик, накрывая ладонью ее дрожащие пальцы, — но и я так же знаю, что чувствуешь ты. — Я.... — начала было Ева, но Зальцман не дал ей договорить. — Не ко мне. О, твою нелюбовь я бы пережил, если бы ты дала мне шанс. Я бы добился тебя, будь ты свободна. Но я знаю, что ты чувствуешь к нему. — Это не так! Девушка хотела сказать что-то еще, но в этот миг Аларик подался вперед, притягивая ее к себе. Вот только он не успел сделать то, что хотел. Тонкие руки уперлись в мужскую грудь, не позволяя губам слиться в поцелуе. Ева сама не поняла, как сделала это. Она просто знала, что так нужно. Так правильно. Почти помимо воли перед ее глазами вновь встала вчерашняя сцена в кладовой. Выводы были слишком очевидны. И не только для нее. — Это ответ на все вопросы, Ева, — очень тихо проговорил Рик, все еще удерживая тонкие девичьи плечи, — я сделаю для тебя все, что угодно. Абсолютно. Даже убью, если попросишь. Но я никогда не стану им. — Что же мне делать? — только и смогла вымолвить она. — Ты знаешь. — Нет, я… — Ты знаешь, Ева. Голубые глаза впились в черные, и несколько секунд они просто смотрели друг на друга, не говоря ни слова, прежде чем Аларик склонился к пухлым губам и запечатлел на них невесомый поцелуй. После, он отвел руки, выпуская Еву из объятий, и одном махом осушил бокал с бурбоном, криво улыбаясь. — Ты знаешь, Ева. И я знаю. — Прости меня, — выдохнула девушка. — Ты можешь рассчитаться со мной тем, что научишь Джоззи и Лиззи разбираться в живописи. — О, с удовольствием, — мгновенно отозвалась Ева, и в ее голосе было нескрываемое облегчение. — Друзья? Девушка часто закивала, и на ее губах появилась широкая улыбка. Рик заказал еще бурбона, и они, звонко чокаясь, осушили их до дна. А потом еще. И еще. Пока Ева, смеясь, не засобиралась домой, сокрушаясь о том, что очень соскучилась по Софи, а Зальцман не поддержал ее, вспомнив о Джо и Лиз. Девушка улыбнулась, поцеловала его в щеку, и, попрощавшись, устремилась к выходу. Она не видела, какая боль застыла в глазах Аларика, когда он провожал взглядом ее тонкую фигуру, прежде она не скрылась за тяжелой дверью. Он покачал головой, допил остатки бурбона и заказал еще. Кэролайн не ждала его, запретив возвращаться домой до утра, а ночь в одиночестве обещала быть долгой. Зальцман хмыкнул, прикрывая глаза, и перед ним тут же встало лицо Евы. — Я, пожалуй, возьму бутылку…