***
Бродить под Небом… Зено ещё никак не мог поверить, что запрокидывая голову вверх, он видел лазурный или чёрно-звёздный простор, а не монолитный камень скалы. Порой, особенно после захода солнца, его разум вновь тонул во мраке, но это происходило всё реже и реже. Ведь к нему снизошла Алая Звезда, что сияла так ярко и неистово. Её свет разгонял клубившуюся внутри Зено тьму. Алая Звезда — это Хирью. Зено, порой никак не мог отделаться от ощущения, что это было весьма странно смотреть на него свысока, ибо обновлённый, переродившийся Хирью был ниже него, ниже даже малыша, что так умел вкусно готовить. Однако иногда Алая Звезда словно становилась выше, и Жёлтому Дракону чудилось, что он видел её прошлое «Я» — Дитя Зари. Хотя он никогда и не знал Короля Хирью под таким именем. Никогда не знал его тёмной стороны, пронизанной скорбью и гневом, что были способны затопить собой целый мир. Но Король Хирью отказался от этого имени, и чёрное отчаяние не излилось наружу… Возможно ли, что именно эта, глубоко запрятанная внутри и исподволь подтачивавшая его боль и убила красноволосого короля так рано? И всё ли будет хорошо с Алой Звездой? Откуда всё это Зено знал? Кроме той последней беседы с Королём Хирью, где он признался, что его когда-то так звали, он не мог больше ничего знать о этой второй, тщательной скрываемой даже от них, его преданных воинов-драконов, стороне. Не мог, и поэтому ему об этом поведал сам перерождённый Хирью. После побега из Замка, когда Алая Звезда более-менее пришла в себя, да и сам Зено тоже, она начала вести с ним продолжительные беседы. Поначалу она расспрашивала его о прошлом, далёком и не очень. Однако Жёлтый Дракон мало что мог поведать, кроме как о мраке подземелья и его устройстве. Но всё же кое-какие детали со временем он сумел выудить из чёрного омута, коей представала собой большая часть его памяти. И, скорей всего, она такой останется навечно… Но худо ли это? Больше всего Алую Звезду интересовало первое поколение воинов-драконов, товарищей Зено и частично сам Король Хирью. И опять же ему иногда становилось странно пытаться рассказывать ему о нём же самом, хотя Жёлтый Дракон чуть ли не самого начала, почти инстинктивно осознал, что нынешний Хирью и прошлый, вроде бы и одно и то же, но всё же различаются. Ведь именно поэтому, он и нарёк её Алой Звездой… Однако Алая Звезда сейчас уже не только Алая Звезда, как была изначально, как только Зено «узрел» её из вековечной гробницы. Теперь она ещё и Дитя Зари, и поэтому была «чуть» раздвоенной. «Прошлое» и «Настоящее» существовали в одном времени, в одном теле и имели душу одну на двоих. Когда Зено про это узнал, он вскочил и схватился за голову: — Зено ничего не понимает! На это Алая Звезда мягко улыбнулась: — Я тоже, Зено. По крайней мере, не совсем понимаю. Я это, скорей, чувствую. Она прижала ладонь к груди и закрыла глаза: — Это словно видеть запертую дверь одновременно с двух сторон. Через пару мгновений разлепив веки, Алая Звезда взглянула на вновь примостившегося рядом Зено своими пылающими очами, и легко усмехнувшись, добавила: — Что, разумеется, невозможно. Зено запустил пальцы в свою жёлтую, непослушную, хотя уже и изрядно укороченную Юном, гриву: — Зено тут подумал… Получается Король Хирью тоже был раздвоенным? Алая Звезда удивлённо хлопнула глазами: — Почему ты так решил? — Потому что… — Зено на время замолк, пытаясь подобрать слова: — Потому что иногда Зено видит не Алую Звезду, а Короля Хирью. Но он будто не совсем такой, каким его помнит Зено… Вот Зено теперь и подумал, что это и есть Дитя Зари. Тут, не удержавшись, Жёлтый Дракон вновь схватился за голову: — А-а, Зено сказал что-то очень странное! У Зено сейчас голова лопнет! Алая Звезда легко и звонко рассмеялась, прикрыв изящной ладошкой рот. — Всё нормально, Зено. Наверное, не стоит этому удивляться. Ведь я — Йона, теперь ещё он. Должно быть, он порой выходит наружу, а я этого совсем не замечаю… Ведь мы едины и… — И в тоже время нет, — вместо неё закончил Зено. — Хотя Зено всё равно этого не понимает! И, глядя друг на друга, они оба громко расхохотались, чуть ли не до коликов в животе. Вскоре на их громкий и в какой-то степени необузданный смех примчался малыш, закончивший стирку. — Что это с вами?! — возмутился тот. — Спятили, что ли? — Юн, мы же с Зено оба драконы! — ответила Алая Звезда сквозь смех. — Разумеется, у нас не всё в порядке с головой! — У кого это с головой не в порядке? — встрял их разговор старший братишка, вернувшийся с очередной удачной охоты. — Да хохочут как ненормальные! — продолжал возмущаться малыш. — А Йоне так перенапрягаться нельзя! — Юн, ты перегибаешь палку! — запротестовала Алая Звезда и… почему-то стала икать. — Вот видишь! — воскликнул малыш, с торжеством указывая недоумевающему старшему братишке на крайне сконфуженную Алую Звезду, которая никак не могла унять свою внезапную икоту. Старший братишка усмехнулся и, наконец, положив тушу молодого оленя на причитающееся ей место, достал из-за ворота бурдюк, и поднёс его горлышко к Алой Звезде: — Вот, выпей. И именно в этот момент у Зено почему-то перехватило дыхание. А спустя небольшое время он понял, что ему нравится наблюдать не столько за Алой Звездой, сколько за ними обоими… И чем больше Жёлтый Дракон смотрел на них, тем сильнее убеждался в том, что они, возможно, когда-то встречались. Встречались в прошлых жизнях, а не только в детстве, десять лет назад. Та встреча, со слов Алой Звезды, была совсем коротенькая, от которой остались лишь частичные, ненадёжные воспоминания и синий, как бесконечно-далёкое Небо, лазурит. Здесь можно предположить, что на маленькую Алую Звезду эта встреча, наряду с её первым опытом пребывания вне безопасных стен Замка и угрозой для жизни, произвела сильное, неизгладимое впечатление. Такое вполне может быть. Но что со старшим братишкой? У него не осталось от этой встречи никаких воспоминаний. Но… лишь единожды увидев Алую Звезду, ради неё старший братишка бросил всё, что составляло его жизнь и будущность. И это случилось без всякого влияния крови драконов, ибо здесь было кое-что, не менее редкое, чем драконья кровь, но гораздо более сильное — родство душ. Неужели в жизни Короля Хирью, а, вернее, Дитя Зари, тоже был когда-то «старший братишка»? Человек, настолько близкий, гораздо ближе воинов-драконов… Но что потом с ним стало? И почему Король Хирью никогда про него не рассказывал? — Наверное, случилось что-то страшное, — пробормотал Зено, обращаясь к ущербной луне, кротко и застенчиво выглядывающей из-за пелены лёгких, кружевных облаков. Жёлтый Дракон сам не заметил, как пришёл к тому месту, где обычно медитирует неуклюжей священник — к каменному выступу, нависающему над пропастью, низвергающейся со скал воды. Он подошёл к краю, и глянул вниз, с пугающей высоты, и обратился на этот раз к громаде водопада: — Наверное, это было слишком больно. А может, от этих воспоминаний мог пробудиться в Короле Хирью Дитя Зари. И кто знает, что было бы, иначе зачем бы Королю Хирью просить тогда Зено о той услуге? Водопад понимающе грохотал в ответ. Зено уселся на выступ, бесстрашно свесив вниз ноги, до которых едва-едва долетали веера брызг. Наверное, и поэтому Король Хирью, несмотря на то, что у него были они, воины-драконы, и даже жена и дети, был так безмерно одинок, и так… рано умер. Ведь с ним не было старшего братишки. — Зено!!! Жёлтый Дракон удивлённо обернулся, вслушиваясь в этот оклик, эхом отразившийся от скалы. Это Алая Звезда звала его! Он радостно подскочил, и помчался на этот голос. — Вот ты где, Зено! — воскликнула Алая Звезда, вздыхая с облегчением. — Слушай, я тебя, конечно, понимаю, — начал говорить старший братишка, — но больше так не задерживайся, хорошо? А то Йона начинает очень сильно беспокоиться: сама не спит и мне не даёт, — добавил он, демонстративно зевнув. — Так и спал бы! — вспыхнула Алая Звезда. — Я бы одна могла пойти искать его. И, вообще, ты же сам вызвался! — А ты была не очень-то и против, — заметил старший братишка и указал на их крепко сцепленные руки. — Хотя, если бы ты и была, я бы всё равно с тобой пошёл. — Вот видишь! Какой тогда смысл был бы отказывать, если ты меня всё равно бы не послушал? Старший братишка хотел что-то ответить, но был перебит Зено, с широкой улыбкой взирающего на них: — Алая Звезда и старший братишка такие милые! «Милые» повернули ошеломлённые лица к Жёлтому Дракону. — Зено так больше не будет задерживаться! Зено не хочет, чтобы Алая Звезда переживала, и не давала спать старшему братишке. Идёмте! Завтра мы отправляемся в долгий путь! — Зено… Постой! Но тот уже вырвался вперёд, и чуть ли не вприпрыжку побежал по тропинке, светлым лучиком, петляющей меж куполами кустарников и раскидистых деревьев. И именно с этого момента Зено решил, что будет защищать не только Алую Звезду, но и старшего братишку.***
Долгий путь… Насколько он будет долог? И к чему он меня приведёт? Что будет в конце этого пути, и будет ли он вообще? На эти вопросы мне ещё предстоит ответить и, возможно, поиск этих ответов займёт всю мою жизнь. А пока у меня есть вполне конкретная цель — найти воинов-драконов, людей, что одарили боги-драконы своей священной кровью, что призвана служить мне, Хирью. Мне… неприятно об этом думать, ибо мои измышления могут увести меня очень далеко, но это лишь растравит меня. Ведь я понимала, что уже ничего не исправишь: мои ошибки, ошибки моего прошлого «Я» глубоко укоренились в плоть этого мира, и если вырывать их, выжигать, то… Я не знала что будет. И поэтому не стоило и пытаться об этом думать. По крайней мере, не сейчас, в самом начале пути. Прощание с Ик-Су не было долгим, и обошлось без лишних слов и слёз, что было вполне понятно: Юну было уже не впервой с ним расставаться. Мы условились, что когда отыщем воинов-драконов, вновь вернёмся в гостеприимное жилище Ик-Су. За советом и напутствием, а если повезёт, и за очередным пророчеством. Святой отшельник долго ещё махал нам вслед. Шёл уже третий день, после того, как мы покинули ущелье Ик-Су, что располагалось большей своей частью на территории Клана Ветра, и спустились, в так называемые, нейтральные земли, расположенный в низинах, которые не принадлежали ни одному из кланов. Почему? Как объяснили мне Хак и Юн, хоть эти земли и были весьма обширны и протяженностью почти достигали Клана Неба, они были сплошь и рядом покрыты болотами, и посему не пригодны для сельского хозяйства. А значит и для проживания людей. По крайней мере, для обычных — крестьян. Но зато эти места, как отметил Хак, считались вотчиной разбойников… Услышав про это, я с невольной тревогой оглядела на подступающие со всех сторон деревья, покрытые густыми слоями мха. Юн, побледнев, последовал моему примеру. — Они обычно устраивают набеги на приграничные деревеньки или, гораздо реже, грабят торговые караваны, что, время от времени снуют по единственному, пересекающему эти земли, тракту, да и то последнее время они ведут себя весьма тихо, — пояснил Хак, приобняв меня за дрогнувшие плечи. — Но, конечно, мы можем натолкнуться на их логово, и поэтому, само собой, надо быть начеку. Всякий раз, при таком разговоре с Хаком, Юном или даже Зено, я убеждаюсь в своём полнейшем невежестве об окружающем мире, о своей родной стране, которой некогда я была принцессой. И мне становилось очень стыдно, и… в тоже время меня охватывал обжигающий восторг, который обычно бывает при встрече с чем-то совершенно новым и неизведанным. Я до сих пор ощущала в себе остатки буквально парализовавшей меня пару дней назад слепящей радости от вида поля золотистой, колосящейся под бездонным синим небом, пшеницы. И покуда я наслаждалась этим зрелищем, рядом стоявший с независимым видом Юн, решил меня, а заодно Хака и Зено, просветить, и какое-то время важно разглагольствовал о том, как из пшеницы делают муку. И я… ничего не запомнила. Надеюсь, Юн не вздумает меня экзаменовать.***
Разжигать костёр в таких столь сырых, болотистых местах было весьма затруднительно, так как было очень сложно отыскать более-менее сухое место, а также пригодный хворост, но сегодня им повезло: и то, и другое отыскалось. Не то чтобы они не знали, куда и на что шли. Перед тем, как они пришли в эти нейтральные земли, Юн, в одной из встречных деревенек, прикупил вяленого мяса, на случай, если им не удастся разжечь костёр, а значит и приготовить пищу. Но этим вечером их компания полноценно поужинала вкусной, питательной и — главное! — горячей похлёбкой. Хак сторожил их крошеную стоянку, сжимая в одной руке верную нагинату, а другой обнимал Йону за плечи, что сидела рядом на мшистой коряге и дремала, прислонившись к его плечу. Вообще-то, она сказала, что решила составить ему компания в ночном дозоре, не потому что не может спать одна, ибо она над этим «работает», а затем, что хотела с ним ещё перед сном немного поболтать. Но разговор не сложился, ибо Йона вскоре заклевала носом, хотя какое-то время героически сражалась с коварной сонливостью, но была повержена. Какое-то время Громовой Зверь уговаривал себя отнести девушку, чтобы она могла поспать, как полагается, но он уже успел сам хорошо пригреться, будучи закутанным с ней одним одеялом: с болот тянуло промозглой сыростью, а ночью костёр они не поддерживали, дабы лишний раз не рисковать. Хак встряхнул головой, словно отгоняя муху, прислушиваясь к кваканью лягушек, раздающегося с болот, и перевёл остановившийся взгляд с едва тлеющей золы кострища, на тонкий серп месяца, что запутался в паутине голых ветвей мёртвого дерева, чья «плоть» и послужила им для разведения огня. А затем… Йона подскочила, едва не угодив ногой в золу, но рефлексы Хака, пусть и полусонного, сработали безупречно. Он сжал её сотрясающиеся плечи, и с тревогой вгляделся в лицо, которое сейчас, казалось ещё более бледным, чем обычно, в неровном, призрачном свете «лунной ладьи». — Йона, что с тобой? Девушка не выглядела напуганной, она выглядела… странной. Она глядела куда-то в сторону, и прижимала руки к груди, словно стараясь унять рвущееся из груди сердце, чей сумасшедший стук слышал даже Хак. — Хак, — с трудом разлепив губы, молвила она. — Там, — она указала дрожащей рукой в сторону болота, — кто-то есть. И он нуждается в помощи! Он зовёт меня!