«Не подарок»

Маммон спрыгнул на пол, и оттуда послышался тихий хлопок, после чего демон принял свой истинный облик. Если он, конечно, был истинным, а не как в средневековых страшилах обычно говорится. Про туловище змеи, рога альпийских козерогов, кровь девственницы и прочую ерунду. Ну попробуйте отыскать еще людей, которые в это верят, не заглядывая при том в психушку, во двор к знахарке тете Зое и к группе престарелых оккультистов, арендующих двухкомнатную квартиру этажом ниже и регулярно проводящих подъезде ритуалы по изгнанию бесов из случайно пробегавшей мимо кошки или собаки. Хотя, иной раз в ход у них и попугайчики шли. Волнистые. Ада вновь почувствовала теплое, чуть заметное дыхание на шее и с трудом удержала себя от того, чтоб спрятать внезапно заполыхавшие огнем щеки в ладонях. – М-может... это... – запинаясь, чуть слышно начала она, теребя кончики волос и сама точно не уверенная в том, что собирается предложить. – Боишься меня? – страстно, почти эротично выдохнул демон. Неожиданно. Ада не успела ответить, потому что тонкой, слегка уже загорелой на летнем солнце кожи коснулось уже не дыхание, а губы... *** – Ох ты... Неужто наш недотрога наконец решился на радикальные действия? – хищно облизнулся темноволосый демон, наблюдая за происходящим в людском мире действом сквозь изящный хрустальный шар, легко парящий в воздухе перед его носом. – Господин Белиар, и не надоело вам? – лениво протянул Нечистый дух, беспардонно развалившись в кресле наставника и терзал зубами колпачок от ручки. – В вуаеристы заделаться надумали? И еще говорят, что совершенству нет предела... Пф-ф, вашему извращенству, вот чему уж действительно нет предела. С зоофилией-то у вас как? Признавайтесь, промышля-я-яете, чай недаром Маммона в котейку-то... Ай! Договорить Иуда не успел, потому что в его голову тут же полетела увесистая папка, свалив Нечистого на пол вместе с креслом. И с кучей бумаг, накопившихся за белиаровский недельный загул. – Бессовестный вы... зоофил-антисемит... – прохрипел Иуда откуда-то из-под завала, хватаясь за поданную Белиаром руку. – Но отходчивый. – Это ниже моего достоинства – реагировать на твои пошлые шуточки, – надменно хмыкнул демон, царственным жестом поправляя выбившуюся из низкого хвоста прядь. – Ладно-те, глянем-ка лучше, что там у них делается, – Искариот со вздохом оправил рубашку, разочарованно глядя на очередные разбитые очки. А в отместку за себя и за превращенного в кота друга старательно скорчил своему наставнику рожу. Повезло еще, что он в тот момент обернуться не успел. *** Дыхание у девушки разом свело, и вместо того, чтоб отскочить, как предполагалось изначально, она только мелко задрожала, откидывая голову назад, тем самым обнажая шею. Пальцы демона зарылись в ее темно-рыжих волосах. – Вкусно пахнешь, – заметил Маммон, перебирая жесткие непослушные локоны. Глаза у демона нехорошо горели. Те, кто знали его уже достаточно долго, могли с полной уверенностью ответить, что в них полыхает ни что иное, как настоящий азарт. Он же все-таки покровитель шулеров и прочей мишуры, как-никак. Но Ада была тоже не промах и по каким-то неведомым демону причинам это поняла, поэтому поспешно отскочила, поправляя сползшую с плеча бретельку. – З-знаешь что... Не надо мне тут сначала с Лерочкой сюсю-мусю, а потом тут мне... Колбаса в холодильнике вкусно пахнет, вот что, – начала вычитывать она, дрожа от гнева, как не заметила, что ковер от недавних буйств Юрчика собрался волнами, и как раз об одну из таких волн споткнулась. И, конечно же, Маммон ее поймал. – С колбасой в холодильнике не особо-то поцелуешься, – философски заметил демон, – да и не мягкая она. – Ты на что это намекаешь? – прошипела девушка, уже успев выучить его повадки и решив проверить, насколько у него хватит наглости. У Маммона, как выяснилось, наглости было хоть отбавляй. – Слушай, прекрати их мять, – сделав серьезное лицо и все еще находясь в объятиях демона, попросила Ада. Она уже боялась себе признаться, что это нравиться начинало. Точнее, доставлять спящее доселе странное извращенное удовольствие. Тот лишь усмехнулся, в очередной раз закинув за ухо непослушную прядь.