«Не подарок»

Ада вскрикнула так, что наверняка устроила инфаркт всем кошкам неподалеку, а также чуть не напугала самого демона, которого напугать, между прочим, было почти невозможно. – И в чем дело? – хмуро осведомился он, недовольный вынужденной проволочкой. – Родители... домой вернулись, а я... а меня весь день в квартире не было. Ой, сейчас там такое творится... – рыжая сокрушенно покачала головой, зарываясь ладонями в волосы. – Пф-ф, все так несерьезно, – демон фыркнул даже, – я слуг пошлю, чтоб усыпили этих родителей твоих, а утром они поверят всему, что ты расскажешь. Идет? – Маммон все еще говорил совершенно без энтузиазма. – Идет, – удивленно кивнула Ада, подозрительно косясь на демона, пока не почувствовала, как на ее плечи легли теплые ладони, – и это не моя спальня... – недоуменно добавила она, после того, как завершилось перемещение. – Верно, – невозмутимо кивнул тот, сам удивленный, что ему столь беспрепятственно удалось попасть домой. – это моя спальня. Ада покосилась на демона еще более подозрительно, под его напором плюхнувшись на огромную мягкую кровать, разумеется, с балдахином, а еще с красивой резной спинкой. Маммону было странно. Он знал, что девчонку надо просто затащить в постель, чтобы освободиться от заклятья Белиара. С другой стороны, цели и желания плавились сейчас у него под сердцем совершенно иные. И как-то странно, трепетно-сладко, сжималось что-то в душе. Но об этом сейчас думать – признаваться себе – не хотелось. Сейчас вообще мало хотелось хотя бы о чем-то думать. От предвкушения покалывало в кончиках пальцев. Ада смотрела исподлобья. Не волновалась. Не кричала. Хотя наверняка уже обо всем догадалась. В девчонке не было особой красоты и выдающихся моральных качеств, кроме бессовестной безответственности и, совсем немножко, смелости. Но сейчас (да и вообще, но особенно сейчас) она притягивала чем-то неуловимо и оттого еще более чарующе. Будь на месте демона любой другой обычный парень, он бы давно уже определил диагноз «сердечной болезни». Ну, когда при одном взгляде на нее внутри все к чертям обрывается, а еще сладко щемит сердце. Но демон пока что, или без чьей-то помощи, разобраться не мог. А Ада не могла просто. По упрямству. Сидя на тонкой, сделанной из невесомых почти нитей, простыне, она сдувала со лба огненную прядь и играла сама с собой в игру. Кидала взгляд на демона, чувствовала, как беспомощно прыгало сердце, поддавая пунцового оттенка щекам, и тут же прочь прятала глаза. Он всегда был кот, тем временем каждую секунду оставаясь... Потом игра рыжей надоела, и она смело подняла взгляд. Сердце сразу же зашлось, но назад отступать было уже нельзя: начался следующий раунд – на новых условиях. Маммон склонился ниже, порывисто касаясь губ Ады. Девичьи пальцы моментально зарылись в темные волосы демона, давая понять, что она, в общем-то, не против. Почти совсем. Сначала рыжая была в майке. Потом майка эта вместе с плащом демона как-то слишком быстро оказалась на полу. – Не страшно? – осведомился Маммон, спускаясь горячими похотливыми поцелуями по обнаженной шее своей маленькой «хозяйки». Целовал он странно, слегка прикусывая и оттягивая зубами кожу. И оттого било током. – Я... вообще-то уже... – задыхаясь, смущенно пробормотала она. – Мне никогда не понять нынешних вольных нравов, – демон, оторвавшись от своего поглощающего с головой занятия, покачал головой. – Эй, всего один раз! И мне почти уже восемнадцать... – насупилась девушка, теребя пуговицы на его рубашке. Потом, без надлежащего на то разрешения, принялась их расстегивать, вскоре и от рубашки избавившись за ненадобностью. Огненные глаза демона восхищенно полыхнули, когда Ада, совсем осмелев, принялась все же осторожно и с какой-то трепетной нежностью покрывать его ключицы короткими сладкими поцелуями. Или это тяжелые будни кота так сказались: жестоким ножевым недотрахом? Девушка дышала тяжело и шумно, а когда за спиной застежка лифчика щелкнула – вовсе задохнулась. Все это предыдущее время шаловливые попытки кота сдерживались кое-как. Маммон самодовольно улыбнулся. Теперь-то у него была почти полная свобода. – Наглый ты... – выдохнула девушка, почти мурлыча, выгибаясь до непривычности изящно, когда демон, медленно прочертив дорожку из мягких поцелуев, накрыл губами ее сосок. Пальцы комкали простыню, которая была ни в чем не виновата. Судорожно. Смущение, уже не в силах бороться со страстью, покорно отступило, отдавая место ночному, сладкому тягуче и жаркому безумию. – Наглый я, – безропотно согласился Маммон, скользя ладонями по округлым бедрам. Да у него и ласки почти кошачьим были, неторопливые и мягкие такие, что Аде самой хотелось мурлыкать. Что она тихо и быстро шептала ему на ухо, извиваясь под горячим телом, демон не разбирал, да и судорожные вздохи в перемешку с возбуждающими до неприличия стонами куда важнее для него были. Сейчас, по крайней мере. Демон довольно урчал, снова и снова возвращаясь к девичьим губам, настойчиво размыкая их языком и углубляя те самые, «до дрожи», поцелуи. Пальцы его скользили все ниже, от груди по ребрам и животу, задели резинку трусов и тут же потянули ее вниз. Ада чуть вздрогнула, запрокидывая голову. Маммон, нависнув над ней, неожиданно перевернул девчонку на живот. – А все потому, что ты мне и так уже спину исцарапала, – ехидно усмехнулся демон. – Бедра приподними... Рыжая не ответила, ее еще била дрожь от горящих на коже поцелуев, пробираясь до самых-самых кончиков пальцев. Послышался сквозь накрывающую сознание сладкую дымку лязг пряжки ремня, пальцы сжались на воспаленной коже, почти что оставляя синяки. Ладонь демона скользнула по приподнятому над измятыми простынями животу. С губ девчонки сорвался тихий стон наслаждения, почти выдох. Эрогенную зону Маммон раскрыл точно. Он вошел не резким толчком, а кощунственно медленно, и остановился, позволяя девчонке почувствовать, как внутри напряженно пульсирует его член. Пока Ада, до крови кусая губы, сама не подалась навстречу. Воздуха не хватало уже просто совсем. Маммон с наслаждением издевался, то замедляясь, то ускоряя темп. Ада глухо, вперемешку с восхищенными всхлипами, стонала в подушку, изгибаясь сильнее, отчего ощущения становились только ярче до безумия. Ну вот и знаменитое второе условие Белиара выполняется. Только пока что это никого не волнует. Пока что эти двое слишком поглощенны друг другом, чтобы вообще на что-то обращать внимание. Победа в этом раунде общая. А приз – целая ночь.