Пятьдесят оттенков ярости

Прежде всего нужно было выяснить, в какой именно комнате расположился Симон. Для этого Маттео быстро сбегал в гостиную и привел Нико. Уж он-то должен знать, где вещи его друга. Правда, вместе с ним пришла еще и Луна, вцепившись в своего парня и отказываясь отступать. Увидев, в каком состоянии ее бывший приятель, девушка пробормотала: — Честное слово, такое с ним впервые! — А нас это и не волнует, — заметил я. — Главное — увести его отсюда. — И уложить спать, — добавил Маттео, — чтобы алкоголь вышел из крови. Симон все-таки — гость. И должен отдыхать в нормальных условиях. Луна восхищенно посмотрела на моего друга. Наверняка, ей тоже приятны те изменения, которые с ним произошли. Помогать своему сопернику — это дорогого стоит. Мы с Маттео вдвоем подняли Симона и постарались поставить. Тот задергался и пьяно что-то промычал. Неплохо. Значит его можно разбудить. Нико подошел, хорошенько тряхнул друга за плечи и позвал: — Симон! Приятель! Проснись! — Стой! — охнул мой лучший друг, который, похоже, до чего-то додумался. — Нельзя будить его сейчас! — Ты спятил? — удивился я. — А как же мы такую тушу по лестнице потащим? — Нужно найти способ, — упорствовал Маттео. — Потому что, если он будет вот так мычать по ходу подъема, Нина обязательно о чем-то догадается. Я выругал себя за непонятливость. И действительно, такой шум нам ни к чему. Лучше уж напрячь мускулы. Тем более, нас теперь трое. Мы с Маттео держали мексиканца за руки, а Нико схватил его за ноги. Луна хромала следом. Всю дорогу Симон, к счастью, издавал только тихое сопение. Его физиономия, вымазанная в салате, выражала абсолютное спокойствие. Пыхтя и отдуваясь, мы все же затащили парня на второй этаж. Где… его… комната? — спросил я, утирая пот со лба. — Вон там, — выдохнул Нико, показывая нужную дверь. — В самом… в самом конце ко-коридора… Я запоздало сообразил, что Симону придется спать точно под комнатой Луны и Маттео. Ну и пусть. Во-первых, скорее всего, скорее всего, на сегодня эти двое уже накувыркались. А во-вторых, мексиканец настолько пьян, что просто ничего не услышит. — Придется… все-таки… его… разбудить, — сказал Нико, когда мы положили парня на кровать. — За-зачем? — пропыхтел я. — Пусть… так спит… — Но его… нужно умыть, — возразил Маттео. — Он же весь в са… в салате… Совместными усилиями нас все же удалось заставить Симона открыть глаза. Только он уже ничего не понимал, бормоча что-то невнятное и беспрерывно икая. — Да, констатировал Маттео, с отвращением и жалостью глядя на паренька. — Вот, что бывает, когда человек топит свои проблемы в алкоголе. Все, что ты делаешь на самом деле, — медленно себя убиваешь. — И не говори, — согласилась Луна, приложив голову к груди итальянца. — Мне сейчас так противно смотреть на него… — Кончайте философствовать! — огрызнулся я, пытаясь поднять мексиканца. — Лучше помогите! Мы с моим лучшим другом все же довели его до ванной, где склонили его над раковиной и включили ледяную воду. Симон кричал, но я держал его крепко. — Не слишком ли сурово? — с сомнением поинтересовалась Луна, остановившись в дверях. — Он нам еще спасибо скажет, — отмахнулся Маттео. — Я читал в интернете, что холодный душ помогает протрезветь. И действительно, когда мы вытащили парня из-под крана, он хотя бы уже мог говорить более или менее внятно. Правда, все равно нес всякую чушь. — Луна — ик! — моя — ик! — убью — ик! — Маттео! — И это — твоя благодарность за то, что я здесь с тобой прыгаю! — пробурчал итальянец. Мы с ним хотели, было, оттащить Симона в постель, но тот вдруг позеленел, вцепился в раковину обеими руками и прохрипел: — Я не могу… — К унитазу его! — сориентировался мой лучший друг. — Быстро! Мы оторвали пальцы мексиканца от раковины и как раз успели наклонить его над сиденьем прежде, чем парня начало тошнить. Сначала я и Маттео его держали, а потом тот упал на четвереньки, обняв унитаз, как старого друга. Мы вчетвером со смесью отвращения и сочувствия, наблюдали, как Симон извергает все, что сегодня выпил. Именно выпил, потому что выходила только жидкость. Очевидно, недоумок даже ничего не съел. Наверное, поэтому ему стало плохо. Беднягу так выворачивало наизнанку, что он весь дрожал. В одном из таких рвотных спазмов, его тело изогнулось, и из внутреннего кармана пиджака что-то выпало, с грохотом ударившись о кафель. Продолжая страдать над унитазом, Симон ничего не заметил. А вот Маттео сразу поднял эту вещь. Ею оказалась металлическая фляжка. У моего отца была такая. В ней он таскал виски, чтобы «снять напряжение» иногда на работе. Но откуда эта штука взялась у Симона? Маттео открыл ее, понюхал и сморщил нос: — Не знаю, что там за дрянь, — проворчал он. — Только она куда крепче шампанского. Фляжка была пуста. Очевидно, Симон еще и смешал два алкогольных напитка. Вот идиот, честное слово! Когда бедолагу, наконец, перестало тошнить, Маттео обратился к Нико: — Набери в стакан воды похолоднее. Парень торопливо схватил с комода стакан, налил в него ледяной воды из-под крана и протянул моему лучшему другу. А тот прислонил его к губам Симона и непривычно мягко велел: — Пей. Все еще дрожа с головы до ног, мексиканец жадно выпил. — Давай еще, — торопливо приказал Маттео Нико, возвращая ему стакан. -Зачем это? — не понял я. — Его же сейчас опять начнет тошнить. — Я этого и добиваюсь, — отмахнулся мой лучший друг. — Нужно промыть ему желудок, чтобы эта дрянь полностью вышла. Второй стакан Симон выпил только наполовину, после чего поднял голову и прохрипел: — Не… не надо… больше… — Нужно еще попить, — ласково, словно ребенку, объяснил Маттео своему врагу. — Давай, через силу. Я, Нико и Луна пораженно переглянулись. Слышать подобную интонацию от нашего итальянца было, мягко говоря, странно. Тем более, в отношении конкретно этого человека. А когда тот послушно допил воду, мой лучший друг добавил: — Вот так, молодец. Он снова передал стакан Нико, и тот, поняв намек, налил еще воды. — Не… не могу… — пролепетал Симон, когда ему снова поднесли вышеупомянутую жидкость. — Давай еще немножко, — ласково уговаривал Маттео. — Глоточек, еще глоточек! Молодец! И, не успел мексиканец допить стакан, как его снова вывернуло наизнанку. Манипуляции с водой повторялись четыре раза. До тех пор, пока рвотные массы не стали прозрачными. Только тогда мы с Маттео подняли дрожащего парня, а Нико нажал кнопку слива. Только на выходе из ванной, Маттео заметил Луну и ахнул: — Любовь моя, прости! Тебе пришлось все это увидеть! Я должен был раньше попросить тебя выйти! — Все в порядке, — покачала головой его девушка. — Чем я могу помочь? — Просто выйди сейчас за дверь, — попросил мой друг. — Мы поможем Симону раздеться. Мексиканка послушно кивнула и и вышла из комнаты, а мы, посадив паренька на кровать (спину пришлось придерживать), начали стаскивать с него одежду. Когда остались только трусы, Симон оказался в постели. Он все еще был очень пьян, поэтому, едва голова коснулась подушки, заснул. А Маттео зачем-то перенес графин с водой на прикроватный столик, после чего объявил: — Пойдемте отсюда. Луна ждала нас в коридоре и тут же повисла на шее у возлюбленного. — Надо же было так напиться, — констатировал я, закрывая за нами дверь. — Да, утром ему останется только посочувствовать, — добавил Нико. Луна как будто не слышала. Она восхищенно посмотрела на своего парня и воскликнула: — Ты был так добр с Симоном! — Кстати, да! — спохватился я. — Почему ты так хорошо обращался с этим ничтожеством? Ведь он — твой соперник! — Знаешь, — улыбнулся мой друг, прижимая Луну к себе, — в последнее время, я все отчетливее понимаю, что, в отношении моей девушки, соперник у меня всего один: я сам. Мои собственные демоны, страхи и комплексы. Это во-первых. А во-вторых, Симон сейчас беззащитен, как ребенок. Обидеть его — все равно, что обидеть младенца, и… Луна не дала ему договорить, резко притянув за галстук к себе и жадно поцеловав в самые губы. Это был короткий, но очень горячий поцелуй. А когда он прервался, мексиканка прошептала: — Ты у меня самый лучший! — Все только ради тебя, любовь моя! — ответил ее парень. Мы вместе направились к лестнице. — Кстати, Маттео, — спохватился я. — Зачем нужно было проводить все эти жуткие манипуляции с водой? — Теперь у Симона чистый желудок, — пояснил мой лучший друг. — И мы можем быть уверенными, что во сне он не захлебнется собственной рвотой. — А откуда у тебя такие познания в области передозировок алкоголем? — изогнул бровь Нико. — Неужели собственный опыт есть? — Не говори глупостей, — отмахнулся Маттео. — Я вообще не вижу в спиртном ничего привлекательного. Просто перед приездом сюда прочитал все, что нашел в интернете по этому поводу. Как чувствовал. Там, кстати, написано и про методы борьбы с похмельным синдромом. — С каким синдромом? — не понял я. — Что это? — Вот, проснется утром Симон — мы у него и спросим! — захихикал Маттео.