Пятьдесят оттенков ярости

Мы с Маттео послушно уселись за стол, после чего я включил громкую связь и сказал: — Можешь начинать. — Короче, у твоей Химены, для ее возраста, очень насыщенная биография. Начнем с того, что некая размытость наблюдается уже при ее рождении. — Ну, да, вычислить ее отца возможным не представляется в связи с тем образом жизни, который вела Хулия, — заметил я. — Может быть, — согласился Рауль. — Но за дело взялся я кое-что выяснил. Теперь, дружок, пристегнись, потому что сейчас взорвется бомба. — Ну, не тяни уже! — воскликнул я. — Ладно. Итак, Гастон, у меня есть все основания полагать, что Химена приходится тебе двоюродной сестрой. — ЧТО?! — в один голос вскричали мы с Маттео. Рауль молчал, давая нам возможность пройти стадию первоначального шока. Невероятно! Хим — моя сестра?! Ущипните меня, кто-нибудь. Нет, конечно, я люблю ее, как родную, но чтобы она, действительно, оказалась связана со мной кровными узами… — Как это возможно?! — потрясенно спросил Маттео. — И как ты, вообще, умудрился это выяснить, — воскликнул я. — Все просто, — гордо заговорил Рауль. — Запрашивая, для начала, данные об этой Химене из базы данных, я обратил внимание, что на ее имя постоянно делается запрос с одного и того же IP-адреса. Мои ребята выяснили, что он принадлежит некому Леону Кастро. — Дядя Леон?! — охнул я. — С какой стати он будет интересоваться моей знакомой, если даже меня самого в глаза не видел?! Дядя Леон был родным братом мамы, но виделись они редко. Будучи моложе ее на три года, он вырос донельзя избалованным, привыкшим получать все, что хочет. Поэтому нет ничего удивительного, что, достигнув совершеннолетия, парень пустился во все тяжкие. Пускал на ветер огромные суммы денег, пил до состояния свиньи, курил травку и переимел, наверное, половину Земного Шара. Папа видел дядю Леона всего однажды, на свадьбе, но и этого раза ему хватило. Тот напился до такого состояния, что домой его несли на руках двое приятелей. А до этого — едва не изнасиловал папину коллегу. После свадьбы отец сказал маме, чтобы ноги дяди Леона не было в их доме. Впрочем, и она тоже особо не стремилась выгораживать брата, ибо устала от его фокусов. Так что с тех пор мама и дядя Леон общаются только по скайпу или телефону — и то раз в две-три недели. А меня дядюшка, вообще, видел только на фотографиях. Да и я — его. Но чтобы этот старый извращенец вдруг проявил интерес к Хим… Черт, если он причинит ей вред, я его закопаю! — Вот и я подумал, зачем ему информация о простой девчонке, — согласился со мной Рауль. — Поэтому провел расследование. В общем, оказалось, что твой дядя жил в том же городе, что и мама этой Химены. — То есть они с Хулией могли быть знакомы? — наморщил лоб Маттео. — Не просто знакомы, — хмыкнул детектив. — Нет. Судя по срокам, Леон Кастро вполне может оказаться биологическим отцом вашей Химены. — Серьезно?! — охнул Маттео. — Ничего себе! Нет, я знал, что мир тесен, но чтобы до такой степени… — Но откуда такие выводы?! — не поверил я. — С тем образом жизни, который вела тогда Хулия, отцом Хим может оказаться кто угодно. — Посмотри на то, что я тебе прислал, — и сам все поймешь, дружок, — заявил Рауль. Не прерывая звонка, я открыл на телефоне почту. Мой приятель, действительно, прислал мне письмо. Там была фотография. Детектив положил рядом фото Хим и моего дядюшки. Господи, да это просто невероятно! Сходство потрясающее! Те же голубые глаза, тот же нос, тот же овал лица. Вот только рыжий цвет волос Хим, судя по всему, унаследовала от матери. Но в общем виде это было одно лицо! — Невероятно! — в один голос воскликнули мы с Маттео, когда я показал фото ему. — Вот и я про то же, — согласился Рауль. — Но самые неопровержимые доказательства предоставил сам сеньор Кастро, когда я с ним связался. Он сказал, что познакомился с Хулией в ночном клубе, когда уже был очень пьян. Ну, и, как водится, после гулянок они поехали к нему. Ясное дело, не альбом семейный смотреть. В общем, после той ночи твой дядя, конечно, с ней больше не виделся. А потом узнал, что она беременна. Приехал, чтобы выяснить, его это ребенок, или нет. Но Хулия, похоже, и сама этого не знала, поэтому они решили не торопить события. В общем, когда Химена родилась, сеньор Кастро, как порядочный человек, предложил Хулии сделать тест ДНК. Он даже готов был взять на себя все расходы. Но у дамочки, похоже, началась послеродовая депрессия, поэтому она заявила, что просто отдала дочь матери, и ей глубоко плевать, кто там ее папаша. Типа, она не собирается нести всю жизнь этот крест и ему не советует. Сеньор Кастро выяснил только имя рожденной девочки. Конечно, твой дядя начал присматривать за ней через знакомого хакера и с каждым годом все острее понимал, что Химена — его дочь. Но ведь не явится же он к ней со словами: «здравствуй, дочка, я — твой папа»! Живо представив эту картину, мы с Маттео прыснули. А в голове у меня все одним махом стало на свои места. Ну, окажется Хим моей сестрой — и что? Фактически, она уже давно ею для меня и является. Младшей сестричкой, о которой нужно заботиться. — А вот теперь вам обоим будет не до смеха, — произнес Рауль необычайно серьезно. — Потому что непонятная ситуация с личностью папаши — лишь вершина того айсберга, который я откопал. Скажем так: в свои неполные восемнадцать ваша Химена наглоталась бед по самое не могу. — Что конкретно с ней случилось? — занервничал я. — Она говорила, что до шести лет жила с бабушкой? — спросил Рауль. — Да, говорила, — ответил я. — Вроде как, после смерти этой самой бабушки мать ее забрала. — И все? — Ну, да. — Боюсь, Гастон, ваша Химена кое-что от вас утаила. А именно, некоторые подробности бабушкиной смерти. — Ты же не хочешь сказать, что это она ее… — Разумеется, нет. Думай, что говоришь. Как может шестилетний ребенок убить взрослую женщину?! Да и зачем маленькой девочке желать смерти человеку, который воспитывал ее в любви и заботе?! Сеньора Медина умерла своей смертью от банального инсульта, поскольку давно страдала гипертонией. Вот только обнаружили ее тело лишь через двое суток. Мальчик-молочник забил тревогу, когда принес свежее молоко и обнаружил, что никто не забрал с крыльца вчерашнюю бутылку. Он расспросил соседей, и те пояснили, что уже второй день не видят ни саму сеньору Медину, ни ее внучку. А тут следует заметить, что у старушки не было особенных подруг. Вся ее жизнь вращалась вокруг Химены. Молочник начал стучать в окна, и тут в одно из них выглянула девочка. По просьбе паренька, она открыла створку, и в нос ему ударил запах мертвечины. Он спросил, что случилось, а малышка ответила, что ее бабушка почему-то заснула на полу и спит долго-долго, холодная и не дышит. Тогда мальчик вызвал полицию, но саму Химену сразу вытащил из дома через окно. Оказывается, все двое суток она была наедине с трупом, накрывала бабушку одеялом, пыталась разбудить, и просто лежала на полу рядом. В доме было очень холодно — ведь топить камин некому, а на улице зима. Из еды девочка смогла найти только два яблоко и немного неумолимо черствеющего хлеба. Результат: ребенок попал в больницу с переохлаждением и истощением. Не говоря уже о том, что с ней еще три месяца работали психологи. А мамаша даже не навестила дочь ни разу, хотя ей позвонили уже на следующий день после обнаружения тела сеньоры Медины. И забрала та Химену с огромной неохотой. Вот так, собственно, девочка и оказалась в Буэнос-Айресе. Мы с Маттео ошеломленно переглянулись, будучи не в силах произнести ни слова. Изнутри меня съедал ужас. Сколько же ты перенесла, малышка?! Нет, теперь все будет иначе! Если Хим окажется-таки моей сестрой, она больше никогда не останется одна! Нигде и никогда! — Только на этом ее испытания не закончились, — продолжал тем временем Рауль. — Шутишь?! — охнул Маттео. — Что может быть хуже, чем двое суток сидеть возле мертвой бабушки в холодном доме без еды?! — Может, поверь, вздохнул детектив. — Короче, как вы понимаете, Хулия совсем не обращала на дочь внимания, просто оплачивая учебу и прочие расходы. А год назад она вышла за адвоката, Эннио Феральдо. — Ну, да, Хим говорила, что у нее плохие отношения с отчимом, — заметил я. — Это еще мягко сказано. Я не знаю, что там у них происходит на самом деле, только у меня в руках десяток заявлений от соседей, которые собственными глазами видели, как это самый отчим вместе с самой Хулией жестоко избивает падчерицу. Разумеется, дальше стадии жалоб это не доходило — на то сеньор Феральдо и адвокат. Но сегодня утром я лично опросил всех, кто живет рядом, и они твердят, что девочку бьют, тиранят и запугивают. А несколько человек готовы под присягой подтвердить, что этот урод лапает Химену совсем не по-отечески: мнет грудь, задирает юбку, хватает за ягодицы, пытается шарить между ног, стоит только Хулии отвернуться. А один друг семьи клянется, что однажды случайно слышал, как Эннио обещал падчерице взять ее силой, когда той исполнится восемнадцать. Сейчас-то он, понятное дело, за рамки выходить боится — даже его связи не помогут избежать тюрьмы по такой статье. А вот после совершеннолетия Химены… Я поймал себя на мысли, что рычу. Серьезно. Зубы мои оскалились, а с губ сорвалось низкое утробное рычание. Как у хищника перед атакой. Впервые я ненавидел кого-то с такой силой, что был готов убить. Честное слово, сестра мне Хим или нет — я собственными руками разорву этого жалкого адвокатишку, посмей он еще раз приблизиться к моему рыжему ангелу! Да и вообще, я не позволю никому коснуться этой девочки против ее воли! — Так, — услышав это рычание, подытожил Рауль. — В общем, я нашел все, что мог. А уж как распорядиться этой информацией, решать уже тебе. Но я бы на твоем месте, в первую очередь, связался с дядей, помирил его со своими родителями. Потом неплохо бы сделать тест ДНК, чтобы убедиться в отцовстве сеньора Кастро окончательно. Но это все, конечно, при условии, что ты готов принять сестру вместе со всеми демонами в ее душе. — Конечно, готов! — выпалил я. — Тогда действуй, — заявил Рауль. — Я в тебя верю и знаю, что ты не наделаешь ошибок. Все, бывай, дружище! — Спасибо! — поблагодарил я приятеля. — Всегда пожалуйста, — ответил тот и отключился. Да, вот это бомба! И что же мне теперь с этим делать?!