Пятьдесят оттенков ярости

Как я и думал, Джеймс прямо-таки обалдел, когда вечером, в комнате общежития, я все же рассказал ему о новообретенной сестре. Он так и ушел домой в шоковом состоянии. Проводив приятеля, я позвонил по скайпу родителям. Хотя, признаться, в первую очередь, хотелось связаться с Ниной. Но ведь разговор с любимой мог затянуться, поэтому сначала нужно разобраться с обязательной программой, чтобы ничего не тянуло за душу. Так что сначала родители, потом Хим, Маттео, а уже после этого — моя красавица. Впрочем, сестру из списка потенциальных звонков пришлось вычеркнуть, когда я созвонился с родителями. На экране меня приветствовали не только они, но и дядя Леон, вместе с новообретенной дочерью. — Ого, как вас много! — присвистнул я. — Не ожидал? — рассмеялась мама. — Если честно, я сама до сих пор в шоке. Все произошло так быстро! — Это точно, — согласился я. — Вы что, уже окончательно забрали Хим. — Выбора не было, — пробурчал дядя Леон. — Моя бывшая, если ее можно так назвать, со своим муженьком прямо-таки озверели, когда мы с Мартино явились. Этот моральный урод Ферассо ударил Хим по щеке! Он мягко взял дочь за подбородок и повернул ее головку так, что стал заметен наливавшийся синяк на скуле. Я сжал кулаки. Во мне, словно раскаленная лава, вскипела злость. Мою малышку ударили! Какая-то сволочь подняла руку на этого рыжего ангела! Черт, да я просто в ярости! Ну, попадись мне этот Эннио… — Да я с него, с живого не слезу! — выпалил я, поднимаясь из-за стола. Все мое существо требовало немедленно вызвать самолет, который папа так предусмотрительно оставил в аэродроме Оксфорда, арендовав для него место и даже взлетную полосу. Так было удобнее мотаться домой. Но, конечно, я не мог делать это так часто. Однако сейчас мне больше всего хотелось позвонить папиному пилоту, вызвать такси, доехать до аэропорта, сесть в самолет, прилететь в Буэнос-Айрес, снова вызвать такси, приехать к матери и отчиму Хим, разнести там все к чертям и раздавить этих двоих, словно букашек. А после этого поехать прямо к Нине, положить ее на ближайшую горизонтальную поверхность, вдохнуть знакомый любимый запах, поцеловать желанные губы, опускаясь поцелуями ниже. И, в конце концов, любить свою девочку до потери пульса, забыться в ней, сжечь проблемы в огне нашей страсти! Ох! Мой член недвусмысленно дернулся, полностью поддерживая мои желания. Особенно, вторую часть. Как бы мне выдержать долгий перелет и разборки с семьей Хим… — Эй, сынок, успокойся! — поспешно воскликнул отец. — Не хватало еще, чтобы ты с него, с мертвого слезал! Я даже не улыбнулся, а прорычал: — Это не смешно! Мою сестру ударило какое-то ничтожество! Да я его… — Тихо! — осадил меня дядя Леон. — Послушай, я подумал так же, поэтому сразу с размаху и впечатал его физиономией в стену! — А я еще сломал ему пару ребер ударом ноги! — добавил папа. — Ну, неужели ты думаешь, что только ты можешь защищать Хим?! Конечно же, теперь никто из нас не позволит ее и пальцем тронуть! — Правда, сынок, — поддержала их мама. — Поверь, с этим мы вполне способны разобраться и без твоего участия! Тебе не нужно мотаться сюда по каждой мелочи! Учись спокойно! Не до конца убежденный, я перевел взгляд на Хим и ласково спросил: — Ты в порядке, малышка? — Да, в полном, — поспешно заверила меня сестра. — Не переживай, все хорошо. Почти не болит. — Но ты, наверное, очень испугалась? — мягко поинтересовался я. — Да не особенно, — призналась Хим. — Они меня так часто избивали, что я просто привыкла, поэтому… — ПРИВЫКЛА?! — взревел я, ударив кулаком по столу. — Я не желаю, чтобы моя сестра привыкала к подобному обращению! — Ну, что ты! — поспешно затараторила моя мама, поняв, что я снова в шаге от срочного вылета. — Конечно, мы сделаем все ради того, чтобы она снова от этого отвыкла! Обещаю! Это же — наша племянница! — И моя дочь! — добавил дядя Леон. — Раз она жила в таких чудовищных условиях, я всерьез настроен баловать ее, как только могу! Моя девочка почувствует себя самой лучшей, самой красивой и самой любимой! — Клянусь, сынок, я собственноручно сломаю шею первому, кто только дотронется до твоей сестры, — добавил папа. — Ты молодец, что так рвешься на ее защиту. Только в этом нет необходимости! — Они правы, Гастон, — вмешалась Хим. — Учись спокойно, мы здесь сами все решим. Спасибо, что ты обо мне заботишься, но я уже большая девочка и способна сама решить проблемы. Честно. — Вижу я, как ты решаешь свои проблемы! — проворчал я, опускаясь все же обратно, на стул. — Привыкая к избиениям, ничего не решишь, Хим! — Знаю, прости, — понурилась моя сестренка. — Мне не следовало говорить тебе об этом. Я… — Малышка! — воскликнул я, схватившись за голову. — Ну, что за глупости?! Конечно, ты можешь говорить со мной обо всем, что есть у тебя в голове и на душе. Я всегда тебя пойму, выслушаю, успокою — вне зависимости от того, какое расстояние будет нас разделять. Но, пожалуйста, не мирись больше с плохим обращением! В конце концов, твоя мать и отчим остались позади. Теперь ты очутилась в том месте, где тебя будут любить, где о тебе будут заботиться. Ты больше никогда не почувствуешь себя несчастной, родная! Обещаю! С молчаливой благодарностью в глазах Хим кивнула, а я перевел взгляд на взрослых, мгновенно посуровев, и заявил: — А вы, трое, слушайте меня внимательно. Если я узнаю, что моей сестре с вами плохо, то приеду немедленно. Если вы ее обидите или допустите, чтобы это сделал кто-то другой… — Гастон, ну, о чем ты?! — возмутился папа. — Никто здесь не собирается ее обижать! Да я сам порву на кусочки того, кто это посмеет сделать! — Мы порвем, — добавил дядя Леон. — Тебе не о чем беспокоиться, дорогой племянник. Моя дочь больше никогда не будет страдать. — Надеюсь на вас, — подытожил я. — Это — все новости на сегодня? Отец кивнул. — Ну, тогда мне пора, — заявил я. — Нужно еще позвонить Маттео, а потом — Нине. — И почитать лекции! — погрозила мне пальцем мама. — А то мы тебя знаем! — Да, да, — вздохнул я, пропустив реплику мимо ушей, — Все. Люблю вас! Пока! Никто и ахнуть не успел, как я отключился и начал налаживать связь с Маттео. Тот знал, что я позвоню сегодня, поэтому почти сразу на экране возникли эти двое. Луна, как я и ожидал, сидела у жениха на коленях, а ее проворные пальчики гладили те участки его груди, которые не были скрыты рубашкой. — Привет, без пяти минут молодожены! — весело поздоровался я. — И тебе привет, — улыбнулся мой лучший друг. — На самом деле, не без пяти. Нам до свадьбы еще, к сожалению, далеко. Целая вечность. — Не терпится стать женатым человеком? — подмигнул я. — Между прочим, Джеймс поперхнулся чаем, когда я рассказал ему о вашей помолвке. — Кстати, о твоем друге, — спохватился Маттео. — Мы тут с Луной посоветовались и решили пригласить его на Пасхальные каникулы. — Вряд ли он поедет без Габриэллы, — пожал я плечами. — Тогда пусть приезжает с ней, в чем проблема? — пожала плечами Луна. — Мы, к тому времени, уже должны будем перебраться в наш дом, а там места хватит всем, правда, любимый? — Конечно, — с обожанием согласился тот. — Ну, хорошо, я скажу Джиму, — кивнул я. — Теперь я жду подробностей о разговоре с родителями Луны. Он ведь состоялся, правда? Парочка дружно расхохоталась. — Состоялся, — выдавил Маттео. — Правда, я боюсь, что после него Монике и Мигелю еще долго будут кошмары сниться! — Это точно, — согласилась Луна. — Для начала, мы ввели их в состояние шока, сообщив о моем переезде. А пока они не опомнились, сказали о свадьбе. — И как реакция? — допытывался я. — Мне хочется знать все в подробностях! — О, это было что-то! — веселилась Луна. — Папа, как стоял, так и сел, а мама выронила нож. — Но это — еще не все, — добавил Маттео. — Затем, мы объявили, что на свадьбу они не приглашены. При этих словах, у Моники пропал дар речи, а Мигель смог только проблеять что-то про Алтарь. — Полагаю, у него возник тот же вопрос, что и у Нины, — хмыкнула молодая невеста. — Кто поведет меня к Алтарю. И тут, откуда ни возьмись, появляется дедушка и сообщает, что обязанности отца на свадьбе исполнит сам. — Благо, его мы о своем приходе, предупредили, — вставил Маттео. — Если к маме тогда еще не вернулся дар речи, — продолжала Валенте, — то папа утратил его после этих слов. И дальнейший наш разговор уже отдельно с дедушкой слушали, разинув рты. — В общем, мы ввели Монику и Мигеля в состояние глубокого шока. И я не думаю, что они скоро из него выйдут. Да уж, давно я так не смеялся, как во время этой истории! Ну, зато справедливость восторжествовала, и люди, напавшие на моих друзей, получили по заслугам. Мы с Маттео еще немного поболтали насчет Джеймса, но Луна быстро заскучала, и начала медленно расстегивать рубашку моего жениха, целуя все новые и новые островки кожи. А моего лучшего друга так волновали прикосновения невесты, что он уже не мог говорить и позволять ей намекать на интимную близость. Хрипло попрощавшись со мной, он прервал связь. Ну, ничего, пусть развлекаются. Я ведь тоже сейчас скучать не собирался, поэтому тут же выключил ноутбук, набрав номер Нины. Что ж, пришло время для самого приятного времяпровождения за этот вечер. Ого! Мой член со мной от души согласился! Я улегся на кровать как раз тогда, когда Нина взяла трубку. — Да, любимый? — услышал я ее нежный голос. Сразу стало понятно, что моя девушка улыбается. Но было в этом голоске и какое-то странное и едва уловимое грустное звучание. Словно Нина пыталась сделать вид, что все хорошо, хотя было не совсем гладко. Или у меня от тоски по своей красавице разыгралась паранойя. — Привет, моя девочка, — с улыбкой заявил я. — Как твои дела? — Все хорошо, — тихо отвечала она. — Только я очень-очень по тебе скучаю! О, мое сокровище! Вот, с чем связана ее грусть! Она хочет меня увидеть! А уж как я этого хочу, боже мой! — А ты там как? — спросил Нина. — Отдохнул после перелета? — Пока нет, — признался я. — Но, общаясь с тобой, я отдыхаю, любовь моя! За исключением того, что скучаю по тебе еще больше! — Нет, я больше! — рассмеялась Нина. — Нет, я! — Нет, я! — Нет, я! Посмеявшись, мы все же сошлись на том, что каждый скучает по-своему. У нас обоих теперь было отличное настроение. Игривое. По словам Джеймса, то, что нужно для виртуального секса. Друг перед уходом устроил мне мастер-класс по этому вопросу. Вот только захочет ли Нина? Может, она просто думает, что мне это понравится, и хочет угодить любым способом? Но я не позволю своей любимой идти против собственных желаний. Сделаю только то, чего она сама хочет. Поэтому через секунду я поинтересовался: — Чем занимается моя малышка? — Лежу в постели, и на мне ничего нет, кроме футболки и трусиков, — внезапно перешла на томный шепот моя девушка. — Не думай, что я забыла о вчерашнем разговоре! Ни фига себе! В ответ на эти слова мой член весьма красноречиво метнулся вверх, натянув ткань джинсов. Клянусь, ничего в жизни мне не хотелось больше, чем забыть обо всем и принять вызов. Но ведь я — не какой-нибудь эгоист! Никогда не сделаю ничего из того, что не понравится любимой! — Нина, если ты все это делаешь ради меня, — заявил я, — то не нужно идти на такие жертвы. Ты всегда была очень скромной, и я не хочу менять твою сущность. Я люблю тебя в любой ипостаси — тихой или раскованной, грустной или веселой. И мне никто не нужен, кроме тебя. — Знаю, — сказала моя любимая. — И, поверь, я делаю это не только ради тебя. Сегодня я поняла, что хочу быть с тобой пошлой и даже развратной. Мне это нужно! О, боже! Я просто таю! Моя девочка сказала, что хочет меня! Хочет не меньше, чем я ее! Клянусь, окажись она вдруг рядом, я обхватил бы это тельце и закружил! Счастье мое! Любовь моя! Мой маленький чертенок! — Если не хочешь, мы не будем, — неправильно истолковав мое молчание, неуверенно добавила Нина. Ну уж нет! Она больше не станет скромницей! — Еще как, хочу, любимая! — поспешно воскликнул я. — Просто твои слова меня слегка… обескуражили. Но мне нравится пошлая Нина Симонетти! Знаешь, я советовался с другом о том, что мы хотим попробовать. Он кое-что объяснил. — Я тоже советовалась с Луной, — призналась моя девушка. — Она говорит, нужно ласкать себя в тех местах, на которые тебе укажет партнер, представляя, что это — он. — Мой друг сказал то же самое. Хочешь попробовать? Если не понравится, мы тут же прекратим. — Да, хочу! Что бы ты сделал, если увидев меня, и зная, что на мне лишь футболка да трусики? Эта картина представилась мне до того ярко, что я еще больше возбудился. О, господи! Мои джинсы сейчас порвутся! Но сначала я должен возбудить Нину! Обязан! Поэтому томно прошептал: — Я… вошел к тебе в комнату, сел рядом с тобой и провел пальцами от губ к шее. — Ах! Я притянула тебя к себе за ворот рубашки и поцеловала! О, боже! Клянусь, я буквально физически почувствовал жар этого поцелуя! — Я… ответил и приласкал языком твой ротик! — М-м! Мои пальцы расстегивают твою рубашку! Я начал расстегивать пуговицу за пуговицей, томительно медленно, а сам произнес: — Я опустился поцелуями вниз, к твоей прекрасной шее! — О! Я провела рукой по твоей груди, прессу и вдоль кромки ремня! Моя рука следовала указаниям автоматически. Только она не была моей. Это были тоненькие пальчики Нины. Я представлял ее перед собой — такую возбужденную, развратную и готовую к любым играм. О, это самое прекрасное видение в моей жизни! — Гррр! — сорвалось с моих губ. — Я посадил тебя верхом себе на колени и потянул вверх твою футболку! — Ох! Я сняла с тебя рубашку, а потом подняла руки, чтобы ты мог меня раздеть! — Твоя футболка летит в сторону вместе с моей рубашкой! — воскликнул я, сбрасывая вышеупомянутую деталь одежды. — Я… потерлась промежностью об твою ширинку! Проведя рукой там, где Нина должна была потереться, я уже не помнил, как прошептал: — Ласкаю твой сосок! — А-ах! Двигаю бедрами сильнее! Надавливаю на ширинку крепче. — Перехожу к другому соску! — О-о! Целую твою шею! — Опрокидываю тебя на постель и ложусь сверху! — Расстегиваю твои джинсы! Подчинившись, я, наконец, выпустил член из плена плотной джинсовой ткани, и тот теперь натягивал только боксеры. — Мое возбуждение так велико, что упирается тебе в бедро!  — Я обхватываю тебя ногами, а руками снимаю джинсы! Эта деталь одежды тоже оказалась на полу. — Я выпутался из твоих ног, лег рядом, а моя рука проникла под твои трусики! — А-ах! — Тише, ты же не хочешь, чтобы нас кто-то услышал. Итак, мои пальца находят самое чувствительное место и гладят его. — О, боже! Я так тебя хочу! — И я тебя, любимая! Теперь я сбрасываю с тебя трусики. — Я тоже стаскиваю с тебя последнюю деталь одежды! Ну же, войди в меня! Я уже обхватила тебя ногами! Наконец, я избавил свой член от последней преграды и коснулся головки. Горячий и влажный. — Я лег между твоих раздвинутых ножек. Ты готова? — Да! Я вся мокрая! — Так встречай меня, любимая! — А-а! — О-ох! Мы одновременно застонали, потому что Нина, как я понял, ввела в себя пальчик, а я начал водить рукой по стволу своего члена вверх-вниз. — Быстрее! — простонал я. — Глубже! — вторила мне моя девушка. Наши стоны звучали в одно время, дыхание прерывалось в унисон. Каким-то невероятным образом мы словно чувствовали друг друга на расстоянии. Мне не нужно было вслушиваться в стоны возлюбленной, чтобы знать, когда она будет близка к разрядке. Я просто… знал. Как будто на самом деле был в постели со своей девочкой и занимался с ней любовью. Одновременно и синхронно мы закричали. Из головки моего члена брызнула белая вязкая жидкость — сперма, как нам говорили на уроках полового воспитания в школе. А через мгновение, с последним криком, перестала биться в экстазе Нина. Мы не могли найти слов, чувствуя эту связь на расстоянии. Она была почти телесной — ее хоть трогай. Господи, если это — не любовь, то я уж не знаю! — О, боже! — выдохнула моя девушка. — Это было… потрясающе! Сердце радостно подпрыгнуло. — Тебе понравилось? — с улыбкой спросил я. — Больше, чем понравилось! Я словами описать не могу! Мы как будто на самом деле были вместе! — Я тоже это почувствовал, любовь моя! Господи, как мне повезло, что у меня есть ты! Я так тебя люблю! — И я тебя очень-очень люблю, Гастон! Эта связь между нами… как будто мы… — Созданы друг для друга? — Да, именно так! — Никогда никому тебя не отдам! — А я — тебя! Сумасшествие того, чем мы сейчас занимались, смешивалось с нежностью и бесконечной любовью. И, черт возьми, это было волшебно! Моя девочка, мой ангел! Она согласилась на такой разврат, и меня грела мысль, что ей это тоже понравилось!