Пятьдесят оттенков ярости

Следующие недели слились для меня в сплошной поток ожидания. Ожидания новой встречи с Ниной — моей прекрасной Фелисити. Я очень скучал по возлюбленной, о чем не уставал говорить ей при каждом разговоре. И она отвечала тем же, что заставляло мое сердце летать. В Оксфорд пришла весна, и снег начал таять. Но меня это не особенно трогало. Моя единственная весна находилась за океаном, на обратной стороне Земного Шара. Да и сама весна в Англии мне не понравилась. Снег — это, конечно, красиво. Но не тогда, когда он грязный и мокрый, слежавшийся по обочинам дорог. Это зрелище быстро надоедало. — Друг, не ворчи! — со смехом сказал мне как-то Джеймс, когда, во время прогулки после занятий, я поскользнулся, рухнул пятой точкой в лужу и выругался. — В конце концов, скоро снег полностью растает, слякоть высохнет, и наступит лето. Зато у вас, в Аргентине, сейчас, наоборот, холодает. — Может, у нас и холодает, — пробурчал я, поднимаясь с его помощью, — но мы даже зимой обходимся безо льда и снега. — Не представляю, — захихикал парень. — Какая может быть зима без снега? Да и Рождество летом — дикость какая-то. — Это для вас, британцев, дикость, — ответил я, — а для стран Южного Полушария — вполне себе нормальное явление. — Зато у нас школьники и студенты отдыхают летом, а не зимой, как у вас. Вон, у Луны с Маттео свадьба в самый разгар вашей зимы! — На самом деле, в аргентинской системе образования иные порядки. Учебный год там длится с марта по декабрь. — Это зачем? — Затем, зачем и вам. Чтобы все отдыхали в самые теплые месяцы года — они же не изверги. — Тогда что не так с колледжем, в котором учатся Нина и Луна? — В «Блейк часто присылают студентов по программе обмена. Туда приезжают ребята с обоих полушарий, но главным образом — из Европы. Соответственно, учебный год должен соответствовать европейским стандартам. И на самом деле, это даже хорошо. В противном случае, нам с Ниной было бы сложнее видеться. Джеймс расхохотался. — Да уж, в гуманности вашим министрам образования не откажешь! И летние каникулы прямо на Рождество — идеально! Но мне все же больше нравится здесь. Снег — это здорово. — А мне это уже надоело, — отмахнулся я. — Холодно, как в морозильнике, мокро, скользко и противно! Я хочу домой! — Что-то ты без настроения, — пожал плечами мой университетский друг. — Слушай, давай взбодримся и на выходных вместе рванем в Ливерпуль. Я тебя познакомлю, наконец, с отцом, сестренкой и Габриэллой. При упоминании своей девушки, он расплылся в мечтательной улыбке и добавил: — Как она, наверное, по мне скучает! Почти так же, как я скучаю по ней! К слову, после злополучного похода в клуб, британец прямо-таки остепенился. Нет, он по-прежнему оставался улыбчивым и веселым парнем. Но теперь стал более серьезно относиться к своим отношениям с Габриэллой, да и вообще, к самой жизни. Мой друг задумался о том, куда идти работать после университета, а однажды начал вполне осмысленно планировать, когда лучше сделать своей возлюбленной предложение. Он даже решил посоветоваться со мной. Мы тогда сидели в моей комнате, в общежитии, и пили чай, которым я, в ответ на вопрос приятеля, тут же поперхнулся. — Эй! — откашлявшись, выдавил я. — Джим, ты… это… хорошо себя чувствуешь? Нигде не падал? Головой не ударялся? — А что я такого сказал? — изогнул бровь мой приятель. — Мы с твоим Маттео — ровесники. Тем не менее, то, что он женится, ты считаешь нормальным. А то, что я всего лишь думаю об этом — не нормально?! — Так вот именно! — воскликнул я, отставив чашку. — Ты сильнее всего удивился, когда я рассказала тебе о помолвке Луттео! А теперь что изменилось?! — Я изменился, — пожал плечами Джеймс. — Понимаешь, там, в клубе, где мы были с Рамиро, находилось много девушек. Очень красивых, надо признать. Но мой взгляд не задерживался ни на одной из них. А почему? Потому что я все время думал о Габриэлле. Сомневался, правильно ли поступил, явившись туда. — Ну, думаю, алкоголь быстро заставил тебя забыть о ней, — съязвил я. — Напротив, — возразил Джеймс. — Чем больше я пил, тем сильнее становилось чувство вины перед Габриэллой. Придя в тот клуб, я как будто… морально изменил ей. — А почему ты тогда сразу оттуда не ушел? — спросил я. — Ну, сначала Рамиро сказал, что, дескать, если еще выпить, станет легче. А потом, когда я понял, что это не поможет, мне просто стало стыдно? — Стыдно? Перед кем? — Перед тобой и твоими друзьями. Я, видишь ли, в тот момент, уже порядочно выпил и с трудом держался на ногах. Ну, не мог же я прийти в таком состоянии! — А когда утром мы с Маттео промывали тебе желудок, ты не стеснялся. — Ой, не напоминай! Я стеснялся, и еще как. Мне никогда в жизни не было так стыдно. Просто, в тот момент, я был физически не в том состоянии, чтобы это демонстрировать. А потом еще ты со своими приколами… — Извини, друг, но я ведь не знал, что тебя совесть убивает! — Уже неважно. Важно только то, что я понял. Какой урок извлек из всего этого. — И какой же? — Я однолюб. Девушка моей жизни — Габриэлла. При личной встрече, я обязательно расскажу ей о своем походе в клуб. Обо всем, включая тошноту. Не хочу, чтобы между нами были секреты. И, если она меня простит, то после окончания университета я на ней женюсь. Я вздохнул. Что ж, отговаривать приятеля мне не хотелось. Габриэлла — добрая, порядочная и ответственная девушка. Кроме того, я сам подумывал о том, чтобы после университета жениться на Нине. Так что кто бы говорил. Тем временем, дома все было спокойно. Луттео готовились к свадьбе, а Луна — еще и к выпускным экзаменам. Хим с Нико помирились и продолжали постепенно привыкать друг к другу. Отчим и мать больше мою сестру не беспокоили — наверное, испугались моих угроз. Рамиро, насколько я знал, за испорченный ковролин, заставили устроиться на работу. Теперь парень трудился в местной пиццерии кассиром. Ну, а мы с Ниной продолжали скучать друг по другу и заниматься сексом по телефону почти каждый вечер. Спустя две недели после нашего возвращения в Оксфорд, мы с Джеймсом все же съездили на выходные в Ливерпуль, где я познакомился с добрейшим и душевнейшим мужчиной — отцом моего приятеля. Мачеха его тоже оказалась милой женщиной, которая, как ни удивительно, любила пасынка и родную дочь одинаково. Младшая же сестренка Джеймса была совершенно очаровательным созданием. Уже через час после знакомства она забралась мне на колени и с удовольствием рассказала, какая вредная у них в школе учительница — задает много домашней работы и строго спрашивает. Что касается Габриэллы, мы с ней довольно мило поболтали и нашли общий язык. Девушка прямо-таки светилась добротой и жизнелюбием. Ясное дело, она простила возлюбленному поход в клуб, но только с условием, что это был первый и последний раз. Мой приятель упал перед ней на колени и поклялся своим здоровьем. Мы с Джеймсом решили обязательно познакомить наших девушек между собой. — Мне почему-то кажется, что Габриэлла с Ниной станут неплохими подругами, — заметил парень. — Может быть, нам даже удастся снять вчетвером квартиру, чтобы жить всем вместе. — А я думал, Габриэлла будет жить у твоей мамы, — опешил я. — Разумеется, нет, — хмыкнул Джеймс. — Я же не могу привести ее к себе в комнату и сказать, что буду жить с ней. Маму инфаркт на месте хватит! Мы рассмеялись, но с девушками решили пока своими планами не делиться. Ведь они еще даже не были знакомы. Как-то в марте у нас отменили занятия пятницы. Университет отмечал юбилей, поэтому нам дали на отдых целых три дня. Вечером в четверг мы с Ниной говорили по телефону, смеялись, обсуждали моих противных (за исключением Джеймса) одногруппников. Любимая, также, поделилась со мной новостью о том, что три дня назад на роллердром взяли еще одного смотрителя — парня по имени Эрик. Правда, она не ответила, когда я спросил, что этот новичок за фрукт. Я не придавал этому значения до тех пор, пока утром в пятницу не проснулся от сигнала телефона. Пришло сообщение от Маттео с приложенным видеофайлом: «Слушай, этот новый смотритель роллердрома либо глупый, либо бессмертный!» С удивлением я включил видео и тут же зарычал от ярости. Незнакомый юноша лет двадцати двух с похотливой улыбкой приближался к Нине. Моя девушка, разумеется, упорно пыталась увеличить между ними расстояние. Дело было на катке, поэтому она приближалась спиной к бортику. Вид у моей возлюбленной, при этом, был, как у загнанного зверя. Когда этот придурок загнал ее в угол и поставил руки по обеим сторонам от талии, мои нервы сдали. Без промедлений и даже не взглянув на время, я позвонил летчику. — Да? — отозвался на другом конце провода его сонный голос. — У вас есть два часа на то, чтобы собраться, приехать в аэропорт и получить разрешение взлетать! — прорычал я в трубку. — А иначе, я за себя не ручаюсь! — Понял, сеньор Гастон! — мигом проснувшись, воскликнул пилот. Считайте, что я уже в пути! Выпрыгнув из постели, я начал метаться по комнате, пытаясь одновременно собрать рюкзак и почистить зубы. Хорошо, что в душ сходил еще накануне. Каким-то образом успев все это сделать за полчала, я схватил со стола документы и метнулся вниз. Как и в прошлый раз, мой маршрут лежал сначала к дому Джеймса. На бегу я решительно вызвал такси, хотя, признаться, был в такой ярости, что, наверное, мог и бегом до аэропорта добежать. Уже через несколько минут я влетел в калитку дома матери друга. Хотел, было, сразу позвонить в дверь, но услышал крик: — Эй, Гастон! Испуганный, я круто обернулся и, у своему удивлению, увидел за своей спиной не только Джеймса, но и Габриэллу. — Что ты здесь делаешь? — озадаченно спросил мой приятель. — Мы же договаривались встретиться только вечером. — Привет, Гастон, — ввернула Габриэлла. — Привет, привет, — ответил я, приводя в норму дыхание после бега. — У меня тут проблемка. Тут только я вспомнил, что девушка, действительно, собиралась приехать к своему парню. Просто так удачно все совпало. У них в школе объявили внеплановый выходной, в связи с аварией в канализации, а мать и брат Джеймса как раз уехали отдыхать. Днем мой друг собирался побыть с возлюбленной, а вечером в гости должен был прийти я. — Что случилось, мгновенно напрягся мой приятель. Я, молча, протянул молодой паре телефон, включив нужное видео. Оба одновременно уставились на экран. Джеймс тут же зацокал языком, а Габриэлла поинтересовалась: — Это и есть твоя девушка, да, Гастон? Ты ведь показывал фотки. — Она самая, — пробурчал я. — И посмотри: какой-то идиот к ней клеится! Я должен показать ему, что так делать нельзя! Мои друзья переглянулись и, кажется, одновременно приняли такое решение. Чем эти двое мне нравились, они понимали друг друга без слов. Поэтому через минуту Джеймс обратился к девушке: — Мы, кажется, давно собирались слетать куда-нибудь вместе, да, любовь моя? — Да, — утвердительно кивнула она. — И мне не терпится познакомиться с Ниной. — В смысле, — опешил я. — Что вы… — Мы летим с тобой, — отрезал Джеймс. — Возражения не принимаются. Не могу же я позволить тебе лупить того парня в одиночку — убьешь еще ненароком. Поехали!