Клеймо психопата

На следующий день на прогулке Зак набрасывает на ее плечи свою ветровку, оставаясь в черной футболке, раздраженно выдыхает и берет за руку, увлекая за собой по неширокой дороге. Рейчел идет с ним, не опускает голову вниз. Ощущение защиты и силы по левую сторону дает ей покой. — Почему ты меня не боишься? — А надо? — в тон ему отвечает блондинка. — Я ведь странный. Со мной кроме тебя никто не общается. Даже дебилы на дороге шарахаются в кусты, если я смотрю им в глаза. — Я тоже странная, — пожимает плечами Рэй, — и ты мне нравишься. Парень резко тормозит, будто наталкивается на невидимую стену, и поворачивает голову в сторону девушки. — Че? Да что за фигню ты мне тут втираешь? — Это правда. Я не стала бы врать, ведь ты ненавидишь лжецов. Казалось, она заготовила все ответы заранее. Можно подумать, знала о том, что собирается спросить Фостер. И это заставляло чувствовать себя полным дураком. — Выглядит мило, — вслух комментирует мисс Гарднер, замечая сосредоточенное лицо. — Кто? — Ты, Зак, — парирует Рейчел, ожидая подзатыльника или, на худой конец, яростного крика. И в душе хмыкает, когда Зак подозрительно косится. Взгляд темный, на коже ощущаемый наравне с «не забивай мне вату в уши». Вероятно, столь неожиданные слова для него в новинку. Учитывая, насколько бесстыдно Зака рассматривали голубые омуты. Внутри Рэй все непривычно ликует, как только удается довести Фостера своими выходками до одного из состояния: холодным равнодушием — до раздражения, прямолинейностью и щепоткой флирта — до смущения, острым словом и льдом в голосе — до дикого бешенства. Он чешет затылок, закрывает глаза и скалится, потому что не понимает ни черта. Чего она добивается? Аналитика и рассудительность никогда не были у него в приоритете. — Тебе точно только в радость давать мне по шарам такими выводами. На любую хрень идешь. У Рейчел привычка просыпаться по утрам, выпивать две кружки крепкого чая с мелиссой и подолгу смотреть в окно на причудливые формы облаков, где прореживаются лучи восходящего солнца. Ей безумно нравится ощущать под прикрытыми веками тепло и как вспыхивают в сознании мысли. С упоением чувствовать себя в такие моменты живой. Свободной и умиротворенной. — Ты чего подорвалась с самого утра? — голос хриплый ото сна привлекает внимание, Рейчел замечает напарника с взъерошенными волосами. Тот проходит мимо и устраивает ей на голове такой же хаос, лишь проведя пару раз ладонью. — Я выспалась. — Уже ела? Отрицательный поворот головы, и вот Зак стоит за кухонным столом. Апельсин он давит одной рукой, выливая сок в прозрачный стакан с невозмутимым видом, вчерашние хлопья летят в миску вместе с жевательным мармеладом, молоком и несколькими крупными кусками молочного шоколада — для Зака такие выкидоны в порядке вещей. — Зак, знаешь, апельсин можно было разрезать с помощью ножа, — говорит Рэй, уплетая то, что ей приготовил парень. — Слишком запарно, — шуршит яркой упаковкой с чипсами тот, закидывая большую горсть себе в рот и откидываясь на спинку стула. Стараниями Гарднер постепенно он отучается от привычки прятаться под этими марлевыми повязками. Однажды Зак находит Рейчел диване, беззаботно уснувшей на каком–то красном покрывале, потертом от времени. В голове вспыхнуло воспоминание, которое так тщательно пытался выбросить, но ничего не выходило: Рэй лежит на каменном полу, а вокруг алая кровь. Ее кровь. — Что это? — рука взметнулась к щеке и бинты на пальцах пропитались влагой. — Слезы? — в неверии произнес Фостер, не понимая, почему внезапно подобное случилось, а губа была прокушена до крови, пока пребывал в раздумьях. Позже рявкает на нее за то, что вздумала дремать где попало, выкидывая чертово покрывало. — Зак, — Рэй медленно садится на диване, тянет за руки парня на себя, который вот–вот готов взорваться. Он громко выдыхает, а после чувствует крепкие объятия — родные, теплые, нужные. Гнев испаряется, в одну минуту все раздражение гаснет, и от них не остается ни единого следа. Вся паскудность ушла. — Бесишь, — тихо проговаривает с заминкой. Рейчел не успевает ответить, как чувствует крепкие объятия в ответ. Фостер кладет голову ей на колени и утыкается носом в живот. Не знает, какой магией или чарами обладает эта девчонка, но ее влияние было настолько сильное, что только к ее мнению он прислушивался. Рейчел Гарднер холодно общается с людьми, да и вообще, выглядит карикатурной версией Снежной королевы, а собственное безумие где–то внутри, притаившись, агрессивно наблюдает за происходящим, с предвкушением скалит клыки. Рейчел Гарднер не боится крови. Не боится нажимать на курок пистолета, убивать и совсем не скрывает собственных наклонностей. Она заворожено рассматривает шрамы на теле Зака Фострера, коих добавилось, когда они отстояли собственные жизни, сражаясь плечом к плечу. Всякий раз, стоило увидеть, как морщится Айзек, проводя кончиками пальцев по лицу, Рэй желает тому, кто сотворил подобное, зла — темного, самого страшного. Ее не пугали гневные мысли, хоть не раз видела, на что способна незамутненная ярость. Жаль, что ее гнев нельзя обратить в проклятие. Жаль, что она не может стереть эти ожоги с мужского тела. Рейчел не могла заставить их исчезнуть навсегда, но была в состоянии «исцелить», стать опорой для него. И она старалась. Изо всех сил. — Тебе идет эта футболка, — без стеснения и стыда голубые глаза рассматривают в ванной парня, который поперхнулся воздухом и старался быстрее скрыть шрамы на своем теле от чрезмерного любопытства. — Отвали, чудила. — Ты стесняешься? — Что? — проревел преступник, моментально прекращая попытки спрятаться. — Какого черта ты вообще не стучишься, идиотина? — Когда я нахожусь в ванной, ты никогда не стучишься, Зак. — Стучусь, — прорычал Фостер, — ты глухая просто. — Почему ты прячешь шрамы? — Мы говорили об этом. Прекрати свои почемучки. — Я хочу их увидеть, — упорство столкнулось с раздражением. — Покажи. — Чего? Нет! Сказал же! — Покажи мне. — Проваливай отсюда! — Пожалуйста. Зак с тяжелым вздохом скинул футболку. — Убедилась? — ожидал чего угодно, но девушка лишь приоткрыла рот, рассматривая его зажившие раны, а потом нежно улыбнулась, прижимаясь к мужской груди. Руки обняли Фостера, слушая часто бьющееся сердце. Зак закрыл глаза и широко улыбнулся, смирившись с поражением. «Ты и, правда, невероятна». За два года они смогли найти хорошее убежище. За два года Рейчел Гарднер научилась улыбаться, а Зак Фостер понял, что доверять одному-единственному человеку не так уж и плохо. Проскальзывает мысль — если в жизни и есть что–то, заставляющее Рэй чувствовать и ощущать себя живой, так это Зак Фостер — помешанный на погромах, превосходящий ее в энергичности. В них двоих тонны различий и столько же общего. Они — безумцы, кому лишь единожды криво улыбнулась фортуна, когда им повезло выбраться из объятого пламенем здания, и не позволила им умереть от рук таких же убийц. Остальное — вечная вереница опасностей, проблем, смертей, шрамов как внутри, так и снаружи. И именно поэтому Зак Фостер оставляет на бело–грязной коже жертв кровавые полосы от смертоносной косы. Именно поэтому Рейчел Гарднер с равнодушием в глазах стреляет в колени сообщнику, попытавшемуся напасть со спины на ее напарника. — Стой! Разве ты не спасать нас сюда пришла? — Я простой посетитель кафе, — от ее голоса и взгляда жертва попятилась назад. — Спасением таких, как вы, я не занимаюсь. Зак Фостер доверяет Рейчел Гарднер как самому себе. И готов делиться своими мыслями, потому что знает: та в лепешку расшибется, спрыгнет с моста, но не предаст его. Не отвернется. Раньше она почти не улыбалась. Искала себя настоящую в этой пыли и грязи. Казалось, что еще немного и вот–вот пустит слезу кристально–чистую, до абсурдного хрустальную. Но никто так и не увидел подобного. Никто. Кроме него. Зак Фостер приметил Рейчел еще в первый день знакомства. Что произошло? Вероятно, одобрение, постепенно перерастающее в непоколебимое доверие. Он любовался ее внутренним стержнем и оставался с ней несмотря ни на что. Разумеется, девушка держалась особняком, но и она не учла один человеческий фактор — привязанность, ранее казавшаяся ей дикой в подобной ситуации. Они держались вместе. В этом не было ничего сверхъестественного и неправильного. Только жажда внимания и понимания. Несмотря на напускной эгоизм и равнодушие, стены с треском пали. В первый раз, когда невыносимая девчонка оказалась в ловушке один на один с раздражающим мелким могильщиком. Совсем недавно — чуть не сорвалась с крыши обветшалого дома, чтобы посмотреть на долбаный рассвет во всей красе. Он еле успел поймать Гарднер. Правда, умудрился поскользнуться на мокрой от дождя траве и проехаться пятой точкой по грязи. За благодарность Рэй получила новую затрещину. Потирая многострадальный затылок, наблюдала, как напарник громко топает к дому и матерится сквозь зубы. К несчастью, тот так и не увидел мягкую улыбку, спрятанную в ткань повязанного на шею серого шарфа. Но Зак после всех чудачеств и курьезов все равно переживал за нее на десятку по шкале от одного до десяти, хоть и не признается в этом вслух. Но прекрасно понимал, если мелкая заноза однажды не вернется, то он сразу же отправится следом за ней, чтобы непременно найти и спасти снова. — Будешь прикрывать меня всегда? — Ты совсем..., — приглушенно начинает Фостер, а потом резко замолкает на целую минуту. В воздухе висит тягучее ожидание. — Буду. Но поблажек не жди. — Они мне не нужны, — удовлетворенно кивнула блондинка. Если у одного был радар на неприятности и проблемы, то у второго всегда при себе находился навигатор на первого. Без ошибок и с удивительной точностью он определял, в какой подворотне следует искать своего горе–напарника. Рэй была почти около самой воды, когда раздался пронзительный вопль, перешедший в рев раненного медведя. Девушка встрепенулась и обратила внимание на шум позади нее, а источником служил Зак Фостер, махающий правой рукой, в попытке что–то с нее скинуть. — Развлекаешься? — повернулась к источнику бедствия Рэй, сгоняя с себя всю сонливость. — Сними с меня эту дрянь! — Айзек пытался отцепить от себя среднего размера краба, который мертвой хваткой вцепился в его пальцы и не собирался отпускать. — Ударь его чем–нибудь, — посоветовала Гарднер. — И чем его, по–твоему, ударить, а? — ор разносится на всю округу. Здоровой рукой пытался скинуть с себя «гадость», да бесполезно. — Мать твою, пошел нахрен, выродок! Дай палку, быстрее! Палку, камни, что угодно! Хоть чью–то пустоголовую башку дай сюда! Рейчел сжалилась и протянула ему небольшую, но внушительную палку, которой до этого чертила на песке незамысловатые рисунки. Схватив оружие, Фостер стал истошно лупить по крабу, чтобы прилипала ослабил хватку. Наконец, ему это удалось, и нападавший разжал клешни, отпустил жертву и упал на песок. — Тупорылая залупа, — выплюнул Айзек, собираясь пнуть его, но передумал, вспомнив предыдущие ощущения от этого столкновения, поэтому просто отбросил деревяшку. — Я же говорила, что там водятся большие крабы, а ты мне не поверил. — Несмешно, Рэй! Хорош ржать, я тебе говорю! — последовала бурная реакция на чуть приподнятые уголки губ блондинки. Недавно Рэй подбила его на «самую идиотскую из всех ее наидиотских идей» как выразился Зак, когда та внезапно под впечатлением от открывшегося вида — морского берега и шума волн в едва наступивших сумерках, попросила составить ей компанию. Сначала Зак подумал, что ослышался, позже пришло внезапно накатившее раздражение вперемешку с рыком — ни за что он не будет корчить из себя клоуна. Но в итоге сдался. Сдался ей на милость, неумело танцуя на еще не остывшем песке под только им известную мелодию. Посторонние бы наверняка подумали и пришли к выводу, что эти двое под градусом или совсем выжили из ума — Фостер входит в раж и кружится уже увереннее, заливаясь хриплым смехом, ведет за собой партнершу, в лунном свете кожа коей кажется еще бледнее, чем на самом деле. Попытки пресечь любое поползновение в их сторону кажутся еще более нелепыми, чем сам танец. Это увлекает его не хуже, чем орудовать косой и разрезать врагов на части. Под обстрелом оказались все — чересчур назойливые соседи, которые пытались выведать, кто живет в метрах пятистах от них, за что и поплатились: Фостеру взбрело в голову выкопать яму и завалить ее листьями, предварительно скинув туда беличий капкан. После того случая он еще громко хохотал. Рэй же иногда ловила его на ремонте дома, пока тот не видел: будь то починка окна, где Айзек неосторожно сначала получил по лицу от старой ручки, за которую же резко потянул, вплоть до наехавшей нижней части окна, что зажала ему пальцы, когда парень пытался чуть приоткрыть его. Все это сопровождалось треском, шумом, матами и обещаниями разнести весь дом к чертовой матери. Он «научился» водить. Рейчел скрещивает руки на груди, поглядывая на довольного Айзека. Тот не вызывает у нее бурного восторга за рулем мотоцикла, учитывая, что не так давно понятия не имел, как им управлять. Да еще и украл непонятно где и непонятно у кого. — Это безопасно? — Не будь такой нудной, — довольно проводит пальцами по рулю Фостер и ухмыляется девушке. — Залезай, будет весело. Она, коротко вздохнув, уселась позади него, предусмотрительно обняв, чтобы ненароком не упасть на ходу. «Ты об этом пожалеешь», — хмыкнул внутренний голос. Зря она проигнорировала тревожный звоночек. Сходу мотоцикл резко сдал назад и чуть не улетел по склону к берегу моря, но на этом сюрпризы не закончились. Рейчел и не представляла, в какую аферу ввязалась. — Дерево, Зак. — Твою мать! — Ты сейчас всех задавишь. Сбавь скорость. — Да знаю я! — Направо. Поворачивай направо. — Заткнись, я пытаюсь! Рэй, помоги мне с этим чертовым рулем! К концу их поездки Зак сам не рад, что предложил прокатиться. Под вечер, доехав до заброшенной заправки, он зло сплюнул и пнул колесо, когда слезал с сидения. — Паршивый байк. Мы едва живыми остались. — Но ведь остались. — И чуть не влетели в долбаную канаву. — Но не влетели ведь, — не поменялась в лице Рэй. — Ты бы видел свое лицо. — Да я лет на десять постарел! — Ты мне и тогда будешь нравиться. — Заглохни, — буркнул Зак, смутившись от подобного ответа. Их отношения похожи на прогулку в дремучем лесу, где можно полагаться лишь на органы чувств, царапать руки, спотыкаться, но все равно идти вперед. Потому что свет неясной дрожащей полосой, все–таки, виднеется где–то впереди. В темном лесу живет монстр. Страшный. Буйный. Дьявольский. Молодая девушка заботится о нем, без страха запускает пальцы в волосы цвета воронова крыла и тихо напевает только ей одной известную песню. А он лишь крепче сжимает ее в своих объятиях. Когда–нибудь чудовище откусит ей пальцы и вырвет сердце из груди. Но блондинку это нисколько не заботит. У него мягкие волосы и теплые руки. У него завораживающая улыбка и сердце, гулко бьющееся под ее рукой. Как знать, возможно, именно она вырвет сердце из его груди. Касаться Рейчел хотелось всегда и много: давать затрещины, ерошить волосы, дергать за руку на себя, подпихивать плечом или растягивать ее губы, имитируя широкую улыбку. Маскировал это глупое желание за очередную нотацию об ее неуклюжести, неумении веселиться. Другим это делать нельзя. Запрещено. Не имеют права. Если Зак Фостер был больным, то Рейчел Гарднер стала его неизлечимой болезнью. И ему это нравилось.