Ева любит яблоки

В субботу я долго гипнотизировала взглядом телефон, словно он мог подсказать мне правильное решение, а затем всё же вытащила номера Миши и Вики из черного списка. Звонить своему парню я не стала — судя по времени, сейчас он как раз мог общаться с ректором ВУЗа, в который собирался поступать, и ему было бы не до меня. Отправила только короткое смс, в котором сообщила, что готова поговорить с ним, когда он освободиться. Вике я всё же позвонила, хотя бы ради того, чтобы она перестала засорять мне почту в Фейсбуке и Инстаграмме. Вчера я не особо обращала внимание на постоянно пиликающий телефон, когда он выдавал новую порцию оповещений, но сегодня была просто в шоке, когда увидела, что девушка в общей сложности прислала мне около сорока сообщений. Разговор вышел сумбурный и большей частью состоял из попыток Вики объяснить мне, что я всё не так поняла, а они оба любят и ценят меня. В какой-то момент она даже попробовала развернуть ситуацию так, что это чуть ли не я оскорбила её своим недоверием, но к этому её ходу я была готова — в конце концов, ссоримся мы не в первый раз, и с младших классов подруга была мастером перевернуть всё так, что даже если она и виновата, то она же и обиженная сторона. В качестве примирения Вика предложила посидеть где-нибудь, а затем пробежаться по магазинам — бал всего через месяц, так что времени на то, чтобы выбрать платье, остается катастрофически мало. И я просто необходима её в качестве советчицы, потому что «у тебя замечательный вкус и ты всегда говоришь то, что думаешь, так что не станешь врать, если мне что-то не подойдет». Особого желания выбираться на улицу не было, но в одном Вика была права: в последнее время мы отдалились и стали меньше общаться. И в этом не только её вина. К тому же, в понедельник мне предстояло возвращение в ненавистную школу, где меня будут ждать «любимые» одноклассницы. Меня мутило даже от одной мысли о том, что мне придется смотреть на лица тех, кто неделю назад едва не довел меня до больницы. И то закончилось всё не так страшно только благодаря Росу. Мне всё еще было страшно представить, что со мной было бы, если бы он тогда не появился… Так что у меня был выбор: остаться дома и раз за разом прокручивать в голове тот страшный день, думать о том, как меня встретят в школе после недельного отсутствия, или выбраться и прошвырнуться с подругой по магазинам. Раньше я любила шопинг. Но, опять-таки, раньше мне не приходилось думать о суммах, которые я трачу. В итоге я всё же выбрала кафе и магазины. Даже если я не могу сейчас позволить себе многое из того, что хочу, то смотреть-то не запрещается? По Вике я действительно соскучилась, так что мы быстро закончили момент с примирением. У моей блондинки скопилось такое количество сплетен, что большей частью я молчала, ахала и слишком громко и несдержанно смеялась, когда уже не могла держать себя в руках. Платье мы ей так и не выбрали, хотя к концу дня голова уже раскалывалась от обилия цветов, тканей и фасонов. Практически разряженный телефон досадливо демонстрировал красную батарею, ведь кроме критика и советчика я выступала еще и фотографом, чтобы Вика потом смогла в спокойной обстановке еще раз пересмотреть все варианты и прийти всё к тому же выводу: всё не то. В воскресенье мне тоже скучать не дали. Миша позвонил с самого утра и дал два часа на сборы. Прогулка по парку, кино, дорогой ресторан… О нашей ссоре мы негласно договорились не вспоминать. Миша много шутил, в деталях рассказал про встречу с ректором, занятиях с репетиторами и даже, по секрету, про то, что Вика совершенно не умеет танцевать и оттоптала ему его бальные туфли. Мы кормили уток у пруда, пили глинтвейн и много целовались. В кино Миша весь сеанс то поглаживал мою руку, то шептал какие-то глупости на ухо, заставляя меня хихикать, словно мне тринадцать. Пока мы ужинали и Миша рассказывал новости светского мира, из которого я с некоторых пор выпала, я разглядывала его и восхищалась. Мужчина не может быть настолько идеален. Его прическа, глаза, ямочки на щеках, когда он улыбается, то, как он режет мясо и разливает вино, как говорит и молчит — во всё это было невозможно не влюбиться. Прекрасные манеры и воспитание, чудесно поставленная речь… Я вдруг поняла, что меня смущало весь этот день. Мне приходилось думать о том, как я выгляжу и что говорю. Мне приходилось ста-рать-ся, чтобы соответствовать. Еве из прошлого не пришлось бы. Но я поймала себя на том, что-то и дело сдерживаюсь, чтобы не отпустить саркастичную шуточку. Что мой смех чуть громче, чем у остальных в этом ресторане. Что проявляю эмоции чуть более бурно, чем это дозволено в обществе. И, что самое страшное во всем этом, мне это нравится. Нравится быть живой и естественной. И мне хотелось бы говорить то, что я действительно думаю, а не подбирать правильные формулировки и выражения. Я менялась и чувствовала это сама. Мне хватило чуть больше месяца, чтобы начался процесс, который было необходимо остановить. Только я не была уверена, что мне удастся.

***

В понедельник я шла в школу с леденеющим сердцем и мокрыми ладонями. Впервые за всё это время я и правда нервничала. Продолжат ли издеваться надо мной? Я была уверена, что в любом случае справлюсь, но всё равно отвесила себе мысленную пощечину, когда на пороге в учебное здание в голове мелькнула идея развернуться и сбежать. Нет. Это выпускной класс, а я и так пропустила целую неделю. Конечно, я знаю программу, которую они проходят, но мне нужны хорошие оценки в аттестате. А значит, придется сцепить зубы, войти в класс и провести еще один день в этом аду. И еще. И так до того самого прекрасного момента, когда заветная ламинированная картонка с вкладышем не окажутся у меня в руках. Я потратила утром практически полчаса, чтобы закрасить постепенно выцветающие синяки на лице, и почти столько же, чтобы выбрать одежду, которая должна была выполнять сразу несколько функций: во-первых, в ней я не должна была выглядеть ни вызывающе, ни излишне скромно, во-вторых, она должна была скрыть все последствия прошлого понедельника. Я всё же остановилась перед дверью класса и позволила себе десятисекундную передышку. Сердце оглушительно колотилось, казалось, сразу в двух местах: в голове, причем ритм чем-то отдаленно напоминал похоронный, и в груди, запертое в клетке из ребер, готовое сбежать при первой же возможности. Соберись, Ева! Хуже, чем было, уже просто не может быть. Так? Одноклассники встретили меня гробовой тишиной. Я приложила все имеющиеся в запасе силы, чтобы остановиться и легкомысленно улыбнуться: — Доброе утро! — и затем пройти к своей парте. На стул я почти рухнула. Коленки тряслись, а стопы почему-то болели от холода. Хотелось облегченно выдохнуть, но на меня всё еще смотрели несколько лиц. — Красотка! — обернулась ко мне Ната и впервые за утро мне и правда немного полегчало. Раз такая реакция, значит, я всё сделала правильно? — Не мой стиль, конечно, я бы дверь ногой открыла бы и выразилась бы иначе, но в твоем исполнении получилось супер. И поводов для лишних придирок не дала, и при этом показала, что всё в прошлом и вообще мир-дружба-жвачка. — Была заметно, что я едва не рухнула к обморок? — я понизила голос и склонила голову ближе к Королевой, чтобы мой вопрос не достиг чужих ушей. — Немного, — не стала кривить душой девушка. — С другой стороны, то, что ты вообще вернулась в этот класс, а не забрала документы на следующий день, уже для них показатель. Расслабься, теперь всё станет лучше. Оставалось только надеяться.

***

Ната не обманула. С того дня жизнь и правда сделала крутой разворот, по крайней мере, в плане школы. Уже привычные издевки и подколы девушек остались в прошлом, как и навязчивое внимание парней — ко мне начинали привыкать, я переставала быть новенькой. К тому же, кажется, до большинства дошло, что я действительно не собираюсь встречаться ни с кем из местных. И это значительно повысило градус наших отношений. Оставались умники, которые всё еще пару раз в неделю (или чаще) пытались отпускать в мою сторону пошловатые шуточки, но даже их барышни успокоились, отметив отсутствие реакции с моей стороны. Со мной даже начали временами заговаривать, особенно по поводу учебы. Я даже удивилась в первый раз. Кажется, даже эти люди хоть немного, но прониклись мыслью о том, что в этом году всем нам выпускаться. И экзамены нам всем тоже сдавать. Их программа сильно отставала от моих знаний, а усидчивости хватало на пять минут максимум, но этот прогресс не мог меня не радовать. Однако дальше кратких объяснений теории или способов решения задачи пока не заходило. И, если честно, я временами ощущала одиночество. Рос то появлялся то исчезал. Он мог просто не приходить в школу несколько дней или являться только к третьему-четвертому уроку. Когда он всё же радовал всех окружающих своим присутствием, Ната полностью отключалась от меня и всё время проводила со своим лучшим другом. Кроме того, в школе у неё были и другие подруги кроме меня. С Росом мы особо не общались. После того вечера, когда мы гуляли и веселились вместе, я начала чувствовать странную неловкость. Следующим утром я еще долго лежала в постели и прокручивала в голове каждую минуту, которую мы провели вместе. И периодически краснела. Мне, казалось бы, уже давно пора было бы привыкнуть к его шуточкам и намекам, так что дело было не в них. Дело было в моей реакции. Даже если списывать мои порывы на алкоголь, всё равно было неправильно то, что я несколько раз за вечер практически ждала, чтобы он меня поцеловал. И, что еще хуже, чувствовала даже некоторое разочарование. Я то мысленно ругала себя, то оправдывала. Ничего не помогало. С тех пор Рос начал сниться мне почти каждую ночь, а наутро я просыпалась раздраженная и совершенно сбитая с толку. Ната заметила, что что-то изменилось. Она пыталась допытаться у нас, в чем причина того, что мы со стадии «может, однажды станем друзьями (в варианте Воронова: с привилегиями)» перескочили на несколько ступеней вниз и замерли на отметке «просто сидят за одной партой». Но ничего не добилась. Не знаю причину, но мы с Росом оба молчали о нашей встрече. Я на все вопросы флегматично пожимала плечами и говорила, что Нате всё кажется. Рос отшучивался в своем стиле и даже откалывал очередной свой фирменный номер в мой адрес, но без прежнего энтузиазма. Я только радовалась. Учитывая, что Воронов начал занимать многовато места в моей голове, мне надо было срочно организовывать там чистку. И пусть звучит мерзко, но идеальным способом для этого был бы Миша. Однако суть заключалась именно в том, что «был бы». С Мишей мы виделись куда реже, чем мне хотелось бы. После школы он сразу же мчался на репетиции бала, затем к репетиторам, а после домой — учиться. Виделись мы теперь в лучшем случае два раза в неделю, и то встречи укорачивались тем быстрее, чем ближе был этот чертов праздник в моей бывшей школе. Я практически молилась на тот день, когда это всё останется в прошлом и у моего парня появиться хоть немного свободного времени. В те редкие случаи, когда я не выдерживала и жаловалась Нате, она хмыкала и закатывала глаза: — Ну и дура ты! Я бы уже давно бросила бы такого. Кому нужен парень, который не хочет проводить время со своей девушкой? — Почему не хочет? — обижалась я. — Он загружен просто, год тяжелый. — Бред всё это, — отмахивалась Королева. — Если парень хочет провести с тобой время, он найдет любой способ, плюнет на любые другие планы и примчится на крыльях любви. А если нет — значит, так хочет. Конечно, она не понимала. Не понимала, что у него и правда трудное время. Подготовка к экзаменам и вступлению в ВУЗ, отец, ожидающий от него только самых высоких результатов, собственные амбиции. Самое паршивое было в том, что я тоже переставала понимать. Но после одного высказывания подруги (я и не заметила, как начала её так называть) я запретила себе поднимать при ней эту тему. — Слушай, ты бы проверила. Может, он на деле занят не учебой, а кем-то еще. Мало ли, всякое бывает. Я злилась три дня. Это сомнение доказало мне только одно: Ната на самом деле не понимала наши отношения. Откуда ей было знать, что у Миши уже год лежит обручальное кольцо для меня и он планирует сделать мне предложение весной? Об этом я по большому секрету узнала от его счастливой мамы — она, собственно, и помогала выбирать. Так что я не сомневалась в Мише. Вика тоже завертелась в круговороте школы-бала-курсов. С ней мы виделись чуть чаще, но и то только в то время, когда она в перерыве между своими делами тащила меня то искать самый прекрасные в мире туфли, то аксессуары. Я терпеливо сидела в кресле салона и пила мартини, пока она ходила на пробную укладку и макияж. Я слушала бесконечную болтовню, как всё это будет прекрасно, и какую в этом году идеальную музыку подобрали, и какой после этого будет фуршет… Стабильно раз за встречу она предлагала всё же достать мне пригласительный, но уже без прежнего запала. Кажется, ей надоело мое неизменное «нет», потому вопрос теперь звучал скорее из вежливости. Так что в большинстве случаев я после школы шла домой и сидела за учебниками и конспектами, тихо изнывая от тоски. Осень уже перевалила за середину, день «Х» приближался, я маялась всё больше. В то утро пятницы я, как это обычно и бывало, сидела за задней партой и лениво листала учебник по физике. Не из тех, которые нам выдали в школе, гораздо сложнее и серьезнее, но все темы я уже выучила и задачи перерешала, так что взгляд скользил по строчкам чисто механически, а суть не откладывалась в голове. Так что когда вдруг прямо перед моими глазами на чужом пальце заболтались ключи, я вздрогнула. А когда знакомый голос пропел на ухо: «Е-е-ева, знаешь что это?», я подпрыгнула. Чёрт, я за этот месяц уже успела отвыкнуть от таких выходок! Я развернулась бы, если бы не чувствовала спиной грудь Роса и не видела его рук, упирающихся в парту с двух сторон моего тела. Вздумай я взглянуть на него сейчас, мы точно оказались бы лицами слишком близко. Невольно в голове вспыхнула картинка интимного полумрака в салоне его машины, когда мы ехали на гонки и он, пусть и шутливо, но коснулся языком моих губ. В этот момент я окончательно обрадовалась, что мои вспыхнувшие щеки скрыты завесой из волос. — И что же это? — я насильно вырвала себя из пучины воспоминаний и совершенно лишних мыслей. — Это наши планы на вечер, — Рос всё так же продолжал ко мне прижиматься сзади и шептать на ухо, отчего по шее с той стороны бежали мурашки. Мне становилось ужасно некомфортно и хотелось поежиться, но его это только развелесило бы. Оставалось терпеть. Он явно решил поиграть в какие-то тайны. Я беззвучно выдохнула и взяла себя в руки, чтобы всё тем же скучающим голосом уточнить: — И куда конкретно ведут нас планы на вечер? — Бассейн, — голос Воронова теперь звучал у левого уха, практически обжигая его. — Ты, я, оба почти голые, в воде… А у меня, кажется, начинался словесный понос. — Очень оригинально, — я повернула голову и практически столкнулась с ним носами. В глазах Роса, клянусь, чертята уже не плясали — они там оргию устроили! — Бассейн, догадываюсь, сауна тоже входит в комплект. Мы как, прямо там начнем трахаться, или ты всё же снимешь номер в каком-нибудь мотеле? Парень замер на несколько секунд, а затем расхохотался и уткнулся мне лбом в плечо. Я терпеливо ждала, пока закончиться эта истерика. И уже не знала, чего еще от него ожидать. Когда он отодвинулся, его лицо было красное от смеха, а глаза увлажнились. Невольно я отметила про себя, что вот такой искренний, а не бесконечно пытающийся соблазнить меня, пусть и не всерьез, он мне нравился больше. Хотя, надо признаться, и во флирте с ним есть определенный драйв. — Чёрт, Ева, буду знать, о каком свидании ты мечтаешь! Со мной ты расширяешь границы? Тогда пиво, стойка и гонки, теперь сауна и бассейн! Я густо покраснела, сообразив, что, видимо, вспылила зря. И припоминать мне эти неосторожные слова будут долго. Я досадливо отвернулась и тут же пожалела об этом. Потому что Рос отодвинул носом мои волосы и прошептал на ухо: — От твоей идеи я завелся. Тебе вскоре придется что-то делать с тем, как ты влияешь на меня. Парням вредно так часто сдерживаться. В следующий миг все мои внутренности скрутило, когда его язык прошелся по моей шее, а затем губы влажно поцеловали за ухом. Неожиданно стало жарко, и я бросила быстрый взгляд по сторонам. Кажется, никто не заметил ни того, что вытворял Воронов, ни того, как я сама невольно отклонила голову и вцепилась пальцами в стол прямо рядом с его руками. Внутри стало предательски жарко, а сердце забилось в самом низу живота. Я разъяренно двинула локтем примерно туда, где по моим догадкам находилось солнечное сплетение, а затем подскочила на ноги. Этот козел довольно улыбался и смотрел исподлобья, словно бросая вызов. А затем медленно облизал губы. — Вкусно, — доверительно прошептал он. И я взорвалась. Я схватила его за руку и, не обращая внимания на удивленные взгляды одноклассников, практически выдернула из класса. Звонок уже прозвенел, а наша учительница опаздывала, так что в коридорах уже было пусто. Я затащила парня в ближайший туалет, даже не глянув на табличку, и с грохотом захлопнула за нами дверь. И тут же за это поплатилась. Потому что в следующее мгновение уже была прижата к двери мужским телом. Губы Роса беспорядочно метались по моей шее и щекам, а руки беззастенчиво скользили по груди, талии и бедрам. Все мое тело требовало отозваться на ласку, изогнуться навстречу и позволить делать с собой абсолютно всё, даже если потом будет стыдно. Но я резко оттолкнула Роса, а из глаз моих брызнули слезы — и я не знала, от злости на его действия или собственную слабость. Или от того, что стоило ему перестать касаться меня, как всё тело буквально взорвалось от желания притянуть его назад. — За что ты так со мной? — вместо этого заорала я. Он стоял в полуметре и тяжело дышал. Зрачки расширились так, что серая радужка была практически не видна. Мне не нужно было опускать взгляд, чтобы узнать, что ниже пояса он уже абсолютно готов — всего несколько секунд назад я это прекрасно чувствовала. — О чем ты? — непривычно хрипло спросил он. А я захлебывалась слезами и даже думать не хотела о том, как выгляжу в этот момент. — Разве я похожа на шлюху, которая отдастся в туалете? — Я думал, тебе нравится наш флирт, — он скривился и раздраженно нахмурился. На мой вопрос ответа я не получила. — Это уже не флирт, это зашло слишком далеко! — Значит, тебе всё же нравилось, когда я просто касался тебя, — он не спрашивал. — Когда заставлял краснеть и пускал по телу дрожь. Когда почти целовал тебя, — он перешел практически на рык, вновь приблизившись и игнорируя мои руки, уперевшиеся ему в грудь. — Я чувствовал, я видел твою реакцию! Ты точно так же хотела продолжить, как и я! — это было уже практически в губы, я глотала его дыхание, а всё тело соглашалось с ним, вновь затягивая спираль возбуждения внизу. — У меня есть парень, — практически пискнула я. — Это не помешало тебе практически застонать в классе. — Просто у меня давно… — я захлопнула рот, но было уже слишком поздно. Оставалось лишь отвернуться и тряхнуть головой, чтобы закрыть волосами пылающее лицо. Ничего более унизительного в жизни своей не испытывала! Однако в любом случае это оставалось правдой. Мы с Мишей уже очень давно не были вместе. Последний раз мы оставались наедине со всеми вытекающими еще в августе. А теперь, учитывая его плотный график, в котором нам и поговорить времени не хватало, было не удивительно, что мы отдалились в физическом плане. И моё тело просто подвело меня, предало в самый ненужный момент. Самое странное было то, что прямо сейчас я не испытывала сильных угрызений совести перед Мишей. Я не была инициатором, я оттолкнула. А то, что я готова была ответить взаимностью, не моя вина. Из нас двоих именно он не находит времени на отношения. А всё это — просто физиология. Рос всё еще молчал, и я скосила на него глаза. Я и не заметила, что перестала плакать. — Твой парень просто идиот, если не хочет быть с тобой. Я не завожу отношений, но если бы мы встречались, я бы трахал тебя каждый день до потери пульса, чтобы у тебя и мысли не могло возникнуть о другом парне, — вдруг абсолютно серьезно заявил он. Затем взял меня за подбородок и развернул к себе лицом: — Хватит реветь, ненавижу женские слезы, — тем не менее он мягко вытер мои мокрые щеки. Прежде я его таким серьезным не видела. — Я не обещаю, что полностью прекращу к тебе приставать. В конце концов, наш флирт нравится не тебе одной. Но я обещаю сбавить обороты. Идёт? Сил хватило лишь на кивок, а затем Рос вновь обнял меня, но совсем иначе — бережно, мягко, одной рукой поглаживал волосы, а другой прижимал за талию к себе. И совсем платонически прижался губами к моему лбу.

***

Мне потребовались еще полчаса, прежде чем лицо из красного вновь обрело свой естественный цвет, а холодная вода помогла припухшим от слез глазам. Рос давно ушел, и мне оставалось только гадать, что же он наплел нашим одноклассникам. Даже если бы я сомневалась в его умении держать язык за зубами (а я не сомневалась, по крайней мере, пока имеется в виду отсутствие болтливости), вряд ли бы парень решился рассказать, что у него обломился секс. Впрочем, за всё то время пока я училась в новой школе, я ни разу не слышала, чтобы он обсуждал подобные темы с другими ребятами. Среди парней было нормальным делиться впечатлениями и воспоминаниями, хвалить или критиковать, даже если непосредственная участница сидела за соседней партой. Но о пассиях на вечер Роса я слышала только мельком да намеками от Наты, когда она с ехидной улыбочкой начинала интересоваться, как он сходил в клуб или бар. Но это случалось не так часто, а Воронов отвечал так уклончиво, что в парня-шлюшку я его записывать не спешила. В класс я вернулась к концу урока, учительнице сказала, что плохо себя чувствовала. Конечно, правильной и честной Еве она поверила. Последние пять минут урока я просидела за общей партой с Росом как на иголках. Он же, напротив, вполне расслабленно играл на телефоне и не обращал на меня внимание. Заметив —надцатый по счету мой взгляд в его сторону, он ухмыльнулся и одними губами произнес: — Всё нормально. И я постаралась расслабиться. Если он сдержит обещание и вернет наши отношения на прежний уровень, на котором мы общались, подкалывали и шуточно провоцировали друг друга, то это будет замечательно. Если он справится, то и я тоже. И, конечно же, едва прозвенел звонок, как весь класс собрался у нашей парты в ожидании подробностей о произошедшем. И о том, почему меня не было весь урок. Ни одна из моих идей не казалась мне подходящей, но ситуацию спас Воронов. Он хохотнул и закинул руку на спинку моего стула. — Да всё нормально, Еву просто взбесили мои шуточки о том, как я мечтаю увидеть её в бикини сегодня вечером. Пришлось немного умыть её, чтобы остыла и перестала пытаться меня убить. Видимо, долго сохла, — на последних словах он незаметно погладил сквозь водолазку мой позвоночник, явно намекая на совсем иной смысл. Что ж, это было терпимо. И именно так я узнала, что вечеринка в бассейне у нас будет больше, чем на двоих. А зная моих одноклассников, скорее всего она будет еще и нелегальной.