Спутники

      Они заказали такси. Почти всю дорогу ехали молча. Антон крутил в руках диск со своим именем и результатами МРТ на нем. Само же заключение было у Арса, но это мало заботило Антона… Антону жутко хотелось курить, вот прям сейчас, и пофиг на головную боль. Хочется вдохнуть полной грудью и выпустить чертовски медленно струю прямо в серое небо.       — Высади около магазина, — попросил Шаст.       — Зачем? — не понял Арс. Обернувшись, он увидел потускневшее лицо Антона и не смог возразить, сказав водителю лишь: — Вот там притормозите.       Не успела машина остановиться, как Антон уже вышел и бодро зашагал в сторону «Магнита». Но стоило машине скрыться во дворах, как Шаст остановился и поднял глаза вверх.       «Просто, блять… За что? — ответа не последовало, и Антон лишь улыбнулся. — Я, наверно… Заслужил всё это. Да. Такой, как я, и лучшей доли… Бред!»       — Бред! — уже вслух воскликнул он и потянулся к пачке в кармане. Вытащил сигарету и, зажав между губами, глубоко вздохнул.       Вдох.       Выдох.       «Я не знаю, что такое киста и где находится эта пинеальная область. Я умру? Это как раз? Или нет…»       Человек склонен к мыслям о худшем, поэтому, решив, что он самый больной на нашей планете, Шаст докурил сигарету и двинулся в сторону магазина.       К моменту, когда дверь Арсовой квартиры открылась, Антон успел не то что открыть, а даже осушить приличную часть бутылки рома. Он стоял пред Поповым, пошатываясь и проливая из открытой пачки в другой руке апельсиновый сок.       — Ох ты чудо в перьях, — Попов посторонился, пропуская Шаста в квартиру.       — В проблемах! — рявкнул Антон и пошатнулся. Арс подхватил его под руку, схватил бутылку и поставил на комод. Закрыл дверь.       — Ты че так отмечаешь-то?       — Свою смерть! Как там новый фильм щас выходит? «Счастливого дня смерти»? Во-от, — он уставился на пачку сока в руке и, пожав плечами, отпил.       — Шаст, дурачина… — Арсений, поддерживая полупьяное тело, прошел в спальню и положил Антона на кровать. Тот плюхнулся в воздушные простыни, как мешок с соломой, и глухо выругался.       — И вот зачем? — спросил Арс. Нет, он не хочет учить: в таком состоянии это та еще пытка. Просто. Ему правда хотелось узнать. Ему до жути хотелось знать, что с его Антоном. Он волновался, а это шло вразрез с идеологией «молодого дизайнера».       — Шаст? — спросил Арсений затихшего парня. Тут плечи его содрогнулись, и Попов понял, что тот плачет.       Мужчины не любят слез. Но Арс сейчас не испытывал неприязни, ему не хотелось кричать: «Сты-ыд! Ты мужик или кто?» — единственное, что хотелось Арсению, — так это обнять Тошу и успокоить его.       Что он и сделал.       Антон, как слепой котенок, ткнулся в грудь Попова, всё так же не переставая плакать. Арс улегся удобнее на спину, почти затаскивая Антона на себя. Тот не сопротивлялся. А под мерными движениями графской руки по спине, вкупе с бархатным голосом Поповского, Антон успокоился.       — Антон, — позвал его Арс, когда всхлипов не было слышно уже несколько минут.       — Мм, — ответили ему.       — Расскажешь? — спросил Попов. Уточнять не требовалось: Антон его прекрасно понял и так. Но рассказывать не захотел.       Они так и лежали бы в тишине, но Арс не допустил этого.       — Я развожусь, — произнес он.       Все внутри Антона замерло, казалось, эта длинная шпала забыла как дышать. Он поднял взгляд и уставился на Арса. Ему послышалось? Что? Он сказал, что он… Меньше пить надо, что ли…       — Что?       Арс взглянул в ответ и рассмеялся.       — У тебя тако-ой взгляд был, как у котенка, — объяснил Попов, хмыкнул каким-то своим мыслям и уже серьезно продолжил: — Я развожусь. Моя жена уехала около трех недель назад.       — Так ты говорил…       — Это была отчасти правда, Тось, — Арсений протянул руку к льняным волосам Шаста и убрал взлохмаченные прядки со лба.       Антон подался навстречу руке, как щеночек отзывается на ласку. Дело было в холодных пальцах графа и огненном, будто горящем, лбе Антона.       — И вот надо было тебе пить, а? — кладя ладонь полностью на лоб парня и получая благодарный стон, Арс усмехнулся. — Я… Мы с ней поняли, что… Ну не этот брак можно называть счастливым, понимаешь?       Антон ничего не понимал, мешало пол-литра рома, головная боль и вездесущие пальцы Арсения Попова.       — Арс… но почему я? — сиплым голосом сказал Антон. — Боже, да я ходячая проблема! От… — он запнулся. — Сколько со мной заморочек! Одних врачей сколько, и это далеко не конец…       — Ну, вообще-то, конец, — возразил Попов.       — В смысле? — «удивление одна из самых ярких эмоций этого малого, — подумал Попов. — Эти взлетевшие брови, распахнутые глаза-виноградины…»       — Пока тебя, королева драмы, не было, — Арс не удержался и щелкнул Антона по носу. — Я погуглил твои результаты и позвонил кое-куда… — Шаст неровно хмыкнул. — Короче, это доброкачественная полая опухоль… То есть, судя по ее размерам и твоему возрасту, она вряд ли уже будет расти и увеличиваться. Она просто есть. Как спутники у планет. Тебе придется к этому привыкнуть…       — Нооо… — почувствовал недосказанность Шаст.       — Необходимо каждые полгода проверятся у нейрохирурга.       — Каждые полгода проверятся у нейрохирурга… — эхом повторил Шаст. Он просмаковал эту мысль, прошелся по ней экскаватором, потом асфальтоукладчиком и наконец понял, что это не так уж и плохо. А вкупе с новостями, которые преподнес Арсений…       — Я люблю тебя, Арс, — сказал Антон, и это было бы чрезвычайно мило, если б Шаст выговорил «Арс» вместо «алсм», который вышел у него.       — Скажешь это трезвым и утром.       Арс укрыл Шаста одеялом и прижал еще ближе к себе, поэтому острое желание Антона передразнить этого шестидесяти семи летнего было подавлено на корню.       Головная боль отступила, и впервые за долгие недели Шаст спал спокойно и без головной боли.       Он был счастлив.