Recovery/Восстановление

Папирус вышагивал по гостиной. Его несколько расстраивала идея положить монстра, которого Санс привел с собой, на постыдный бугристый диван, но какие еще были варианты? Другой Санс… Папирус столкнулся с трудностями, обдумывая, что делать сейчас, когда этот монстр стал больше, чем просто изображением на экране. Если на то пошло, как вообще его называть? Высокий скелет не думал, что называть их обоих Сансами будет очень удобно. Ну, вообще-то он редко пользовался именем брата... и кроме того не был уверен, что может пользоваться привычными оскорблениями, которыми осыпал Санса. Мысль о том, чтобы применять хоть что-то из них после того, через что прошел его брат, была тошнотворной. Ну, он что-нибудь да придумает. В конце концов он Великий и Ужасный Папирус. Высокий монстр вздохнул и потер череп. Диван это не проблема. Настоящая проблема в том, что прошел уже час с того момента, когда его отправили наверх, а другие монстры все еще не пришли. Он расстелил диван, начал готовить ужин, и у него все еще осталось достаточно времени, чтобы представить море вариантов, каким образом все может пойти не так. Что если что-нибудь случилось? Другой Санс напоминал ему монстров на грани превращения в пыль, которых он видел. Высокий скелет поежился. Его брат там внизу с пылью своего друга? Должен ли Папирус спуститься и проверить? Что если он сделает хуже? Бля! Это не тот тип загадок, в котором он хорош. Сверху послышался тихий щелчок, и он, вздрогнув, обернулся и увидел двух монстров, медленно и молчаливо выходящих из комнаты Санса на площадку второго этажа. Какого черта? Его разум заполонили еще больше вопросов. Но все равно он был рад видеть их живыми и одетыми в фирменные футболки Санса. Санс оделся в ту, на которой была надпись «я так ленив, что не могу даже… эх, неважно», а другому монстру выдал с надписью «Я впечатлен. Ты умеешь читать». — все нормально, — шепнул Санс другому скелету, который не поднимал головы пока осторожно продвигался вперед. Даже оттуда, где он стоял, Папирус мог слышать тихий постоянный стук костей. — П-ПРИВЕТ, — поприветствовал их гостя Папирус. Монстру, который выглядел таким явно напуганным, его голос показался слишком громким. Разумеется, маленький скелет вздрогнул, несколько слезинок упали на пол. — мой бро может выглядеть, типа, страшным, но он безобидный, — с улыбкой сказал Санс. — САНС! КАК СМЕЕШЬ!.. — под острым взглядом брата Папирус оборвал свою речь. Верно. Другая версия его брата наклонилась и прошептала что-то Сансу. Это заставило Папируса почувствовать потребность в более осознанном поведении, так что он выпрямил спину, чтобы казаться увереннее. — ой, извини, кетч, — сказал Санс, явно удивленный. Затем он повернулся и посмотрел на Папируса тем взглядом, которым они пользовались, чтобы дать знать друг другу, что им стоит обсудить кое-что позже и подальше от данной компании. Папирус слегка кивнул, его душа уже казалась чуть легче. Понимание того, что Санс относится к нему нормально, чрезвычайно облегчило его состояние. Кстати о состоянии, даже если не считать новых физических ранений, которые едва не убили Санса, он изменился. И самым большим изменением в нем было тактичное отношение к монстру, стоявшему рядом. Папирус никогда не видел, чтобы его брат относился к кому-то так ласково, даже к нему. Он не знал, что чувствовать по этому поводу. Конечно, он был братом Санса, но другой монстр был Сансом. Само собой в том, что он будет заботиться о себе, есть смысл, да? Это ведь так и работает? Папирусу стоит заставить Санса объясниться, когда они будут говорить. У их гостя и его брата были отличия, но он выглядел невероятно похожим на Санса, когда тот был моложе и у него было меньше шрамов. Папирус почти чувствовал что-то вроде ностальгии, когда смотрел на этого монстра, если не брать в расчет, что его брат никогда так не зажимался. Но опять же, трудности и страдания, с которым они столкнулись в детстве, были ничем, по сравнению с тем, через что прошел он. И тут Папирус понял, что пока блуждал в своих мыслях, комната погрузилась в тишину. Санс странно смотрел на него, а другой — «Кетч»? Какое странное имя — переминался рядом. — Прошу, чувствуй себя, как дома, — Папирус понизил свой тон и отступил назад, так чтобы у скелета была возможность спуститься с лестницы и дойти до дивана без необходимости проходить мимо него. Минуту было тихо, а затем Кетч снова наклонился вперед. Папирус услышал тихое бормотание, но не смог разобрать слова. Санс коротко кивнул. — лады, иди первым, — он кивнул в сторону конца коридора, и другой монстр поплелся в ванную, — он в душ, давненько там не был, — добавил Санс, наклоняясь вперед и ставя локти на перила, чтобы перегнуться и посмотреть на Папируса. Разумеется, очередная вещь, о которой Папирус не подумал. В очередной раз он почувствовал себя совершенно некомпетентным в оказании помощи Сансу и- — ПОЧЕМУ ТЫ НАЗЫВАЕШЬ ЕГО КЕТЧ? — спросил Папирус, надеясь, что вопрос был достаточно ненавязчивым. — хм, о, это сокращение от кетчупа. то, что ему нравится вместо горчицы, — Санс слабо улыбнулся, и Папирус обнаружил, что противится импульсу скривится при упоминании вредной привычки своего брата. Так что этот другой Санс разделяет и ее, даже если их выбор напитков разный. Стремясь избежать чтения лекций Сансу, Папирус переключил свое внимание на другое. — ЕСЛИ ТЫ СПУСТИШЬСЯ, Я МОГУ ПОМОЧЬ ТЕБЕ С ЭТИМ, — он указал на оковы и цепи на запястьях Санса, лежащих на перилах. Санс опустил взгляд и вздрогнул, будто забыл о них. — не, я в порядке, — ответил он, пожав плечами. Папирус смотрел на него, неубежденный. — МНЕ ОНИ НЕ НРАВЯТСЯ, — сообщил он Сансу, который кинул на Папируса заинтересованный взгляд, как будто неприязнь к видимому напоминанию о том, через что прошел его брат, была для него странной. Черт, это Санс должен ненавидеть их сильнее, чем Папирус. Верно? С Кетчупа оковы пропали. — звиняй за это, бро. завтра, лады? — сказал Санс, демонстрируя в улыбке свои заостренные зубы. Она выглядела немного унылой, и Папирус осознал, что, скорее всего, не сможет поддержать ее. Когда Папирус не ответил, улыбка Санса пропала, а зрачки опустились к полу. Так они и стояли, пока не открылась дверь в ванную, и не вышел Кетчуп, одетый в ту же одежду, но его кости приобрели гораздо более здоровый цвет. Черт, сколько же на них было грязи? Санс потянулся к Кетчупу, как будто хотел проводить его, но тот отстранился. Он просто боялся любых физических контактов? Ничего удивительного. Папирус ощутил, что его череп нагрелся, когда вспомнил, как смотрел за тем, что было сделано с этим монстром. В какую ярость его ни приводили бы раны Санса, но на самом деле он не видел, чтобы ублюдок насиловал его. Звезды, у него было так много вопросов. Улыбка Санса померкла из-за страха, который демонстрировал другой скелет, но он ничего не сказал. Он просто развернулся и повел его вниз по лестнице. — а т-ты не хочешь… Папирус буквально подскочил от этой мягкой робкой версии голоса брата. Голос был таким странным, знакомым, но другим. — неа, — ответил Санс, и Папирус прищурился, — я попозже схожу. Слабо кивнув, Кетчуп последовал за ним вниз. Папирус наблюдал за этим, ощутимо нервничая от перспективы дальнейшего общения с ними. Он сделал хоть что-то правильно? Когда они подошли к дивану, Папирус понял, что либо сейчас, либо никогда и решился.  — НЕ ХОТИТЕ... Не хотите поужинать? — спросил он, отступив еще немного, так чтобы можно было пройти на кухню и при этом быть так далеко от них, как возможно. — Все почти готово. Санс удивленно посмотрел на него, и Папирус слегка покраснел. Ему не нужно объясняться перед своим братом. И не было ни одной причины, по которой Сансу стоило знать, что Папирус использовал готовку, как способ успокоить себя, когда Санс пропал. Черт, да он был бы счастлив, если бы Санс никогда не обнаружил, что он был настолько расстроен. По крайне мере, Андайн вряд ли ему расскажет. БЛЯТЬ! Ему стоит позвонить Андайн, чтобы она рассказала доктору Альфис, что та может остановить свою работу над машиной. Он добавил это в перечень тем для разговора с братом. Это будет долгий разговор.

***

Санс присел на диван, но все равно не расслабился. Его взгляд остался приклеен к полу. Он не смел смотреть на своего двойника, слишком хорошо осведомленный о том, как старательно другой скелет вытирал глазницы, чтобы уничтожить любые признаки слез, прежде чем, наконец, открыл дверь и вывел Санса из комнаты. Ему было немного стыдно за то, что он ничего не мог сделать для Горчицы. После всего произошедшего, другой монстр все равно забрал его, верно? Нет, вывел его. Санс напомнил себе, что не должен злиться на Горчицу. Его душа сжалась, когда он просто вспомнил, как в конечном итоге оказался здесь. Горчица пытался. Санс даже встал, чтобы попробовать успокоить другого монстра, стоящего в противоположном углу комнаты. Но он просто не смог… не смог прикоснуться к Горчице. Он пытался. Не один раз он приближался к дрожащему монстру, тянулся к нему, но его трясущиеся пальцы просто зависали на полпути. Через мгновение Санс прижимал руку к груди, крепко сжимая пальцы второй ладонью, чтобы заглушить звук стучащих друг об друга фаланг. В конце концов, Горчица перестал всхлипывать, хотя когда он повернулся и увидел Санса, стоящего прямо за его спиной, то сделал полшага назад, это тяжелым воспоминанием осело в душе Санса. Конечно, Горчица быстро исправился и натянуто улыбнулся, но Санс не смог найти в себе сил, чтобы вернуть улыбку. Когда ему бросили черную футболку, он больше не смотрел на другого скелета, просто натянул одежду через голову. За футболкой последовали шорты. Горчица тоже поспешно одевался, короткие цепи наручников тихо позвякивали. Санс открыл рот, пытаясь подобрать слова, пока Горчица утирал лицо, но не смог. Дверь открылась, и он снова погрузился в себя. Увидеть брата Горчицы оказалось труднее, чем Санс думал. Невозможно было перепутать его с демоном, учитывая, во что он был одет — черное и красное, с черепами и шипами. Однако в нем было несколько деталей, в которых он признал части боевого тела Папируса. Экипировка даже выглядела сделанной вручную. Он с трудом представлял себе Горчицу за шитьем, но Санс полагал, что тот приложил к этому руку. Санс снова практически сломался, когда Папирус предложил им ужин. Он едва сдерживался. Дом наполнял ностальгический запах итальянских трав. Его зрение размылось от подступивших слез, и в этот момент он почти мог представить, что вернулся домой, как Горчица пытался убедить его. Хотя Санс не вернулся. Он оказался трусом, и сейчас его брат остался один в неведении. И Папирус до конца своей жизни, звезды знают сколько перезагрузок, проведет без своего старшего брата. Санс содрогнулся от этой мысли. Он заметил, что в лаборатории Горчицы не было машины. Он никогда больше не увидит своего брата. Своего удивительного, крутого брата, которого он любил больше всего на свете, и он сам отверг шанс отправиться к нему. Он отказался от Папируса. Что бы он подумал? Санс ощутил, как его душа клокочет к грудной клетке, потяжелевшая от горя и сожаления, он сел на диван и согнулся пополам. Горчица шагнул вперед и снова протянул руку. Санс ощутил, как его тело инстинктивно отклонилось. Через секунду фаланги перестали касаться его, и Санс услышал мягкие шаги, направлявшиеся в сторону кухни, следом за Папирусом из этой временной линии. Оставшись один, Санс отчаянно пытался успокоить свою душу. Он не мог продолжать вести себя так. Хотел ли он продолжать это? Он сжал край позаимствованной футболки и поднял ее, чтобы вытереть глазницы. Снова носить одежду было невероятно странно. Ему было неудобно в футболке, ткань давила на лопатки. Санс почти предпочел бы ошейник и привычную тяжесть своих цепей, чем это. И он рассеянно продолжал пытаться покрутить наручники. Но вместо этого находил только неровные, исполосованные шрамами кости запястий, что было еще хуже. Горчица снял все с него, но оставил свои наручники, потому что Санс был слишком потерян, чтобы помочь ему. Просьба вернуть их только ранит монстра, который на самом деле пытался помочь ему. Просто… просто слишком много перемен для него. Санс чувствовал себя совершенно разбитым всем происходящим, но не существует никакого другого места, куда он мог бы пойти. Его душа стала еще немного тяжелее.