***
Санс лежал на диване Горчицы, который по многим причинам ощущался таким странным под его костями. И хотя предложение брата Горчицы поужинать звучало заманчиво, и пахло чем-то аппетитным, даже близко не похожим на тако, он хотел спать. Он был совершенно истощен. Однако отдохнуть ему не удалось. С одной стороны, подушки — неважно как их скомкать — походили на облака после той ужасной собачьей подстилки или жесткого пола лаборатории, на котором приходилось спать. С другой стороны, мягкость стала настолько чуждой ему, почти некомфортной. Его позвоночник как будто был не на своем месте, утопая в подушках и продавленном матрасе. С третьей стороны, его разум продолжал рисовать картины того, как демон врывается, вползает или просто телепортируется прямо в комнату и утаскивает его, чтобы снова заковать в цепи. И представить это было слишком просто, в каждом скрипе или щелчке он слышал звук телепортации демона в дом. Санса прошиб страх, когда он осознал, что пойти за ними будет проще простого. Запись об их прохождении портала сохранится в машине. Казалось невозможным, что Горчица мог упустить этот факт, но если его это и беспокоило, то он не показывал своих мыслей. Наконец, была еще одна сторона, в существовании которой Санс никогда бы не признался, но больше всего его беспокоила мысль, что если бы демон забрал его, то это не стало бы нежеланным. Разумом он понимал, что было неправильно так думать, но его душа… его душа ускорялась при этой мысли. Столкновение с пугающе легкомысленным отношением Горчицы. Пойманные на себе неловкие взгляды брата скелета. Размышления о собственной отвратительной сущности. Сансу не приходилось беспокоиться о будущем, когда его жизнь состояла из еды, сна и секса. Он чувствовал себя совершенно беззащитным перед лицом проблем, которые несло с собой возвращение его жизни… просто жизни. Перевернувшись, он прижал череп к подушке, пытаясь превратить мягкое бормотание голосов Горчицы и его брата в белый шум. К сожалению, стены были тонкими, а у брата Горчицы имелись проблемы со сдерживанием своего голоса, особенно когда он был расстроен. Даже тихие слова Горчицы можно было разобрать, если бы Санс сосредоточился.***
— что она сделала с машиной? — Она ее чинила, но сперва добавила визуальный вывод, так чтобы мы смогли тебя найти. — машина в ее лаборатории? — Конечно, где бы еще она- — мне нужно пойти туда завтра, убедиться, что она в порядке. — Хорошо, Санс, ты ведь вернулся. — я обещал кетчу, что верну его домой. для этого нужна v-машина. — Что??!! — это другое ее название, но не думаю, что ты поймешь, бро. Папирус фыркнул. — Отлично, однако я хочу знать, откуда эта штука. Но сейчас тебе нужно отдохнуть пару дней. Восстановиться. Хотя бы позволь своему гребаному черепу зажить. И эти наручники- — я в порядке, бро. тот о ком мы должны беспокоиться — это кетч. бля, лучше мне остаться дома. не думаю, что оставлять вас двоих наедине сейчас это хорошая идея. — Я буду предельно осторож- — я знаю, знаю. тебе ни к чему волноваться о… — Санс умолк и задумался. — Тогда в чем дело? — спросил Папирус, когда молчание затянулось. Он начал беспокоиться, что на брата, наконец, повлияла новая травма головы, но Санс встрепенулся, и его зрачки снова сфокусировались на Папирусе. — о… в том, что никто из нас не знает, как реально на нем отразилось пребывание в том месте, — Санс замялся и глубоко вздохнул, — если хочешь остаться с нами, тебе стоит иметь более… полное представление о том, что случилось. Папирус вздрогнул. Это не было то, чего он на самом деле хотел, но Санс был прав. Если он хочет помочь, то должен знать. — Хорошо, — он прислонился к кухонной стойке, скрестив руки на грудной клетке. Санс рассказал о своем пребывании в другой вселенной. Папирус осознал, как мало он действительно знал об их положении из своих наблюдений. Он был глупцом, предполагая, будто понимал, что им пришлось пережить. Даже то, что он слышал сейчас, давало ему лишь смутное представление — он был уверен — но только этого хватило, чтобы вызвать тошноту… знания, что его брата изнасиловали. Он понимал, что должен быть благодарен за то, что Санс готов просто находиться так близко к нему. Когда рассказ завершился, Санс выглядел хуже, чем раньше, и Папирус ощутил беспокойство в душе. Разумеется, рассказывать о подобном было тяжело для брата. — Ужин скоро будет готов. А потом тебе стоит немного поспать, — он начал доставать противень. — хех, никогда не думал, что ты предложишь мне поспать, бро. конец света что ли наступил? Папирус обернулся и увидел, как Санс усмехается, но в его взгляде была пустота. — Я серьезно, Санс, — Папирус воспользовался своим самым авторитетным тоном и окинул брата хмурым взглядом. Улыбка Санса медленно сползла с лица. — ясно, — фыркнул он и развернулся чтобы выйти. Какого хрена он злится? Как Папирусу удалось облажаться, когда он на самом деле пытался позаботиться о нем?!***
Санс вошел в гостиную и увидел, что Кетчуп лежит, огоньки в его глазницах были туманными, но не пропали. Бля, Санс так увлекся всем остальным, что совершенно забыл о том, что другой скелет был здесь. Он сильнее нахмурился, гадая, что слышал Кетчуп. Если бы можно было отвесить себе по-настоящему хороший удар в лицо, он бы с радостью это сделал. Что он мог подумать? Кетчуп уже ненавидел его, а сейчас Санс еще и превратился в тупицу, рассказавшего в соседней комнате их общую историю целиком. Санс надеялся, что был достаточно тихим, и другой монстр не слышал его. Хотя это была пустая надежда. Он видел слабую дрожь, бившую другого скелета. — эй, кетч, — спокойно позвал он. Возникло слабое движение, и огоньки в чужих глазницах обратились к нему, — скоро будем ужинать. тебе нужно что-нибудь? воды? Кетчуп задумался на минуту. А потом покачал головой. Санс кивнул в ответ. Он надеялся, что другой видел понимание и извинение в его взгляде, но если так и было, то он не заметил подтверждения. — я буду в комнате, если ты передумаешь, — предложил Санс, а затем прошел мимо дивана и отправился наверх. Он не был уверен, чего ждал, но Кетчуп все так же молчал. Между ними произошло достаточно, чтобы Санс знал — будет безумием ждать, будто Кетчуп станет смотреть на него — на любого из монстров — спокойно. Он вздохнул, когда дверь спальни закрылась за ним. Комната ощущалась такой… пустой. Он уже привык к постоянному присутствию другого скелета и чувствовал себя невероятно странно без мягкого клацанья костей ерзающего Кетчупа. Санс тряхнул головой и поморщился от боли, когда движение заставило мигнуть огонек в глазнице. Нет причин заставлять Кетчупа оставаться в окружении монстров, которых он ненавидит. Однако оставлять травмированного монстра в одиночестве тоже не выглядит хорошей идеей. Нет, внизу его брат. Но опять же, оставлять его на первом этаже с Папирусом, скорее всего, еще более хреновая идея. Кто знал, как Кетчуп может отреагировать на монстра выглядящего в точности, как ублюдок. Сравнение заставило Санса поежиться. Чем больше он гонял эти мысли по кругу, тем глубже в нем укоренялась нерешительность. Бля, это просто абсурд. Санс никогда за всю свою гребаную жизнь не пытался так долго рационализировать что-то для себя. Для Папируса — может быть, но тогда казалось, что брат Санса преуспевал в цикличной логике. Нет, Санс просто сделает это, и будь, что будет.***
Звук того, как кто-то входит в гостиную заставил зрачки Санса вспыхнуть. Брат Горчицы, чрезвычайно похожий на Папируса своей наигранной уверенностью, написанной на лице, стоял так далеко от Санса, как мог. Так странно было видеть это выражение, и Санс предположил, что виной тому был разговор, высокий монстр, должно быть, потрясен. Услышать точку зрения Горчицы на все произошедшее было не так ужасно, как Санс думал, это могло быть. На самом деле, даже поучительно. Горчица часто упоминал Санса. Это было чем-то… Горчица плакал, когда Санс вошел в него. Горькая красная магия силой проникала в его горло. Похотливые взгляды на скованного Санса. Пальцы, крепко сжавшие его ноги, тянущие. Санс закрыл глазницы, слезы уже текли по скулам и капали на подушку. Задыхаясь, он свернулся комочком, прижав конечности к своей жалкой, надтреснутой душе. — О, черт. Нет, — раздался ошарашенный голос Папируса. Без резкости, которую добавлял в свой тон брат Горчицы, его обычный голос мог быть… Зрение Санса поплыло, когда поток слез усилился, и как бы он ни пытался утереть их, ничего хорошего не получалось, потому что они текли слишком быстро, но он не знал, что еще ему делать. По комнате разнесся звук стремительных шагов, и рядом с ним упала тень высокой фигуры. Санс дернулся в сторону, когда большие руки подхватили его, его печаль оказалась смыта паникой. Длинные руки обвивали его, поддерживали таз, несли его в лабораторию. Он сжал челюсти и приготовился к худшему. Между его тазовых костей расцвело тепло, когда магия неизбежно собралась там. Когда он ощутил, как его тело подняли с дивана, его охватило знакомое чувство обреченности, он безвольно повис. Санс чувствовал, как слезы сперва замедлились, а потом остановились, пока демон широкими шагами нес его вперед. Это было немного быстрее, чем обычно, но ничего страшного. Сансу нравилось если все заканчивалось быстро. Его таз коснулся стула, и Санс раздвинул бедра. Сперва ничего не происходило. Длинный мягкий язык скользил вниз по одной его ноге, а потом вверх по другой. Санс дернулся от ощущений. Его магия проявилась, когда язык коснулся таза. — КАКОГО ХРЕНА?! Санс вздрогнул. Но нет, это был не голос демона, а затем Горчица встал между ним и высоким монстром. Где его цепи? Ох, точно. Ох. Нет. Что он наделал? А потом крики, так много криков. Душу Санса скрутило, а затем наступила темнота.