***
Санс понял, что он один. Слезы еще быстрее заструились по его лицу. Что он натворил? Он все еще дрожал от остаточного удовольствия, которое настойчиво вырабатывала душа. Вцепившись в грудную клетку, он силой заставил ее прекратить. И, разумеется, как только это произошло, все, что осталось — лишь огромная ноющая пустота. Горчице пришлось… Санс съежился на боку, прижимая к себе комок одеяла. Его трясло от рыданий, и ему приходилось глушить короткие подвывания в одеяле. Может быть, это был знак. Горчице надоело возиться с ним. Он больше не хотел мириться с его слабостью. Санс был сплошной головной болью и нуждался в заботе. Он знал это. Он пытался стать лучше. Горчица что-то говорил ему, но Санс не мог вспомнить что. Все расплылось как в тумане, отступило перед ощущением Горчицы, оседлавшего его. Горчицы, берущего в руки его душу. Едва заметного тепла таза Горчицы, который, кажется, светился. — зачем? — прошептал Санс. Комната была заполнена вещами, но в ней не было ответов. Его мысли текли в разных направлениях и скоро превратились в белый шум. Санс нашел определенное умиротворение в том, чтобы просто выплакивать свои глазницы, не думая о причине. И он делал это до тех пор, пока у него не кончились слезы. Желание плакать еще какое-то время плескалось в его теле, а потом отступило и оно. Тишина окружила его, и Санс вцепился в восхитительную пустоту, которую внезапно обнаружил внутри своего разума. Он не был готов разбираться с реальностью. Не то чтобы у него был выбор. Реальность сама пришла за ним. — КЕТЧУП? Санс испуганно вдохнул и стиснул челюсти. Его трясло от слез, которые он не должен был больше лить. — д-да, — отозвался Санс, его голос дрогнул. Он надеялся сохранить его ровным, но ему стоило понимать, что он недостаточно силен для этого. — У ТЕБЯ РАССТРОЕННЫЙ ГОЛОС, — просто сказал Лазанья. Он всегда был таким прямолинейным, как и Папирус. И Горчице, и Сансу было далеко до него в этом. Может быть, поэтому у них и не получилось ни с чем разобраться между собой. Санс просто спрятался, заставив Горчицу прийти и противостоять ему. И это причинило боль им обоим. — я… я беспокоюсь за горчицу, — крикнул Санс, заставив себя выпустить одеяло из рук. — ЧТО? ПОЧЕМУ? — дверная ручка загремела, но не повернулась. Санс практически видел Лазанью по ту сторону двери, его тревогу за брата и неповторимую манеру волноваться. — дай мне минуту, — Санс толкнул себя вверх. — всего минуту, — он должен был хотя бы попытаться все исправить, ради Горчицы и Лазаньи, приютивших его. Ручка двери больше не гремела, но Санс все равно чувствовал Лазанью, в беспокойстве ожидающего там. Он заторопился, проверил свою одежду на предмет любых признаков произошедшего, не обнаружил ничего, но все равно переоделся. Мизинец пульсировал болью, пока он неловко пытался держать его в стороне. Когда он подошел к двери, чтобы открыть ее, ручка сопротивлялась какое-то мгновение, прежде чем ему удалось ее повернуть. Медленно распахнув дверь, он увидел за порогом Лазанью, вцепившегося одной рукой в другую. Он открыл рот, потом закрыл и просто с тревогой наблюдал за тем, как Санс выходит из комнаты. — ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? — выпалил он в ту же секунду, как дверь захлопнулась, как будто это был своеобразный сигнал. Санс отвел взгляд. Сколько стоит рассказать? И как вообще правильно это объяснить? — я, — Санс произнес единственный звук, а слезы уже вернулись. Он запрятал их где-то внутри, но сейчас они жгли и без того саднящие края глазниц и снова расчерчивали скулы. — КЕТЧУП? — Лазанья поднял руки, и они зависли над плечами Санса, не касаясь. Маленький скелет был рад этому, потому что не знал, как бы сейчас отреагировал на это прикосновение. — ЧТО ТАКОЕ? — это неважно, — Санс покачал головой. — но горчица. я обидел его, и он ушел. я волнуюсь за то, что он может сделать, оставшись один. — ТЫ ОБИДЕЛ САНСА? — повторил Лазанья, как будто это утверждение озадачило его. — да, — Санс кивнул и опустил взгляд к полу. — ЧТО-ТО Я СОМНЕВАЮСЬ… НО ЕСЛИ ОН СБЕЖАЛ, С НИМ ВСЕ В ПОРЯДКЕ. ОН ИНОГДА ТАК ДЕЛАЕТ, КОГДА СТАНОВИТСЯ ОСОБЕННО СТРОПТИВЫМ. Санс подозревал, что строптивость не подходила под описание поведения Горчицы. Скорее под его собственное поведение. Почему он не мог просто лучше заботиться о себе? — мне это не кажется нормальным, — прошептал Санс, начиная сжимать кулаки, но сломанный мизинец, примотанный к безымянному пальцу, немедленно напомнил о себе. Он тихо, но резко вскрикнул и незаметно потряс рукой. — ЧТО ЭТО БЫЛО? — спросил Лазанья, Санс был недостаточно тихим. — ничего, — засопел маленький скелет. Он надеялся, что Лазанья не станет выспрашивать дальше. У них были гораздо более важные причины для волнения. Лазанья не выглядел так, будто поверил Сансу, но каким-то чудом не стал углубляться в проблему. Разумеется, Горчица стоял на первом месте. — ЗНАЧИТ, САНС ОБИДЕЛСЯ И УШЕЛ, — Лазанья приложил руку к нижней челюсти и потер подбородок. — ОН МОГ ПОЙТИ В ГРИЛЛБИ’S, — это имя было произнесено с изрядной долей отвращения. Санс отстраненно подумал, испытывал ли его брат то же самое по отношению к его многочисленным ночным посиделкам в баре, одна из которых закончилась тем, что его похитил демон. — НО ЕСЛИ ОН БЫЛ СОВСЕМ НА ВЗВОДЕ, ТО, СКОРЕЕ ВСЕГО, ОТПРАВИЛСЯ БЫ НЕ ТУДА. В ВОДОПАДЬЕ, Я ДУМАЮ, ХОТЯ САМ Я ТАК И НЕ НАШЕЛ, В КАКОЙ ДЫРЕ ОН ТАМ ПРЯЧЕТСЯ. — тогда почему ты думаешь, что он там? — спросил Санс, слабо улыбаясь, услышав, как его альков называют «дырой». — ЭХО. МОЙ БРАТ МОЖЕТ БЫТЬ ДОВОЛЬНО ГРОМКИМ. Санс кивнул. Логично. Пещеры вокруг того места представляли собой целый лабиринт тоннелей. Там трудно было отследить эхо. Частично поэтому Санс и продолжал туда ходить. — х-хорошо, — маленький скелет слегка качнул головой, раздумывая о дальнейших действиях. Лазаньи не должно быть там, когда он найдет Горчицу. Ему ни к чему знать о произошедшем в комнате. — кажется, я знаю это место. — ЗНАЕШЬ? — пораженно спросил Лазанья. — О, НУ, РАЗУМЕЕТСЯ, ЗНАЕШЬ. ВЫ С САНСОМ ТАКИЕ РАЗНЫЕ, ЧТО Я СОВЕРШЕННО ЗАБЫЛ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ВЫ ОДИН И ТОТ ЖЕ МОНСТР. Сансу пришлось уставиться в одну точку на мгновение, чтобы не разрыдаться сильнее. Если между ними и были различия, то только потому, что Санс был так сломан. — ага, — прошептал он, напоминая себе, что это неважно. — НУ, ТОГДА ПОШЛИ, — Лазанья указал в сторону лестницы. — я, эм, нам стоит разделиться, — Санс тревожно переступил с ноги на ногу. Что если Лазанья не пойдет? Что если он разозлится на Санса? — ты проверишь гриллби’s, а я — водопадье. — В ОДИНОЧКУ? — спросил Лазанья. Санс бросил взгляд на лестницу. На самом деле он не часто выходил из дома и определенно ни разу не делал этого в одиночку, но он ведь не на прогулку собирается или что-то такое. Не то чтобы он мог сказать об этом Лазанье. Кроме того, он был достаточно уверен, что не будет один. Горчица почти наверняка в Водопадье. — со мной все будет нормально, — Санс предпринял слабую попытку настоять на своем, которая, скорее всего, не особо-то помогла, но, в конечном итоге, Лазанья медленно кивнул. — ОЧЕНЬ ХОРОШО, — он не выглядел счастливым, говоря это. — ГРИЛЛБИ’S БЛИЖЕ, НО ТАМ ПОСТОЯННО ОШИВАЮТСЯ РАЗНОШЕРСТНЫЕ МЕРЗАВЦЫ, ТАК ЧТО, ПОЛАГАЮ, БУДЕТ ЛОГИЧНО, ЧТО ТЫ ПОЙДЕШЬ ДРУГИМ ПУТЕМ. КАПИТАН АНДАЙН ЗНАЕТ О ТЕБЕ, ТАК ЧТО ЕСЛИ ПОПАДЕШЬ В БЕДУ, ИДИ К НЕЙ. Санс кивнул, глядя в пол. Лазанья оглядел его. Даже если мысль об Андайн из этого мира казалась ужасающей, Санс сделает так, как он просил. — ТОГДА ВЫДВИГАЕМСЯ, — объявил Лазанья, спускаясь вниз по лестнице и выходя в Подземелье.***
Папирус остановился перед Гриллби’s и оглянулся на свой дом. Кетчуп уже отошел от него, направляясь в сторону Водопадья. Он вел себя на удивление уверенно, хотя Папирус думал, что маленький скелет умеет только робко красться. Охотники за УР сразу приметили бы его в качестве легкой добычи, и Папирус беспокоился, что они были бы правы. Несмотря на то, что он очень походил на Санса, он мог просто растеряться, когда придёт время на самом деле защищать себя. Папирус вздохнул, жалея, что согласился на этот план. Все равно Санс, скорее всего, в порядке. Вытащив телефон, он нажал на второй из трех своих контактов. После двух гудков на том конце подняли трубку. — Папирус? — приветствие Андайн было как всегда лаконичным. — КАПИТАН, ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА БЕСПОКОЙСТВО, НО САНС ПРОПАЛ… — Опять? — заорала Андайн в трубку. Папирус поморщился и отвел телефон от головы. — НЕТ, НЕ В ТОМ СМЫСЛЕ. ОН УШЕЛ ДУТЬСЯ ИЛИ ТИПА ТОГО, НО ЭТО НАПУГАЛО КЕТЧУПА, — и Папирус внезапно понял, почему, и задался вопросом, отчего раньше не принял во внимание такой вариант. — ОН НАПРАВЛЯЕТСЯ В ВОДОПАДЬЕ, ЧТОБЫ ПОИСКАТЬ САНСА. НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ ПРИГЛЯДЕТЬ ЗА НИМ? — Хорошо, — вздохнула Андайн, и Папирус нахмурился. Она хотела помочь, даже настаивала на помощи, когда Санса забрали. Возможно, он ошибся, полагая, что это все еще уместно. — Ты знаешь, где именно в этих дебрях он решил потеряться? — ДА, РАЙОН БЛИЖЕ К СНОУДИНУ. ТАМ ТРИ БАССЕИНА И ЛАБИРИНТ УЗКИХ ТУННЕЛЕЙ. — Эту область все равно стоит прошерстить, — легко ответила Андайн, слишком легко. Папирус снова улыбнулся, чувствуя облегчение от того, что Капитан на его стороне. Поблагодарив ее, он повесил трубку. Теперь, когда Кетчуп уже не совсем один, Папирус решительно открыл дверь в бар. Там как всегда воняло и стоял жуткий гвалт. Папирус поборол желание закрыть носовое отверстие. Ему не стоит делать ничего, чем можно кого-то оскорбить, пока он не нашел Санса. Само его присутствие было настолько странным, что монстры в помещении оборачивались на него, их разговоры превращались в перешептывание, которое они скрывали своими конечностями. Папирус игнорировал их, спокойно и уверенно продвигаясь к барной стойке. В установившейся тишине громкий стук каблуков сапог по деревянному полу подчеркивал каждый его шаг. Его внимание привлекало движение ощетинившихся монстров в темном углу. Магия приготовилась к атаке, когда он поймал взгляд монстра краем глазницы. Он не понимал, какую защиту дает ему простое присутствие Санса, пока тот внезапно не исчез. Он очень надеялся, что Санс сейчас здесь. — ГРИЛЛБИ, — Папирус поприветствовал бармена. Огненный монстр не посмотрел на него, целенаправленно вытирая стакан. Папирус ценил порядок так же сильно, как и монстр рядом, но секунды тикали, становились минутами, и его терпение подходило к концу. — ГРИЛЛБИ, МНЕ НУЖНО СПРОСИТЬ ТЕБЯ КОЕ О ЧЕМ. Гриллби остановился и развернулся к нему «лицом». Папирусу определенно не нравился этот бар, да и сам его хозяин не вызывал у него теплых чувств. — ТЫ НЕ ВИДЕЛ САНСА? ОН ПРО… — Нет, — довольно грубо перебил его Гриллби и вернулся к протиранию стакана. — ЗНАЧИТ, ОН НЕ ПРИХОДИЛ СЮДА СЕГОДНЯ? — надавил Папирус. — Нет, — повторил Гриллби, — а если бы он осмелился, я бы снова вышвырнул его вон. Папирус был ошеломлен. Ему всегда казалось, что Гриллби питает какую-то симпатию к Сансу и они с ним ближе, чем с любым другим посетителем бара. Это никак не оправдывало его за то, что тут Санс получил травму, но подобное отношение было совершенно неожиданным. — ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО ДАЛ САНСУ ОТ ВОРОТ ПОВОРОТ? — Что есть, то есть, — Гриллби не поднимал взгляд. — И я был бы признателен, если бы тоже свалил отсюда нахуй. Папирус услышал шаги за спиной. Тяжелое ощущение опасности давило на его кости, и он с трудом отогнал желание проверить угол, где видел тех ублюдков. У него было очень плохое предчувствие, что их там больше нет. — Я ДУМАЛ, ТЫ ПРОЯВИШЬ БОЛЬШЕ СОДЕЙСТВИЯ В ЭТОМ, — Папирус выпрямился, стараясь казаться как можно выше. — КАК ПРИСКОРБНО. Он развернулся и обнаружил ту троицу монстров стоящими полукругом вокруг него, поймав его в ловушку возле барной стойки. — Твой брат снова тебя бросил? — с насмешкой спросил дикобраз. — А он заходил, стоял вот здесь же, трепался о какой-то херне. — ОН МЕНЯ НЕ БРОСАЛ, БОЛВАН, И НИКУДА НЕ ДЕЛСЯ. А ВОТ ТЫ, ПОХОЖЕ, БЫЛ ДОСТАТОЧНО ТУП, ЧТОБЫ ЕЩЕ БОЛЬШЕ ВЗБЕСИТЬ ЕГО, НО Я, ПОЖАЛУЙ, ОТГОВОРЮ ЕГО ОТ ТВОЕГО УБИЙСТВА. — Крутые речи, куча костей, — монстр покачал головой и подошел ближе. — Но мы-то знаем, насколько ты крут.***
Санс окинул Водопадье тревожным взглядом. Он чувствовал себя таким беззащитным. Он обхватил себя руками, пытаясь успокоиться, хотя это не сработало. — го… гор… — начал звать Санс, но имя второго скелета умерло у него на языке, оставив за собой лишь едва слышный шепот. Горчица считал свой мир опасным местом, а ведь он был силен. Санс не мог пойти на риск быть услышанным кем-то. Даже его шаги, эхом отдающиеся от каменных стен, звучали слишком громко. Он телепортировался в одну из больших пещер недалеко от того места, где он сам обычно прятался от мира. Кто знает, какие различия могут быть между их мирами. Так безопаснее. Хотя он не чувствовал безопасности, пока пробирался к маленькому тоннелю, ведущему в нужную комнату. Каждая тень казалась притаившимся монстром. Каждый слабый звук напоминал чужие шаги. Каждая минута тишины словно скрывала опасность, ждущую впереди. Он вошел в туннель и вздохнул. Все еще рискованно, но, по крайней мере, теперь ему нужно беспокоиться только о двух направлениях, по большей части. Этот туннель несколько раз пересекался с другими и сам с собой и словно вворачивался в глубины скалы. И каждый перекресток был причиной, чтобы ненадолго остановиться и с тревогой вглядеться в темноту — вдруг там кто-нибудь идет. Он прошел уже большую часть пути, когда услышал рев, который почти заставил его телепортироваться. Он подпрыгнул и положил руку на стену, напоминая себе, что нельзя бросать Горчицу наедине с тем, что бы там ни было. Он должен найти второго скелета и все исправить. Дрожа, он отправился дальше по коридору, не отрывая руку от стены, чтобы сохранить связь с реальностью. Больше никто не ревел. В туннеле становилось светлее, стена, к которой он прикасался, закончилась, и он вышел в комнату. В одной ее части росла группа эхо-цветов, а вторая была совершенно пуста. Санс прошел дальше и медленно повернулся, надеясь, что Горчица сидит у стены с проемом, из которого он только что вышел, но нет, там тоже было пусто. Санс тяжело опустился на землю, проклиная собственную бесполезность. Он ошибся. Горчица не приходил сюда. И, насколько он мог судить, Лазанья уже, должно быть, нашел его, и они вернулись домой. Но сам Санс не был уверен, что хочет туда возвращаться. Но тогда куда идти? Куда он мог податься? — уйти, — начали бормотать эхо-цветы. Санс посмотрел на них. Даже если он знал, что слово было просто повторяющейся частью чьего-то старого разговора, оно очень сильно напоминало ответ. — …испоганил. мне стоит просто уйти, — повторили цветы, делясь тем, что они слышали. — …испоганил. мне стоит просто уйти. — Санс ахнул. Эта манера речи, даже искаженная цветами, определенно принадлежала Горчице. Он был здесь, говорил об уходе. Но тогда куда он делся? Он же не имел в виду навсегда? Санс не сможет справиться, не сможет жить без Горчицы. А с Горчицей сможет? Санс не знал ответа, поэтому замер, испуганный и одинокий.***
Здесь было так спокойно. Санс ненавидел это. Он не мог оставаться наедине со своими мыслями, когда они вертелись в голове и разрывали разум всей той болью, причиной которой он когда-либо становился. Однако и с идеей быть рядом с кем-то он не мог смириться. Он не хотел даже свои собственные идиотские шутки слушать. В лесу Сноудина всегда ошивались подростки и дворняги, так почему сейчас тут так, блять, тихо? Не то, чтобы он хотел кого-то из них встретить. Если бы такое случилось, он мог бы встрять в натуральные неприятности. Может быть, Андайн смогла бы выдернуть его из этого ебаного убогого состояния? Нет, ему нужно быть поблизости. Все еще нужно заботиться о Папирусе… и Кетчупе. Каким-то образом… каким-то… Провал здесь просто неприемлем. От него нет другой пользы в этом жалком мире. Так почему он и в этом так катастрофически сосет? Его мысли оборвал звук приближающихся шагов. Он не стал поворачиваться, даже если опасно было оставлять спину открытой. Может, это и к лучшему… нет? Это, должно быть, Папирус… Походка не его. Шаги были медленными и мягкими, как его собственные, или… — Ну и разочарование.