Черная мантия для Капитана Джека Воробья

— А… — Петунья, нет! — …ху… — Кто-нибудь, закройте уши Дадли! — …еть. — Петунья, дорогая, ты не ругалась уже пять лет, после рождения сына запретила и мне, — Вернон, будто заботливая женушка, порхал вокруг своей половинки. — Неужели тебя заставили выйти из себя какой-то старик и пошлящий младенец? Напряжение чувствовали все, кроме шарообразного мужчины с маленькими ножками. Джек обдумывал слова Альбуса, сидя в удобном кресле. Старик размеренно поглаживал бороду, думая о том, как потом объясниться перед Министром магии. Петунье подсказывала женская интуиция, что грядёт нечто проблемное. Лишь Вернон волновался о будущем лексиконе слюнявого, испачканного в чем-то зеленом, истерично бьющем мягкую игрушку головой о ножку стула, сына. На улицы неизвестного для капитана города солнце щедро лило свои лучи. Близился полдень. На Джека нахлынула невообразимая тоска, а сердце щемило от мыслей о Чёрной Жемчужине. Захотелось вернуться к пьяному Барбоссе, почувствовать, как качают волны, отпустить грязную шутку про Тёрнера-младшего. Капризный мальчик, жаждущий приключений, заснул, проснулись взрослые чувства и эмоции. Боязнь будущего, такая необычная для Капитана, объяла Джека. Пытаясь усмирить сердцебиение, Воробей представил, как спускается в свою каюту, обматывается в засаленное одеяло с красными пятнами, отхлебывает ром прямо из бутылки и ждёт. Ждёт, когда с ним снова что-то случится. Желательно хорошее и весёлое, что-нибудь, что даст пространство для новых саркастичных шуток. Когда ему надоест ждать, он помчится на раскрытых парусах навстречу этому неизвестному и манящему. Джеку хотелось встретить человека, над которым он будет чувствовать превосходство, а с уст его любимое «Смекаешь?» будет срываться чаще. Но сейчас об этом можно только мечтать. — Может, вы представитесь? — давящую тишину прорезал голос Петуньи, которая пристально рассматривала Дамблдора. — Несомненно, — старик кивнул. — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Имя моего спутника — Гарри Поттер. Прошу прощения, память хуже, чем была когда-то в молодости. — Можешь называть меня Джеки, детка, — капитан подмигнул женщине, и та предсказуемо закатила глаза. — Только у моей сестры могло родиться такое отродье… «У-у-у, интриги, драма, расследование. Тут явно кто-то кого-то ненавидит», — Гарри-Джек пробежался глазами по всем присутствующим, призвал всё своё чувство юмора и начал наслаждаться своей возможной безнаказанностью: — Не хочешь — как хочешь, дамочка, — глубокий вздох. — Я, видимо, прихожусь вам родственником и буду теперь жить с вами. Давайте весело проведем время! Где моя комната? Только не селите меня вместе с этим орущим существом. Я люблю поспать, а подушка плохо пропускает воздух. — Кое-что ещё, — Альбус начал шарить по своим бесконечным карманам, — бюрократия и все такое. Вот все документы об усыновлении. Дамблдор с широкой улыбкой протянул стопку бумаг, но поняв, что их никто не возьмёт, просто положил на ближайшую горизонтальную поверхность и придавил фарфоровой статуэткой свиньи. — Чтобы не разлетелись, — объяснил он смысл своих действий. Судя по округлившимся глазам, до Вернона, наконец, дошёл смысл всего происходящего. — Ахуеть…