Мари значит бездна

Нуар больше не придёт к Маринетт. Никогда. И Адриан тоже будет держаться от неё подальше, потому что Маринетт каким-то образом сумела кислотой разъесть его мозг. Ее слова. Каждое слово, сказанное ею, било его то в сердце, то в голову, то ещё куда-то, так глубоко внутрь, что рисковало добраться до мифической человеческой души. Адриан не видел ситуацию с ее точки зрения, он ведь вовсе не претендовал на неё, не пытался кричать всем налево и направо, что девушка с небом в глазах принадлежит ему. Только вот получилось именно так. Все эти годы Маринетт вынуждена была жить под его тенью, с его меткой, как сказала она. Она решила смыть с себя Агреста, переспав с Чезаре Дефо? Серьезно? Разве это хоть немного логично? И к чему это привело, только посмотрите! Адриан раздраженно вздохнул, перевернулся на спину и уткнулся взглядом в потолок. Уснуть он точно не сможет. Маринетт. Он попробовал имя на вкус. Ма-ри-нетт. Оно отдавало одновременно горечью и сладостью, чем-то кислым, но в то же время приторным. Что за чёртовы мысли! Что за парадоксы в три ночи! Агрест схватил подушку и закрыл ею лицо. Он сам не понимал, злится на неё или на себя. Маринетт сказала, что не любит его, но тут же призналась, что пойдёт следом, стоит ему позвать. Это не давало покоя. Что значат эти слова? Куда она за ним отправится? Прямиком в безумие похоже, потому что Адриан уже был близок к этой пропасти. Он думал, что защищает ее, оберегает, заботится, а по ее мнению все это время травил ей жизнь. Это у него синдром героя не даёт покоя? Нет, но какая-то жуткая уверенность, какой-то зуд в области затылка, убеждающий, что Адриан Агрест несет за неё ответственность. Не несёт. Оставь ее в покое и, возможно, она оставит в покое тебя. В это верилось. На это надеялось.

***

Адриан сидел за своим рабочим столом, вглядываясь в схему банкетного зала. Он думал о том, где лучше разместить подиум: в центре или у окон, но промелькнувшая идея заставила его отложить карандаш и ещё раз вглядеться в схему. Подиум не нужен. Точнее, подиум в своём обычном понимании. Нет, он пустит дорожку мимо всех выставок, что будут в зале, и модели будут проходить среди гостей. Адриан черкнул задумку в блокнот, чтобы она не потерялась в мыслях. Ему нужно встретиться с диджеем, который обеспечит вечер музыкой, а в понедельник у него встреча со студентами художественного факультета. Он решил, что создаст несколько зон в зале: художественную, кулинарную, музыкальную и зону костюма. Каждая зона будет занимать определённое пространство. Адриан думал об оформлении и в голову пришла идея с неоновыми красками. Он представлял, как потрясающе будут выглядеть картины художников, написанные ими, и красивые модели, чьи обнажённые участки кожи, волосы и лица будут покрыты всевозможными узорами. Музыка будет спокойной, но захватывающей, будоражащей внутренности, чтобы волоски на руках вставали дыбом. Официанты, одетые в чёрное, чтобы оставаться незаметными среди всего этого многообразия цветов, будут разносить закуски и напитки, но вряд ли кто обратит внимание на их подносы с едой, ведь все внимание гостей привлекут столы в кулинарной зоне. Это будет не просто еда, а произведение искусства, молекулярная кухня и классическая французская, смешение прогресса и истории. А потом ещё неделю после окончания показа все журналы, газеты и интернет-блоги Франции, а то и мира будут писать об этом событии. Отец и мама не смогут проигнорировать подобный масштаб. Это ведь все равно, что его выпускной. Нет, это намного, намного важнее. Адриан откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел в окно. Может, ему стоит отправить приглашение Леди Баг? Он может отправить его и Нуару, чтобы избежать подозрений, но тот откажется, сославшись на какие-то важные дела, а вот Леди Баг придёт хотя бы из вежливости. Он сможет поговорить с ней, увидеть ее, ведь неизвестно, когда они ещё смогут встретиться. Адриан по ней скучал. Агрест вздохнул, взлохматил привычным движением волосы и снова склонился над столом. Нужно все собрать в один план, чтобы представить завтра совету, а о девушках он подумает позже. Адриан приехал в главный офис компании, где оставил план своего проекта у помощницы мадам Бишоп. После оказалось, что у него абсолютно пустой день, который не на что потратить. С ужасом Агрест осознал, что скучает по лицею, по плотному графику своей жизни, когда расписана каждая минута и нет нужды предаваться меланхоличным мыслям. Возможно впервые за очень долгое время ему даже не хотелось обращаться в Кота Нуара, чтобы покорять крыши Парижа. Хотелось побыть просто Адрианом, спокойно пройтись по улицам города, выпить кофе на террасе кафе, смотреть и улыбаться очаровательным француженкам, воображая, которая из них скрывается за маской Леди Баг. А может вовсе и не думать о напарнице, а подумать о своём будущем, о приближающихся экзаменах и важном решении. Или послать будущее куда подальше и вспомнить прошлое: дни, когда его семья была цельным замком, а не разрозненными стекляшками, цена которым — чёртовы гроши. Вспомнить о спокойных вечерах, когда родители играли в шахматы, а маленький Адриан едва доставал макушкой до высокого стола и отчаянно пытался разобраться в хитросплетениях продуманных тактик игры, вглядываясь в вырезанные из дерева шахматные фигуры, одна за другой покидающие поле сражения. Адриан и сейчас не мог сказать, поддавался ли отец или мама действительно побеждала из раза в раз. А может не дать воспоминаниям причинить себе боль и подумать о чем-то более настоящем и реальном. В голову пришла Маринетт. И Адриан почувствовал, как внутри него тянет неприятное ощущение, недосказанность, нервозность, которая повисла тем вечером. Все случилось так странно: этот разговор, ее признание, вырвавшееся случайно, но набравшее силу и лавиной снесшее хрупкую стену между ней и котом Нуаром. Правда, о какой стене или пропасти может быть теперь речь?! Разве Нуар может и дальше называть ее фривольно «Принцесса», шутить и делать вид, что не видел обнаженной души? Есть моменты, поступки или разговоры, после которых люди уже не могут называть себя чужаками или просто знакомыми, однако и кем-то большим назваться нельзя. Нуар и Маринетт вовсе не стали ближе друг другу, но теперь между ними воцарится эта неловкость, которая не даст поднять глаз от пола. Хуже только, если она когда-нибудь узнает, что вытряхнула свою душу не перед скрытым под маской незнакомцем, а перед самым что ни есть настоящим, состоящим из плоти и крови Адрианом Агрестом. Вряд ли Маринетт соберёт вещи и уедет навсегда из Парижа, скорее Адриана найдут заколотым в переулке. Мысль, что хрупкая Маринетт может навредить кому-то, а уж тем более заколоть в переулке, вызвала у Адриана рассеянную улыбку. Вскоре и Маринетт с ее вороными волосами осталась за спиной, а у берега Сены все беспокойные мысли улеглись, стаей лётных птиц сделали последний вираж и исчезли в тумане будничных размышлений. Внимание Агреста переключалось с горожан на здания и улицы, на бродячих кошек, наслаждающихся осенними лучами солнца, на витрины магазинов, пестрящие яркими вывесками и предложениями скидок. Сменялись улочки Парижа, оживленные проспекты чередовались с узкими проулками, остающимися невидимыми для туристов, шумные перекрёстки прерывались спокойными парками, в которых царили тишина и умиротворение. Адриан продолжал бродить, бесцельно смотря вокруг, пока, наконец, не расположился на скамейке в одном из скверов и не взял в руки оставленную кем-то книгу в потрепанном переплете. Губы Адриана тронула лёгкая улыбка, когда он понял, что наткнулся на Трёх мушкетёров. Не дав горьким мыслям о Маринетт обосноваться в голове, он раскрыл книгу на первой странице и погрузился в мир приключений Д’Артаньяна. Вечер мягко опустился на город, накрыв его мечтательной дымкой, светом фонарей и жужжанием в воздухе уходящего дня. Адриан все ещё сидел в сквере, закинув одну ногу на бедро, руки раскинув на спинку скамьи и задумчиво глядя на ночной Париж. Плагг дремал рядом с ним, свернувшись в клубок, воспользовавшись темнотой, как своим плащом-невидимкой. Тут же лежала дочитанная книга, дожидающаяся другого случайного прохожего, чьи мысли поглотит умело перенесённый на старицы мир прошлого Франции. — Просыпайся, Плагг, — устало произнёс Адриан. Он бежал от самого себя весь день, пока не понял, что это бесполезно. Разве честно откладывать важные разговоры на потом? Как Нуар он должен объясниться с Маринетт, как Адриан все же убедиться, что завтра в лицее не станет жертвой несчастного случая. Плагг пошевелился, но глаз не открыл. Адриан повернул к нему голову и поддел пальцами. — Пора, Плагг, — чуть громче повторил Адриан. — Скорей, пока я не струсил и не передумал. Плагг, не хотя, разлепил веки и сонно повис в воздухе. — Какой же ты бесхребетный слизняк, Адриан! — в сердцах воскликнул квами. Спорить Агрест не стал. Нуар бесшумно спрыгнул на балкон, приблизился к люку и заглянул в комнату. В спальне оказалось пусто. Адриан, особо не надеясь на успех, попытался открыть люк, и тот легко поддался. Скользнув внутрь, он в очередной раз подумал, что стоит серьезно поговорить с Маринетт на тему безопасности. Кошачьей походкой спустился по ступеням, оказавшись на нижнем уровне комнаты, подошёл к рабочему столу Маринетт и тут взгляд зацепился за прямоугольный лист бумаги, прислонённый к монитору компьютера. Жду внизу. Родителей нет. Адриан покосился на люк, ведущий вниз. Маринетт оставила ему записку? Так была уверена, что придёт? Уже покидая спальню, он подумал, что записка могла предназначаться вовсе не ему. Кто знает, кого ждёт Маринетт в гости. Может, Чезаре? Кто разберётся в отношениях парочек: сегодня они ругаются, а завтра женятся и заводят детей. В воздухе пахло чем-то вкусным и сладким, а из дверного проёма, ведущего в кухню, падал прямоугольный сгусток света — единственное яркое пятно в утопающем в темноте доме. Адриан остановился у дверей, прислонился плечом к проему и скрестил на груди руки. Своего присутствия он не выдал ни шагом, ни дыханием. Маринетт суетилась у печи, склонившись к духовке и одновременно сверяясь с наручными часами. На ней было цветочное платье, прикрывающее острые коленки, темно-красный фартук и широкая лента в тон, убравшая волосы с лица. Высокий конский хвост на затылке покачивался при каждом движении. Маринетт захлопнула дверцу духового шкафа и развернулась, тут же встретившись взглядом с Нуаром. Ее губы приоткрылись, словно она собиралась что-то сказать, но не решилась. — Привет, — первым поздоровался Адриан. — Я увидел записку и поэтому спустился. Если ты ждала вовсе не меня… — Конечно, тебя, — не дала она ему договорить. Растерянность исчезла с лица, и Маринетт жестом пригласила его войти. — Родители ушли в театр, а я надеялась, что ты заглянешь. Хотя бы сегодня. Нуар неспешно подошёл к столу и сел на выдвинутый стул. Маринетт отвернулась от него, ее руки быстро мелькали, но Адриан заметил, что длинные пальцы слегка подрагивают от волнения. — Ты ведь любишь кофе? — важно спросила она. — Не совсем, — отозвался Адриан, следя за тем, как она кладёт серебристую турку на огонь. Маринетт пожала острыми плечами. Адриан невольно скользнул взглядом по тонкой шее, выступающим лопаткам, движущимся под легкой тканью платья, узкой талии и маленьким аккуратным ягодицам. Адриан встал. Медленно и бесшумно подошёл к Маринетт, встал вплотную, уткнувшись лицом в сексуальный изгиб шеи, носом втянул сладкий запах, преследовавший его всю ночь, одной рукой сжал тонкую шею, перевёл ее на лицо и накрыл ладонью губы, останавливая вопросы и возражения. Он чувствовал ее дыхание, изгибы тела, аромат цветов и фруктов. Второй рукой Адриан скользнул по талии вверх, накрыл ладонью грудь, чувствуя уже затвердевший сосок под пальцами. — Нуар… — застонала Маринетт. — Нуар, ты слышишь меня? Адриан моргнул, прерывая свою бесстыдную фантазию и уставился на Маринетт. Она упёрла кулаки в бока и хмурила брови, явно не в первый раз пытаясь привлечь его внимание. — Ты уснул никак? — спросила она. Слова застряли у Адриана в глотке. — Я могу воспользоваться уборной? — глухо спросил он. Лицо Маринетт стало ещё более встревоженным. — Вниз по лестнице, первая дверь справа. Агрест подскочил как ужаленный и бросился по указанному направлению. Он выдохнул только, когда за спиной захлопнулась дверь и он оказался в прохладной и светлой ванной. Отдышавшись, Адриан включил холодную воду и несколько раз ополоснул лицо, предварительно отменив на время трансформацию. Адриан уставился в собственное отражение, вслушиваясь, как вода стекает в сток. Глаза его лихорадочно блестели. Нуар ещё раз ополоснулся и вновь трансформировался в Кота. Что за черт?! Адриан схватился за голову. Какие мысли лезут в ночь, когда рядом крутится симпатичная девочка. Маринетт! Маринетт, которую он знает столько лет, девушка, к которой он относится как к младшей сестре! А у него на неё стояк. Да ещё и подкреплённый опасными фантазиями. Этому всему есть объяснение, определенно. Просто он много думает о Леди Баг, да к тому же ему восемнадцать, играют гормоны, бурлит кровь, вот и все. Да. Адриан посмотрел в зеркало, ещё раз повторив про себя, что дело в подростковых гормонах и ни в чем больше. Однако было и ещё кое-что. То, что не давало покоя. Маринетт больше не девственница. У неё был секс, а у него, Адриана, ещё нет. Глядя на неё, он представлял себе, как Чезаре раздевает ее, укладывает в постель и наваливается сверху. Адриан и сам хотел почувствовать женское тело под собой. Он даже один раз поддался слабости и едва не переспал с девушкой из лицея, с которой познакомился на домашней вечеринке. Они оба были пьяными, но не настолько, чтобы не отдавать себе отчёт в происходящем. Ввалились, целуясь, в его комнату, упали на кровать, судорожно стаскивая с друг друга одежду. Адриан позволил ловким девчачьим ручкам стащить с себя футболку и сам принялся за пуговицы рубашки, как вдруг в вырезе выглянул кусочек бюстгальтера. — Что это? — его руки замерли, а голос дрогнул. Девушка, смутившись, опустила взгляд на свой бюстгальтер красный в чёрный горох. — Прости. Сегодня я как-то не планировала провести с кем-то ночь. Просто лифчик. Мне нравится Леди Баг. Возбуждение, охватившее его минуту назад, практически исчезло. — Я все равно его сниму, — прощебетала она, потянувшись руками за спину. — Не нужно, — Адриан встал и поднял с пола футболку. — Извини, но тебе лучше уйти, я вспомнил о неотложных делах. — Но Адриан, — убито произнесла девушка, глядя на него с обидой. Адриан отвёл взгляд, отошёл к окну, давая ей свободное пространство. Она быстро схватила одежду и вылетела пулей из комнаты, послав его куда подальше и хлопнув дверьми. Адриан прислонился спиной к прохладному кафелю, думая обо всем неприятном и мерзком, что только можно вообразить. В конце концов это сработало. К тому времени, как он вернулся на кухню, на столе дымились две маленькие кофейные кружки на блюдцах. Адриан сел на своё место, избегая смотреть на Маринетт. Она приблизилась к столу, опустив перед ним поднос с ароматным и нежным десертом. По лицу Адриана расползлась нахальная усмешка, пока Маринетт отрезала две треугольных порций и подала себе и гостю. — Шодо? — протянул Нуар, облизываясь. — Я думал, наши отношения ещё не на таком уровне, Принцесса. Маринетт села напротив. — В духовке готовится шарлотка, Кот, — равнодушно отозвалась она. — Но лично я обожаю шодо. — И зачем все это? — спросил он, спустя какое-то время. Нуар ел десерт, который оказался удивительно вкусным, но к кофе даже не притронулся. Маринетт не поднимала глаз с тарелки. Снятый фартук висел на спинке деревянного стула, на кухне царил запах печёных яблок и выпекающегося теста. — Я не должна была говорить тебе всего, — тихо пробормотала она. Маринетт подняла взгляд и посмотрела в глаза Нуару. — Было нечестным вывалить на тебя свои проблемы. Заставить чувствовать эту… неловкость. Сегодняшний вечер — слабая попытка все исправить. Давай забудем произошедшее, словно ничего и не было. Адриан видел, что она лжет. Может Маринетт и сама не понимала, но она говорила не искренне, когда просила прощение за свою слабость. Она хотела с кем-нибудь поделиться, рассказать все, что мучает ее, выговориться, чтобы мысли не душили изнутри. Кто ещё подошёл бы лучше на роль жилетки, как не Кот, настоящее лицо которого скрыто под чёрной маской. Адриан усмехнулся: сам предложил помощь, вот и помог. Пусть и чувствует себя так, словно его нагло использовали, главное, что ей это действительно помогло. Маринетт выжидательно смотрела на него, наконец, Нуар кивнул. — Все в прошлом, — произнёс он. Маринетт облегченно выдохнула и очаровательно улыбнулась. — Вот и прекрасно, Котик. А теперь ешь и не забывай запивать, иначе подавишься и мир потеряет своего героя. Когда с десертом было покончено, Маринетт ловко убрала всю посуду. Она прислонилась к кухонной столешнице, а Нуар перевернул стул и оседлал его, сложив руки на спинке. — Твои родители скоро придут? — Думаю, да, — Маринетт посмотрела на циферблат ручных часов. — Они собирались поужинать после в каком-то ресторане. Может быть расскажешь, как твои дела? Ты ходишь каким-то грустным, как мне кажется. Адриан усмехнулся. — Ты что-то заметила сквозь свой рой нерешенных проблем? Маринетт скрестила руки на груди и взглянула на него с вызовом. — У меня нет никакого роя проблем. Их у меня не больше, чем у остальных. А если не хочешь отвечать, то и не надо. Я пытаюсь быть вежливой, вот и все. Адриан склонил голову набок, вглядываясь в ее лицо. Когда в ней появилась эта притягательность? Этот чисто женский магнетизм, сквозящий в каждой движение, будь то невинное пожатие плечами или летящая походка. Когда в ее глазах появился блеск, когда исчезла девичья неловкость и смущение? Неужто Адриан был так слеп, что не видел этого, а прозрел, только когда печать Дефо въелась под нежную кожу. Идиот. Идиот ли? — Все хорошо, спасибо, — ответил кратко Нуар. — И это все? — вскинула одну бровь Маринетт. — Послушай, я излила тебе душу и теперь ощущаю себя не в своей тарелке. Мне было бы легче… нам обоим, думаю, станет легче, если ты тоже что-нибудь расскажешь мне. Чтобы уравнять счёт. — Мне не в чем исповедоваться, — усмехнулся Кот. — Не верю, — Маринетт оттолкнулась от столешницы и вернулась за стол, сев напротив. Она сложила руки в палатку, соединив кончики пальцев. — Неужели тебе нечем заняться? Ты несколько дней… вечеров, — исправила она саму себя, — проводишь со мной. У тебя нет других дел? А если нет, почему ты не проводишь время с девушкой или семьей, не готовишься к экзаменам, если вдруг учишься… Нуар снова пожал плечами. — До экзаменов далеко, девушки у меня нет, а семья вовсе не возражает, что я пропадаю по вечерам. — И они не беспокоятся о тебе? Лицо Адриана изменилось. Он перевёл взгляд за окно, сосредоточенно вглядываясь в засыпающую улочку Парижа. — Прости, если сказала что-то не то, — тихо и виновато произнесла Маринетт. Адриан стряхнул оцепенение, перевёл на девушку взгляд и наткнулся на сочувствие и жалость в васильковых глазах. Его передернуло. Что она себе вообразила? Что его родители трагически погибли? Или что его мать сбежала от них, а отец, совсем обезумев от своего горя, бросился за ней, наплевав на сына и выкинув его за борт своей жизни. — Нет, что ты, — бодро возразил Нуар, растягивая гласные. — Просто мы с родителями и так проводим много времени вместе, так что мои вечера принадлежат только мне. На лице Маринетт заиграла улыбка. — Правда? — Ага, — кивнул Адриан. Он уже не мог остановиться, задыхаясь от переизбытка слов. — Папа художник, а мама организатор мероприятий. Большую часть работы они делают прямо из дома, так что никогда не уезжают далеко или надолго. — Они оба творческие люди? Это здорово. А ты единственный ребёнок в семье? — Нет, — у Адриана скрутило желудок, и съеденный десерт просился наружу. Лицо залил предательский румянец, но он не мог перестать лгать. Или мечтать. — У меня есть младший брат. И сестра! — добавил он, подумав. Адриан всегда хотел младших. — Они потрясающие. — Это так мило. Я всегда мечтала о брате или сестрёнке, но не сложилось, — она грустно улыбнулась. — Скажи, — Маринетт задумчиво рисовала невидимые узоры на столешнице, — ты уже столько лет живешь, совмещая реальную жизнь и жизнь Кота. Тебе не хотелось рассказать кому-нибудь о себе? Объяснить, наконец, вечные отлучки, постоянную ложь, на которой тебя наверняка ни раз ловили? Адриан молчал. — Нет, — все же ответил он. — Признаться кому-либо в том, что я Кот, значит подвергнуть дорогих мне людей опасности. Тайна перестаёт быть тайной, если ее хранят двое. — А как же Леди Баг? — с улыбкой спросила Маринетт. — Я бы предпочёл знать, кто она в реальной жизни и сказать ей, кто я, — он смущенно улыбнулся. — Но сугубо в профессиональных целях, чтобы нам легче было связываться друг с другом, помогать и прикрывать другого. Маринетт сглотнула, странно посмотрела на него и произнесла на выдохе: — Ты не жалеешь? Не чувствуешь, будто часть тебя исчезает, выскальзывает из рук, когда ты в маске? Не теряешь своих друзей и родных, не мучаешься, зная, что никогда не будет тебе покоя? Вы ведь с ней постоянно жертвуете своей настоящей жизнью, чтобы исполнять долг. Так она говорила, — добавила быстро Маринетт. — Ты сама ответила на свой вопрос. Долг. Кто-то всегда идет на жертвы, ради других. Повисла пауза. Адриан скользил взглядом по кухонным шкафчикам, сверкающему инвентарю пекаря, легким занавескам, развивающимся от сквозняка, скатерти в цветочек на столе, странно гармонирующей с цветочным платьем Маринетт. Было неправильным сидеть с ней на ее кухне, в полутьме, чувствовать пленительный запах кофе в воздухе, смотреть в ее сапфировые глаза, сейчас отливающие темным цветом глубокого синего моря. — Знаешь, — она склонила голову набок, посмотрев на него задумчиво сквозь подернутые дымкой глаза. — Я тебе благодарна. Ты помог мне во многом разобраться за эти дни. — Я ничего не сделал. — Ты слушал. А это больше, чем делает большинство, — Маринетт встала, подошла к духовому шкафу, достала уже готовую шарлотку. Она оставила остужаться ту на столе и снова опустилась на свой стул. Адриан следил за каждым ее движением. — Когда я говорила тебе, то все обдумывала и разобралась в этой жуткой каше. И кое-что поняла относительно одного человека. — Дефо? — Не совсем. У Адриана пересохло во рту, когда он понял, о ком речь. — Агрест? — вымолвил он. Маринетт отстранённо кивнула. — Я была не права по отношению к нему. Глупо думать, что он действительно пытался мне навредить… Адриан и знать не знает, что я что-то испытывала к нему! Он максимально наивный человек, — Маринетт вздохнула. — Я поговорю с ним завтра — он должен вернуться в лицей, — и попрошу прощения за свою реакцию. Он не заслужил такого. Значит завтрашний день Адриана не станет для него последним. Миссия выполнена. Да и Маринетт не выглядит такой разбитой, как в последние дни. Может, все в прошлом? Инцидент, пусть и кошмарный, исчерпан. Жизнь продолжается, сердце бьется в груди, пульс ровный, дыхание спокойное. Да здравствует новый день! — Мне пора идти, — с сожалением проговорил Нуар. Он встал, потянулся, разминая затёкшие мышцы. — Приятно было поболтать с тобой, Принцесса. — Выйдешь черёз балкон или дверь? — игриво спросила Маринетт. — Через балкон. Не хватало, чтобы кто-то из людей увидел меня и пустил слухи. Мол, Нуар наведывается по ночам к Дюпэн-Чэн. — Ты всегда можешь сказать, что обожаешь нашу выпечку. Они поднялись по ступеням, ведущим в комнату Маринетт. Свет нигде не горел. Нуар прекрасно видел в темноте, но Маринетт двигалась не менее уверенно, наизусть помня каждую выемку под ногами. — Нуар, — обратилась она к нему, когда они вошли в спальню. Адриан обернулся через плечо. — Спасибо за все. Если ты захочешь поговорить, то всегда можешь прийти. Или помолчать. Губы Агреста дрогнули в благодарной улыбке. — Обычно ты всегда меня гонишь, а тут зовёшь в гости. Ещё и шодо… Ты часом не пала жертвой моего кошачьего обаяния? Маринетт фыркнула, скрестила руки на груди. — У меня иммунитет на тебя, Котик, можешь не переживать. Но предложение в силе: мне понравилось просто говорить с тобой, все равно, что сеанс у психотерапевта. — Маринетт. — Ммм? — Как ты сделала это? Как поборола свои… чувства к Агресту? Маринетт обхватила себя руками, словно почувствовала холод. Она смотрела куда-то в пустоту, избегая зелёных глаз Нуара. — Я просто подумала. Я не знаю, что такое любовь, Кот, не могу сформулировать свои мысли. Но любовь — это точно не слепое восхищение пустой оболочкой. Не воздвижение человека на пъедестал, в кумиры… А именно им был для меня Адриан. Кумиром. Он не заслужил подобной фальшивой любви. Когда-нибудь он встретит девушку, которой удастся заглянуть в его душу, увидеть богатый внутренний мир. Мне же это не удалось. Свет в комнате не горел, только рассеянный желтый отблеск уличных фонарей прорывался сквозь широкое окно. Голос Маринетт звучал глухо, но проникал внутрь Адриана, под кожу, вплетался в нервные сплетения и толщу сосудов. Он сглотнул. Маринетт посмотрела на него. В темноте ее глаза казались почти чёрными. Она подошла ближе, остановилась всего в нескольких шагах от Адриана — он мог бы прикоснуться к ее волосам, стоило поднять руку. — А кого любишь ты, Кот Нуар? — шепнула она. — Душу или пустую оболочку? Настоящего человека или всего лишь образ, придуманный в собственной голове? — Не знаю, — честно ответил Адриан. — Я просто не знаю. Маринетт мягко улыбнулась ему. Ее тёплые глаза смотрели на него с сочувствием, но понимающе, будто она прекрасно знала о всех его сомнениях. — Всем нам разбивают сердца. И мы тоже поступаем так с другими. Остаётся только склеивать осколки и идти дальше. Вот и весь секрет, Кот. Каждый сам сражается на своей войне. И спасает себя каждый сам. Нуару снова захотелось поскорее уйти оттуда, вздохнуть полной грудью воздух, свободный от аромата цветов и сладких яблок. Он не хотел видеть проницательный взгляд синих омутов, не хотел чувствовать затягивающийся узел в груди. Ему казалось, что сердце превратилось в кусок магнита, а Маринетт, вся Маринетт — ее волосы, руки, плечи, грудь, глаза, голос, запах, — покрылась тонким слоем металлической стружки. Его тянуло. Ему хотелось сделать шаг к ней. Стать ближе. — Спокойной ночи, Мари, — его шепот растворился в темноте, остался легкой дымкой, лёг на ее ресницы, на кожу, исчез вместе с легким дуновением ветерка, когда Нуар раскрыл люк и выскользнул во тьму. Он бежал к себе домой, а магнит в груди продолжало тянуть назад, туда, где он вновь оставлял свои мысли. Снова беспокойная ночь, Маринетт? Снова синие глаза, не дающие спать. Голос, говорящий в его голове. Мари, Мари, Маринетт. Тебя слишком много в последнее время. Слишком много цветов, яблок, сладости и грусти. В малых дозах ты прекрасна, но чуть больше необходимого — яд.