***
Адриан закрыл глаза, и видение исчезло. Он зашёл в кабинет отца, нетронутый временем, сел за большой деревянный стол и откинулся на спинку кожаного кресла, глядя в пустоту.***
— Я хочу к папе! — хныкал трехлетний Адриан, пока Одет в панике оглядывалась по сторонам. Она села перед ним на колени, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Милый мой, давай поиграем… Смотри, какие у нас игрушки! — она дрожащей рукой схватила паровоз, точную копию настоящего, и повела с ним по железной дороге, пытаясь привлечь внимание сына. Адриан заплакал. — Адриан, ну что же ты, сыночек, — девушка отложила игрушку и попыталась обнять ребёнка. — Папа занят. У него гости… Мы поиграем с папой потом, — голос дрожал, выдавая усталость и нервозность. Она не спала больше двух суток. Сын проболел неделю, температура не сбивалась и только сегодня он встал с постели. Слова не возымели никого действия. Если Адриан начинал плакать и капризничать, то угомонить его не удавалось никому. Она раздраженно подскочила на ноги, подхватила сына и вышла из гостиной. Одет все ещё успокаивала его, пока осторожно кралась по темному длинному коридору к кабинету Габриэля. Из-за запертой двери доносились приглушённые голоса. Уже у кабинета, она ещё раз неуверенно взглянула на притихшего Адриана и с опаской постучала костяшками пальцев по двери. Не дождавшись приглашения, Одет заглянула внутрь. — Габриэль… Извини, что отвлекаю, ты просил не беспокоить тебя, но Адриан плачет, хочет поиграть с тобой. — Одет, ты не видишь, что я занят?! Или может я здесь в гольф играю, по-твоему? Она покачала головой. — Нет, конечно, нет, — залепетала она. — Просто Адриан… — Прошу тебя, выйди и унеси ребёнка. Ты ведь его мать, ты не можешь посмотреть за ним, пока я работаю? От усталости у неё ломило все тело. Колючий тон мужа въелся под кожу. — Я за ним смотрю, — чуть не плача сказала она. — Я устала. Я очень хочу спать, Габриэль. Ты не мог бы взять его хотя бы на полчаса, пожалуйста. Мужчины в кабинете переглянулись. Агрест встал со стола, бросив на деловых партнеров извинявшийся взгляд. — Одну минуту, господа, — вежливо улыбнулся он. Улыбка слетела, едва он приблизился к Одет с ребёнком в руках. Он схватил ее за плечо, больно сжав, и вывел из кабинета. — Как ты смеешь позорить меня перед моими гостями?! Кем ты себя возомнила, Одет? Кем, я спрашиваю? — Мне больно, — слезы собрались в уголках глаз. Адриан, испугавшись громкого голоса отца, спрятал лицо в маминых волосах. Габриэль презрительно поморщился и убрал руку. — Возвращайся в гостиную и не беспокой меня больше. И во что ты одета? Выглядишь как провинциалка. Приведи себя в порядок, Одет. И чтобы такое больше никогда не повторилось. Ты поняла меня?***
Брокколи и другие овощи на тарелке Адриана остались нетронутыми. Он брезгливо катал горошек вилкой, и та иногда царапала тарелку зубьями. — Почему ты не ешь? Адриан вскинул взгляд на отца, сидящего во главе прямоугольного бесконечно длинного стола. Они ужинали втроём, как всегда в почти полной тишине. Адриан отсчитывал мысленно тиканье напольных часов, всем сердцем мечтая встать из-за стола и подняться в свою комнату. — Он не любит эти овощи, — ответила мама. Непонятно, было ли дело в освещении, или она действительно выглядела такой блеклой? Словно единственный черно-белый персонаж в цветном мультфильме. Раньше медовые волосы локонами лежали на спине и плечах, и Адриан представлял, что это солнце следует за мамой, но сейчас ее волосы все чаще безликим узлом были приколоты к затылку. — Он может сам отвечать, — отрезал Агрест. Одет вздрогнула и бросила обеспокоенный вдгляд на сына. «Осторожней» — говорил он. — Я не люблю овощи, — эхом повторил Адриан. — Меня не интересует, что ты любишь или не любишь. В этом доме ты должен доедать все, что лежит на твоей тарелке. Адриан показательно отодвинул от себя блюдо. — Я. Не. Хочу, — раздельно произнёс он, глядя в упор на отца. Одет увидела, как сильно муж сжал столовые приборы в руках. Она нервно улыбнулась. — Адриан, иди к себе, — велела она. Мальчик поднялся, но окрик отца заставил сесть обратно на стул. — Сядь! Ешь. — Не буду, — хмуро ответил Адриан. Одет в панике посмотрела на сына. — Габриэль, оставь… Он просто не хочет. — Не влезай, — бросил он ей. — А ты, сейчас же съешь все или можешь убираться. — Сам ешь! — Что ты сказал?! Сосунок! — Габриэль, пожалуйста! — Одет подскочила одновременно с мужем и бросилась к нему навстречу. — Милый, он просто ребёнок, не реагируй так, — ее дрожащие тонкие руки схватили мужа за лицо и она пыталась заставить его взглянуть на себя. — Успокойся, любимый, пожалуйста. Адриан, иди к себе, — через плечо бросила она. Габриэль оттолкнул ее, не рассчитав силу. Одет упала, локоть прожгла боль. — Не трогай маму! — Адриан бросился на отца. — Я в порядке, сыночек, просто упала… — она встала, безуспешно пытаясь натянуть на лицо успокаивающую улыбку. Габриэль схватил сына за шкирку и потащил к выходу. — Как ты смеешь так говорить со мной?! Я научу тебя манерам! — Габриэль, остановись! Что ты делаешь?! Он протащил сына, пытавшегося вырваться из захвата, к большим дверям, ведущим на улицу. — Ночь в городе научит тебя послушанию! — Габриэль, пожалуйста, не надо! — Одет схватила его за руку, повиснув на плече. — Любимый, умоляю, оставь его! Пожалуйста! Он не обратил на неё внимания, стряхнув с руки как пылинку. — Вон! Не хочешь соблюдать мои правила, будешь жить на улице! Он вытолкал сына за дверь и захлопнул ее. Одет в ужасе смотрела, как ключ повернулся в замке. — Что ты сделал? Верни его! Верни его немедленно! — Пусть переночует на улице, — холодно отозвался Габриэль. Он спокойно поправил лацканы пиджака. Равнодушный взгляд прошёлся по жене. — Будет ему уроком. Одет покачала головой. — Ты не можешь так поступить с ним! Ему всего пять лет, Габриэль! Что ты с ним делаешь?! — Учу быть мужчиной. — Нет. Нет, я не позволю, — она попыталась обойти его, но Габриэль железной хваткой схватил за руку. — Иди в комнату. — Он там один! Ночью! Я пойду с ним. — Если ты выйдешь за эту дверь, больше никогда не вернёшься, — тихо сказал он. — И никогда не увидишь сына. Одет отшатнулась от него. От слез перед глазами все плыло. — Я тебя ненавижу, — шепнула она. — Ненавижу. Габриэль вытащил ключ из скважины и спрятал в кармане брюк. — Не хочешь вернуться к ужину? Одет молча села перед дверьми, прислонившись к ним спиной. — Как хочешь, — пожал он плечами и вернулся в столовую. Одет закрыла глаза, заходясь в бесшумных рыданиях. Адриан по другую сторону дверей с опаской смотрел на опускающуюся ночь. В свете фонарей уже кружили первые снежинки ночного снегопада. Он сел на корточки, обнял себя руками и засунул ладони подмышки, пытаясь сохранить тепло. Кроме тонкого свитера и брюк на нем ничего не было.***
Когда раздался стук в двери, Адриан понял, что это пришла мама. Только она стучала, прежде чем войти к нему. — Ты спишь? — тихо спросила она. — Нет, — он отложил книгу на тумбочку и сел в кровати. Мама, одетая в длинный шелковый халат с богатой китайской вышивкой, проплыла к его кровати и села на краешек. Она выглядела бледной и маленькой. — Я принесла тебе кое-что, — она оглянулась на двери, и вытащила из глубокого кармана халата аппетитную булочку. Адриан почувствовал, как от голода в животе затянулась воронка, а рот наполнился слюной. — А как же папа? — боязненно спросил он. — Габриэль спит, — Одет протянула ему булочку. Глядя, как сын с жадностью принялся есть, она нахмурилась. — Милый, прошу тебя, сделай так, как просит отец… Он не остановится, ты же знаешь. Адриан не ел ничего два дня. От слабости у него кружилась голова, но он и не думал уступать отцу. Каждый проглоченный кусок булки кислотой разъедал пустой желудок, но несмотря на боль, он не мог остановиться или есть медленней. — Я не стану извиняться, — проговорил он с набитым ртом. — Так нельзя, — тихо произнесла мама. — Так не может продолжаться дальше, слышишь? — Я не извинюсь, — повторил ещё раз Адриан. Мама прикрыла устало глаза, сдаваясь.***
Адриан победно улыбнулся, снимая защитный шлем. Он нашёл взглядом родителей: мама хлопала и счастливо улыбалась, а отец, всегда остававшиеся далеким и жестоким, неожиданно скупо улыбнулся и несколько раз медленно хлопнул в ладони. Внутри Адриана горячая волна гордости и счастья затопила все.***
С тех пор, чтобы он ни делал, он делал с оглядкой на отца. Их натянутые отношения перестали быть такими, отец хвалил его перед друзьями, приглашал на деловые встречи, втянул в семейное дело. Адриан понял, что может заслужить любовь отца, а его внимание стало наркотиком. Он знал, что мама любит его без оглядки на достижения, но холодный и далекий отец переставал быть таким, когда Адриан делал то, что должен. За каждую секунду с отцом Адриан сражался, и поэтому каждая из них была так ценна.***
Одет заглянула в комнату сына, не покидающего ее весь день. — Адриан, — позвала она. Сын не обернулся, склонившись низко к столу. Ровный треугольник настольной лампы светил на старый пергамент с китайскими иероглифами. — У нас гости, ты не хочешь спуститься? — Я занят, мам, — отрезал он. — Хлоя Буржуа, помнишь ее? Такая милая девочка, — не сдавалась Одет. — Ты уже весь день корпишь над этим текстом, тебе нужно отдохнуть. Что-то внутри Адриана откликнулось в ответ на слова мамы. Он подумал, что действительно было бы неплохо размяться, пообщаться с Хлои, но… Он тряхнул головой, выкидывая эти мысли. — Я не могу, мам. Мне нужно успеть перевести все к приходу отца. Закрой, пожалуйста, плотно дверь. Сердце в груди Одет неприятно дрогнуло. — Может, я могу помочь тебе? — Нет, мам, — протянул Адриан, закатив глаза. — Ты же не понимаешь в этом ничего. Правда, я сам справлюсь. Одет закрыла дверь.***
Мадам Агрест перевела взгляд с пустующего стула Габриэля на пустое место напротив. Муж уехал на деловую встречу в Лондон, оставив их одних. В коридоре послышались приближающиеся шаги. Одет облегченно улыбнулась — Адриан все же спустился к ужину. На ее лице засияла счастливая улыбка, но когда двери открылись и на пороге возникла домработница, улыбка померкла. — Он попросил подать ужин в комнату, — пояснила Люси. В ее глазах плескалось сочувствие к хозяйке особняка. Одет спрятала лицо в ладонях. — Хорошо, — глухо ответила она через секунду. — Положи ему побольше тушеных овощей, пожалуйста, они ему понравились в последний раз. — Да, мадам. Одет отняла руки от лица и встала. — Я не голодна. Лягу спать. Доброй ночи, Люси. — Доброй ночи, мадам Агрест. Люси проводила взглядом тонкую, как тростинка, хозяйку.***
Габриэль лёг в постель, погасив ночник. Одет сидела за туалетным столиком и смотрела на своё отражение в большом круглом зеркале. — В следующем месяце Мастер Фу приезжает в город, — робко произнесла она. — Он хочет встретиться со мной. С нами. — Ты же знаешь, меня раздражает этот китаец. Откажись. Скажи, что у меня много дел. Одет помедлила. — Он хочет встретиться не с тобой, а с Адрианом. Габриэль сел в постели и удивлённо взглянул жену. Их глаза встретились в отражении зеркала. — Зачем ему видеться с моим сыном? — Просто хочет познакомиться с ним. Адриан уже вырос и… — Ложись спать, — перебил Габриэль. Одет обернулась. — Послушай меня! Я ведь ни о чем тебя не прошу, это первая моя просьба. Разреши нам увидеться. Тусклый свет лампы затерялся в ее распущенных локонах. Взгляд Габриэля переместился с лица на вздымающуюся грудь жены. На ней был прозрачный пеньюар с широкими шифоновыми рукавами, не оставляющий место воображению. — Иди ко мне, — повторил Габриэль. Одет медленно встала. Она подошла вплотную к кровати, но все ещё с ожиданием смотрела на мужа. — Одет, — властно произнёс он, глядя на неё снизу вверх. Она все так же медленно села в кровать, расположившись напротив него. Габриэль не мигающим взглядом проследил, как она молча сняла с себя легкую ткань, оставшись перед ним обнаженной. Высокая налитая грудь заставила его почувствовать привычный голод. — Пообещай мне, любимый, — прошептала она, когда он навис над ней. — Пообещай. Он сдался, глядя в изумрудные глаза. Сдался, потому что сжигающая дотла страсть уже кипела в жилах. Он сдался, как сдавался ей каждый раз.***
— Адриан, собирайся! — громкий окрик вернувшегося отца застал их в библиотеке. Мать и сын непонимающе переглянулись. Адриан встал с дивана, отложив в сторону книгу. Мама сидела за пианино, любовно поглаживая клавиши. — Куда? Отец размашистым шагом прошёл к бару и разлил себе шотландский виски в стакан. — На охоту. Мои друзья позвали нас в охотничий домик на несколько дней. Наконец-то ты проведёшь время мужской компании… сидя дома с матерью стал совсем неженкой. Адриан не знал, как реагировать. Отец выглядел таким вдохновленным. — Но как? — не поняла Одет. — Ты даже не предупредил. Габриэль сделал обжигающий глоток. — Я сам узнал только что. Какие-то проблемы? — Нет, — растерянно ответила Одет. — То есть, да. В конце недели приезжает мастер Фу, ты обещал, что позволишь нам встретиться. — Я и не запрещаю. Одет раздраженно поджала губы. — Ты знаешь, что я имею в виду, Габриэль. Он ждёт меня и Адриана. Секунду отец молчал, изучающе глядя на жену, а затем его губы растянулись в ухмылку. — Хорошо. — Хорошо? — нахмурилась Одет. Она чувствовала, что все не может быть так просто. Габриэль отложил свой напиток и подошёл к сыну. Встав за его спиной он положил руки на плечи Адриана. — Пусть Адриан сам решит. Это ведь его жизнь, верно? — издевательски скинул он бровь. — Давай же, сын мой, что ты предпочтешь: отправиться со мной на охоту или пойти с мамой на встречу с китайским стариком? Предупреждаю, у него плохо пахнет изо рта. — Габриэль… — Тш-ш, — резко сказал он. — Не мешай ему думать. Адриану показалось, что отец пьян. Он никогда не вёл себя так. Его руки, все ещё сжимающие плечи сына, ощущались как ледяные глыбы. Мальчик с трудом сдержал себя, чтобы не вздрогнуть. Он не мог видеть отца, но видел мать, напряженную, как натянутая струна. В ее глазах, направленных на него, он прочитал свой ответ. Когда ещё отец согласится провести с ним время и предложит поехать куда-то вместе? Если Адриан откажет ему, то тот никогда его не простит, отдалит так далеко, как только возможно. Адриан совсем недавно почувствовал на себе отцовскую любовь и гордость, терять все это так просто он был не готов. Мама ведь все равно любит его, и она не станет держать зла. Она поймёт. — Я поеду с тобой, — тихо ответил Адриан. Габриэль счастливо рассмеялся и тут же отошёл обратно к бару. Адриан, почувствовав мимолетную свободу, поднял осторожный взгляд на маму. Она больше не смотрела на него. Ее острый взгляд был прикован к мужу. — Тогда собирай вещи, — весело велел отец. — Мама в период нашего отсутствия отдохнёт. Сходи в салон, дорогая, или в ресторан со своими подругами. Она молчала, не реагируя на издевательский тон. Адриан с каждой секундой чувствовал себя хуже. Он хотел скорей уйти, но не знал, стоит ли что-то сказать маме. Помедлив, он просто тихо вышел из библиотеки и бросился в свою комнату. Неприятное чувство сжало сердце в тиски, и Адриан долгое время не мог найти ему название, пока не понял, что имя этому чувству — стыд.***
Небо разразилось над ними, и потоки тёплого весеннего дождя хлынули на их головы. Адриан действительно подумал, что случится второй потоп, и не будет вокруг ковчега, на котором они смогут спастись. Его одежда промокла насквозь, он даже перестал чувствовать, что весь залит водой, пока бежал к дому. Стоило им с Натали вбежать на крыльцо, как они замерли и завороженно засмотрелись на сплошные потоки дождя. Все побелело перед глазами, превратившись в сплошную дымчатую стену. — Надеюсь, ты не заболеешь, — обеспокоено сказала Натали, когда они вошли в дом. — Вот бы всегда так, — восхищенно протянул Адриан, снимая промокшие ботинки. Натали понимающе улыбнулась, следя на его неловкими прыгающими движениями. — Ты сводишь меня ещё раз в зоопарк? Пожалуйста, Нат. — Посмотрим, малыш, — она потрепала его по волосам, и Адриан тут же смущенно пригладил их. Они прошли по коридору, и остановились у приоткрытых дверей, ведущих в гостиную. Адриан хотел было войти, но передумал, подглядев в щелочку картину. В камине горел огонь, и уютный треск поленьев заполнил собой комнату, вторя музыке дождя за окном. Габриэль сидел прямо на персидском ковре, согнув одну ногу в колене и уложив на неё руку, а спиной прислонившись к маминому креслу. Она забралась в него с ногами, поджав их под себя как маленькая девочка, а ее тонкая рука с длинными пальцами неосознанно перебирала соломенные волосы мужа. Габриэль слегка повернул голову, что-то сказал не слышно и прижался губами к голой коленке Одет. Она рассеянно улыбнулась. Адриан отступил и прикрыл дверь, оставляя тихое семейное счастье в комнате, чтобы оно не проскользнуло в холодный коридор и не рассеялось. Он задумчиво уставился под ноги. — Я пойду, Адриан, — сказала Натали. Он только тогда вспомнил о ней и обернулся. — Ладно. Ты придёшь завтра? — с надеждой спросил он. Женщина бросила задумчивый взгляд на закрытую дверь. — Да. Конечно, приду, малыш. Иди спать, ты устал.***
Он закрыл уши руками, чтобы не слышать их крики. Отец часто кричал на него, но Габриэль почти никогда не поднимал голос на маму. И мама никогда не кричала в ответ. До этого дня. — Что ты там делала?! Кто был с тобой?! Кто, я спрашиваю, Одет, отвечай! — Я не обязана перед тобой отчитываться! Адриан забрался в узкое пространство между кроватью и стеной, чтобы оказаться как можно дальше от дверей. Он хотел стать маленьким, таким мелким, чтобы никто его не видел или вообще исчезнуть. Но было бы лучше, если родители исчезли бы прямо сейчас и прекратили ссориться. — Я говорил тебе сотню раз, чтобы ты не покидала дом без моего разрешения! Теперь ты не выйдешь отсюда, поняла?! Ты поняла меня?! — Столько лет я отдала тебе! Все отдала! Я всем ради тебя пожертвовала, ради чего?! Ты душишь меня, Габриэль! Я задыхаюсь. — Не переводи тему! — Адриан зажмурился, вздрогнув от яростного голоса отца. Они ссорились в своей комнате в конце коридора, но до мальчика доносилось каждое слово. От криков и обвинений раскалывалась голова, он хотел, чтобы они прекратили, просто перестали кричать и успокоились. Неужели они не могут просто поговорить? — Ты не выйдешь из этого дома, клянусь тебе, Одет, не выйдешь! Адриан приготовился к маминому ответу, но ничего не услышал. Он подождал секунду, а потом тихонько выглянул из своего укрытия. Было тихо. Адриан встал. Затёкшие ноги не чувствовались, стали ватными и движение отозвалось болью. С трудом он дошёл до двери и осторожно приоткрыл ее, глядя в уходящий коридор. Двери в родительскую комнату были открыты настежь. Они что, умерли? Или исчезли, как он и хотел? Адриан медлил, неуверенно замерев на пороге. Что, если они только сильней разругаются, когда увидят его? Но он должен был удостовериться, что они в порядке. Отец неподвижно стоял у окна, глядя на улицу, а мама за его спиной поспешно собирала вещи в чемодан. Ее лихорадочные и резкие движения откликнулись в Адриане паникой. Страх сжал горло, не позволяя вымолвить ни слово, когда он понял, что мама уезжает. Она заметила его и замерла. — Иди в свою комнату, — велела Одет. Габриэль обернулся и тоже увидел сына. Он бросил на жену взгляд и закатил глаза. — Оставь, Одет, этот спектакль. Успокойся. — Не смей меня успокаивать, Габриэль! Адриан, живо в комнату! Адриан вздрогнул, развернулся и убежал так быстро, как мог. Одет на мгновение выпала из ситуации, глядя туда, где только недавно стоял ее сын. Сердце обливалось кровью от боли. — Довольна? — кратко спросил муж, скрещивая на груди руки. Она обернулась к нему и показательно захлопнула набитый чемодан. — Я ухожу, Габриэль. Он подошёл к ней и забрал из рук чемодан. — Нет. Ты никуда не уйдёшь. Я не позволю, Одет. — Я не твоя марионетка, Габриэль, — шепотом сказала она. — Ты не управляешь мной. Ты не управляешь моей жизнью. Агрест прикоснулся к ее лицу, задумчиво очерчивая контур губ. Под его пальцами кожа покрылась мурашками. — Я люблю тебя, — он оставил тёплый поцелуй на замкнутых губах. — И ты любишь меня. — Я тебя ненавижу, — с дрожью в голосе ответила Одет. Все в ней замерло в ожидании прикосновения. Ее душа, израненная и опустошенная, встрепенулась, потянувшись к мужу. Габриэль грустно улыбнулся, запустив руку в мягкие и гладкие волосы жены. — Ты любишь меня, — повторил он. Одет заплакала от боли и отчаяния, когда он прижал ее к себе, укрывая в объятиях и укачивая.***
— Что не так?! — огрызнулся Адриан матери, с утра режущей его своими замечаниями. — Ты же сама хотела, чтобы я больше времени проводил с отцом! — Я хотела, чтобы ты стал к нему ближе, а не стал им!***
Адриан услышал шум и резко проснулся. Часы пробили два ночи. Комната, укрытая темнотой и сном, встретила его тишиной, но глухой звук повторился, доносясь из коридора. Адриан скинул одеяло и встал с кровати. Ковры заглушали его шаги. Адриан прокрался по коридору в сторону отцовского кабинета, откуда падал луч света. — Папа? — Адриан остановился на пороге, пытаясь найти взглядом отца. Габриэль сидел на полу у стены, согнув ноги в коленях и запустив руки в волосы. Объяснение шуму Адриан нашёл тут же: все содержимое отцовского стола валялось на полу, а сам стол был перевёрнут. Адриан медленно приблизился к отцу. Он никогда не видел его в таком состоянии. — Папа? Что случилось? Габриэль не узнал его и даже не услышал. — Она ушла, — пробормотал он, отказываясь верить в это. — Ушла. Сердце Адриана провалилось вниз. Он опустился перед отцом на колени. — Кто? — он не хотел верить в реальность. Отец посмотрел на него затуманенным взглядом. — Что мне делать теперь? У меня ничего нет. Ничего нет. Ничего. Адриан чувствовал, как теряет связь с реальностью. Что с мамой? Что произошло? Но он знал, что отец не в состоянии сейчас отвечать. Адриан никогда не видел его таким… Таким разбитым и сломленным, словно вместе с Одет исчезла и вся жизненная сила. Он остался рядом с отцом из страха, что иначе Габриэль потеряется в происходящем. Утонет. Адриан остался его спасательным кругом.***
Настроенный на дисплее смартфона прогноз погоды показывал в Лондоне дождь, в то время как Париж таял от липкого солнечного тепла. Натали раздраженно сняла пиджак, накинутый ещё при выходе из отеля, и осталась в платье на манер китайского кимоно: красная, богато расшитая восточными узорами ткань плотно облегала тело. Она смотрела на знакомый до зуда в глазах город через заднее стекло автомобиля. Мерседес гладко скользил по широким дорогам Парижа, все ещё сонного и ленивого. Этот город одновременно давал ей все и забирал столько же, в итоге она оставалась ни с чем. Натали думала всю ночь: об Эцио, о его словах, поступках,***
Она его ждала. Адриан понял это по мелочам, которые раньше вряд ли могли бы иметь значение. Он понял это по аккуратно расчесанным блестящим волосам, струящимся по спине, вместо привычного неряшливого узла на затылке. Он понял это по нежно-голубому платью, усеянного мелкими цветами (ромашки?). По напряжённой спине и плечам, по взгляду, в котором вспышкой пронеслось облегчение. И двум кружкам с остывшим кофе. — Привет, Принцесса, — весело сказал он, впрыгивая в комнату. Маринетт встала со стула, шагнув к нему навстречу. — Привет, Кот. Какими ветрами? Адриан прислонился к балке, у которой она стояла и прилепил к губам самую обворожительную свою улыбку. — Да вот думаю, зайду к своей верной фанатке, поинтересуюсь, как у неё дела. — А ко мне по дороге заглянул? — насмешливо выгнула она бровь. — Чтобы не обижалась, — тут же нашёлся он. Маринетт легко засмеялась. Повисла недолгая пауза, во время которой они оба осознали как близко стоят. Маринетт смущенно опустила взгляд и заправила прядь волос за ухо. Она не отошла. — Как прошёл показ? — спросил Адриан. Его распирало изнутри от нетерпения. Ему хотелось знать, что Маринетт думает об их поцелуе. Потому что сам он думал о нем постоянно. — Нормально, — прохладно ответила она. — Как и все показы. Ничего необычного. — Ничего? — он проследил взглядом за тем, как она прошла к кушетке. — Ничего, - эхом повторила Маринетт. Голос ее и вправду звучал равнодушно. Адриан ничего не мог понять. И все? Она ничего не расскажет ему? Даже не пожалуется на Адриана? Маринетт села на кушетку, забравшись в неё ногами. — А ты чем занимался? Я волновалась за тебя. Мне показалось, что ты больше не придёшь. — Почему я должен был не приходить? Маринетт пожала плечами. Она отвернула лицо к окну, залитому солнечным светом. Линия шеи на мгновение выбила Адриана из мира. — Не знаю. Если честно, я уже ничего не понимаю в происходящем. — Ну так в этом и смысл, — усмехнулся Нуар. — Просто отпустить ситуацию и наслаждаться. — Можно задать вопрос? Он пожал плечами. — Конечно. Какой угодно. — Если бы ты мог выбрать любое место в мире, какое бы ты выбрал? Куда бы уехал? — Нью-Йорк, — не раздумывая ответил Адриан. — А ты? Маринетт встала. — Я тоже. Она потерялась в свете. Нуар видел вроде бы её, но в то же время смотрел на сплошной бассейн солнца. — Тогда до встречи в Нью-Йорке, — тихо сказал он. — Я принесу нам кофе, — Маринетт прошла мимо него. — Ты вроде как угрожал мне фильмом про рэперов. — Приятно, что ты помнишь, — весело отозвался Нуар. — Я все помню, — загадочно ответила Маринетт, ненадолго оставляя его одного. На кухне она пыталась выровнять дыхание и унять нервную дрожь. Маринетт на мгновение замерла, глядя на вторую чашку. Подумав, она вылила чёрный напиток в раковину и вместо него приготовила какао. Нуар ведь не любит кофе. Мари, Мари, Маринетт… Горячий шёлк, мрамор, стекло, вдыхаемое с воздухом. Мари — пламя, пожар, солнечный яд. Мари — вишня в цвету, лепестки, хрусталь, слезы, смех. Мари, Мари, Маринетт. Страсть. Соблазн. Секс.