У нас своя «Надежда»

С тех пор, как я здесь живу, я не ощущаю ничего необычного. Я был обыкновенным мальчуганом, проживавшим в Европе с младшей сестрой и двумя любящими родителями, я был как все, я был серым пятном на сером полотне человечества, из которого невозможно было выделить хоть какой-то пресловутый оттенок красного или зелёного. Сплошь серый ради серого. Когда мне стукнуло пятнадцать я познакомился со своим будущим и самым любимым хобби — комиксами. Истории, за которыми я мог спрятать собственные неудачи, и построить мир из сочленения фантастики и фэнтези. Весёлые, серьёзные, трагичные до слёз или философские до дрожи — мне было всё равно. К двадцати годам я многое помнил, многое знал о них и об их сюжетах. И однажды проснулся — как в том фильме об эффекте бабочки, где парень возвращался в прошлое и менял реальность по своему желанию, но неверно. Не было никаких чудес, никаких снов или чего-то необычного. Встреч со Всевышним тоже не было. Я не находил какой-то загадочный метеорит на заднем дворе собственного дома, на меня не падали инопланетяне, не похищали захватчики из других миров — я просто проснулся утром июня… … И спустился на первый этаж. Надо было бы мне подумать, что что-то не так — я ведь к двадцати годам уже жил отдельно от семьи и запаха маминых оладушек ни в жизнь не помнил, да и дом у меня был одноэтажный, да и не вставал я так рано никогда. — С днём рождения, сынок! — Спасибо, мама, — помимо оладушек получил в руки неожиданно любимый торт — тогда мозг абсолютно уверовал, что это просто сон. До того самого момента, пока я не обжёгся горячим чаем и с ужасом в глазах начал изучать интерьер отчего дома так, будто оказался в Аду. А именно так и чудилось в ту секунду. Отцовские тапочки, мамина выпечка, осиротевшая комната младшей сестры после её пропажи. Я перешарил весь дом в поисках подсказок. — Мамуль, у тебя случалось чувство, словно ты видела во снах своё будущее. — Разве что на экзамене, когда была студенткой твоего отца, дорогой, — она мягко провела своей рукой по моей скуле — её смуглая рука после отдыха в Испании, она вся была тогда загоревшей — да-да, точно, мне было пятнадцать. И день сегодня тот же — июньский зной с днём рождения. Первым звоночком был подарок — именно комикс был тогдашним подарком мне на день рождения, отец обожал их. Но в этот раз это была книга с философско-саркастическим названием, отсылавшим меня к моей же собственной проблеме — «Всё не то, чем кажется». Вторым звоночком стал выпуск теленовостей. Там был Супермен. Проклятье, как я тогда был растерян. Это же было похоже на чистую шизофрению — или что-то другое, связанное с проблемами с головным мозгом, — почему мои фантазии начали оживать. В этом мире человек с эмблемой в форме буквы «S» на груди был таким же НЕ-ВЫМЫСЛОМ — как мамин торт на день рождения. Страшно забавно, что поначалу я хотел сорваться к нему и рассказать о своей проблеме. А потом передумал, осознав, что смогу прожить жизнь и так — спокойно, без лишних телодвижений. В моей голове всплыла, пожалуй, главная дилемма того момента — какой из меня супергерой или помощник, как я фантазировал раньше, я ведь абсолютно ничего не знаю и не умею. Тогда я был уверен, что прав — тогда я совершил правильный поступок, что отказался вмешиваться в привычный порядок вещей. Теперь же я облажался. Облажался по-крупному и был растерян, как в первый день, когда я очутился в этом мире. Под давлением последних дней гнуло не только меня. Даже Альфред перестал держать спину прямо, всё больше свисая на руль грудью, как обыкновенный уставший старик. Тяжесть последних дней заметно отражалась на наших лицах: пресс-конференции, устроенные комиссаром Гордоном из-за исчезновения Брюса — лишь начало того дерьма, что вылилось на нас в первые часы; Альфред перестал спать из-за постоянных звонков всех и вся, даже телефонных мошенников, божившихся, что у них в квартире бомжеватый вариант Уэйна — но мы верили даже этому, а вот комиссар Гордон — нет. Из-за стресса начались проблемы со спиной, всё это привело к обострению дефицита иммунитета, дышать трудно, болезни день за днём бьют как кувалды в гонг. Готэмские новостные издательства повели себя довольно сдержанно после пропажи Брюса: их единственным вопросом было «Что будет дальше?», в тот момент как многие таблоиды просто заявили, что мы с дворецким Уэйнов в сговоре и убили бизнесмена ради денег… Я ведь был у Брюса на попечении все эти годы, но… Для них всё закончилось печально — адвокаты Уэйна поспешили заявить, что всё сказанное ложь и подать в суд на несколько издательств жёлтой прессы разом, чтобы приструнить оставшихся. Сработало. Альфред притормозил у самой дальней оконечности парка, на парковке. — Мастер Сэм, напомните, что мы планируем найти здесь? — Что угодно… Любой след… Любой, мать твою, — шёпотом выругался я: — След! Я открыл дверь минивэна и высунулся на секунду по капли дождя, чтобы осмотреть местность собственными глазами. Корабль криптонцев исчез, словно его никогда и не было. В одно мгновение от парка не осталось почти ничего. Памятник Супермену успешно аннигилировался, корабль пропал в невероятной вспышке света, а все обыватели — как после вспышки из «Людей в чёрном» — забыли о том, что видели в одночасье. Ни Бэтмена, ни каких-либо признаков тех разведчиков, на которых мы уже наталкивались. Это место проверяли лучшие специалисты… … И что я надеюсь тут найти?.. Я выпустил дронов и принялся обследовать местность с их помощью: анализировать фотографии парка, компилировать данные, искать следы хоть от чего-то, ну должно было остаться хоть что-то, рассказывающее о том, что тут произошло… Воронки от взрывов, следы от каких-то выстрелов, не осталось даже самых долгоиграющих и редких следов. Ни-че-го. — При всём моём уважении к вам, Мастер Сэм, это бесполезно. От того, что здесь произошло — что бы здесь не случилось — не смог бы спастись никто. Даже… Мастер Брюс. Как бы больно мне не было это говорить, — Альфред стукнулся лбом о руль. Я треснул по двери минивэна и заскрипел зубами. Когда эмоции чуть-чуть улеглись, я продолжал без интереса наблюдать за монитором и спектральным анализом парка. — Я знаю, Альфред, знаю. Когда-то подобное… Должно было случиться. Когда-то, но почему, чёрт возьми, сейчас?! Когда нет ни времени, ни надежды?! — почти вскрикнул я и снова взял себя в руки. Альфред лишь молча положил руку мне на плечо. — Я знаю, он многое для вас сделал. А мы для него… — Мы можем сделать для него то, что он не успел. Мы можем создать оборону, которая убережёт нас от конца света — или чего мы тут дожидаемся, отсиживая наши задницы. Из меня никогда бы не вышел толковый супергерой. Ещё в прошлом я не отличался терпеливостью, пафосом и не умел уговаривать людей, я плохо дрался и сомневался в себе и окружающих. Бесконечно много сомневался — Брюс был первым, кто не вызывал у меня сомнений ни в одной ситуации. Если Супермен носил какую-то ауру надежды, веры в себя, в луч света, то Брюс был живым воплощением уверенности, отсутствия сомнений, у него не было суперсил — но он держал Готэм в железных перчатках, и каждый сидящий в Аркхем, каждый преступник, разгуливающий на улицах, знал, что если в Готэме ты видишь тень — то тебе конец. Это действовало на преступников гораздо лучше, нежели синий костюм, неуязвимость и лучи из глаз. «Что бы здесь не случилось — не смог бы спастись никто». — Мастер Сэмюэл?.. Мастер Сэмюэл?! — Альфред, ты гений! — Мастер Сэм, не пугайте меня так, я начал думать, что у вас случился приступ. О чём вы? — Альфред сел полубоком ко мне и заглянул в компьютер. — Нам очень повезло, что некто прислал письмо Брюсу через бэтнет. Понимаешь, к чему я? Именно этот некто отправил Брюса на смерть — к кораблю криптонцев, но, возможно, он и сам не подозревал о том, что там произойдёт. Вполне вероятно, что его даже там не было, а с учётом его хакерских способностей — даю глаз, а то и два, что он наблюдал за всем дистанционно. Я выслежу его через дешифрацию программного кода его сообщения. — Неужели он не подчистил за собой такой способ поиска? — Может, и подчистил, но он не знает, что в бэтнете есть специальная зона для «ошибок системы». С уверенностью в сто процентов утверждаю, что именно ошибкой системы бэтнет и счёл это сообщение, а следовательно, даже если оно удалено — от него остался фрагмент программного кода. Вот он… — на экране появился всего пятизначный код, состоящий из тех символов, которые бэткомпьютер обнаружил в крови вторженца. — Каким бы умным он не был, уничтожить цифровой мусор очень трудно, даже обыкновенная «корзина» не до конца избавляется от файлов. Не верится, Брюса направил кто-то, знающий язык вторженцев. — Он с ними работает? — Альфред наблюдал за моими, быстро скачущими по клавиатуре ноутбука пальцами. — Если и работает, он явно из нашего мира… — Почему? — компьютер вывел из бэтнета пятизначные цифры и буквы английского алфавита, соответствующие инопланетной символике. — Это что? Бэтнет расшифровал их язык? — Нет, в мусоре затесались фрагменты не только инопланетного кода, но и их перевод на наш язык. Я на это и рассчитывал. Если он прислал Брюсу письмо на нашем языке, то в его инопланетный шифр должен был быть заложен соответствующий перевод. Теперь мы сможем перевести геном вторженцев, а заодно отследить подобный программный мусор. — Но где вы собираетесь его отслеживать, Мастер Сэм? — Метрополис и Готэм. Даже скорее Метрополис, потому как меня смущают последние совпадения… — Какие совпадения? — Видео с Виктором Стоуном помнишь? Его отец работал в центре по изучению криптонских технологий, а на видео с ним используют один из тех кубов, вокруг которых всё вертится, в том числе и предсказания Лютора. Может ли быть, что не только криптонские технологии изучали в том центре? Может. И теперь я склонен считать, что именно Виктор — наш взломщик, оповестивший Брюса. Но зачем? И где ящик? Что здесь вообще произошло? Пока мы этого не узнаем, мы не поймём, где один из кубов. Вопросы есть? — меня пробило на долгий, непрекращающийся кашель, после которого Альфред мгновенно дал выпить целую бутылку воды. — Вам следует сегодня отдохнуть. — Некогда! Диана… — Кстати, о мисс Принс. Где она? Где-то между Аляской и Северным полюсом Диана мчалась на встречу с Карри, который проплывал крутые виражи, выстроенные ему дорогой из подводных рифов. Его скорость была не меньше нескольких сотен километров в час, но даже на такой сумасшедшей скорости Чудо-женщина умудрилась нырнуть в воду и схватить Артура за горло, пригвоздив к морскому дну на долю секунды, а потом взлетев с ним ввысь, на несколько десятков метров выше уровня бушующего, но до жути холодного Ледовитого Океана. Карри в карман за словом не лез, а за кулаками — тем более; Принс получила увесистый удар кулаком по виску, а затем несдержанный удар локтём по руке, которой удерживала Аквамена. Воздушный балет продолжался несколько секунд, пока Чудо-женщина не оттолкнула от себя Карри, и тот в свободном падении, воздев руки над головой, приготовился нырнуть. Однако лассо Дианы обмоталось вокруг ноги Артура. Сделав кульбит, амазонка со всей силы швырнула Артура в единственный, торчавший из-под воды риф. Через несколько секунд раздался смех. Артур, вколоченный в камень, был весьма и весьма доволен дракой. Присев на краешек крутой каменюки, Аквамен даже похлопал амазонке. — Драка была чертовски шикарной, пусть и короткой. Только зачем напала — мы ведь не воюем? — Ты напал первым, я лишь хотела тебя притормозить, — не осталась в долгу Диана, склонив голову на бок и улыбнувшись своей поразительной и искренней ухмылкой. Её полёт медленно закончился, когда одновременно с этим звук приземления потонул в грохоте и шипении морской пены. — Ну, я-то хотел убедиться в том, о чём слышал. Никакой мужчина из числа атлантов не остановится перед лицом классного сражения, тем более, такого. Даже не смотря на то, что ты — женщина! — Артур залюбовался видом прекрасного, синего моря, а также изредка проплывавшими, медленно, но верно тянувшимися сквозь горизонт ледниками. — Зачем решила встретиться? — Мой друг… Очень хотел поговорить с тобой по поводу помощи. — Понятно, — бесцеремонно перебил её Карри, поднялся и ткнул пальцем в лицо Дианы, встав так близко, что Принс ощутила запах морского бриза — его дыхания — на своей коже. — Передай этому Летучему мышу, что я уже сказал «Нет», могу повторить на запись — а ты ему передашь. Или ещё как-нибудь… Как тебе будет угодно. — Не о той помощи ты подумал, Артур. Мы оба знаем, что ты не хочешь в команду, а если мы просто обменяемся всей возможной помощью? Как говорят люди, ты — мне, я — тебе. — Хм, — Аквамен улыбнулся в бороду и развернулся к морю. — Вот только мы не люди… Если ты рассчитываешь, что подкупишь меня своей красотой, то сильно ошибаешься, а ваша помощь для защиты материнского ящика мне не особо-то и требуется. — Один — ты не справишься. Показано практикой. Не веришь мне — спроси у своих соплеменников. Когда Апоколипс придёт в Атлантиду, куб будет потерян… И, как наследник королевы, ты должен… — следующие слова застряли в горле, поскольку Диана со всей силы была впечатана в риф локтём Карри. — Я. Ничего. Не должен. Атлантам. — Им нет, а морякам, которых защищаешь ты, спасаешь — как когда-то спасала твоя мама? Пусть даже ради них, но неужели ты дашь вторженцам превратить море и сушу в пепел, а всех живых существ — в рабов? — Что ты предлагаешь? — Артур остыл и помог Принс подняться на ноги. — У моего друга есть план на этот счёт. — Неужели он сам побоялся во второй раз прийти ко мне? — Бэтмен… Брюс, — с некоторой, плохо скрываемой печалью замолкла амазонка. — Он больше ничего не сможет сделать. Сейчас мы работаем с другим человеком. — Оу… Ясно. Я слушаю ваш план.

***

Дни становились всё более отвратительными — ухудшение следовало как во внутреннем плане, так и во внешнем. Самочувствие моё на фоне последних дней стало напоминать скоропостижно умирающего инвалида или смертельно больного пациента, у которого не осталось ни шанса на жизнь, лишь на тяжкие вздохи и ещё более тяжёлые мысли. Вместе с тем пришла апатия ко всему, меня окружающему. Всё, за что не брался, валилось из рук. Планы, идеи, мысли — ничто не желало становится в чёткую, привычную схему, голова почти стала напоминать разбитый паззл, который уже никогда не получится собрать. Помимо постоянного стресса, злобы и накатывающей ненависти даже к заботе Альфреда, которому и самому не легче, чем мне, давила и атмосфера, сложившаяся к Готэме. Я не пытался как-то взаимодействовать с деньгами Брюса, но его душеприказчик нашёл Альфреда и рассказал о том, что нас ждёт. А ждёт нас абсолютная, беспросветная лужа из дерьма и грязи, летящая в лицо со скоростью Барри. Я слышал о том, что Брюс написал завещание — при его роде деятельности было бы странным, если бы он этого не сделал уже давно, но… Оказалось, что несколько лет назад он переписал его — в случае смерти Уэйна всё наследство его семьи и его собственное отходит мне, Альфреду и городу в чётко разделённых на три части долях. Одна доля мне — это половина акций УэйнКорп и несколько загран счетов, Альфреду также доставались пятьдесят процентов акций УК и несколько счетов Брюса. Большая часть личных денег Брюса, осевшая в заграничных банках, перейдёт в руки жителей Готэма с чётким требованием о том, что данные средства лягут в основу облагораживания города и обеспечения потребностей его жителей. Бэтмен до последнего нёс ответственность за тех, кого поклялся защищать. Журналисты не успокоятся, особенно, после того как эта информация просочится в широкие слои населения. Нас загрызут. — Что нам делать, Альфред? Я… Уже не знаю, что я должен делать. Как жить, за что взяться? — В первую очередь, мастер Сэмюэл, вам требуется отдых и хороший уход. Мы должны выздороветь, иначе будете мало полезны госпоже Принс и делу, ради которого стараетесь. — Я знаю, просто. — Сэмюэл, ты можешь хоть раз послушать меня, во имя Томаса и Марты Уэйн? — дворецкий заставил меня опомниться. Я замолчал и больше не произнёс ни слова, погрузившись в свои мысли на долгие несколько часов. Альфред ушёл к тому моменту, когда я уснул — его не было и в тот момент, когда я проснулся. Стоило мне переложить свои ноги на инвалидное кресло, как вдалеке послышался глухой, но весьма отчётливый звонок в дверь. Я выехал в коридор и разогнался, что было мощи в руках. По ковру особо не разъездишься — но это, пожалуй, единственное развлечение, пока Альфред не видел и… Брюс не замечал. Руки жутко свело от напряжения, к ним прилила кровь. Подъехав к двери, я затормозил, чуть не слетев с коляски, но с негаданной ловкостью удержался. За открытой дверь никого не было, зато слева от меня послышался шорох. Через окно на меня смотрела наполовину залезшая в поместье Диана. Я немного удивился, что выдавали мои приподнятые к вершинам лба брови. — П-привет. — И… тебе. Я улыбнулся, пусть и неловко, но весело. — Оказывается, амазонки-полубогини тоже могут нарушать законы обычных смертных в угоду себе. — Мы все нарушаем закон, надевая облегающие костюмчики и спасая обычных граждан. Подумай над этим на досуге. Я рада тебя видеть, правда, — она склонилась надо мной и, не стесняясь, обхватила мою голову, разглядывая синяки под глазами. — Ты какой-то совсем замученный. — Я рад видеть тебя и счастлив, что ты так быстро обернулась. Ну… За пару дней у нас многое случилось. Я подумываю рассказать комиссару Готэма о том, кем был Бэтмен на самом деле. Ах да, ещё практически всё наследство Брюса переходит в собственность мне и Альфреду, и… Мне удалось кое-что выяснить о связи Виктора Стоуна, материнского ящика, катастрофы в Метрополисе и языке вторженцев. Послушаешь? — Без радости о новостях, но с радостью — в твоей компании, — я не успел взяться за колёса, а Диана уже вовсю повезла меня по территории особняка в сторону единственной открытой двери — в мою комнату. — Альфред передал, что тебе нужен покой — и я намерена тебе его обеспечить. — Не удивлюсь, если всё это время ты справлялась о моём здоровье, — я прыснул от смеха и, когда Принс везла меня мимо моего рабочего стола, подхватил с него ноутбук. — Удивительно только, как Пенни сам не изложил тебе всё, что мы знаем. Связным Брюса, приславшим сообщение через бэтнет, был Виктор… — Но зачем? Зачем ему подставлять Брюса? — амазонка была немного непосредственной и непоследовательной в моём понимании — после того, как она отвезла меня в комнату, первым делом она взяла мои ноги с кресла и, уложив их к себе на колени, делала массаж. Поскольку ничего пониже спины я не ощущал уже вот пару лет, то и не сразу заметил, что ноги находились в непривычном положении. — Что ты делаешь? — Тебе неприятно? — М-м-м, нет… Вернее, я ничего не чувствую уже давно, — я слегка прикрыл крышку ноута и любовался Дианой, которая с каким-то ностальгическим удовольствием продолжала водить руками по моим ступням, пальцам и голеням. — Прости, просто… Я так давно не делала никому массаж. Массаж у нас, амазонок, не просто способ расслабиться — когда ты позволяешь сделать его кому-то, ты доверяешься ему очень сильно, ведь… Во время получения удовольствия ты наиболее уязвим. Даже среди амазонок бывают предатели, — Чудо-женщина улыбнулась и продолжила своё занятие, прибывая в неком трансе. — Понимаю. Проживая с Брюсом под одной крышей столько лет, я увидел, с каким дерьмо приходилось работать и полицейским, и Бэтмену. И сколько было предательств. — Как ты… Извини. Забудь. — Говори. Мы — уже друзья, да и… Я тебе доверяю, — я улыбнулся, апеллируя её же словами о доверии через массаж — как бы дико для меня это не звучало. — Через массаж, — Диана рассмеялась. — Твой сарказм мне понятен и приятен. Как ты потерял возможность ходить? — Не сильно расстроишься, если я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз? Просто нас и так ожидает не слишком весёленькая тема для обсуждения, поэтому делать вечер заранее грустным не хотелось бы. — Хорошо, прости, — Принс сразу же переключилась на компьютер, что расположился у меня на коленях. — Это ты прости. В общем, возвращаясь к теме, вероятно Стоун его не подставлял. Я сопоставил один забавный факт — после уничтожения лаборатории пропал отец Виктора, Сайлас. Вывод один — он погиб. Но ведь там были вторженцы? Следовательно, Виктор намекнул Бэтмену о проблемах в лаборатории ради отца. Мы как-то говорили, что ящики нужны Апоколипсу. Но почему Новые Боги с Апоколипса сами не придут за ними? — У тебя есть идеи на этот счёт? — Нет, идей нет. Как и нет мыслей, где может находиться Виктор. Кажется, он играет против всех, в том числе и нас, не хочет, чтобы его искали и нашли. Он стирает все следы своего прибывания, а те крохи, через которые я пытаюсь его найти, рассеивает программным фоном как дым. Он быстро приспосабливается. Мне кажется, что даже сейчас он нас слышит. — Конечно слышу, — чуть не сказал Виктор, но вовремя опомнился — из-за его неосторожности его технологическая часть почти написала открытое сообщение Диане Принс и Сэмюэлу Чэмберсу в ноутбук, которым они прямо сейчас пользовались. — Но это не так важно, как то, с чем он нам помог. — Помог? Когда? — Когда прислал сообщение Брюсу, — открытый файл на компьютере показывал «текучий» код и символику программирования неизвестного происхождения. — На что похоже? Диана пожала плечами. — Инопланетная, усложнённая система программирования. Биологического программирования с собственным суперязыком. Вторженцы, посланные к нам, ничто иное — как биороботы. Их ДНК — чётко запрограммированная структура без изъянов поведения и свободы воли. Из ДНК выделяются некоторые неизвестные даже для нашей биологии последовательности, которые, как я думаю, содержат вирус. Не тот вирус, которым можно заболеть. Этот вирус, скорее, похож на беременность — долгосрочное изменение клеток всех живых существ под влиянием фактора, которому ни один организм живой природы не способен противиться в принципе. — Какой? — с каждым словом глаза Принс всё больше напоминали обеденные тарелки, которыми Альфред сервировал стол в вечернем зале на особые дни-праздники. Большие, цветастые, отражающие малейшие лучи света в них попавшие. — Старение. Вирус ускоряет процессы старения, вызывает митоз клеток перед самой гибелью родных клеток человека — а затем заменяет умершие новыми, только с качественно новым геномом. Геномом Дарксайда. Прости… Я ударился в биологию. Если ещё проще, обычно старение осуществляется посредством отмирания клеток, в этом же случае происходит не только смерть старых, но и создание новых — вирус меняет их до неузнаваемости и полностью контролирует изменяющийся под метаморфозой организм. Как-то так. Я назвал результат — Дарксайд. Диана? — я посмотрел на девушку, но та выпала в жуткий осадок. На дне её глаз происходило что-то неописуемое — борьба страха с непониманием. — Что случилось? — Откуда ты взял это имя? — Имя? Я не говорил, что это имя… Дарксайд — это имя? Откуда ты его знаешь? — Это случилось не так давно, — Принс присела на краешек моей кровати и задумчиво отрешилась от окружающего её мира. — Именно поэтому я вернулась в человеческий мир. Ты наверняка слышал от Брюса, что я жила вместе с сёстрами, когда он оказался на острове с тем парнем… Джеком. Когда мы взялись его обучать. Я прожила там с тех пор, как закончилась первая мировая война. Я больше не хотела возвращаться в большой мир, но… Кое-что случилось. Мы праздновали Амфестерий — праздник, отмечаемый нами с наступлением весны. В тот день мне вспомнились многие из тех, кого повидала в вашем большом мире. Стив был одним из них… Его гибель в последние годы войны надломила меня и в тот момент сделала сильнее. И я поняла, что дело вовсе не в войне или боге, который её устраивает. Дело — в людях, у которых слишком много страсти — как описано в легендах — столько, что им ведомо только убивать и умирать. Герои могут спасти вас от любой беды, но не от вашей дурости. Моя мать меня об этом предупреждала… Много лет минуло с тех пор, я не предполагала, что после моего ухода началась ещё одна мировая война, потом снова и снова. Амфестерий всколыхнул во мне неприятные воспоминания обо всём. И зло обрело форму — сыграло на моих чувствах. Я пробралась в зал памяти и забрала шкуру неуязвимого зверя, принадлежащую одному из наших врагов, — Гераклу. Он был худшим из мужчин. Никто, кроме меня, не осмеливался даже притронуться к шкуре чудовища, но я не только притронулась — я надела её, стала воплощением Геракла и отправилась на потешную арену. Это такое место, где мои сёстры сражались друг с другом на потеху всему острову. На бой со мной выходили все. Артемида, Лайла. Грааль. Грааль… Она была необычной амазонкой. Её не любили с самого детства, что среди нас — редкое явление. Наша королева Ипполита и Антиопа — величайшая воительница — взяли Грааль и её мать, Мирину, под свою защиту, но почти неприкрытая ненависть со стороны остальных моих сестёр заставила мать и дочь поселиться вдали от города. В честь Амфестерий многие терпимо относились к присутствию Грааль на празднике. И даже к нашей с ней схватке. Ты наверняка хочешь узнать, за что именно амазонки ненавидели Мирину и её дочь. Однажды моя мама рассказала мне, что Мирина возлежала с мужчиной — и не с кем-то неизвестным, а богом — древним, Старым, могущественным богом. От того цвет кожи Грааль напоминал свинцовые тучи или, скорее, пепел. В отличие от королевы, которая, как я всегда знала, создала меня из глины и вдохновения Зевса — детские сказки они такие, въедаются в память прочнее всего. Даже спустя много лет осознания того, что я полубогиня, дочь царя богов, я верю в глину и молнию, от которых появилась на свет. Она никогда не была слабее меня. Наоборот, мне даже казалось, что сильнее. Ни в чём не уступала. Но проиграла. Её обиженный, злой от досады взгляд прижился в моей памяти. Она просто хотела победить, потому что её достала ненависть собственных сестёр. Ей хотелось признания, а я отняла его у неё. Я была пьяна. Не смотри на меня так, Сэм. Я знаю, что это не оправдание, я уже тогда знала, насколько могу быть сильной. Ей хотелось признания, а мне — отделаться от чётко мелькающих перед глазами дней первой мировой, где я была со Стивом… Где мы были… Прости. После сокрушительной победы я отправилась на утёс, откуда впервые увидела Стива. Где наблюдала за его падением, где размышляла о своей силе. И снова увидела его. Не видение, не пьяная фантазия, а реальность — пугающая, страшная, но желанная. — Диана, — он звал меня. Я не помню, даже не могу представить, как быстро я бежала, как сильно желала побыстрее оказаться в его объятиях. И оказалась. — Диана, будь со мной. — Буду-буду-буду-буду-буду-буду-буду-буду-буду, — не переставая, шептала я, сжимая его в своих объятиях, чувствуя то же самое тепло, какое исходило от него в ту ночь… Но я что-то почувствовала. Чуждое, холодное — такое, что не может исходить от человека. Я отстранилась, а он попытался удержать меня в объятиях. Его облик менялся на глазах — серые пятна по всей коже, исказившееся в гримасе какой-то невозможной, неописуемой эмоции лицо — и сияющие огнём Омеги глаза. — Куда же ты, Диана? — он улыбнулся, выдавливая из себя каждое слово — а вместе с тем ядовитый пар и кипящую кровь. — Не хочешь быть моей? Вот же я! Разве нет? Будь со мной, амазонка. Нет… Ты более не хочешь этого. Тогда я заберу другую. С противоположной стороны пляжа шла Грааль. Не расстроенная, но злая — и её глаза горели тем же огнём, что и у Стива. — Нет, Стив, пожалуйста. — Мой господин, — Грааль преклонила колени перед ним. И ринулась в новый бой со мной. Я не успела, сплоховала в этот раз. Её атаки быстро и точно нокаутировали меня — я свалилась на колени и обессилела окончательно — словно одно присутствие Стива вытягивало из меня жизнь. — Она лучше тебя, дочь Зевса. Она будет моей. Во имя Дарксайда. И они исчезли. Ещё несколько часов я провела там, на пляже, отчаянно рыдая до хрипоты. У меня больше не было желания жить — так я думала. Но прошло время — я не помню, сколько — и я вернулась такой, какой ты меня знаешь. Я отправилась в ваш, большой мир… И жила здесь до сих пор. — Прости меня за то… Что всколыхнул в тебе такие… Неприятные воспоминания. — Ничего, в конце концов, элементы головоломки начинают складываться. Может быть, всё, что я видела там, как-то связано с происходящим сейчас. Прости меня тоже… Мне… Надо побыть одной, — и оставив Чэмберса наедине, Принс удалилась из дома так же быстро, как и прибыла. Файл с расшифровкой генома гласил только одну вещь — фразу, от которой почему-то у меня на затылке самопроизвольно шевелились волосы, как клубок вредных червей. Во Имя Дарксайда.

***

— Комиссар, мы говорили, что вы заняты, но… После потери ног Чэмберс разучился соблюдать церемонии в вопросах решения проблем — а когда вопросы были злободневными — всяческие приличия сами собой уходили на второй план. Инвалидам у нас везде дорога в первый эшелон, но и абсолютно бесцеремонным Сэма было назвать сложно — он всё-таки уважал большинство людей, с которыми лично имел дело. В конце концов, он был больше асоциален, хотя годы общения с Брюсом убедили его, что играть роль инвалида — как и роль сыночка богатенького семейства — не так уж и трудно. Даже проще, чем действительно быть им. Нет, инвалида он конечно из себя не строил — он им был, но и жить с этим первые пару лет было трудновато. — Ничего. Пускай… Эм, проезжает. — Спасибо, Комиссар Гордон. Сэр. — Мистер Чэмберс, Вы… Эх, давайте для начала перейдём на «Ты». Зовите меня Джим, — комиссар готэмской полиции многозначительно смотрел на ноги Сэмюэла, неизвестно по какой причине отдавая им предпочтение большее, нежели их хозяину. — Если Ты приехал ко мне ради того, чтобы просить защиты, то… — полушёпотом начал Гордон, но был остановлен Чэмберсом. — Прошу тебя, Джим. Я знаю, что ты знал Брюса, но дело тут в том, что ты знал ещё одного человека. Героя. Как думаешь, почему Бэтмен последнее время не патрулирует город? Почему не отвечает на бэтсигнал? Прочти, и ты всё поймёшь. На столе комиссара очень быстро оказалась папка с бесценным, по мнению Сэмюэла, материалом. Материалом — который мог как уничтожить рыцаря Готэма, так и возвеличить, при этом скрыв его истинную личность от глаз общественности. Комиссар научился жить с новостями и по-настоящему тревожными, мрачными событиями, потому увиденное в папке его не сильно удивило… Оно его поразило. Он даже закурил, чего никогда не делал в офисе. Отвернулся к окну, открыл его нараспашку, снял галстук и высунулся наружу. — Он всегда им был. Мне стоило догадаться, я ведь был одним из копов, которые занимались делом Уэйнов. Стажировка — не больше, амбиции ещё тогда были больше мамкиного молока на губах. Думал, быстро отстреляюсь, кого-нибудь в Централ-сити, Коаст-сити, может, даже в Вашингтоне впечатлит моё скромное досье — и возьмут. Пусть даже кофе разносить бравым детективам. Ан-нет… — грустно, но всё же с улыбкой Джим повернулся обратно к Чэмберсу, гордо воздел нос, указал высунутой в окно рукой с тлеющей сигаретой на закатный Готэм. — Я люблю этот город. Каким бы диким и ужасным он не был, я действительно его люблю и хочу обеспечивать порядок на его улицах. Бэтмен… Брюс это хорошо знал. Мне будет его не хватать, но даже он — не Супермен, хоть и того смогли убить. Правду говорят, что жизнь забирает лучших. — Да. Прошу простить, что потревожил тебя, комиссар… Джим, — Сэм кивнул и двинул к выходу. — Что теперь планируешь делать? — Не знаю. Всё очень и очень… Неопределённо. — Если будет нужна моя помощь, помогу, чем смогу. — Спасибо, Джим, — Сэмюэл кивнул на самом выходе из кабинета и покинул полицейский участок. Сегодня у него была назначена ещё одна, необычная встреча с послами из другого государства. Даст ли она то, что ему нужно? — Охранная система засекла на пороге бэтпещеры двоих. Пропустить их, мастер Сэм? — Чэмберс даже не открывал компьютер ради того, чтобы подключиться к камерам бэтпещеры и увидеть злобные выражения лиц атлантов, пришедших к нему в гости. Нет — Сэм кивнул. Пенниуорт тронулся, сразу же набрав приличную скорость. Он был идеальным водителем, прекрасно маневрирующим по улицам Готэм-сити. — Да, Альфред. Надо поспешить — не будем заставлять наших гостей ждать. — Они уже прибыли? Быстро, ничего не скажешь, — Чэмберс поперхнулся глотком воздуха, когда услышал знакомый голос Принс, которой в принципе тут быть не могло — но она была. Сидела в машине, сложив руки на груди, и, мило улыбаясь при этом. Альфред не удивился, а вот Сэмюэл почти минуту сидел, не моргая и изучая фигуру Дианы. — Ты меня сейчас до дыр рассмотришь. — Кхм, прости. Я… Не ожидал, что ты настолько быстра. На полном ходу залезть в автомобиль… Да, дорогого стоит. Он говорил тебе, кто прибудет с ним? — Мера, правая рука покойной королевы и единственная из атлантов, кто ему доверяет. К нашему счастью, именно она отвечает за сохранность материнского ящика Атлантиды. Он пообещал её уговорить, но, видимо, она всё же не слишком сильно доверяет Артуру. — Парочка атлантов лучше одного, к тому же, если она правая рука прошлой королевы, пока не знаю, как, но это может сыграть нам на руку… — Добрый вечер, Артур, Мера, я рад приветствовать атлантов как гостей, — Сэмюэл поклонился. — О нет-нет! Стойте. Диана, амазонка, ты говорила, что эта штуковина будет в безопасности здесь, в пещере Человека-Летучей мыши, но ты забыла упомянуть, что охранять её будут калека и… — Карри бросил взгляд мне за спину. — Старик. — Хоть мы и довольно часто не сходимся во мнении, но тут я соглашусь с сыном моей царицы. Я подвергаю сомнению условия договора и отказываюсь от его заключения, — развернуться Мера не успела, поскольку была схвачена за запястье Дианой. Между ними возникло напряжение, от которого даже Карри стушевался. — Я прошу. Возможно, что возникло взаимонедопонимание, но мы не будем охранять материнский ящик, — все, в том числе Диана и Альфред, посмотрели на Чэмберса, в окружении их неотрывных взглядов Оракул вызвал из глубин бэтпещеры восьмиугольную платформу с квадратным объектом, прикреплённым к ней высокопрочным металлом. — Да-да, мне нужно было удержать это в тайне, поскольку с данной… Авантюрой я пошёл ва-банк. — Что ты хочешь этим сказать, парень? — вернул свой полувраждебный настрой Аквамен. — После гибели Бэтмена я снова покопался в записях человека, который повинен в смерти Супермена. Думаю, даже тебе, Артур, он известен. Выскочка и эгоист Лекс Лютор. В его записях упоминался металл, который даже при его связях был недосягаем, а ещё труднодоступен. Радион. Рассказывать об этом я могу очень много — но давайте лучше просто покажу. Вы согласны? Если демонстрация вас не убедит, то можете забрать ящик. Мера согласилась и передала материнскую коробку в руки Сэму. Тот на секунду замешкался, как будто его ударили током и заморгал. Он опомнился только после того, как его злобным тоном позвал Артур. Чэмберс быстро подъехал к квадратному объекту, которым оказался сейф довольно необычной конструкции. Заперев ящик внутри, Сэм подъехал к бэткомпьютеру. — Обычно материнские ящики выдают некоторое излучение — неизвестное и неопознаваемое, но, как мне видится, такое, при помощи которого их можно отследить. И, если мы уберём ящик в сейф из радиона, то, — бэткомпьютер проанализировал область сейфа, но не выявил никаких излучений, даже тепловых. — Он станет невидим. А на случай, если вдруг кто-то поймёт или узнает о том, что он здесь, открыть его будет невозможно, мы снабдили его очень прочными пластинами и внутренней системой сохранности объекта. Без Люциуса у меня бы такое не получилось. — Что это за материал такой, который не пропускает излучение? Разновидность свинца? — Артур буркнул себе в усы, но Сэмюэл его расслышал. — Нет, это Н-металл. Радион — его изотоп, лично мы с ним не работали, чтобы избежать вредного воздействия, но для нас он менее губителен, чем для Новых Богов. Согласно записям Лютора, радион для них, как криптонит для криптонцев. Между прочим, — Оракул поднёс к наручам Дианы и трезубцу Аквамена компактный анализатор и вывел результаты на экран бэткомпьютера. — Так и знал, трезубец и наручи также созданы из изотопов Н-металл, более прочные и менее токсичные, чем могли бы быть. Сохраню эти результаты — это может быть полезным. — У нас будет время изучить Н-металл получше, — нетерпеливо заявила Диана и попросила быть ближе к делу. — Атланты согласны оставить нам свой материнский ящик на сохранение? Выражение лиц у представителей водного народа были не очень обнадеживающие, они были однозначно достойны друг друга, не уступая ни в хмурости, ни в искусстве споров. Поначалу они лишь переглядывались, но Чэмберс не стал долго это терпеть, он просто дал им больше личного пространства — и увёл подальше Принс. Альфред сам покинул бэтпещеру. — Им определённо нужно время, чтобы переговорить друг с другом. Они очень напряжены, между ними какая-то химия происходит. Сексуальное напряжение. — Да? Я не заметила, — задумчиво, но тем же шёпотом вторила амазонка. — Как ты это понял? — Между тобой и Брюсом было то же самое. — Между мной и Брюсом что-то было? — Диана придвинулась ближе к Оракулу, а он повернулся к ней, застав Чудо-женщину врасплох. Их лица застыли в жалких двух-трёх миллиметрах друг от друга и были не готовы действовать. — А ты никогда не замечала? — Сэм смотрел то в её обжигающие глаза, то на губы, с такой магнетической силой манившие в свой плен. Ещё чуть-чуть… И половинки соприкоснуться… В поцелуе. — Мы согласны оставить ящик здесь, — Аквамен бесцеремонно и со всей силы трахнул тупым концом трезубца о пол, отчего Чудо-женщина и Оракул опасливо заозирались на атлантов. — О-отлично, — Карри вытянул руку, и Сэм крепко пожал её. Затем Аквамен наклонился к уху Чэмберса. — Под твою полную, личную ответственность, парень! — Не сомневайся, — в тон ему ответил Сэмюэл.

***

Последние несколько дней я занимался исключительно двумя вещами: пытался заставить себя — скорее даже, перебороть себя, чтобы попросить у Дианы доставить к нам амазонский ящик. И второе — отыскать следы Виктора Стоуна. Второе предприятие успеха не принесло. С каждым днём все наши затеи становились всё неопределённее, а моя реальность — тучами сгущалась над Готэмом, только уже без включённого прожектора тёмного рыцаря. Сионис вышел из тюрьмы. Лично я его не знал, но… Альфред говорил, что из всех мафиозных боссов, с которыми когда-либо воевал Брюс, — именно Роман Сионис был худшим, даже хуже Пингвина. Если он вышел из тюрьмы — остаётся только ждать проблем, которые мчатся быстрее локомотива. Вдобавок ко всему, город захлестнула волна преступности — пусть никто и не знал о смерти Бэтмена, то не мешает желающим нападать на горожан. Я не знаю, чего ждать… Я сижу перед компьютером несколько часов в день, изредка делая перерывы, анализирую, пытаюсь строить планы, следить за активностью — но всё это тщетно. Я не супергерой, я инвалид, парализованный ниже поясницы и помогающий настоящему герою… Помогавший. Скоро Готэм-сити либо пожрёт огонь, либо заморозят пушки бандитов Фриза. У меня оставался единственный возможный вариант — просить помощи у соратников Бэтмена. Я ждал ответа от Найтвинга. От Красного Робина. Хоть от кого-нибудь, кто поможет уладить сложившуюся ситуацию. Одним утром меня ждал ответ, который, к сожалению, я не успел даже мельком проглядеть… С самого утра не работал телевизор, в том числе и новости. Что-то непонятное происходило. Позвонила Диана и задребезжал сейф из радиона, в который мы по согласию атлантов поместили материнский ящик. — Алло? Диана? — У тебя всё в порядке, Сэм? Направляюсь к тебе. — Погоди… Тут Альфред, повиси на проводе, — подъехал к сейфу и кивнул Пенниуорту. — Альфред, ты не будешь так добр прогуляться где-нибудь, я знаю, у нас много дел, но я считаю, мы заслужили небольшой выходной. Как насчёт праздничного стола? — О, это было бы замечательно, — плохо скрывая иронию, но понимая, к чему я веду, огрызнулся дворецкий и, чеканя шаг, гордо покинул пещеру. Я выдохнул. Не заметил? — Сэм? Сэм, отзови-ись! — Принс уже вовсю звала меня по телефону. — Да, Диана, я здесь, прости… Ди, слушай, нам надо поговорить, — я замолчал, всё ещё не уверенный в своей правоте — слишком много «если» и «но» во всей нашей затее, к тому же, неизвестно как она отреагирует на моё предложение. Возможно, что переругается с амазонками, но поддержит мой план — или мы поругаемся, тем самым, угробив всё, к чему стремимся. Диана… Важный человек, слишком важный — такой, каким я её в принципе не представлял, когда только познакомился. Молчание было слишком долгим, я отвлёкся на кое-что, мелькавшее в темноте бэтпещеры и неосвещаемое даже лампами бэткомпьютера. Я отвлёкся и почему-то понял именно эту вещь… — Конечно, я слушаю тебя, Сэм… Сэм! Ты опять отошёл? Говори, — Принс была озадачена моим поведением, а я не знал, что мне делать — пытался разорваться: проверить, что мелькало в тенях красными очерками, ответить ей по телефону и тщетно оставить трясущийся радионовый сейф. — Ди… Этот разговор будет о нас, мне кажется, что ты не слишком пытаешься мне доверять? Послушай сначала, что я скажу! А потом уже перебивай! — мой грубый тон заткнул любые её попытки прервать меня. — В тот день, во время нашего разговора о ДНК пришельцев и Дарксайде… Ты рассказала мне не всю правду. Можешь не пытаться лгать — я достаточно долго жил с Брюсом под одной крышей, чтобы увидеть, как мастерски люди умеют недоговаривать правду. Ты сказала, что «Дарксайд» — это имя, забавно, что ни я, ни ты сама никогда не говорила в своём рассказе о том, чьё это имя. Так чьё оно? Почему ты это скрываешь? Не доверяешь мне? — я медленно, но верно переходил на повышенные тона, срываясь из-за какой-то глупости — кровь отчаянно колотилась в висках, заглушая дианины возражения. Я. Просто. Должен. Это. Сделать. Она потом спасибо мне скажет. Повезло, что хоть Альфреда здесь нет. Тем временем, материнский ящик истошно колотился о стенки сейфа, и я всё-таки открыл хранилище. Артефакт потрескался и очень сильно дрожал, будто грозил осыпаться стружкой. — Прости, Ди, тебе лучше не приезжать, если ты не уверена, что не можешь доверять мне. Капельки пота, как бусинки, скоротечно убегали со лба, обводя лицо, обрушиваясь на водолазку, руки и ноги. Это непривычно — когда я с кем-то ругаюсь, обычно даже с Брюсом мы выясняли отношения монотонно, скорее, как два генерала, приказывающие друг другу, без последующих извинений, в конце-то концов, это было личное мнение каждого. Но с Дианой… После такого срыва и ругани, которую я за собой не наблюдал никогда, мне было плохо — морально. Но я знал, что должен был это сделать. Кажется, Принс что-то отвечала мне в периоды моей мнимой злости на неё, а когда наш разговор подошёл к концу, и я сухо попрощался, не сказала ничего, лишь повесила трубку. Я смел лишь надеяться, что она была достаточно далеко от поместья и прямо сейчас уезжала ещё дальше. Между тем, артефакт Новых Богов смолк, стоило мне его коснуться. Дребезжание превратилось в нечто совершенно другое — он, ящик, как будто причинял мне физическую боль. И показывал видения. Эти видения были угрозами. Я находил забавным, что мне угрожает коробка, но мне было не до смеху: они намеревались атаковать. Степной Волк, Десаад, Калибак… Я мало что понимал, но подозревал, что именно они ведут вторженцев. Ну, чёрт возьми, почему я останусь один на один с этими видениями и не смогу о них никому рассказать? Я забросил «успокоившуюся» материнскую коробку обратно в сейф и закрыл его. — Вы зря так грубо поступили с мисс Принс, мастер Сэмюэл. Думаю, у неё не было намерения скрывать от вас правду, она лишь ждала подходящего момента для неё. — АЛЬФРЕД?!.. — я не сдержался и вскрикнул. Раздалось пиликание в районе тыльной стороны сейфа. — АЛЬФРЕД! ЛОЖИСЬ! Знал я, вернее, догадывался, что Сионис быстро сориентируется, но чтобы настолько… Без Брюса я начал терять хватку — в Готэме нельзя расслабляться, этот город такой ошибки не прощает. На грани Чудо-женщина чувствовала себя впервые, но только до того момента, пока над лесом не поднялся гулкий, скорый звук взрыва. В зеркале заднего вида Принс смогла разглядеть клубы дыма и пламя, вздыбившиеся над макушками деревьев, как ретивый конь. Её сердце забилось новой волной беспокойства — и ещё быстрее, чем раньше. Она приказала водителю затормозить, бросила ему несколько баксов — гораздо больше той суммы, на которую они договаривались — и побежала через лес к особняку Уэйна.

***

— Альфред? Альфред, ты в порядке? — М-мда… Я так понимаю, праздничный ужин отменяется. — Ты ещё осмеливаешься язвить в такой ситуации? — голос Чэмберса был наполнен очень злыми нотками. Злобно-истеричными. — В такой ситуации только и остаётся, что язвить. Что… Случилось? — Я отослал тебя, а потом поругался с Дианой… Мы бы не успели все покинуть поместье. — Кто-то заложил бомбу? — Да. Мне пришлось выгнать вас всех, чтобы вы не пострадали, — Сэмюэл несколько секунд помялся, а потом продолжил: — У тебя нет фонарика? — Думаю, в такой ситуации он нам без надобности. А что такое? — Пока не уверен, но… Я, кажется, снова могу ходить. — Прекрасно. — Погоди… Во тьме Альфред попытался пошевелиться, но понял, что над ним действительно нависает Чэмберс, который пыжится и изо всех сил пытается встать. Пенниуорт никогда не сомневался, что воспитанники Уэйна были необыкновенными людьми — но суперсильный человек в их числе впервые. Послышался скрежет и звуки падения камня. Сэмюэл выпрямился в полный и рыкнул, расшвыряв обломки в разные стороны. — Цел? — ещё раз спросил Чэмберс. Впервые за почти что десятилетие Сэмюэл стоял на двух ногах. Самостоятельно и на своих двоих! Он протянул Альфреду руку и помог дворецкому подняться. Им повезло — взрыв разрушил своды пещеры, но верхний ярус поместья — его основная часть — располагался на специальной металлической плите, которая при разрушении завалилась на бок и защитила их от обломков. Брюс бы смурно назвал это опытом, но Сэм-то знал, что такое никак, кроме как везением, — не назвать. — Вы правда ходите, мастер Сэмюэл. Мне это не снится. Но как? Чэмберс помотал головой. — Пойдём к выходу. Выберемся — а там уже посмотрим, что да как. Основной выход из бэтпещеры, не считая поместья, был к озеру. Но именно дверь, ведущая к нему, оказалась неисправна. Сэм попытался похимичить с механизмом двери, но ничего не вышло — тогда Чэмберс принял единственное правильное решение: стучать в неё в надежде, что их кто-нибудь услышит. — Сэм? — Пенниуорт и Оракул переглянулись и поняли, что источник приглушённого зова находился за дверью. — ДИАНА! Мы здесь! — Сэмюэл принялся тарабанить в металлическое покрытие что было сил, пока не понял, что в местах ударов остаются вмятины. Альфред остановил его. Чудо-женщина постучала в ответ с той стороны механизма, видимо, убеждаясь в правоте своих мыслей, и сорвала преграду с петель. Всего через мгновение в бэтпещеру хлынула вода, а Диана, схватив мужчин за руки, вытянула их на берег озера. — Как это возможно? Ты… Стоишь? — у Сэма было не меньше мыслей на этот счёт, чем вопросов у Принс. Врачи пообещали, что он больше никогда не сможет ходить, здесь не помогла бы никакая дорогостоящая операция или сверхтехнологичные импланты, разработкой которых занималось одно из отделений УэйнКорп. Чэмберс давно смирился с мыслью, что он останется калекой до самого конца. Видимо, этот конец только что наступил, а он его проморгал. — Хе-кхе, я и сам не понимаю, как это. Нам… Нужно забрать сейф. А потом мы поедем на Аллею преступлений. — Зачем? Сэр, только не говорите, что мы… — Альфред не успел договорить. — Да, мы идём в новую бэтпещеру. В конечном счёте, именно на такой случай мы её и создали, Альфред! Диана спустилась за материнским ящиком вместе с Сэмом, но Чэмберс и амазонка очень быстро приняли тот факт, что тащить с собой через весь город громадный сейф они не смогут — да и не станут. — Ладно, не унесём его, так давай заберём хотя бы коробку. При прикосновении к артефакту Новых Богов Сэмюэла снова накрыли видения — они показывали ему истребление… Геноцид неизвестного народа. Их родной мир превратили в пепел и построили на нём бесконечно огромные кузни, полыхающие огнём день и ночь. — Сэм, скорее. — Да. Да, прости, Диана. Готэм всегда был местом, в котором без кастета или связей ничего не добиться. Так было без Уэйнов, так было и с Уэйнами. Кастетом был Бэтмен — первый и единственный человек, боровшийся с преступностью их же методами. Но Готэм — как заражённая болезнью клетка. Сдерживаемая лекарством, она так привыкла к своему стазисному положению, что стоило лекарству закончится — как весь организм оказался при смерти. Первая волна преступности ничего не значила — это проба, а вот последовавшая за ней волна смела всё разом. Когда Диана несла Сэма и Альфреда по небу сквозь промозглые небеса Готэм-сити, город уже пылал. Не в прямом смысле — улицы молчали, ни огня, ни взрывов, но дыма было столько, словно кто-то в тёмном переулке чиркнул спичкой и поджёг фитиль в ожидании фейерверка. Принс пронесла мужчин мимо самого главного здания города — нет, не мэрии, а здания с большой буквой «W», места, вселявшего надежду в простых обывателей. Теперь буква была закрыта, а лицевую сторону здания удачно обрамлял плакат с лицом главного мецената и ныне погибшего благодетеля — Брюса Уэйна.

Брюс Уэйн — Бэтмен

— Что же я наделал? — Сэм схватился за голову, но амазонка всего несколькими словами привела его в норму. — Мы всё исправим. Обещаю.

***

— Что имеем? Томас! ИИ подрубил питание ко всей цепи пещер под Аллеей преступлений. Ещё толком не обставленное помещение могло похвастаться завидным размахом — не сравнимым с бэтпещерой под озером. — За двадцать четыре часа в доках засекли нескольких худших ребят, с которыми мы можем столкнуться. Бэйн, Загадочник, Зсасз. Все стеклись в город — как пчёлы на мёд. Это не может быть простым совпадением. — Дроны засекли большое скопление людей перед мэрией Готэм-сити. Обыкновенные гражданские. Окружены солдатами в чёрных масках. — Сионис… Как быстро он начал действовать, — Чэмберс кивнул, но больше своим мыслям, чем Пенниуорту или Диане. — А полицейский участок? О-о, можешь не продолжать… Из всех камер полицейского участка работало лишь несколько — и только одна из них показывала человека, чьё лицо разделено надвое из-за очень мощного ожога, а костюм кичится двумя противоположными цветами — чёрным и белым. — Кто это? — Диана явно не привыкла к жутковатости врагов Бэтмена — к сожалению или к счастью, но он не самый жуткий. — Двуликий. Харви Дент — друг Брюса, бывший друг, страдает редким психическим заболеванием, из-за ожога испытывает вечный болевой шок, который является катализатором для его второй личности — жуткого и деспотичного Двуликого. С ним надо разобраться как можно быстрее, я ещё помню его любовь к игре в монетку и следующий за этим расстрел. — Полностью согласен с вами, сэр, — Альфред кивнул. — Вне Готэма кто-нибудь знает, что происходит? — снова спросила амазонка. — Утром не работал телевизор, подозреваю, они захватили теле и радиокоммуникации ради такого шоу. Альфред, вышлешь сообщение нашим друзьям из АРГУСа? — Уже сделано. — Что будем делать дальше? — Нам нужно время. Ради показательной экзекуции Чёрная Маска препарирует весь Готэм и кровью не захлебнётся. Именно поэтому я… поругался с тобой, Ди. Прости, — Сэмюэл повернулся к амазонке и хотел было взять её за руку, но опомнился и потряс головой, отгоняя мысли прочь. — Я рассчитывал, что ты сразу смекнёшь, что и как, и двинешься на помощь полиции, а потом и в мэрию. Но план останётся тем же. Диана, ты сможешь освободить полицейский участок? — Конечно смогу. — Мисс Принс, возьмите наушник, — Альфред подал девушке устройство. — Не смотря на то, что мы уверены в наших силах, мы можем не рассчитывать на удачу. Помимо Двуликого в полицейском участке может быть кто угодно. — А что будешь делать ты? — Диана явно подозревала, что план Оракула в части, касающейся его личного участия, ей не понравится нисколько. — Я… Нам ведь нужно время, так? — Да. — Я буду отвлекать их, сколько смогу. Не поручусь, что выдержу их экзекуцию, но буду стараться изо всех сил. Везёт, что враги Брюса — такие садисты и любители публичных пыток, они будут медленно меня разделывать, пока ты спасаешь полицейских, — на потеху толпе. — Нет. — ДА. Выбора нет. Прошу тебя, только не… Задерживайся, договорились? — Сэм низко, но истерично хохотнул. По дороге к центру Готэм-сити Сэм вспомнил взрыв в бэтпещере. Он точно знал, что взрыв его настиг — и порванная на спине одежда это подтверждает, но в тот же момент — на его теле никаких признаков ранений — даже маленьких ранок. Что же происходит? Он обязательно проверит одну теорию, связанную с материнским ящиком, когда вернётся… Если вернётся…