Проникновение

*** Когда Шерлок проснулся, в окна барабанил дождь. Он спал крепким, тяжелым, беспокойным сном, проснулся с потрясенным чувством, что натворил что-то плохое, но совершенно не имел понятия, что именно из списка своих последних скверных идей. Двухсекундного взгляда ему хватило, чтобы понять, что Джон тоже спал мало, если вообще спал. Увидев, что Шерлок проснулся, Джон встал с кровати и пошел в душ. Он уже вытерся и оделся, когда Шерлок зашел в ванную. Он сторонился Джона, он все еще был чудовищно далеким, его слишком занимал беспорядочный поток мыслей, он не замечал важного у себя под носом. Но теперь, по крайней мере, у него был план. Шерлок долго принимал душ и когда вышел — задница протестовала при каждом движении, — Джон уже ждал его. Шерлок, старательно избегая кровати, посмотрел в окно — погода выдалась отвратительная. — Я не использую людей, — сказал он, поднимая свою одежду. Джон тут же бросил на него взгляд, и он поправился: — Для этого. Чтобы «заткнуть звуки в голове». — Надо же, — отозвался Джон и как-то неуловимо весь подобрался. Шерлок опередил его. — Вообще-то это серьезно, если ты удосужился заметить. — Видимо, я еще кое-чего не заметил, — ответил Джон, его голос стал тверже. Под гневом в нем теперь таилось что-то вроде смирения, и все вместе покрывал толстый слой сожаления. Он тратит столько времени впустую, подумал Шерлок. Да они оба. — Это для тебя обычное дело, — нетерпеливо перебил его Шерлок. Джон сделал глубокий вздох, чуть иронично улыбнулся, что означало, что он собирается начать неприятный разговор.  — Шерлок, то, что случилось прошлой ночью — этого никогда не повторится. — Почему? — спросил Шерлок, раздраженный тем, что Джон в который раз зациклился на скверной теме. — Потому что… ты… — начал мямлить Джон, потом перестроил фразу: — Ты нормально себя чувствовал ночью? — он спросил так, будто всю ночь методично избивал Шерлока по лицу. Холмсу стало обидно. — А почему нет? — осведомился он, натягивая рубашку. Если он одевался немного медленнее, чем обычно, то это было понятно. У него болела спина, должно быть, он потянул ее в тот момент, когда Джон привязывал его к спинке кровати. — Это было немного… жестче, чем обычно, — сказал Джон, выдавливая слова, его натянутый тон подсказывал, что каждое слово давалось ему с физическим мучением. — Для меня нормально, — ответил Шерлок. Джон недоверчиво моргнул. Шерлок вздохнул, застегивая последние пуговицы на рубашке. — Мне нужно снова начать работать. Мне нужно по-настоящему отвлечься, чем-то существенным. И мне нужен ты. Джон сглотнул, но ничего не сказал. Шерлок заставил себя сосредоточиться. — Просто задавай правильные вопросы. Не давай моему вниманию рассеиваться, не позволяй мне прекращать думать о деле, ни на секунду. — Он решил, что если продолжит притворяться, они не так страшно поссорятся, когда он, наконец, сорвется. — Какие вопросы? — спросил Джон. Шерлок наклонился, чтобы обуть ботинки, одновременно не обращая внимания на боль, которая разлилась по пояснице и бедрам, и наслаждаясь ею. — Ты узнаешь, когда они назреют. Джон нахмурился. Он колебался и при этом все еще злился. Значит, Шерлок все-таки не зашел слишком далеко. Осталось еще пространство для маневра. — Это больше не повторится, Шерлок, — твердо сказал Джон, ясно намекая на уединенные прогулки Шерлока. — Я говорю серьезно. — Как всегда, — с теплотой подковырнул его Шерлок. Он повернулся, чтобы выйти из комнаты, абсолютно уверенный, что Джон, хотя все еще и кажется сердитым, все равно пойдет за ним. Шерлок направился на кухню, где — неудивительно — его ждала мать, в одной руке у нее была кружка, другой она управлялась с ноутбуком. Досадно, что она была не одна; справа от нее сидел противно заурядный мальчик в джинсах и джемпере, он поглощал плотный английский завтрак. — Доброе утро, — уронила Аделла, сумев каким-то образом поприветствовать их обоих одновременно. Насупленный Шерлок отказывался отвести глаза под ее взглядом. Джон, в свою очередь, одновременно выпрямился по струнке и мечтал провалиться сквозь пол. Шерлок старался не закатить глаза. Аделла закрыла ноутбук и встала.  — Патрик, пошли, — скомандовала она. — Я Перри, мэм, — сказал парень, неуклюже поднимаясь на ноги. Шерлок огляделся в поисках предмета потяжелее, чтобы в него бросить. — Да, да, конечно, — сказала она, снова посмотрев на них обоих. — Мне нужно вернуться к делам, Шерлок, Джон. Джон почти с насмешкой смотрел ей в след, но когда бросил взгляд на Шерлока, его веселье утихло, лоб напряженно нахмурился.  — Твоя мать полна сюрпризов. Шерлок промолчал, обошел вокруг стола и заговорил, не оборачиваясь. — Я еще не показал тебе свою лабораторию. Нам нужно начать работать над делом, проанализировать палец. — Он смехотворно долго пренебрегал делом, честно говоря, это было самое ужасное во всей ситуации. Он остановился возле холодильника, перед Джоном. — И почему я не удивляюсь, узнав, что у тебя тут настоящая лаборатория? — Она принадлежала моему отцу, — ровным тоном ответил Шерлок. — Он был биохимиком. Джон слегка улыбнулся.  — Научил тебя всему, что знаешь? — Едва ли, — сказал Шерлок, отводя взгляд. — Мне было всего восемь, когда он погиб от ранения в голову.- Он заставил себя вновь посмотреть на Джона. — Это случилось в трех футах от тебя. *** Сказать, что Джон удивился, значит, ничего не сказать. С того момента, как они познакомились, Шерлок являл собой воплощение трагедии. Бесконечно красивый, когда хмурил брови, бледный, как пасмурное лондонское небо; все оттенки эмоций, которых он никогда не выражал, были написаны в преждевременных морщинах вокруг глаз, изгибе рта, очертаниях подбородка. Иногда казалось, что Шерлок стар, как мироздание, иногда, как сейчас, когда он стоял в кухне материнского дома, с растрепанными волосами, и дождь отражался на его лице, будто тени бегущих слез, он был таким остро, страшно молодым. Это ранило сильнее всего, было отголоском той раны, что еще не затянулась. Он видел, как Шерлок все эти годы уничтожал себя, и это причиняло ему жуткую боль, как от корявости нового мундира, как от новых сапог, натирающих ноги. Реакция Шерлока была хрестоматийной, а что сделал он? Бил до тех пор, пока его кожа не стала горячей, натянутой и красной, пока не выплеснул собственный гнев, пока Шерлок не стал дрожащим и хныкающим его имя существом. О, но нет, он и тут не остановился — трахал его сильно, беспощадно и так глубоко, как никогда, почти не подготовил его, превратил в липкую, потную массу. То, что у Шерлока тоже был оргазм, ничего не значило; он вовсе не стремился доставить ему удовольствие и заметил это, только когда обнаружил разбрызганное по всему животу доказательство. Шерлок смотрел на него так, будто весь секрет мироздания был зашифрован в виноватом лице Джона. Затолкать вину обратно было самой трудной вещью, которая выпадала на долю Джона, но он старался, пока не почувствовал горечь на языке. Шерлок не заслужил такого обращения.  — Шерлок. — Твоя жалость неуместна. — Это не жалость, — сказал Джон тихо, хотя, конечно, это была жалость. — Что случилось? — То же, что и всегда. Сумасшедшие со всего мира стекаются на это имя, будто мухи на мед, — небрежно сказал Шерлок, наливая им обоим воду для чая из чайника, стоявшего на огромной плите. Джон наблюдал за Шерлоком, в его движениях не было ни одного неловкого жеста. Такой изящный. Такой прекрасный.  — Это не ответ, — заметил он тихо, но не настойчиво. Он подтолкнул Шерлока к стулу, которое освободила его мать, игнорируя его вопросительно-ворчливое: «Хмм?», нежно отвел в сторону чудесные кудри, чтобы посмотреть на аккуратный ряд крохотных стежков. Некоторые уже рассосались, но несколько еще стягивало кожу.  — Эти снимем потом. — Может, не стоит. Мне кажется, они придают мне лихой вид. — Очень смешно. Больно? — Немного. Джон прижался губами к тонкой линии стежков, вдыхая пьянящий аромат волос Шерлока. Проснувшись этим утром, он ужасно испугался, что Шерлок застынет или, того хуже, отдернется от его прикосновения, но тот не сделал ничего подобного — наоборот, он прижался к нему, разделяя с ним часть своей тяжести. Джон пробормотал ему в волосы: –Мне жаль твоего отца. — Это было давно, — Шерлок приподнял подбородок, чтобы взглянуть на Джона. — Но боль это не уменьшило. Шерлок резко вскочил на ноги, он подавал запутанную смесь сигналов, язык его тела кричал «перестань», даже когда он крепко схватил Джона за руку и потащил к боковой двери в кухне, ведущей к куполообразной застекленной террасе, а потом через крытый патио. — Шерлок, какого… — Моя мать была резко против лаборатории внутри дома, из-за ужасного запаха, оставшегося после того, как Майкрофт чуть не спалил весь дом, и мой отец построил ее снаружи, там он мог взрывать все, что хотел, — сказал Шерлок — сейчас он представлял собой клубок нервной энергии, — и указал на маленький домик в конце главного парка. К нему вел тоннель, увитый плющом, ливень с такой силой хлестал по плитке дорожки, что капли отпрыгивали от земли. Волосы Шерлока от дождя выпрямились, глаза в пасмурном утреннем свете казались поразительно голубыми. Дверь в домике оказалась не заперта, но вместо оборудованной по последнему слову техники лаборатории Джона встретило пустое помещение, похожее на бункер. Бетонные стены от пола до потолка, ни окон, ни дверей, только небольшая клавиатура, вмонтированная в зеркальную стену. — Ты можешь упасть в обморок, — предупредил Шерлок. Прежде чем Джон успел спросить, отчего же он может упасть в обморок, все волосы на его теле встали дыбом, мурашки волнения забегали по коже. Он даже не успел открыть рот, прежде чем все кончилось, и на бетонной стене появились их спроецированные, как через рентгеновский аппарат, изображения. Скелет пониже принадлежал Джону, и даже если бы рядом не было мистера Холмса, он бы сам сумел прочитать по костям всю свою жизнь. Вот перелом голени, случившийся на четвертом году игры в футбол, вот плохо заживший плечевой сустав, болты в бедре. И он видел кое-что еще. — Пистолет, два ножа, пистолет за лодыжкой — вот он, истинный Джон. Перебор, только посмотрите-ка, и симпатичная ручка, — пробубнил Шерлок. Его скелет казался не таким…вооруженным, хотя, конечно, это была иллюзия. Джон не сомневался, что в безупречных складках его пиджака прячется что-то острое и смертоносное. Шерлок набрал длинную последовательность цифр на клавиатуре, и дверь с шипением, как и положено герметичному помещению, разъехалась. В этой комнате было нечто успокаивающее и неуловимое, что разгоняло все тревоги и волнения. Здесь было прохладно и тихо, даже когда Шерлок нажал на кнопки, и гигантский механизм ожил. Джон сделал три шага, остановился и комично округлил глаза. — Это не лаборатория. — А как бы ты это назвал? — спросил Шерлок, кладя пакет с уликой на стол. — Мне кажется, что мы через секретный вход проникли в Европейский Центр Ядерных исследований, — Джон обошел помещение, с любопытством рассматривая приборы и инструменты. — Но он, по сути, и есть лаборатория, — ответил Шерлок. — А что за этой дверью? — спросил Джон, кивком указывая назад. — Стерильная комната? Шерлок натянул резиновые перчатки. — Если бы. Она бы слишком дорого обошлась, кроме того, пришлось бы делать пристройку к зданию, которую моя мать сочла бы нарушающей внешнюю эстетику этого места. Это просто погреб. Джон коротко хмыкнул и направился к Шерлоку, наблюдая, как он раскрывает конверт. — Ты займись пальцем, — велел ему Шерлок. — И что мне искать? — спросил Джон. — Узнаешь, когда найдешь. Следующие несколько часов они провели в относительной тишине, погрузившись каждый в собственное исследование. Джон изредка спрашивал, где найти пипетки, предметные стекла или справочники, какие агонисты ему взять, но делал он все исключительно уверенно. Возможность положиться в таком деле на Джона, сосредоточившись на своем собственном исследовании, была Шерлоку в диковину. «Так полезно, когда он рядом», — подумал Шерлок, уже не в первый раз. Он был совершенно уверен, что чувство, клокочущее внутри него — нежность. Никто никогда не задерживался рядом с ним (правда, почти всегда по его собственному почину) настолько, чтобы породить такое особенное чувство. После сегодняшнего он окончательно уверился, что Андерсен невыносимая бездарность. — Ты никогда не хотел это сделать? — вдруг спросил Джон, стоя спиной к Шерлоку. — Только это? Нет, — ответил Шерлок, равнодушный ко всему, что не касалось нужной окраски остатков пыльцы на конверте. — Не хватает азарта, слишком долго приходится ждать. Джона это не удивило, он повидал много незаконченных экспериментов, брошенных в их кухне. — Не знаю, гадать, кто из недели в неделю пытается спалить дом, должно быть, очень увлекательно, — поддразнил Джон. — Случайные пожары это по части Майкрофта; мать быстро поняла, что я склонен к нечаянному созданию токсичных газов. Джон фыркнул. — Хотя она будет признательна, если ты не станешь напоминать об этом, — сказал Шерлок, сравнивая образец собранной с конверта пыльцы с государственным реестром. — Почему это? — спросил Джон, наклоняясь, чтобы изучить образцы крови под одним из многочисленных микроскопов. — Последний инцидент, после которого нам пришлось перекрасить здесь стены, неудачно последовал почти прямо за моей второй случайной передозировкой, и она стала несколько чувствительной к этой теме, — Шерлок нахмурился, глядя на полученный результат. Возможно, надо было подольше покрутить ее в центрифуге; хотя, скорее всего, образец достался неидеальный. — Прости? — резко встрепенулся Джон. Судя по его тону, он больше не смотрел в микроскоп. — Смотри в микроскоп, — велел ему Шерлок. — Шерлок, — повторил Джон. Шерлок отрегулировал увеличение.  — Тебе вовсе не обязательно смотреть на меня, чтобы разговаривать, — спокойно ответил он. Спустя мгновение он услышал, как Джон переменил положение, бормоча себе под нос, будто старая тетка. — Что за передозировка? — спросил Джон, снова глядя на свой образец. — Первая или вторая? Последний раз мне было двадцать семь лет. — Он сменил предметное стекло. — Отдельные моменты моей будущей профессии еще не утряслись, и я переоценил свои способности к долгосрочному обучению. — Кто нашел тебя? — спросил Джон, героически пытаясь сделать вид, что вовсе не страшно расстроен. — Лейстред. Первый раз Майкрофт. Тогда я еще не познакомился с Лейстредом, мне было всего девятнадцать. — И одного раза было недостаточно? — с нажимом спросил Джон. — Так сложились обстоятельства, — ответил Шерлок. Немного неожиданно, но в образце тут же вдруг появились соответствия, еще неожиданней, что они могли оказаться по-настоящему ценными. — С фентанилом выходит гораздо меньше погрешностей, чем я ожидал. — Господи, — выпалил Джон, бросая создавать видимость работы. — Тебе повезло, что ты остался жив, а ты что несешь? — Ты действительно удивлен? — спросил Шерлок. — Нет, нисколько, — ответил Джон, и Шерлок видел, что он не врет. — Тогда к чему такой оскорбленный вид? — какая-то бессмыслица, Шерлок не хотел спорить, не сейчас, когда все шло так хорошо. — Ты примерно в это же время тоже «экспериментировал», ты знаешь, что это такое. Джон устало вздохнул, но не стал притворяться невинным. — Как ты об этом узнал? — Легко, когда знаешь, что искать, — ответил Шерлок, ему уже до смерти надоела эта тема. Что вообще подтолкнуло его поделиться с Джоном; он ведь точно знал, какова будет реакция. Мгновение тишины, потом Джон тихо спросил:  — Что заставило тебя остановиться? «Не стану я больше этого делать», — подумал рассерженный Шерлок, хотя, конечно, один раз на этой неделе он уже пытался нарушить собственное правило. — Овчинка выделки не стоит, — ответил он. — Правда, остановили меня не такие героические причины, как у тебя. Но не всем дано сбежать от неприятностей, отправившись воевать за страну и королеву. — Ты все перепутал, — сказал Джон, и его голос звучал так отстраненно, будто из той глубины, которую Шерлок еще в нем не открыл. — Я не бросил, когда принял решения пойти в армию. Шерлок поднял глаза и увидел только щеку Джона — сам доктор делал вид, что сосредоточен на своем образце. — Что случилось? — спросил он. Это было ново, это было интересно. Джон пожал плечами, но не поднял взгляд. — Смотри в микроскоп, — велел он, до противного мастерски копируя Шерлока. Если он станет передразнивать в качестве защитного маневра, Шерлок начнет больше язвить над его малым ростом, потому что тон Джона был откровенно несносным. Шерлок хотел выбить у него признание, и тут Джон издал торжествующий звук. — Что? — спросил Шерлок. — Я был прав, — сказал Джон, поднимая на него глаза. — У жертвы был ВSS. — Что это? — спросил Шерлок, он встал и осторожно подошел к Джону. — Синдром Бернара Сулье — гемолитическое заболевание. — Как ты об этом узнал? — требовательно спросил Шерлок. Джон встал и жестом пригласил Шерлока сесть и посмотреть самому. — Огромные тромбоциты указывают на какой-то вид заболевания крови, я даже не удивился, обнаружив у тебя здесь коллаген, с ним я сделал агрегацию тромбоцитов, чтобы определить точно. Это определенно ВSS. Что? — Джон прервался, потому что Шерлок неотрывно смотрел на него. Это не привязанность, осознал Шерлок. Ни нежность, ни интерес, ни одержимость, ни одна из тех идиотских вещей, которые он клеймил за время их знакомства. Нет, это тоже не совсем верно. Да, все это есть, все эти чувства необходимы, но по каждого по отдельности мало. Ему нужен Джон, он хочет Джона, и если он способен влюбиться, тогда это, должно быть, любовь, потому что ничего ближе по описанию не подходит. Он влюблен в Джона Уотсона. Он понял это сейчас, и этот момент один из самых ужасных во всей его жизни. — Шерлок, что? Что такое? — спросил Джон. Он все еще думал, что это что-то, связанное с делом. — Ты, — сказал Шерлок. Опустошение, завладевшее его мозгом, должно быть, отражалось на его лице, так что не было смысла увиливать. — Это ты. — Что я? Шерлок, что происходит? — отрывисто и настойчиво спрашивал Джон. — Это ужасно, — ответил Шерлок, ошеломленный собственной глупостью. — Тебя не будет рядом со мной. — Да почему, черт побери, нет? — ответил Джон, хотя он начал злиться, в нем поселилась червоточина страха. — Что я буду делать, когда с тобой что-нибудь случиться? — спросил Шерлок. Он сказал «когда», а не «если», но почему, ведь все всегда надеются на лучшее. Джон тоже начал метаться, паника выплескивалась изнутри, словно гейзер, взорвавшийся на такой глубине, о которой он даже не подозревал. — Ничего со мной не случится, — ответил Джон, хотя он явно только поверхностно ухватил суть разговора, совершенно не сознавая, как они так перескочили с заболевания крови к тому, что он покинет Шерлока навсегда. Если он начнет винить себя за лучший в жизни Шерлока секс, детектив его ударит. — Ты не знаешь, о чем говоришь, — отрезал Шерлок. — Ты тоже, — вспылил Джон в ответ. — Я не знаю, встанет ли завтра солнце, но скорее всего, черт возьми, встанет, — сказал Шерлок, слова только сильнее его взвинчивали. — Это совсем другое, Шерлок, Шерлок, все будет хорошо, — Джон обхватил руками лицо Шерлока, смотря на него сверху вниз с паникой, которая в силу его характера пожирала его долгие и долгие годы службы. — Ты меня уничтожил, — опустошенно сказал Шерлок. Лицо Джона стало таким убитым, что у Шерлока перехватило дыхание; в следующий миг маска стала на место, невозмутимая оболочка — это скорее про Джона, а не про Шерлока. — Прости, — сказал он, убрал руки и отступил на шаг. Шерлок схватил его за руки и притянул к себе снова.  — Ты хоть представляешь, на что я готов ради тебя? Куда пойду, что сделаю, кого убью? — Должен быть способ остановить это, придать хоть какую-то упорядоченность чему-то совершенно неуправляемому. — Я даже не могу расследовать без тебя, все не так, как прежде, не так ярко, не так остро. — Я не нужен тебе, Шерлок, — возразил Джон, в его голосе зазвенело нечто, чего Шерлок никогда не слышал, тем более в отношении себя. — Заткнись. Нужен. Ты можешь уйти куда угодно и найти кого-то другого, успокоиться и быть счастливым, но я не могу, есть только ты. Ты не можешь оставить меня, Джон. — Я и не собирался, — немедленно ответил Джон. -Мориарти хочет, чтобы ты умер, — выпалил Шерлок. — Он хочет разорвать тебя на куски и растереть в порошок, потому что он знает, и он сделает это, и что со мной будет? — Он отпустил руки Джона, обхватил его лицо, снова меняя их положение; они так часто это делали, что он никогда не знал, чье это тело, свое или чужое. — Обещай мне, что не уйдешь, что не оставишь, никогда, если только я сам не умру. — Это была иррациональная просьба, он знал это и ненавидел себя за это, вот что сделал с ним Джон — превратил в человека, который несет иррациональную чушь и ждет, что она сбудется. Неважно; каждое слово было для него всерьез.