***
Несколько минут стояла звенящая тишина, пока Костя не откашлялся и не начал разговор. — Я думаю, он бы в любом случае её убил. Здесь нет твоей вины. — Он будто извиняющимся взглядом осмотрел друга, и уже гораздо тише добавил, — И нас тоже убьёт… — Мы справимся. Этот хер ещё пожалеет, что родился! — Тёма вспыхнул и гневно дернул руками. Костя вздохнул. Неуместная уверенность друга, как ни странно, обезнадёживала ещё больше. Парни не стали больше говорить, да и не хотели, не могли. Ганс вернулся примерно через пятнадцать минут, но казалось, будто прошел целый час. Принятие того, что рядом находится труп, заставляло мурашки бегать по коже, а отвращение и плохие предчувствия превращали каждую минуту в долгую пытку. Тёме даже показалось, что с возвращением мужчины он облегчённо вздохнул. Или это показалось? Слишком рано тело вступило в разлад с разумом, слишком рано. Довольная улыбка немца обрамляла весьма красивое лицо. Тёма даже загляделся, не понимая, как с такой внешностью этот человек мог творить такие ужасные вещи. Невероятный контраст. Позже парень опустил взгляд ниже. В руках у Ганса был большой контейнер, явно тяжелый. Этот контейнер расположился на полу, рядом с телом мертвой Иры. Ганс взял девушку за плечи и перевернул с бока на спину. Он разрезал её майку прямо по центру, но лифчик оставил нетронутым. — Ну что ж, приступим к работе, — сказал он и потянулся к скальпелю на столе. Костя закрыл рот рукой, чтобы не закричать, когда Ганс сделал длинный глубокий надрез в животе девушки. Тёма тут же отвернулся. Ему определённо не хотелось ни видеть, ни думать о том, что происходит, и только мокрые мерзкие звуки сводили его с ума. Костя же не мог отвести взгляда. Он с ужасом смотрел на спокойное и довольное лицо мужчины, будто Ганс не человеческое тело резал, а занимался каким-то обыденным делом, вроде готовки. Если раньше можно было сомневаться в том, что их ждёт жестокая расправа, то теперь уже всё кричало о скоропостижной участи. Вот рука в медицинской перчатке достала какой-то орган, с таким вниманием и точностью извлекая его, что Костя подумал о том, что Ганс мог быть хирургом. Но ведь задача доктора спасать, а не убивать? — Как жаль, что не все придерживаются здорового образа жизни, эта леди столько курила, что её легкие попросту непригодны для пересадки, — Тёма вздрогнул и тут же вынырнул из своих мыслей, обращая взор на немца, который, казалось, говорил ни с кем. Живот, как только Тёма увидел кровавый труп и мужчину с органом в руках, скрутило тугим узлом, и парню потребовались титанические усилия, чтобы не блевануть. — Зачем это делать, больной ты ублюдок… — звучало не как вопрос, а скорее непонимание происходящего. Тёму перекосило от отвращения. — Это мой заработок, — пожав плечами, просто и коротко ответил Ганс, доставая второй огран и перемещая его в контейнер со льдом, плотно закрывая его. — Я в какой-то мере спаситель, Робин Гуд, если угодно. Помогаю нуждающимся, отбирая у тех, кто не ценит свою жизнь. Это ли не благородство? Почки нашей дорогой Ирины спасут кому-то жизнь. — И неужели она, блять, не заслуживала жить?! — Вспылил Тёма. Он дернулся, желая подняться и врезать кулаком в это ухмыляющееся лицо. — Продавая своё тело и совершенно не задумываясь о будущем, постепенно спиваясь и опускаясь на социальное дно, она растеряла в себе достойного человека, — хмуро произнес мужчина, казалось, он над чем-то задумался. Тут же его глаза загорелись и он подскочил. Он присел поближе к девушке. Его руки плавно кружили у её лица, но никто не мог видеть, что происходит, так как широкая спина Ганса закрывала весь взор. — Нет глаз – нет слёз! — Как-то слишком весело пропел он. — Вы бы знали, как сильно я ненавижу плачущих. Обоих парней било мелкой дрожью в предвкушении чего-то мерзкого, и когда мужчина развернулся к ним, Костя согнулся от приступа тошноты, закрыв рот рукой. — Думаете, мне идёт? Небесно-голубой - такой прекрасно-чистый! Или мои, зелёные, лучше? Что скажешь, Тёмочка? — Ганс обратился именно к нему, желая вывести его из себя, буквально ощутив закипающую ярость парня. Тёма крепче стиснул зубы, с крайним отвращением смотря на то, как этот вечно улыбающийся ублюдок держит вырезанные глаза Иры около своих. — Мечтаю сделать то же самое с твоими сраными глазищами! — Он плюнул в сторону похитителя. Ганс притворно-обиженно надул губы, впихивая глаза трупа обратно. Он снова подошел к столику, взял уже знакомый парням тесак, и, замахнувшись, отрубил ногу Иры прямо по колено. От каждого нового замаха и чавкающего звука разрезаемой плоти, Тёму начинало корёжить, но он наблюдал за всем этим с пугающим спокойствием. Казалось, лимит шокирования на сегодня был полностью исчерпан. Парень чувствовал себя эмоционально вымотанным. Когда каждая разделенная часть была упакована в плотные чёрные пакеты с каким-то дополнительным непонятным содержимым, осталось только кровавое напоминание о произошедшем. Очень запоминающееся и очень кровавое. Лужа была огромной, она доползала даже до штанины Кости, хотя парень пытался как можно дальше отодвинуться от этого кровяного кошмара. Весь подвал наполнился железным, непередаваемым тяжёлым духом. Мужчина тем временем перетащил все мешки вверх по лестнице, поэтому оставалось только гадать, что же он будет делать с трупом дальше. Неожиданно Ганс склонился над Костей и отстегнул его руки. Кандалы, упав на пол, противно звякнули, а парень, широко раскрыв глаза, с непониманием уставился на свои свободные руки. Пару секунд спустя его растерянный взгляд был обращен на самого похитителя. — Сейчас мне нужно будет отойти, — спокойно начал Ганс, собирая все свои «инструменты» со столика, — а ты, Константин, всё приберешь. Здесь, — мужчина махнул в сторону загадочной белой двери, — ты найдёшь воду, ведра, тряпки, и прочие необходимые для чистки вещи. И без глупостей. Не делай того, о чем потом будешь горько жалеть. Взгляд Ганса был таким пугающе проницательным. Казалось он видит застывшего в шоке Костю насквозь, читает его хаотичные мысли о побеге. Похититель шагнул по лестнице и в самый последний момент остановился, собираясь что-то добавить. Похоже, это было его привычкой. — Жаль… Очень жаль, что ваши органы нельзя будет продать. Считайте, вы уже сами себя убили, так что никто не будет страдать о такой потере. И не стоит переживать от того, что ваши никчемные жизни теперь принадлежат мне, все равно им бы осталось не так уж много. Организм-то ведь не железный, — все время Ганс задумчиво глядел куда-то в сторону, но напоследок окинул Тёму таким многообещающим взглядом, что парень вздрогнул. Опомнившись он собрался крикнуть что-то нелицеприятное вслед похитителя, но тот уже хлопнул дверью, оставляя друзей один на один.Глава 3.
9 июня 2018 г. в 12:30
Слушая женский плач, Ганс все сильнее раздражался с вызывающего молчания Тёмы. Он был уверен, что парень тут же начнёт раскаиваться, молить о прощении, — даже несмотря на взрывной характер, в Тёме чувствовалась слабина перед настоящими угрозами, — но парень лишь щурил глаза и нервно сжимал зубы, стараясь не поднимать взгляд с внезапно заинтересовавшей его плитки на полу. Видимо, осознав, что от Тёмы он ничего не добьётся, Ганс тяжело вздохнул и подошёл к Ире, заставив Костю нервно вздрогнуть. Девушка затравленно посмотрела на похитителя и постаралась отодвинуться как можно дальше от подошедшего Ганса, сильно натянув цепи. Её трясло. Она чувствовала, что сейчас произойдёт что-то нехорошее. Никто не успел заметить в какой момент в руках немца оказался нож, только истошный крик, который издала Ира, когда почувствовала холодный металл у своего горла, заставил всех опомниться. Тёма резко посмотрел на неё и тут же вскинул взгляд на Ганса, который выжидающе высматривал его реакцию. Его губы были изогнуты в полуулыбке-полуусмешке. Он ждал этого, был уверен, что Тёма будет напуган не меньше страдающей девушки. Чувство опасности заставило парня елозить на месте, убеждаясь, что нож все еще находился у него, и в случае очередного выпада психопата он сможет им воспользоваться.
Тёма замер и, кажется, перестал дышать, ожидая действий Ганса, но мужчина ничего не делал. Он только смотрел прямо в глаза замерзшего Тёмы. И только когда Ира сорвалась на откровенно громкий плачь, до парня, наконец, начало доходить.
— Л-ладно, — слова приходилось буквально выдавливать из себя из-за неожиданно пересохшего горла. Тёма приподнял руки в примирительном жесте, — прости.
— И всё? — Спустя несколько секунд молчания, нарушаемого лишь истерикой Иры, разочарованно спросил Ганс. — Думаешь, всё вот так просто?
— А что мне, блять, сделать? Ты сказал попросить прощения — я попросил! — И, больше не в силах смотреть на бившуюся и беспомощно вырывающуюся Ирину, добавил. — Теперь отпусти её!
Ганс раздражённо щёлкнул языком. Он нахмурился и будто обиженно поджал губы.
— Так прощения, мой дорогой Hase, не просят. Давай, даю тебе второй шанс. И прекрати уже ныть, — неожиданно обратился Ганс к Ирине, с отвращением скривившись, и потянул её за волосы вверх, чтобы открыть шею и сильнее прижать нож к бледной коже, — это отвратительно.
Ира безвольно повисла, подавив новый всхлип. По её щекам текли слезы, она перевела взгляд на Тёму, и в глазах её было столько боли и отчаяния, что сердце парня невольно заныло, когда Ганс резко тряхнул её за волосы, заставив вскрикнуть.
— Ну же! — Поторопил он, а по шее Иры медленно потекла капля крови, на которой Ганс невольно задержал своё внимание.
— Извини! — Всё это время невозмутимо державшийся голос сорвался на крик, а руки сжались в кулаки, дабы лихорадочная дрожь прекратилась, но и это не упустил чуткий взгляд Ганса. — Мне жаль, что мы тебя решили ограбить, ладно?
— Мы всё поняли! — Не выдержал уже и Костя. — Прости нас, идиотов, мы больше так не будем, урок получен! Мы просто обычные студенты, то, что случилось, было по синьке, мы не контролировали себя! Просто сдай нас в полицию, хоть заявление накатай, — Костю как прорвало, он орал на одном дыхании, практически не делая паузы и не замечая, как по щекам текут слёзы, как у него заканчивается воздух и срывается голос, — мы отсидим, все часы отработаем, просто, блять, пожалуйста, давай закончим это, просто, блять… — Голос резко сорвался, воздух закончился, и Костя уже ничего не мог сказать из-за кома, вставшего поперёк горла.
Ганс, всё это время с нескрываемым интересом смотрящий на Костю, неожиданно сорвался на смех. Да на такой громкий, что от стен разнеслось громогласное эхо и ударило по ушам. Он согнулся в припадке, убрав нож, но не разжав руку, державшую рыжие кудряшки Иры. Девушка брыкалась, пытаясь отцепить от себя сильную руку, но это, при всех её усилиях, не получалось. Мужчина смеялся, то сжимая живот, то раскидывая руки в стороны, притягивая девушку от таких движений ближе к себе. Ира из последних сил пыталась вырваться. Но было это более чем бесполезно, она своими худенькими холёными ручками ничего не могла сделать против крепких рук Ганса. Ей оставалось лишь рыдать в голос.
Смех ввёл что Костю, что Тёму, в своеобразный шок. Оба смотрели, не веря своим глазам.
Ганс, всё ещё громко смеясь, резко развернулся и ударил девушку с ноги по лицу так сильно, что та, не ожидая такого, отлетела в стену, впечатываясь в неё с глухим шмяком.
— Я же сказал тебе прекратить! — Яростно заорал он, и в глазах его была такая злоба, будто Ганс готов был прямо сейчас её, по меньшей мере, сожрать. От былого смеха не осталось и следа, лишь тишина повисла в подвале. Девушка не шевелилась. Ганс рвано вдохнул и медленно выдохнул, после чего заговорил совершенно спокойным, своим обычным голосом, и только по его широко открытым глазам и неестественной улыбке на лице можно было понять, что он не в себе.
— Она сама виновата, я предупреждал. Предупреждал ведь? — Ганс вопросительно перевёл взгляд сначала на Костю, а потом на Тёму и, не дождавшись какого-либо ответа от застывших в шоке парней, нахмурился и продолжил. — Знаете, игнорирование несколько невежливо…
Тёма его не слушал. Он лишь смотрел на девушку, которая лежала, будто раздавленное насекомое, и боялся вдохнуть. Мертва? Девушка совершенно не подавала признаков жизни, а из уголка её рта, словно маленькая змейка, стекала струйка крови, исчезая в стыках белых кафельных плиток. Когда Тёма уже было решил, что девушка умерла, Ира медленно, еле заметно шелохнулась. Она вдохнула. В этот момент Тёма, кажется, испытал самое большое облегчение в своей жизни.
— ...Артём. — Имя резко отрезвило Тёму, и он испуганно перевёл взгляд на Ганса. — Ты меня слушаешь? Делай, как я сказал.
— Ч-что? — Растерянно пробормотал Тёма, и его перепуганный голос показался совершенно чужим. Ганс присел напротив него на корточки, заставив Тёму вжаться в стену, и со вселенской тяжестью вздохнул.
— Я же только что объяснил тебе! Так, давай, делай, что говорю. Вставай на колени.
И Тёма, не отошедший от шока, послушно и без пререканий встал, ещё не осознавая, что от него хотят. Ганс недовольно осмотрел Тёму, скривился, и с выражением лица «ладно, хотя бы так», продолжил.
— А теперь повторяй за мной, ты понял? — Говорил буквально по слогам немец. — Я не слышу ответа.
Тёма быстро, слишком резко закивал.
— Я очень сожалею.
— Я очень сожалею… — Послушно повторил Тёма.
— ...что обидел такого невинного и прекрасного человека…
— Что обидел такого… прекрасного... — Тёма говорил очень медленно, а его голос был все тише и тише. Он часто моргал, задержав потерявшийся взгляд где-то на коленях мужчины. И на лице Ганса даже стала появляться улыбка.
— Ведь я полный урод и подонок. — Голос мужчины был таким бархатным, в отличие от общего впечатления, звучал мягко и успокаивающе, словно стараясь усыпить бдительность.
— Ведь… — почему-то только в эту секунду пришло осознание, какой бред он говорит. Слова застряли в горле, встали комом, и Тёма никак не мог их выдавить. Он сильно зажмурился, слегка тряхнул головой, будто отгоняя этот странный гипноз и вздохнул, медленно скользя взглядом к лицу Ганса, — ты пидор… Пидорас!
Тёма ожидал чего угодно, даже удара, но Ганс будто только этого и добивался. По крайней мере, его физиономия выглядела до отвращения довольной. Он задержал изучающий взгляд на парне и легкой, плавной походкой двинулся в сторону едва дышащей девушки. Одним точным движением он полосонул ножом по горлу Иры. Его лицо оставалось совершенно спокойным, скучающим. Она не успела даже вскрикнуть, только издала пару невнятных хрипов и схватилась за шею, но это ей не помогло. Через пару секунд её руки безжизненно опустились, а тело перестало сотрясаться. Девушка умерла.
Ганс хмыкнул, безразлично взглянув на Иру, и скрылся за загадочной дверью. Тёма тяжело дышал, напряжённо рассматривая кровь, растекающуюся вокруг тела. Парень, кажется, до сих пор не осознал, что произошло. Костя же закрыл лицо руками, всхлипывая и бессвязно шепча что-то. Тёма слышал отрывочное «нам пиздец», сказанное с такой безысходностью, что вся его надежда на спасение тут же рассыпалась.
— Ну как я мог! Что за ужас! — Донеслось из-за двери. Голос Ганса был каким-то обиженным. — Друзья, мне придется ненадолго вас оставить, я забыл кое-что важное, — сказано уже в лицо шокированным парням. Немец тут же поднялся по лестнице и вышел, хлопнув тяжелой дверью и не дав парням даже секунду осмыслить происходящее.