***
– Сегодня... ажиотаж, – негромко прокомментировал Мираж толпу в отделении. Здание полиции Родиона явно трещало по швам, копы толпились тут с задержанными и ждали очереди. Всех надо было зарегистрировать и найти им местечко в изоляторе, а у бедняг за терминалами рук не хватало. Их было всего двое, а арестованных – десятка три. Мираж присмотрелся к ним, не поднимая головы. Подавляющее большинство – десептиконы. Облава-то с политическим подтекстом... Праул наверняка знал, в чем дело, но реплику Миража проигнорировал, и тот решил не настаивать. Мираж вел себя как самый тихий и забитый пленник в мире. Блокираторы были надеты, но не защелкнуты, а ключ лежал в его сабспейсе над кистью; он подходил, Мираж проверил. Праул властно держал ладонь на его спине, заставляя немного пригибаться. Стандартный и выверенный жест, явно привычный. Ажиотаж был кстати. На Миража никто особенно не глазел – кроме других задержанных, но те поглядывали, скорее, сочувствующе. Или с попытками узнать: тщетными, поскольку Мираж избегал знакомств с политическими активистами. Ну а местных сотрудников интересовали собственные проблемы. Праул вел Миража очень уверенно, словно бывал здесь не раз и отлично ориентировался. Управляя «задержанным», он лавировал между другими копами, вызывая у них что-то вроде возмущенного ворчания, но все, видимо, не понимали, почему кто-то лезет вперед и не обращает ни на что внимания, и смирялись. Мало ли. Они уже почти миновали пост, когда коп, препиравшийся с громилой о порядке заполнения бумаг, вдруг обернулся и ткнул в них пальцем: – Эй! Куда этого? Кто это вообще? – его фейсплейт приобрел задумчивое выражение, как если бы следующим вопросом должно было стать «а ты кто такой вообще», обращенное к Праулу. – Оптроникс сказал – в допросную, – пожал плечами Праул, а ладонь на спине Миража даже не дрогнула. Его детали как будто двигались независимо друг от друга. – Можем подождать, но… – Мнэ-э, – дежурный окинул Миража взглядом и махнул рукой, мол, давай быстрее, пока остальные не смекнули, что можно прорываться. И бросил небольшой флеш-ключ, который Праул еле успел поймать. – Что это за болт? – гулко, но тихо поинтересовался громила. – Новенький, может. Я, фраг, не буду имена всех однодневок заучивать еще… – Похож на этого… помнишь, как его… Праула. – Зануду с каменной мордой? Да на него каждый третий похож, только такой унылой желтой оптики ни у кого больше не видел. Но погоди, его ж… Что «его ж» – Мираж уже не услышал. Но, так или иначе, именно Праула – бывшего коллегу, возможно? – они не узнали. И все-таки он не ошибся касательно цвета линз. В Каоне они и правда имели мертвенно-желтый оттенок, как у тлеющих ламп вдоль трасс в районах, где много кислотных осадков. – Подожди здесь. Я приведу его. Учти, мне придется активировать замок, – сказал Праул наконец, останавливаясь перед одной из массивных дверей. – Если я этого не сделаю, к тебе в считанные клики кого-нибудь подселят. Он отстранился, оставив наконец в покое спину Миража, – интересно, отпечатался ли там гладкий след его ладони; так долго они шатались, будто их нелепым образом сварило. Мираж прошел внутрь и огляделся: низкая и очень узкая койка, тусклая лампа под потолком, ни окон, ни видимых коробов с проводкой… надежный стальной мешок для опасного преступника. – Это самый глупый способ, каким меня когда-либо заманивали в изолятор, – произнес он в пустоту. – Но ты здесь, – заметил Праул. – Да. Я подожду, – равнодушно ответил Мираж, хотя, признаться, все же немного нервничал. Если он все-таки решит сбежать, придется пробираться невидимым через кишащий копами холл, и никого не задеть будет сложновато.***
Оптроникса он нашел в кабинете. Капитана полиции Родиона завалило отчетами сегодня, и они продолжали сыпаться на терминал вкладками, которые не успевали открываться. При появлении Праула он отвлекся от чтения и кивнул, подзывая подойти ближе. – Долго ты. – Мы движемся в нормальном ритме, – отозвался Праул без вызова и даже немного устало, плотно затворяя за собой дверь. – Ты уверен, что хочешь лично поговорить с Миражом? Я, конечно, не планировал вести его в штаб, но почему не использовать подставного заказчика, раз ему не нравлюсь я? – Отставь свой гиперконтроль хоть на пару кликов, – отмахнулся Оптроникс. – Я хочу, чтобы этот болт был на моей стороне. Не будем начинать с обмана. Приставить ему пушку к искре мы всегда успеем. – Это нежелательно. Для исполнения задания ему не нужно знать ничего лишнего. – Тебе все нежелательно, – передразнил капитан и щелчком пальцев переключил окна на экране с ленты документов на данные с камер. – Ты мне как будто не доверяешь, а, Праул? – и, прежде чем тот успел ответить, спросил: – И где твой спец? – В четырнадцатом изоляторе, – Праул обогнул стол, вставая за плечом развалившегося в кресле Оптроникса, и увидел пустое пространство на кадрах с камеры наблюдения. Стены, пол, платформа и очень слабый свет, настолько, что по теням вычислить местоположение Миража невозможно. Ну, разумеется. – На самом деле, есть вероятность, что он пришел сюда за мной по пятам, – добавил Праул, – потому что он украл у меня флеш-ключ. Однако, скорее всего, ждет на месте, как мы договорились. Он не позер. – А он правда хорош! – хохотнул Оптроникс. Ему нравились талантливые личности, и у него был нюх на таких – его стараниями многие недооцененные, но очень полезные мехи стали автоботами. Праул признавал, что это и есть особенный талант самого Оптроникса. Он – мех жестокий, категоричный и шлаково умный. Отталкивающий и поведением, и специфическим чувством юмора. Одно его присутствие давило на неподготовленного собеседника: он был из тех тягачей, которые на трассе сбивают с пути того, кто мешает проехать. Однако он умел создавать невероятные союзы и скреплять их не просто идеей, а смутным ощущением величия и братства. Праул и сам поддался его противоречивому очарованию, столкнувшись с Оптрониксом во время расследования убийства сенатора Шермы. Это было в разгар регистрации десептиконов, которую Шерма курировал от Сената. Все обвиняли последователей Мегатрона, и Праул с Тумблером уже почти докопались до истины – Шерму, скорее всего, убрали другие сенаторы… Но явился Оптроникс и наглядно объяснил, почему десептиконы должны оставаться целью преследований со стороны властей. Праул не смог оспорить его аргументы. Принял его сторону. И все равно, когда он смотрит на Оптроникса, то не понимает, как этот мех достиг нынешнего положения, начав практически в одиночку, исключительно на силе собственного эгоцентризма, самоуверенности и опасной харизмы. Он собирал и готовил союзников тысячелетиями. Еще без четкого плана – его не существовало, пока Праул его не составил, – Оптроникс понимал, что нужно Кибертрону. Радикальное обновление программ. Своего рода спонтанная трансформация [1] самой системы. – Хотя, тебя в этом виде легко обобрать, а? – напомнил Оптроникс о еще одной своей не самой положительной черте. Он обожал поддевать собеседников, проезжаясь по больному всем своим многотонным весом. Праул не собирался поддаваться. «В этом виде» он и правда несовершенен, но для того и нужны тестовые выезды в мир. Забыть о поднятой руке, не засечь летящий ключ периферическим зрением, невовремя ответить – лишь последствия непривычки и дискомфорта. С ними Праул справится. – Он отличный вор и идеальный невидимка. Я ни разу не смог засечь его сканерами, радарами или сенсорами. Повезет, только если натолкнешься на него или высветишь… – Он аутлаер? – перебил Оптроникс. – Шоквейв спрятал от нас кого-то из воспитанников? – Нет. Самоучка, – и неохотно добавил, когда понял, что Оптроникс выжидающе молчит: – Достичь совершенства ему помог тот ученый из Ультрикса, о котором я рассказывал. – А, твой старый знакомый. Напомни, почему он еще не с нами? – Потому что он взвесил все риски и посчитал, что они его не устраивают, – Праул оправдывался из-за Персептора уже не в первый раз. Оптроникс имел привычку тыкать мехов в то, что считал их ошибками, фейсплейтом; грубо и с высокой периодичностью. – Я работаю над этим. Он будет на нашей стороне. – Смотри, а то я все-таки к нему заеду, – пригрозил капитан с недоброй ухмылкой и добавил: – когда фрагов завал закончится… – Я могу просмотреть часть отчетов, когда мы закончим с Миражом, – предложил Праул. Багровая оптика насмешливо сверкнула. – Не надо. Я вообще-то справляюсь. А твой Мираж пусть помаринуется. У меня есть к тебе пара вопросов, – он постучал пальцами по панели управления терминалом, не задев ни одного сенсорного участка, нажатие которого могло изменить что-то на экране. – Как настроения в Сенате? Праул завел руки за спину, приготовившись отчитываться. Он обходился весьма сухими докладами, пока его разрывало на части расследование, обеспечение тайны (и распространение слухов), а также забота о безопасности города, поиски десептиконов и составление писем Сенату – единовременно. Случившееся стало испытанием для его многозадачности, но процессор по-прежнему справлялся. – О смерти Сентинела объявят завтра, когда корпус доставят в Аякон. Памятная церемония погребения уже вовсю готовится. Часть заводов Каона, которая не встала из-за того, что рабочие-десептиконы просто не явились, отливает детали статуи для Аллеи Праймов. – Десептиконы, – повторил Оптроникс, приподнимая руку и отставляя указательный палец. – Кстати, о них. Я уж и не думал, что ты способен так облажаться, Праул. – Все развивается, как нам удобно, – возразил тот глухо и оскорбленно. – «Как нам удобно» – Мегатрона должны были казнить, – капитан почти перешел на рык. Крупные решетки на его плечах едва заметно сдвинулись, повышая вентиляцию. Оптроникс хорошо управлял гневом, но в нем было много гнева, очень много. – Тогда его мехи перешли бы ко мне сразу после переворота, а то и до! Теперь он притаился где-то… – В Кристалл-сити, полагаю, – вклинился Праул. – Скорее всего, его прячут вольные ученые. Куда больше меня волнует Шоквейв. Как выяснилось, он уже цикл как уединился в молитве в центральном храме формистов, и он, разумеется, не прерывал свое затворничество, – стоило заговорить об этом, и Праул сам ощутил что-то, что, наверное, и зовется «глухой яростью». Она отдавалась внутри корпуса, подобно случайно попавшему туда резиновому мячику, отталкивающемуся от стен и никак не способному остановиться. Импульс просто не гас. – Не осталось никаких доказательств его пребывания в администрации Каона, кроме моих слов. Однако теперь мои показания под вопросом. После вмешательства телепата мне доверяют меньше. При Шоквейве была импульсная пушка, и ей он вырубил камеры везде, где проходил. Не иначе как он сам собрал себе такое удобное оружие. В зале переговоров записи не велись, а в других помещениях он не подавал голоса. Случайных записей, подтверждавших бы его присутствие, не осталось. Гвардейцы же не видели его и не слышали – Саундвейв, видимо, заставил их вырубиться раньше, чем они что-то осознали. – Но ты еще на посту? – уточнил Оптроникс. – После церемонии, скорее всего, я его лишусь. Протеус захочет отправить в Каон кого-нибудь своего, надежного. Я поставил бы на кого-то из Амбусов. – Ты делаешь ставки? – воодушевился Оптроникс. – Жаль, мы не проверим результат! Так значит, Шоквейв улизнул чистым? – Вся его община утверждает, что он не покидал храм. На столе Сентинела в администрации нашли заявление, заверенное циклом ранее, что Шоквейв выходит из Сената, дабы заботиться об искрах своих единомышленников. Не иначе как телепортер десептиконов, Скайварп, метнулся туда и шлепнул печать на старый документ. В любом случае, Шоквейв вышел из игры окончательно. – Трусливая одноглазая морда, – протянул Оптроникс. – Всегда находил способ спрятаться. Но его же позовут на избрание нового Прайма? – Все документы, не прошедшие заверение у Сената, признаны недействительными. Прошение Шоквейва отклонено срочным собранием вместе с некоторыми другими, в том числе – о вступлении Мегатрона в Сенат. Так что Шоквейва непременно призовут. Я позабочусь, чтобы прислали гвардию, если потребуется, – добавил Праул. – Хорошо. Не хочу, чтобы он отсиделся в своей формистской дыре, – Оптроникс постучал пальцами друг о друга. – А Мегатрон, значит, затих? – Их штаб в Каоне был пуст к прибытию военной полиции. Сеть у них быстрая и надежная, но утечки случаются… то, что основной источник слухов о нападении на Прайма – коны, нам на руку. Известно, что Мегатрон призвал тех, кто не готов уйти в подполье, снять инсигнии. Оптроникс покачал головой: – Почему он не кричит на весь Кибертрон о том, что невиновен? – Меня это тоже удивляет, – кивнул Праул. – Возможно, он собирает информацию. Или дает фору своим – пока десептиконов не объявили вне закона, он хочет уберечь как можно больше своих мехов от опасности. – Да, вот только мы уже их гребем за косой взгляд, по приказу сверху, и никаких особых объяснений не требуется, – Оптроникс ткнул пальцем в экран терминала, внизу которого накопилось море уведомлений от его подчиненных. – Он должен считать, что это Сенат подставил его. А Сенат волен легко превратить любые его слова в ложь. – Он не сделает ответный ход, пока не разберется, с кем борется. Это не его метод. Оптроникс слегка улыбнулся: – Изучил его методы, а?.. Кажется, они тебе нравятся? Но, знаешь, если он не выскажется раньше Протеуса, я ужасно разочаруюсь в нем. Праулу нравился Мегатрон – но не его подход к делу. Оптроникс мог знать об этом хотя бы по тому, как Праул несколько раз предлагал провести объединение двух движений иначе. Однако он и сам понимал, что и лидер тогда должен остаться один… не Мегатрон, к сожалению. Таков и был изначальный план. Смерть одного – и тысячи искр на стороне Оптроникса. – У него по-прежнему есть поддержка в Сенате. Рэтбэт не десептикон, всего лишь один из многих политических союзников. Наверняка он сообщает Мегатрону о планах официальных заявлений, вот тот и выдерживает паузу. – В Сенате всем тоже процы склеило. Им стоило объявить сразу и прижать конов немедленно. – Это не их путь. Сенату всегда нужно время на размышление и разработку плана. Оптроникс на самом деле обладал и терпением, и уважением к планированию, однако действовать быстро нравилось ему больше. Многотысячелетний заговор оставил от его терпения совсем немного. Но Праул считал минимальным шанс, что он совершит неосмотрительную ошибку, поторопившись в последний миг. – Ладно, шлак с ними. Рад, что поговорил с тобой, пусть и в таком виде... Твою болванку заедает, ты знаешь? – ехидно спросил он, ткнув Праула пальцами под капот. – Знаю, – ответил дрон с небольшой задержкой. Оптроникс задел один из весьма чувствительных узлов, что создало вспышку ложных сигналов, на которые Праул отвлекся. Сидя в лаборатории Мезофулоса, опутанный кабелями, он анализировал ощущения, транслируемые управляемой копией, куда медленнее. – Я работаю над отладкой сигнала. Иногда мои вычислительные мощности создают помехи, особенно когда копия не точна. – И оправдался, и похвастался, – хмыкнул Оптроникс. – Молодец. А над утечкой информации ты работаешь? – Да, – кивнул Праул. – Шоквейв явно замешан. Или он думает, что ты все еще планируешь переворот, и решил работать на упреждение, или провел свое расследование. – Доказательств у него нет, иначе тебя бы уже в чем-нибудь обвинили, – справедливо заметил Оптроникс. – Вернемся к твоему воришке... покажи мне его уже. Праул наклонился через плечо Оптроникса к микрофону, на всякий случай украдкой обводя взглядом помещение: – Пожалуйста, выйди из стелса, – черно-белая фигура появилась в углу камеры. Мираж меланхолично крутил блокираторы на пальцах. – Что я говорил. Он там.***
Дверь в изолятор отъехала в сторону. Мираж к тому времени уже успел соскучиться и обдумать три варианта побега. Ключ, позаимствованный у Праула, открывал дверь, а стелс прятал от чужих оптик, казалось бы, какие еще варианты? Но: можно уйти сразу, можно – прошвырнуться по участку (вдруг что-то удастся узнать), а можно устроить диверсию в отместку за попытку обмана. Странную и глупую, но еще – в каком-то смысле – оскорбительную попытку. Притащить его сюда и кинуть в темном мешке – Праул что, всерьез надеялся, что это сработает? Побег пары мордоворотов из изолятора, небольшое возгорание проводки, перегруженные системы – мелочь, которая во время рабочего коллапса может стать трагедией. Хотя Мираж умел планировать диверсии, обычно он действовал тихо. Ему просто нравилось иметь выбор. Но, кажется, сейчас наконец выяснится, насколько плохи шутки Праула. Мираж заинтересованно уставился на высокого меха с лилово-черной покраской брони. Значок капитана полиции сверкал на правом наплечнике; оптика горела темным красным, как и подсветка. Капитан полиции – на своем участке хозяин. Мираж удивился бы, если бы кто-то другой явился в камеру. Под носом у ничего не подозревающего начальства встречаться с наемными ворами – глупо, а вот когда ты сам начальство... – Впечатляющий стелс-режим, – сказал коп, не представившись. – Спасибо, – отозвался Мираж с выражением «я и так знаю» на фейсплейте. – Праул сказал, ты хочешь знать, кому нужна Матрица. Мне нужна. – Капитан, – Мираж закинул ногу на ногу, – капитан… Оптроникс? – это его дежурный очень не хотел задерживать? Выглядит грозно. – Так ты коллекционируешь вещи Праймов? Родион – дыра. Но это дыра картелей и барыг, грести тут деньги легко. Продажный коп – даже два – обычная ситуация. Если Праул тут работал раньше, и они сохранили товарищеские отношения после его повышения, почему один не мог помочь другому с увлечением? Уровень немного не тот, верно. Да и типичного коллекционера Оптроникс не напоминал ни разу. Дело все еще выглядело странным. – Ты знаешь, почему Сенат перестал экспонировать копию Матрицы? – Оптроникс проверил, заперлась ли за ним дверь. Мираж невольно напрягся – так всегда поступают копы, когда собираются отделать пленника в камере. В мелких делах сплошь и рядом признаешь свою вину, только чтобы тебя перестали лупить. Ему тоже доставалось не раз. Его корпус никогда не был крепким и устойчивым к повреждениям. Расколотая броня и сбитые штуцеры топливных шлангов – самая частая травма после таких побоев. Мираж частенько оставлял следы энергона за собой, пытаясь не улизнуть – уползти, – когда стелс подводил его, и он оказывался за решеткой. Но так же часто стелс обманывал копов, а те просто ненавидят, когда их бесцеремонно обводят вокруг пальца. Если Миража припирали к стенке – то лупили беспощадно и с оттягом. Кулаки Оптроникса его нынешнюю дорогую броню промнут точно. – Без понятия. Кощунство – копировать священную реликвию? – Мираж пожал плечами, стараясь не выдать беспокойства. – Но рисовать ее на морде – не кощунство, – голос у Оптроникса был низкий, как будто идущий откуда-то из честплейта. – Нет, дело не в этом. Просто ее существование рождает закономерный вопрос: как отличить копию от настоящей, если копии «священной реликвии» вообще реальны? Кавычки тоном он педалировал так, что не заметить их было просто невозможно. Мираж не разбирался в нюансах культа Праймов. Матрица выбирает правителя – все говорят. Такого, который нужен Кибертрону сейчас. Как именно это происходит? Решение принимает мощный ИИ, ведомый божественной волей, спрятанный внутри артефакта, умещающегося в честплейте... далеко не всякого меха? Нужно ведь обладать особенными характеристиками альтмода, чтобы носить ее. Речь всегда о нескольких претендентах, отбор которых Сенат ведет в том числе по альтмоду. Да, другие качества имеют значение, но это – ключевой фактор. Гонщик просто не сможет принять Матрицу. – У подлинника есть воля, – он сузил оптограни, заметив, что Оптроникс ждет ответа на риторический вопрос. – Нет у нее воли, – тут же отмахнулся капитан с энтузиазмом. – Вернее, ее давно отобрали и исказили. Матрица Праймов помогает править избраннику, а не является символом божественного рандома. И взять ее может любой, – добавил он. – Ты. Я. Какой-нибудь «одноразовый». Она запускает спонтанную трансформацию, – он щелкнул пальцами. – Не каждый выдержит. Но каждый может попробовать. – Интересная теория, – осторожно произнес Мираж, – но неподтвержденная. В истории не было... Оптроникс перебил, садясь на платформу рядом и откидываясь широкой спиной на стену: – Много чего не осталось в истории, потому что историю пишет Сенат. И еще до того, как первая партия собранных [2] сошла с конвейера, Сенат перестал использовать в ритуальном посвящении истинную Матрицу. Сентинел Прайм носит копию в честплейте. Такую же непримечательную, как та, которую ты достанешь для меня. – Власть все равно вручает Сенат, – возразил Мираж, стараясь отодвинуться так, чтобы это не выглядело невежливо. – Делают ли они выборку для истинной Матрицы, какими бы ни были ее свойства, или разыгрывают спектакль, без разницы. Я думаю, Сенат подчинил себе систему. Ты считаешь, что они сломали ее… Интересное мнение, но я не хочу дискутировать, – особенно сидя в камере. Но об этом он умолчал. – Все это не касается дела. Я не хочу знать, зачем тебе реплика, но она явно тебе нужна, так что... – Ты пока не видишь всей картины, – гулко усмехнулся Оптроникс. – Но деловой подход я ценю. Прости, что отвлекся. Он бросался весьма радикальными утверждениями. Мираж понятия не имел, что происходит за стенами Сената и как именно Матрица делает из мехов Праймов. Ему было все равно, его это не касалось, и он даже не обращал внимания, менялись ли их корпуса и в какой момент. Оптроникс клонил к тому, что Сенат приказал не выставлять копию, чтобы ни у кого не возникло даже вопроса, а не оперирует ли власть подделкой? Что ж, почему бы тогда не уничтожить все копии?.. Зачем делать так, что некий коп, узнав об этом, задумает… какой-то безумный мрак? От речей Оптроникса и правда веяло легким безумием. Одержимый древней историей Праймов продажный начальник полиции. Интересное сочетание, но – всякое бывает. Мираж не судить явился. – Вы с Праулом, типа, десептиконы? – вздохнул он. Вообще-то десептиконы вроде как не особенно жаловали Матрицу и поклонение Праймам, но кому еще понадобится предмет для демонстрации «разоблачительной правды»? Может, они ее сжечь прилюдно хотят? Какой-нибудь анархистский десептиконский блок… вон, целую банду в одно отделение уже запихнули, случайно, что ли? Оптроникс переменился в лице. – Все равно, – поднял Мираж ладонь. – Суть в том, что точное расположение реплики вам неизвестно, и мне нужно срочно перерыть самый охраняемый архив в столице. Это безумное задание. Я запрошу безумную цену. Больше, чем твой друг из Каона предложил. – Ты будешь вознагражден намного лучше, чем ожидаешь, – кивнул Оптроникс, как будто успокаиваясь. Кажется, он не обиделся на то, что Мираж не внял его обличительной речи. – Часть вперед, как ты и работаешь… обычно, – он протянул кейс, еще тот, что был у Праула, и Мираж едва не выругался. Он же даже был в курсе, что эта штука существует! И все равно не заметил! – Все верно? – Верно, – кивнул Мираж опасливо. Он как-то… не ожидал, что беседа окажется настолько непростой. С фанатиками тяжеловато разговаривать, особенно если они поливают тебя теориями заговора. Оптроникс вел себя странно. Не как коп. Точно ли он десептикон – или все же работает на какого-то сенатора? Слабо верится. Мираж узнает точнее уже после того, как получит деньги. Если его обманут, и заказчиком окажется какой-нибудь эксцентричный Шоквейв или Дай Атлас, кто там представляет оппозицию, ничто не помешает Миражу устроить продажному копу сладкую жизнь, а сенатора обобрать. Он все равно в розыске тут. А шаниксы лишними не бывают. Любое дело, за которое столько платят, стоит риска.