Как украсть Кибертрон

      Ему пришлось бросить Джазза в музее. Совесть его грызла, но не настолько сильно, чтобы он согласился растянуть казавшуюся ему опасной связь еще хотя бы на полдня. Никаких романтических побегов за ручку. И так ясно, что он слишком увлекся, надо пресечь эти глупости, потому что время глупостей закончилось. Собирался Праул как-то его подставить или нет, пока не ясно, но заказ свой он получит. Мираж всегда выполнял свою часть сделки.       Так что, пока Джазз млел в оффлайне, свесив со стола руку и похрипывая кулерами, он забрал кейс и улизнул, оставив рядом с гармоникой пропуск незадачливого музейного смотрителя. Самого смотрителя он перед уходом заботливо проверил: чтобы не очнулся вскоре. Мираж мало смыслил в медицине, но за несколько десятков лет рядом с Персептором научился простым чисто инженерным трюкам. Когда Джазз придет в себя, то успеет без помех и проклясть Миража, и выполнить свой план побега – рассчитывал же он его провернуть, в самом деле! А Мираж уйдет тихо, ночью, проскользнет мимо постов охраны, выберется через вход для работников…       Ему и правда никто не помешал, он выскользнул следом за охранником, выходящим со смены, на улицу и отправился в другой конец Аякона. В ночном городе неспокойно было везде, и на широких магистралях, и на узких улочках: облавы на десептиконов практически преследовали Миража, пока он двигался к цели, моргающей на карте. Праул сказал, ему не обязательно возвращаться в Родион. У Оптроникса есть надежный мех в Аяконе, которому можно отвезти заказ…       Если он жив еще, этот «надежный мех». Мираж все еще допускал, что помогает кучке конов, готовящих какое-то показательное выступление, и пусть они – очень богатые коны, они все равно под угрозой ареста. А чего он точно не хотел, так это чтобы его имя или его преступления когда-либо связывали с убийством Прайма!       Он спускался на нижние уровни, откуда не было видно ни аяконских шпилей, ни летающих полицейских вертушек, обшаривающих улицы. Несколько раз Мираж стал смутной тенью в светлых кругах мощных лучей с небес, но не привлек подозрений. Тень – не удирающий со всех колес гонщик. Это просто тень.       У тени в багажнике не может лежать, шлак, Матрица.       Подъезд к нужным ему воротам, серым и ничем не примечательным, был перегорожен пустыми мятыми бочками. Мираж трансформировался, переступая через поблескивающие лужи высохшего топлива. Он предпочитал беседовать с заказчиками в местах поприличнее, однако Праул, видимо, решил прогнать его по всем дырам в пределах аяконского законодательства: от застенков Родиона до вот этой помойки.       Мираж ничего не мог поделать: помойка казалась ему жутковатой. Может, тем, что здесь было пусто, хотя в таких местах частенько отсиживаются мехи, которым негде подзарядиться в спокойные циклы; а может, тем, что и следов их тут не было. Только гладкие пятна без отпечатков чужих ног или колес.       Когда он сделал первый шаг, то заметил, что стоит прямо в липкой лужице. Она словно коварно подтекла под ступню – только что там был сухой бетон! Мираж покачнулся, переступая, и почувствовал, что забрызгался. Фраг! Мало того, что внутри он был сейчас не самым чистым, и требовался хороший продув и немало возни, чтобы привести себя в порядок, так и снаружи теперь обляпан! Нет ничего хуже, чем быть грязным гонщиком посреди города, в котором ловят и сажают кого ни попадя.       Он нервно качнул рукой, пытаясь стереть с колен свежие пятна, но мазутная по консистенции дрянь, чем бы она ни была на самом деле, немедленно прилипла к пальцам. Мираж затряс рукой, чувствуя, как она затекает в суставы. Фраг, фраг, что еще за…       Да, паниковать было глупо, но Мираж перебирал воздух застывающими пальцами и пятился, отчаянно опасаясь прилипнуть к бетону в этом мрачном закоулке и остаться здесь навсегда. Невидимой грудой мусора. Да, это всего лишь какая-то очень липкая грязь, вряд ли ржа, он еще не в таких трущобах, чтобы подхватить нечто настолько серьезное, но… логика отступала. С нахлынувшим ужасом Мираж ничего поделать не мог. Когда под ноги попалась пустая бочка и легко свалилась, громыхнув, он потерял равновесие, шлепнулся на спину и самым жалким образом вскрикнул, елозя в темной, отливающей красноватым жиже, которой как будто стало гораздо больше. Откуда ее столько натекло?!       Колесами он уперся в ворота, обнаружил, что отползать некуда, и отключил стелс – больше не было сил не видеть, что происходит с его собственной броней, не понимать, насколько едкая дрянь его облепила и почему он не может нормально шевелить пальцами.       Тут же стало заметно светлее – часть ворот сдвинулась влево. Мираж нервно вскинул взгляд.       – Когда Праул сказал, что зайдет стелсер, я представлял кого-то потише, – признался выглянувший мех, улыбаясь немного озадаченно: – Не стоит тут рассиживаться, – он протянул Миражу руку. – Пойдем.       Мираж растерянно уставился на собственные пальцы. Они были совершенно чистые, как, впрочем, и он сам. Он забился в угол, не оставив за собой даже мокрого следа, и никаких огромных хищных луж, норовивших поглотить его ступни, тоже поблизости не было.       Он шумно провентилировал, принимая протянутую руку и все еще озираясь. Все выглядело в меру чистым, и, к счастью, с прозрачностью Мираж совладал раньше, чем его собеседник успел разобраться, что в нем необычного. Все эти резкие перепады света и тени иногда обманывают оптику…       – Что с тобой такое? – спросил мех. Внедорожник, судя по угловатому бамперу и массивным шинам за плечами, по внешнему виду похож на Хаунда, которого описывал Праул. – Перенервничал?       Ни в каких внезапно активировавшихся фобиях Миражу признаваться не хотелось, тем более – в таких глупых, тем более – первому встречному. Он собирался предложить Хаунду быстро обменять реплику Матрицы на деньги и разбежаться, но яркие вспышки полицейских огней заставили его изменить мнение. И потом, контакт Праула уже цапнул его за плечо и втянул за собой.       – Сюда не вломятся, – утешил мех, прикрывая ворота и отвечая на невысказанный вопрос, – не переживай. Все схвачено. Меня зовут Хаунд, – представился он. – Я на Оптроникса работаю.       Хаунд носил тяжелую темного серо-зеленого оттенка броню с кирпично-красными вставками, напоминающую военную, но без характерных усилителей на серво и признаков встроенного вооружения. На темно-красном фейсплейте алая оптика выглядела немного отталкивающе, но улыбался он вполне приветливо. Да и в жестах особой агрессии Мираж не отметил. Дернул его за наплечник, конечно, но понять его можно. От копов и Мираж с удовольствием скрылся бы побыстрее.       Решив, что Хаунд едва ли в ближайшие пару кликов с какой бы то ни было целью приложит его головой о стену (уже давно бы сделал это, если бы хотел), Мираж еще раз внимательно осмотрел собственные руки, бедра, ступни. Никаких следов посторонних жидкостей. Ну, кроме тех разводов, которые остались после интерфейса в музее; в конце концов, на мойку Мираж по дороге сюда не заезжал. На белом, к сожалению, хорошо видно… тут еще хотя бы полумрак.       «Тут» было заставлено такими же бочками, как снаружи, и Мираж опасливо отступил от них подальше.       – Как прошло? – спросил Хаунд. Мираж встрепенулся.       – Извини. Совсем забыл о приличиях, – он постарался улыбнуться тоже. – Прошло неплохо. Я готов к обмену, иначе бы не приехал.       – Эти ребята не за тобой часом?       – Нет. Не думаю, что кто-то меня заметил, – отозвался Мираж. – Но на всякий случай стараюсь копам не попадаться.       – Ты известный тип, в конце концов, – согласился Хаунд, склоняя голову набок. – Я вот наслышан! От Праула в том числе. Он твой фанат, по-моему.       – Да?       – Ну, если ему верить, ты можешь отлично заменить собой нас всех, – Хаунд хохотнул и махнул Миражу рукой. – Пойдем. Я тебе чего-нибудь налью.       И он уверенно пошел вперед по узкому проезду, подсвеченному редкими блеклыми лампами.       – «Вас всех»? – переспросил Мираж. – Вы… вы десептиконы? – Хаунд покосился на него, но не остановился. Плохой вопрос, наверное, в тот день, когда Сенат во всеуслышание объявил конов предателями Кибертрона. Мираж надавил на переносицу пальцем и добавил: – Не отвечай. Извини, я… устал немного.       – Мы не десептиконы, – Хаунд отворил еще одни ворота, и Мираж вошел в довольно уютный ангар, разделенный на две части. С одной стороны громоздились ящики, плотно закрытые, с пометками «опасно». С другой расположились пара платформ, небольшой энергарий с кубами и канистрами разных оттенков, верстак и инженерные инструменты, хорошо Миражу знакомые. Вторая половина выглядела весьма уютно. – Праул лучше объяснит, когда подъедет.       – Вообще, я… – начал Мираж, но запнулся.       Он не собирался оставаться с этим улыбчивым мехом в бункере, забитом не то оружием, не то чем похлеще, когда вокруг шныряет полиция. Но, наверное, не стоит говорить об этом вслух. Все то время, пока он находился здесь, Хаунд не присматривал за ним – не старался держать его на виду, не возражал, когда он маячил за спиной. Нет, он радушно предложил Миражу сесть и отошел к энергарию, совершенно не интересуясь, чем тот хочет заняться и куда сунуть нос. И все же Мираж мучился подозрениями.       – Я хотел бы завершить сделку, – уверенно сказал он.       – Ага, пару кликов, – отозвался Хаунд, бросая взгляд на экран, висящий над энергарием. Камера показывала мрачный пустырь с бочками, и Мираж невольно пересчитал видимые с этого ракурса лужицы. Три от силы. Как он умудрился снаружи решить, что перепачкался? С чего? – Тебе со щелочью или чистый?       – Чистый, – попросил Мираж, следя за каждым его жестом. Ему сегодня достаточно сносило проц целый день, чтобы сейчас еще и догнаться в этом… террористическом убежище. Это зловещие пустые ящики – или на самом деле какое-то вооружение?       Хаунд сначала поставил перед ним стакан, потом отошел – причем стена контейнеров скрыла его вместе со шлемом. Мираж сделал маленький глоток энергона и проанализировал на присадки. Мощных фильтров у него не стояло, но никаких странных элементов в напитке не оказалось. Пока он сомневался, стоит ли доверять угощению, ему приволокли ящик из-под оружия, не самый большой, но новый, судя по краске. Хаунд сдвинул крышку.       – Шаниксы наличными – мы слово держим, – он продемонстрировал стопки серебристых и золотых карточек, а потом внимательно уставился Миражу в оптику, интересуясь: – Матрицу дашь посмотреть?       Мираж присутствовал на разных обменах, но еще никогда о заказе, стоившем такую сумму, с ним не болтали настолько непринужденно. Хаунду как будто было налить и на деньги, и на то, что Матрица не настоящая. Ему было любопытно, и он этого не скрывал, но оптика жадно не сверкала и пальцы не дрожали. Не было никаких указаний, что контактному лицу нельзя видеть заказ, так что он решил удовлетворить его интерес.       Положив кейс на стол, он удостоверился, что Хаунд о нем знал с самого начала. Легкое удивление напоминало скорее досаду «ну вот, забыл, что у этого типа должна быть с собой такая штука». Открыв замок, Мираж вытащил реплику Матрицы и снова взвесил в руках. Наверное, тяжелее настоящей? Или нет? Интересно…       – Сверкает, – Хаунд, зачарованно вглядываясь в голубое сияние, сел рядом и протянул руку. Мираж передал ему псевдо-Матрицу и занялся перекладыванием шаниксов в кейс. Подарок Праула он собирался забрать с собой, слишком уж полезная оказалась вещица.       Он уже почти закончил, когда заметил пятно на кисти, прямо у основания. Красновато-ржавое, оно уходило внутрь, к креплениям. Мираж слегка отвернулся и отрегулировал непрозрачность, чтобы убедиться, что… показалось. Фраг! А он уже подумал было, что все-таки что-то подцепил, пока ползал по помойке…       – Надеюсь, тебе не ради дела пришлось?.. – услышал он и нервно выпрямил спину. Хаунд неопределенно, но многозначительно кивнул куда-то вниз, и Мираж смущенно дернул плечами. Все-таки заметно, что он… не слишком чистый. И испачкался не на улице. – Ха, прости, – фыркнул Хаунд. – Ну, знаешь, если что, я бы в таком случае у Праула еще процент выбил…       – Все в порядке, – Мираж поднял ладонь, предупреждая, что не хочет продолжать обсуждение своей личной жизни.       Усилившееся дурацкое липкое ощущение на бедрах заставляло его нелепо сводить колени, как будто он и правда куда грязнее, чем на самом деле. Из-за этого он нервничал еще сильнее. Хаунд довольно простодушно отметил следы его бурного интерфейса, продолжая улыбаться, и это… неправильно. Когда Мираж выбирался из музея, то считал, что выглядит вполне пристойно, но после такого замечания, хочешь не хочешь, почувствуешь себя неловко.       – Прости, что влез не в свое дело, – миролюбиво сообщил Хаунд, пожимая плечами. – Если хочешь, у меня тут мойка. Кейс с собой возьми, я без претензий. Я пока поработаю.       Он смотрел прямо в оптику, и в его взгляде было что-то неуловимо гипнотическое.       – Я поеду, – сказал Мираж. – Моя работа выполнена.       – Копы еще там, – Хаунд кивнул на экран. Полицейские машины, похоже, и правда тут припарковались. Перерыв у них, что ли? – И если у тебя нет кварты в Аяконе, должен предупредить, придется найти, куда бампер приткнуть. После объявления о смерти Прайма город начисто перекрыт. У тебя, конечно, есть шансы проскользнуть, но… Праул хоть дорогу подскажет.       Он хочет, чтобы Мираж остался? В голосе не звучало ни угрозы, ни даже легкого намека на нее. Хаунд едва ли искренне заботился о незнакомом воре, говоря все это, но… ясно, что уходить лучше невидимым. И лучше не проверять, сколько оружия способен Хаунд выхватить из этих своих ящиков, если Мираж уйдет в стелс прямо перед ним.       Он воспользуется мойкой и улизнет, когда Хаунд даже подозревать не будет. По крайней мере… он действительно очень хочет почистить броню. Кисти буквально чесались после странного приключения снаружи, и от последствий интерфейса надо избавиться как следует, и…       – Покажешь мойку? – спросил он, возвращая на фейсплейт улыбку.       – Пошли, – кивнул Хаунд, откладывая Матрицу. – Шлак, а Оптроникс говорит, ее кто угодно носить может. Я даже насчет себя не уверен, влезет ли, – поделился он, направляясь вдоль закрытых ящиков к дальней стене. – А я ничего так, широковат, – он похлопал себя по честплейту.       Мираж кивал, нервно поглядывая на ладони. Они как будто… немного липкие. Он не видит, что не так, но… когда сводишь пальцы, чувствуется неладное.       Смешно, но, пожалуй, больше всего на свете после увечий он ненавидел именно грязь.       

***

      Мойка у Хаунда – если это место принадлежало только ему, конечно, – оказалась роскошной. Так и не скажешь по обстановке в остальной части склада, что здесь есть столь уютное помещение с регулировкой напора и температуры, с десятком разных чистящих средств на выбор, целым рядом щеток и упаковкой одноразовых ветошей. Хаунд радушно позволил пользоваться всем, чем Мираж пожелает, и, насвистывая, скрылся из закутка, в котором располагалась дверь в мойку.       Некоторое время Мираж терзался сомнениями: проверял вентили, замок на двери (не электронный, а механический, что не редкость на уровнях, где питание могут вырубить в любой момент), – но наконец желание привести себя в порядок победило.       Он потерял счет времени, натирая каждый сантиметр брони. Уход за собой всегда превращался в целый ритуал – Миражу нравилось выглядеть опрятно, и, покатавшись в грязи, он как будто потерял толику собственного достоинства. Струям очистителя со всех сторон (Мираж выбрал самый неароматный из всех) он был так рад, что думать о том, насколько опасны потенциальные террористы, не хотелось.       С последствиями интерфейса все обстояло иначе. Мираж невольно возвращался мыслями к коннекту в музейной подсобке, пока уничтожал серые разводы на белой броне. Устроившись в сушке и ослабив магнитные замки, чтобы под броню могла протиснуться щеточка или край губки, он легко разогревался снова. И то, что он практически сидел сейчас на миллионе шаниксов, делало ситуацию еще пикантнее. Джазза оказалось сложнее выбросить из головы, чем он думал.       Он постарался сосредоточиться на насущном. Если его заманили сюда преступники, которых, ко всему прочему, поддерживают полиция и военные, то… то они очень заботятся о том, чтобы его дезактив хорошо выглядел, раз пустили в эту завидную мойку. Возможно, он зря беспокоится. Заказ есть заказ.       Мираж повертелся перед своим отражением, постепенно повышая непрозрачность: как будто зеркало местами запотевало. В какой-то момент он шагнул себе навстречу и – очень глупо – поцеловал горячую поверхность, приникая к ней ладонями. Представляя Джазза. Тот точно выставил бы колено, простецким уличным жестом приглашая к интерфейсу здесь и сейчас, все равно где… Шлак! Засел ведь прямо в неокортексе! Давно Миража никто так не взбудораживал.       Он усмехнулся своему отражению, отвернулся, подобрал кейс и запустил стелс-генератор.       Хаунд как назло болтался на пути – стоял перед вскрытым ящиком и сверялся с датападом. Мираж аккуратно обогнул его, заглянув через плечо. Фрагмент карты Аякона на экране Мираж узнал, а пометки, которые Хаунд делал, относились к тому, сколько ящиков куда должно быть доставлено. Что за груз, яснее не стало; он был отлично запакован. Может ли в непрозрачных поблескивающих пакетах лежать оружие?       Этический вопрос Миража терзал недолго: он просто достал для безумного копа и его друзей безделушку, которая вряд ли стоит столько шаниксов, сколько они за нее отдали. Никаких доказательств того, что они занимаются некоей более опасной преступной деятельностью, чем он, например, нет. И вообще, о делах, творящихся здесь, знает как минимум глава службы безопасности Каона! Бессмысленно (да и не по воровскому кодексу, как ни крути) кидать анонимки другим важным шишкам. Мираж только наживет себе врагов – а он был категорически против такого расклада.       Так что он сейчас ускользнет и заляжет на дно, пока все не его дела не улягутся. С Праймом, с десептиконами…       Хаунд негромко напевал, пересчитывая пакеты. Кажется, в них что-то твердое. Может, бруски взрывчатки? Заряды для лазерных пушек? Ох, фраг, с чего так воображение-то разыгралось?       Стараясь не культивировать опасения, а радоваться сумме, которую нужно вывезти из Аякона, Мираж преодолел половину лабиринта смертельно опасных ящиков и бочек, содержимое которых, каким бы оно ни было, маркировалось именно такой меткой.       Его аудиодатчиков достиг тонкий визг металла, едва различимый за меланхоличным напеванием Хаунда. Скрипел вентиль одной из бочек, стоявших впереди. Он проворачивался сам по себе, а снизу, прямо по импровизированному коридору, между ящиками расплывалось темно-ржавое озерцо.       У этого идиота химическое оружие соседствует с… с чем-то «опасным для жизни» в пределах одного склада?! Он вообще про правила безопасности не слышал? Мираж обернулся. Хаунд закрыл инспектируемые ящики, в ритме своей песенки щелкнул замками на крышках и перешел к следующим, даже не глядя в сторону невидимки. И определенно не замечая, что у него за спиной творится что-то неладное.       Насколько опасна эта штука? Плиты пола выглядели слегка подпаленными с краю, хотя и неглубоко. Бесшумно прыгать через лужи Мираж еще не научился, все-таки ему требовалась какая-то опора, а ящики не так уж крепко стоят друг на друге. Можно попробовать трансформироваться и проехать, раз уж он все равно удирает. Вряд ли Хаунд, увидев протечку, станет его догонять, но… что эта штука может сделать с шинами? Это кислота? Жидкая ржавчина?       Мираж засомневался, не нужно ли предупредить Хаунда, но решил, что своя броня ему дороже. Ладно, он просто осторожно протиснется с другой стороны. Там только тонкая струйка пока, и нечего медлить…       Вентиль сорвался прямо ему в фейсплейт. Мираж двигался очень быстро, но все равно не увернулся, и когда струя ударила по нему, а внутрь корпуса полилось что-то жгучее, бьющее запахом химии по датчикам, вскрикнул, выставляя вперед руки. Шея воспламенилась. Оптика вырубилась сама собой. Оглушенный ощущениями буквально распадающейся брони, стоившей ему восьмидесяти лет свободы и сотен тысяч шаниксов, Мираж в панике бросился в сторону и, ощутив под собой твердый пол, заизвивался, стараясь погасить охвативший его огонь. Казалось, линзы лопнули. Мираж испуганно прижал трясущиеся пальцы к лицу, но так и не понял, целы оптики или нет. Нейросеть жгло так, что он ничего больше не чувствовал – и уж тем более не видел. Болевой шок парализовал суставы… если они еще остались. Фраг, фраг…       – Эй! Эй, ты в порядке? – голос доносился будто издалека.       Боль отступила резко, только пальцы до сих пор сводило. Мираж неуверенно активировал оптику. Хаунд склонился над ним: оптограни расширены, датапад под мышкой, рука придерживает его за плечо.       – Что на тебя нашло?       – Я… я… – Мираж скользнул взглядом в первую очередь – по собственным коленям, потом – за спину Хаунду. Никаких следов опасной кислоты: все бочки целые, ящики стоят на своих местах, кругом чистота и спокойствие.       Он дернул вверх руки и пошевелил пальцами. Прозрачными – ох, ну вот что, Персептору тяжело было не превращать его в ходячий анатомический прибор?! И все же облегчение, которое он испытывал, забивало все прочие эмоции.       Хаунд тем временем деловито помогал ему подняться, игнорируя тот факт, что Мираж не особенно контролировал собственные конечности.       – Когда ты из мойки вышел? Я тут совсем увлекся… Давай ты присядешь куда-нибудь не на пол…       – Это ты, – зло процедил Мираж сквозь денты.       Хаунд прищурил одну оптику, непонятно, озадаченно или сердито:       – Чего – я?       Мираж готов был решить, что ему что-то в энергон подмешали, вот только спохватился: галлюцинации преследовали его и до того, как он принял из рук Хаунда стакан. Мойка? Нет, тоже не сходится… где была ловушка, которая, шлак, свела его с ума?..       Ох. Ладно. Надо успокоиться. Это какая-то потрясающая небывальщина…       – Ничего. Извини, – Мираж обреченно позволил оттащить себя в сторону, но тут сообразил, что его пытаются усадить на ящики с пометкой «взрывоопасно».       – Да пустые они, не нервничай, – успокоил его Хаунд. – У меня тут аккумуляторы распиханы да по мелочи чего… я на военном складе работал, тара крепкая – отпад. И вообще, это только у болванов всяких гранаты в руках взрываются. У меня тут все под контролем, не переживай так…       Мираж откинулся к стене, смиряясь с тем, что – что бы с ним ни случилось – он далеко не уйдет. А может, ему просто показалось? Раньше у него никогда не было галлюцинаций от перенапряжения. Или он вирус от Джазза подцепил? В конце концов, он ведь справок не просил, не является ли его назойливый ухажер носителем какой-нибудь невероятной шлаковой фигни… Мираж на всякий случай еще раз внимательно уставился на пальцы. Чистейшие. Целые. И сквозь них видно Хаунда.       – Гранаты? – переспросил он тихо, стараясь уцепиться мыслью за что-то более реальное.       – Чем-то же надо обороняться, – Хаунд потянулся и незаметным жестом вытащил из сабспейса небольшой круглый шарик. Прокатил его по ладони и предплечью так ловко, что Мираж невольно восхитился. Эффектное обращение с любыми вещами, даже взрывоопасными, вызывало у него уважение, но…       – От кого? То есть, я не хочу знать, – торопливо добавил он. – Я выполнил свою часть сделки. Я не собираюсь ждать Праула.       – По-моему, тебе надо отдохнуть, – Хаунд подкинул гранату в ладони. – Ты вдруг свалился и начал кататься по полу. И орать. Если хочешь, уходи. Фраг, что я тебя уговариваю? – спросил он сам себя, выпрямляя спину и прогоняя миниатюрный шарик между пальцами. Потом перевернул руку, и граната, покачнувшись на тыльной стороне ладони, замерла. – Иди, давай!       В таком состоянии – и с целым кейсом денег? Мираж рискует потерять его и никогда не найти, если его снова подведет собственный мозговой модуль. Он чувствовал себя загнанным в ловушку, а хозяин этой ловушки, тем временем, оскорблен его недоверием. И вообще не в курсе, что это ловушка…       – Очень… маленькая граната, – простонал Мираж, все еще пытаясь прийти в себя.       – А? – Хаунд, который собирался уже отойти, обернулся и заметно оживился. – Да. Выдает мощный электрический заряд. Чтобы тебя не зацепило, надо задеть цель, а не об пол дубасить. Она подстроится под частотные характеристики владельца, и – бам! Тот парализован. Куда эффективнее шокера. Вообще мне больше электромагнитные нравятся, но ими не пообороняешься, чем дальше кинешь, тем лучше для тебя…       И Хаунд еще утверждает, что тут нет арсенала, которым можно удержать даже невидимку? Что это склад одноразовых аккумуляторов и еще каких-то мелочей, а не логово террористов? Но… в принципе, похоже на маленький подпольный ремблок, учитывая верстак и инструменты. Ох. Мираж, кажется, ведет себя очень глупо. Как мог Хаунд повлиять на… на мозговой модуль? Да никак. Откуда взялась эта паранойя? Мираж растерянно потирал пальцы, радуясь, что они на месте. Что у него все на месте.       – Ты, кстати, гораздо красивее, когда… такой, – сказал Хаунд, вновь обретая простодушное выражение лица. – Прозрачный. О, – он бросил взгляд на экран. – Праул приехал.       Мираж стиснул денты. Ладно. Раз уж они неминуемо встретятся, можно и поговорить. Слишком уж свежо негодование по поводу мутного, одному Праулу понятного, плана, в котором похищение копии Матрицы совпало с фраговым убийством фрагова Прайма!       – Праул! – Хаунд приветственно помахал ладонью с зажатой между пальцами гранатой. – Твой паникер чуть не разнес наш склад!       О, конечно, это первое, что нужно сообщить. Мираж снова ощутил себя неловко. Хаунд, похоже, не слишком задумывается о тонких настройках взаимоотношений между мехами.       – Правда? – уточнил Праул, проходя в помещение. Колесо за его спиной вертелось, как будто он только-только завершил трансформацию, хотя он как минимум прошел полпустыря и целый коридор в робомоде.       – Это недоразумение, – уточнил Мираж. – Мы его разрешили.       – Ага, – согласился Хаунд и запустил взрывоопасный шарик вращаться на поднятом пальце. Делал он это шлаково непринужденно. Когда он играл роль заботливого хозяина, предлагал Миражу энергон и показывал, где мойка, сложно было представить, насколько он хорош в обращении с гранатами. Это такой обманный маневр, или он и правда простоватый работник склада, который упер с собой не только ящики, но и немного добра вместе с ними? – Дело сделано, можешь дальше Уилджека трясти. Только не тут у меня, договорились?       Чем больше имен Мираж слышал, тем меньше ему нравилось что-то знать об этом деле. Кем бы ни был этот Уилджек. И кем бы ни был Хаунд на самом деле.       – Хаунд с тобой расплатился? – спросил Праул.       – Конечно, я расплатился, – возмущенно пробурчал Хаунд откуда-то из-за спины.       Мираж кивнул.       – Я надеюсь, ты доволен оплатой.       – Да. Но я недоволен… недоволен твоим подходом к делу, – Мираж выпрямился и, убедившись, что твердо стоит на ногах, сделал пару шагов Праулу навстречу. Так он и к выходу оказался ближе. Хаунд, пожав плечами, удалился, поигрывая своей опасной безделушкой. Ладно, хотя бы в стенку ее не кидает и не ловит, и на том спасибо. Он казался беспечным… но, скорее всего, беспечному меху не доверят инвентаризацию и охрану тайного склада. – Прайм погиб, а ты ни слова не говоришь мне, приводишь в столицу, просишь копию Матрицы…       – Ты хочешь знать больше – или просто жалуешься? – Праул выглядел странно с алой оптикой. Неестественно. И двигался тоже как будто нездорово, дергано и резко. – И если последнее, то в чем состоит твоя претензия? Я не могу разглашать информацию, которую поклялся хранить в тайне, даже если собираюсь нанять кого-то на дело в Аяконе.       – Аякон – закрытая зона в циклы выборов. Так что тебе придется вытащить меня отсюда, – сухо потребовал Мираж. – Если бы я знал, что границы закроют, то не стал бы соглашаться на сделку.       Праул согласно кивнул:       – Я понимаю твое недовольство. После церемонии погребения я смогу тебя вывезти. Но пока что через силовое поле даже меня не пропустят… Сожалею, но друзей, которые могут тебя телепортировать, предоставить не в моих силах.       «Не в моих силах», фрагов изворотливый коп. Мираж сосредоточенно наблюдал за его фейсплейтом, лишенным всяких эмоций. Так ловушка это или нет?       – На несколько дней ты застрял в Аяконе. Мне очень жаль, – добавил Праул.       Похоже, он просто передразнивает. Примерно то же самое Мираж скучающим тоном сообщил Праулу в кабинете Сентинела Прайма… о, тогда он переживал, что на него могут навесить лишнего!       – …могу предложить компенсировать время, потраченное на ожидание…       – Тебе еще что-то нужно украсть? – язвительно уточнил Мираж.       – Совершенно верно, – согласился Праул. – Матрицу лидерства.       Мираж наклонил голову, перестраивая вентиляцию. Он не солгал Хаунду накануне – он и правда что-то подустал. Заказ был приятным, пока не превратился в часть мутного заговора, и… и он не был уверен, правда ли имеет дело с продажными копами, которые сбывают на сторону копии реликвий и выносные аккумуляторы. Нет, продажный коп – понятная и поддающаяся анализу единица, но… но кое-что в этой истории не складывалось.       – Достаточно глупостей, – отрезал Мираж.       – Послушай, – Праул отошел в сторону «жилой» части склада и спокойно сел на платформу, не прикоснувшись, впрочем, к энергону и лишь мельком скользнув взглядом по небрежно брошенной на столе реплике Матрицы, – ты делаешь вид, что тебе все равно, но никому не все равно. С сегодняшнего дня Кибертрон разделился. Есть мехи, которые ждут выборов нового Прайма: верят они в божественную природу его власти или нет, они знают, что Сенат представит им его как нового избранника Праймуса. А есть другие мехи. Те, кто собирается этому помешать.       – А вы – кто? – вопрос вырвался сам. Копия Матрицы сияла рядом с Праулом по-прежнему величественно. Как помешать Сенату, используя, например, оружие или связи наверху, Мираж себе представлял. Но зачем игрушечная Матрица? Как будто копию нельзя отличить от оригинала…       Или – в этом и дело? Оптроникс открыто заявлял, что Сентинел носит подделку…       – Мы обеспечим избрание Прайма. Но правитель Кибертрона не должен быть марионеткой кучки сенаторов. Теперь все будет иначе, – Праул сцепил пальцы в замок. Мизинец какое-то время неловко торчал в сторону, но потом все-таки согнулся. – Ты никогда не бывал в Сенате, Мираж? В Зале Великих, где Матрица ждет следующего Прайма?       Пауза, пожалуй, затянулась.       – Теперь тебе нужна настоящая, – не веря аудиодатчикам, пробормотал Мираж. – Ты сумасшедший. Это… это даже смешно! – он развел руками. – Если даже я бы согласился… чем ты хочешь мне заплатить? За осквернение дезактива Прайма? За… за… это не кража, это… кощунственное… надругательство!       В «кощунственном надругательстве» Миража больше смущало не то, что он вмешается во что-то сакральное и просто стырит драгоценный артефакт. А то, что если его поймают, то на месте убьют, ясное дело.       Как назло, искру кольнул азарт. А Праул все повышает ставки…       – Амнистией, – серьезно ответил Праул, перебивая его попытки подобрать верные слова. – Не только в Каоне. Во всех городах-государствах, в которых ты разыскиваешься. Больше не понадобится скрываться, прятать броню и метку. Я обеспечу тебе достаточно интересных заказов и не буду мешать брать их у кого-то еще. У тебя будет протекция нового Прайма.       Мираж усмехнулся. Работать на правительство. Ну, конечно. На… преступное, к тому же совсем поехавшее правительство? А Праул поди считает, что предложения выгоднее Мираж никогда в жизни не получал!       – Позволь мне кое-что рассказать о том, что такое кощунство на самом деле, – предложил Праул тем временем. – Я дам тебе время все взвесить и решить, готов ли ты украсть Кибертрон у Сената, чтобы изменить то, что тебе самому всегда мешало…       – И вы говорите, что не десептиконы, – Мираж покачал головой. Ему не нужна протекция какого бы то ни было Прайма, и никогда не была нужна. Он вор, и ему нравится быть вором, нравится, что никто не знает, чем он занимается… и не нравятся копы, которые мнят себя распорядителями всего на свете. Он крепче сжал ручку кейса и отсалютовал Праулу: – Я не играю в эти игры. Я ухожу.       Он думал, ему помешают: не Праул, так Хаунд. Но никто его не преследовал, не заблокировал удаленно дверь на склад, не напал со спины. В кейсе лежало целое состояние, и Мираж старался не думать о том, что должен был бы предпринять, будь он законопослушным мехом.       Он собирался уйти – тихо и незаметно, как всегда поступал. Только благодаря своей осторожности он жив.       

***

      Что-то не сходилось. Мираж прослушал официальные новости, пособирал слухи и пришел к выводу, что обвинения в адрес Мегатрона и его оправдательная речь плохо вяжутся с заказом на реплику Матрицы. Коны вроде могли своими руками ее забрать, нет? Зачем им все усложнять и обращаться к вору за услугой, да еще и так убедительно отнекиваться, мол, они сами по себе?       А самым странным открытием вечера стал фрагмент одного из новостных выпусков, в котором журналист пытался взять интервью у советника по безопасности в Каоне. Утверждалось, что видео самое свежее: сотрудник INS подскочил к Праулу, тот зло зыркнул желтой оптикой в камеру, прорычал «без комментариев», а происходило это все на фоне ступеней каонской администрации.       Как он, фраг, мог оказаться сразу и там, и здесь, в закрытом городе? Или галлюцинации перешли на качественно новый уровень?..       Если предположить, что тайный склад Хаунда все-таки забит оружием, возможно, он на самом деле террорист. Мало ли зачем Праулу понадобилось имитировать преступную деятельность, может, ему бюджета не хватает? Но если не десептиконы, то кто тогда Хаунд, Оптроникс и Праул? Имени Мегатрона ни один из них не называл.       Казалось бы, и все равно, но Мираж никак не мог перестать думать о словах Праула. Кем бы он ни был, он задумал нечто безумное – и попытался втянуть Миража, совершенно бесцеремонно все подстроив. Коп и есть коп, даже если дорос до самых верхов. Однако… в одном он был прав: Мираж не питал теплых чувств к нынешней власти.       Но это не значит, что он согласен участвовать в заговоре.       К сожалению, он узнал уже слишком много и не мог перестать анализировать. Если сейчас прийти прямо в кабинет Протеуса и подкинуть ему доказательства, что каонский советник по безопасности готовит бунт (это ведь бунт, хотя и до конца не понятный?), все наверняка пройдет, как должно. Будет уже не важно, собирался Хаунд развозить по городу оружие и взрывчатку – или нелегальные торговые точки обустраивать… Но Мираж смотрел на возвышающееся прямо перед ним здание Сената и пальцем не желал шевелить, чтобы помочь богатым и могущественным ублюдкам внутри. В отличие от Дворца Праймов, стоящего отдельной крепостью за пределами Аякона, Сенат возносился над столицей, напоминая, кто здесь власть.       Если Мираж ничего не значит для этой власти, почему она должна что-то значить для него?       Мираж шагал по Аллее Праймов невидимый, чтобы не привлекать внимания. Кто знает, вдруг, незадачливый смотритель уже освободился, заявил в полицию, и там сложили два и два? Отстойно быть запертым в городе, где ты объявлен в розыск…       Подсветка аллеи стала траурной, оттенка энергона – темно-фиолетового, переработанного системами. В чередующихся со статуями многогранных кристаллах она отражалась особенно красиво, преломляясь и рассеиваясь так, что накрывала бликами всех прохожих. Миражу нравилась игра оттенков. Да и вообще, у сенаторов был вкус: они превращали в представление, в красочное шоу что угодно, от празднества до похорон. Сейчас из спрятанных в статуях Праймов динамиков разливались речи, записанные некогда современниками или сфальсифицированные. Какая, впрочем, разница? Зато каждый зевака прочувствует, как они были мудры и самоотверженны, как пеклись о счастье Кибертрона. Вот что главное.       Часть аллеи впереди перегородило оцепление. Мираж приблизился: рабочие возводили пьедестал для статуи Сентинела Прайма, сосредоточенно, почти не переговариваясь. Был ли кто-то из них десептиконом, снявшим инсигнию, чтобы не загреметь в тюрьму? Вроде бы, среди их класса особенно много тех, кто нарисовал на броне угловатый алый знак.       Внимание Миража привлек маленький пикет в стороне: два меха стояли рядом, между ними горел небольшой голографический плакат. «Нет арестам без следствия», – гласил он. Голопроектор лежал на плитах аллеи, похожий на случайно отколовшийся от кристальной друзы нарост. Мехи были гонщиками, причем весьма элитными по меркам класса. Один, красно-желтый, – так и вовсе болид, как и Мираж.       Прохожие обходили их широким кругом, косясь кто – с сочувствием, кто – с неодобрением. Вторых было куда больше, и Мираж не сомневался, что долго пикет не продлится.       Он присмотрелся и узнал одного из пикетирующих. Драг Стрип участвовал во многих дезактив-гонках, и в Кубке Айбекса тоже. До Блерра он считался одним из претендентов на победу, пару раз за историю гонки приходил вторым… Кажется, Мираж слышал, что последний Кубок обернулся для него не то тяжелой травмой, не то дисквалификацией за трансформацию; новости о гонках быстро выветривались из головы. Спутник Драг Стрипа был молдом попроще: дверцы на предплечьях вразлет, антикрыло за спиной, – а вот выглядел так же решительно. Оба носили инсигнии десептиконов… ох, идиоты.       Разве Сенат волнует справедливость? Реальная вина многочисленных последователей Мегатрона?       Мираж остановился, заметив в лилово-розовой светомузыке аллеи дисгармонирующие красно-синие пятна. Полиция спешила сюда, но гонщики не сдвинулись с места, только взволнованно переглянулись. Тяжелый коп, явно занимавшийся транспортировкой задержанных в альтмоде, обогнал своего более легкого помощника, газанув прямо на подъезде к островку пикета. Он трансформировался и практически на ходу сбил с ног Драг Стрипа. Тот едва успел убрать голову с траектории кулака, но немедленно улетел фейсплейтом в асфальт. Вскрикнул, вскинул руки, когда коп наступил ему на спину шипованной ступней. Апгрейд, опасно граничащий с незаконным встроенным вооружением, кстати… впрочем, он наверняка сам себе разрешение выписал.       – Бери второго, Бэррикейд! – крикнул он напарнику.       Тот тоже трансформировался и, хмуро оглядев придавленного Драг Стрипа, произнес куда-то в сторону второго гонщика:       – Вы арестованы. Не сопротивляйтесь, – и добавил тише: – что угодно может быть использовано против вас.       Работники, заканчивавшие с полировкой постамента, прервались и тревожно переглядывались. Один, повыше и с резервуарами за спиной – скорее всего, моющая жидкость или антиржавчина, – сделал пару шагов вперед, но товарищи его остановили, намертво вцепившись в раструбы на руках. Мираж застыл. Происходящее закономерно. Предсказуемо. Неизбежно. Драг Стрип должен был понимать…       – За что?! – воскликнул тот, когда коп, вывернув ему руки, вздернул на колени. Суставы хрустнули и неестественно провернулись.       – Харрид, – попытался одернуть его Бэррикейд.       – За нарушение общественного порядка, – оскалился коп, не обращая внимания на напарника. – Поступили жалобы!       – Это законный протест! – Драг Стрип обвел взглядом улицу. Замерших рабочих, любопытствующих прохожих… он и на Миража посмотрел, вернее, сквозь него. Захотелось развернуться и уйти: все было понятно, и хотя Драг Стрип с другом поступили глупо и наивно, Мираж все-таки им сочувствовал. Ненависть власти очень болезненна: он это знает, потому что власть обесточивала его, била и унижала тысячелетиями.       А ведь они наверняка считали, что поступают смело и правильно, протестуя… Чье внимание они хотели на себя обратить?       – Да само твое существование незаконно, – ухмыльнулся Харрид. Рядом мерцало «Нет арестам без следствия».       – Вы не можете хватать всех подряд! Это абсурд! – Драг Стрип не унимался. – Мы ничего не сделали! Ну же! Что вы все смотрите?.. – он неловко рванулся вперед и получил еще один удар по спине. Мираж вздрогнул. Если Харрид не сломал гонщику нейроствол, тому очень повезло… – Дэд… Дэд Энд… – позвал он сдавленно, повесив голову.       Спутник Драг Стрипа в ответ отрицательно замотал головой, мол, прекрати, нельзя говорить представителям власти, что те чего-то не могут. Он вел себя мудро: не сопротивлялся, не выступал, позволил Бэррикейду надеть блокираторы. И все же, когда его другу едва не переломили хребет посреди улицы, его оптика загорелась ярче.       – Хватит, – строго сказал Бэррикейд напарнику. – Ты его покалечишь.       – Все равно Прайм отправит их в плавильни, – Харрид говорил так, словно прекрасно знал, кто станет следующим носителем Матрицы и какие будет принимать решения. Впрочем, последний пункт – правда. Ясно, что десептиконов не оставят в покое. – Мы облегчаем себе работу.       – Пока это незаконно, мы не будем создавать прецеденты у всех на глазах, – негромко, но жестко надавил Бэррикейд. Мираж заметил, что он отставил в сторону руку, показывая рабочим, чтобы не вмешивались. С их стороны тянулся недовольный гул.       – Кончай с этим, Бэрри, – ухмыляясь, Харрид поднял Драг Стрипа над асфальтом и перекинул через руку. – Я знаю, ты им сочувствуешь. Но это очень плохо для тебя кончится.       Он наступил на голопроектор, и плакат наконец-то исчез. Красноречивая демонстрация.       – Ты пока что мне подчиняешься, – рыкнул Бэррикейд. Харрид был выше него чуть ли не вдвое, широкий и тяжелый, так что пришлось задрать голову. – В участок этих двоих, живо!       Харрид трансформировался, забрасывая уже не сопротивляющегося Драг Стрипа в отделение для перевозки, и распахнул заднюю дверь для Дэд Энда. Тот занырнул внутрь сам, не дожидаясь типичного для копов толчка в спину, и опустился на колени рядом с неподвижным товарищем. Скованный, ничем помочь ему он не мог, и только бессильно согнулся рядом.       Затем дверь захлопнулась, и сквозь мелкую решетку Мираж уже ничего не видел.       Автозак рванул с места. Едва ли он будет осторожным на поворотах… Бэррикейд подобрал сломанный голопроектор и убрал в сабспейс.       – Вы что творите? – чистильщик из бригады, которого перестали удерживать, в тот же клик подскочил ближе. Вид у него был разъяренный.       – Я прослежу, чтобы с ними ничего не случилось в участке, – пообещал Бэррикейд тихо, встречая его взгляд, и тут же рявкнул на него и остальных рабочих: – Возвращайтесь к работе! Ну!       Голос не дрогнул, когда он притворился стражем порядка, которому налить на чужие искры и уж тем более – права десептиконов и низших классов.       Миражу показалось, публика удовлетворена. Кто-то из зевак, скорее всего, и вызвал копов, так что точно насладился представлением… Бэррикейд спешно умчался следом за напарником, и теперь только пятна энергона на том месте, где лежал Драг Стрип, говорили, что здесь была стычка.       Увы, не все так умны, чтобы не высовываться. Только эта мысль родилась, как въелась в процессор: Мираж не высовывается. Даже не собирается бороться с неизбежным, а ведь у него, в отличие от Драг Стрипа и Дэд Энда, такая возможность есть. Да, еще у него есть уютное логово в Гармонексе – кварта состоятельного меха, о которой он не мог и мечтать, пока не ступил на путь вора. Он ничего не потеряет, когда изберут нового Прайма, его жизнь не зависит от политики…       Потому что он не высовывается. Прятаться – мудро и правильно.       Праул сказал, что хочет положить конец режиму, который всегда мешал Миражу. Режиму, который сформировал его: классовыми границами, о которые можно было бесконечно биться, но ничего не достичь. Ненавистью к аутлаерам, нарушающим функционалистские устои…       Этому режиму? В котором ты ничего не значишь?       – Бэррикейду можно верить, – пробубнил рядом коротышка, участвовавший в возведении пьедестала.       – Фраг, нет, – мойщик стиснул кулаки, разворачиваясь. – Никому нельзя! Они завинтят гайки! Чего Мегатрон нянчится с ними? Всем этим Праймам место в плавильне!       – Тихо ты! – запаниковал коротышка, вздыбливая гусеницы. – Тихо! Придурок…       Мираж оставил их, двинувшись дальше – прочь от Сената. Через пару кликов он, повинуясь мимолетному желанию, трансформировался и рванул прямо по аллее, маневрируя между прохожими и сбивая их с ног, если чутье не уводило их прочь с дороги невидимки.       

***

      Хаунд сидел на верстаке, болтал ногами и подбрасывал в руке гранату. Мираж стоял в проходе и издали наблюдал за движениями, такими быстрыми, уверенными и изящными. Хаунд словно фокусы показывал: граната исчезала и появлялась снова, прокатывалась с кисти на кисть, застывала в воздухе, пока под ней движется ладонь. О том, что у представления есть зритель, он пока не подозревал.       Выглядел он безмятежным, но в то же время от своих ящиков не отвернулся ни на клик. Мираж хотел проверить, что внутри, но если это повлечет полет гранаты на звук – ну, нет, спасибо. Вдруг Хаунд на самом деле не особо бережливый сторож? По опыту Мираж знал, что защита собственности порой превращается в ее безжалостное разрушение.       Хаунд явно не собирался уходить. Ну, да, он же в курсе, что существование его убежища известно профессиональному взломщику и невидимке… замок их вскрыть – вообще труда не потребовалось. Мираж не планировал обворовывать своих клиентов немедленно, едва те расплатились: да ему ничего от них не надо вообще-то! Но откуда об этом знать Хаунду? Его дело сторожить – он сторожит.       Граната замерла в сжатых пальцах. Хаунд скучающе потянулся и – к огорчению Миража – не отправился на подзарядку, а наоборот, потянулся к энергону. Все рядом – удобно. Подзаправится – и продолжит сидеть, пялясь в одну точку.       – Только не подрывай меня, – произнес он негромко. Хаунд медленно повернул голову в его сторону. – Я хочу поговорить.       – Покажись, – Хаунд прокатил миниатюрный взрывоопасный шарик по пальцам и перехватил поудобнее. Мираж не стал его дразнить, появляясь в легком мерцании отключающегося поля. – Почему ты вернулся? Если решил все-таки поболтать с Праулом, то он уже ушел…       Ага. В Каон, судя по новостям. Мираж проглотил комментарий и подошел к столу, продолжая коситься на зажатую в серо-зеленой ладони гранату.       – Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что у вас за план… с подменой Прайма, – Мираж взял стакан с полки. – Угостишь?       – Да, валяй. Тебе же не было дела до наших планов?       – Хм. Ну, вам нужен вор, – он усмехнулся. – Денег у вас достаточно, чтобы оплатить мои услуги. Я не гожусь в революционеры, но Праул прав, выкрасть Матрицу Праймов – дело всей жизни, а?       – Ты типа хочешь прославиться? – Хаунд прищурил оптику. – Как с Кубком Айбекса? Мы наведем тебя на цель, а ты – взял, и был таков?       Мираж задержал стакан у губ. Его собеседник выкручивал слова так, что выходил смысл, которого Мираж в них не закладывал. Он мыслил как мех, у которого тырили со склада припасы – и который сам тырил. Совсем не тот уровень…       – Я не обманываю нанимателей, – возразил он строго. – Но вы меня просите не в музей влезть за пыльным старьем, которое никому не сдалось, верно? Прежде чем я скажу «да», придется поделиться информацией. Не предлагаю выкладывать мне все. Скажи, что считаешь нужным…       – Я? Я считаю нужным, чтобы Сенат больше не регулировал мою жизнь. Ты, может, и не готов на это искру положить, но я – да. Слушай, – Хаунд развел руками, – для тебя это бизнес, а для меня – дело чести. Если у нас будет настоящая Матрица, весь Кибертрон узнает о том, что Сенат лгал миллионы лет. Эта эпоха закончится, и начнется новая. Где каждый из нас будет что-то значить.       Убежденность Хаунда напоминала об упорстве десептиконов, которое казалось Миражу пустой тратой времени – и история показала, что он был прав. Теперь десептиконам уже ничего не светит, это очевидно. Сколько бы Матриц они ни выкрали…       – Про риторику я все понял, – перебил Мираж. – Давай к фактам. У Сентинела Прайма в честплейте копия, вроде той, что я достал, – на видном месте она, кстати, больше не лежала, так что или Праул забрал ее к некоему Уилджеку, или ее припрятали. – Так?       – Верно, – Хаунд подбросил гранату, явно усмиряя собственный пыл. Понял наконец-то, что к Миражу бесполезно лезть с агитками.       – И откуда вы знаете, где на самом деле настоящая Матрица?       – У Оптроникса союзников много. Верховный судья Тайрест тоже с нами, – Хаунд ухмыльнулся, как будто прихвастнул сейчас.       И вдруг он швырнул гранату не вверх, а вперед, и Мираж нервно отшатнулся, хотя не стоял на траектории полета. Но Хаунд щелкнул ладонью, видимо, узконаправленным магнитным полем, и граната вернулась обратно в руку. Пожалуй, это единственное, что Хаунд делал эффектно: играл с опасным оружием. Все остальное, включая революционные лозунги, удавалось ему весьма посредственно; возможно, из-за безразличной ко всему физиономии. Отпечаток равнодушия оставался на его фейсплейте, даже когда он говорил о свободе, даже когда хмурился или улыбался.       – Все меньше мехов, которым бы я хоть что-то доверил, – пробормотал Мираж. Кулеры зашумели, когда он представил, что ему придется уворачиваться от взрыва, и, он надеялся, скрыли вырвавшееся признание.       Судья Тайрест отошел от дел. Так считалось, по крайней мере. Что это значило в терминологии Сената, Мираж не был уверен, но… но «ударился в восстание» – радикальное истолкование этого выражения.       – И кому вы собираетесь отдать Матрицу? – спросил он громко. – Тайресту? Мегатрону?       Хаунд ухмыльнулся:       – Ты все еще думаешь, что мы десептиконы? – Мираж не ответил, только пожал плечами. – Мегатрон попробовал подыгрывать Сенату – и проиграл. Теперь его вклад ничего не значит, его старания аннулированы. Мы не собираемся давать Сенату шанс. Нам нужен правитель, который будет представлять народ…       – Вами руководят копы и главный законник Кибертрона, – он покачал головой. Кроме Хаунда, впрочем, никаких «вас» Мираж и не видел, так что едва удержался от грубого намека на малочисленность. – Причем тут народ? Что Оптроникс, Праул и Тайрест знают о классовом неравенстве?       Граната снова меланхолично застучала по пальцам, вращаясь и перепрыгивая с сустава на сустав. Хаунд поглядывал на Миража слегка снисходительно, но тот решил простить ему излишнюю убежденность в своей идеологии.       – Ты думаешь, в классовых рамках заперты мехи только с одной стороны? – Хаунд соскочил с верстака и прошелся, перекидывая гранату из руки в руку. – Они видят все так же, как ты. Понимают, что с этим пора заканчивать. Не говорю, что мне лично так нравятся копы. Праула я бы запер в самой глубокой дыре, какую знаю; он вечно лезет в чужие дела… заметил, наверное? – в ответ на легкий кивок Миража Хаунд хохотнул. – Но… Оптроникс знает, что делать.       Мираж пока не особенно заметил какой-либо четкий план за всеми действиями, ради которых его наняли – или хотят нанять. Хаунд, похоже, доверял своему боссу, но это еще ничего не значит.       – Ты военный? – уточнил он, допивая.       – Разжалованный, – буркнул Хаунд. – Так ты готов нам помочь?       Насколько хорошая идея – бунт военных? Как сильно это повышает шансы, что от решения Миража зависит не только раскрытие правды – если это вообще правда, – но и чьи-то жизни? Десептиконы хотя бы выступали за мирную перестройку… она всегда была невозможной, но в их идеологию не входило ничего разрушать. Что стоит за желанием Оптроникса и Праула помахать перед Сенатом настоящей Матрицей, Мираж не мог предположить.       И не хотел знать. Ясно одно: у Мегатрона больше нет шансов. Если можно сделать хоть что-то… почему бы не попробовать, если обойдется без вступления под знамена?       – Мне не нужна амнистия, – Мираж свел ладони вместе. – Я возьму деньги – и достану вам Матрицу. Не потому, что верю в успех вашего предприятия. Меня устроит, даже если Сенат просто сядет в ржу перед всем Кибертроном.       – Вот да, – кивнул Хаунд, глядя в сторону. – Меня тоже устроит ржа. Только про деньги я тебе ничего не скажу, этим рулит Праул. Звякну ему, пусть приедет и объяснит тебе все. Фраг, куда тебе столько, а? Ты на Дворец Праймов копишь?       – Звони, – вздохнул Мираж, отмахиваясь.       Мехи, которые никогда не жили в достатке, совершенно не умеют ценить шаниксы. Роскошное жилье, излишне пристрастный техосмотр, сверхдорогой энергон, развлечения каждый вечер – это все не нужно. Нужны хорошие инструменты, надежные связные, молчаливые ремонтники, правильные вложения в оффшорных зонах… Мираж не экономил на своей безопасности и комфортных условиях работы, поскольку знал, как правильно вести бизнес.       Хаунд, наверное, думает, что он в шаниксах купается. А он Кибертрон ни разу не покидал…       Оптроникс и Праул, как ни странно, уже продемонстрировали способность поддерживать деловые отношения. Оба так или иначе скатывались в революционную риторику, но не пытались запихнуть ее Миражу в искру. Мираж, в свою очередь, пока не понял, что заставило его сменить мнение: арест конов сегодня у Сената или любопытство. Но так как никто не сможет отобрать у него шанс пойти на попятный… почему бы не попробовать?       Внутренний голос повторял, что его втягивают в нечто неопределенное и опасное. Но он чувствовал, что уже не может уйти: не из благородных побуждений, не потому что его принуждают – а из того чувства ненависти, которое невозможно побороть, даже если сколотил себе состояние и забыл о том, каково циклами не заправляться. Неужели она в нем есть, эта ненависть, объединяющая его с глупыми пикетчиками и обозлившимися неудачниками?       Мираж уставился в пустой стакан.       Он лишь ловит подвернувшийся шанс неплохо заработать.       – Пока ждем… – подал голос Хаунд. – Показать тебе пару трюков? Тебе, вроде, нравится?..       Обернувшись, Мираж удивленно взглянул на него. Хаунд снова вращал гранату на поднятом указательном пальце, даже не глядя на нее, и водил рукой из стороны в сторону. Он снова выглядел дружелюбно, как бы странно это ни звучало, если речь идет о мехе, который явно готов подорвать кого угодно из любви к искусству.       – Мне нравится, как ты обращаешься с ней. Но я очень редко прибегаю к взрывчатке, – признался он негромко. Разве что замки иногда иначе не вскрыть – однако Миражу все равно не нравился такой метод, он привлекал слишком много внимания. – Вообще-то мой козырь – тишина.       – Что, и никогда бы не пригодилось заставить преследователей привариться к полу? – поинтересовался Хаунд, протягивая гранату ему на открытой ладони. – Она не взорвется, помнишь? Самое страшное – током тебя шибанет. Я проходил курсы ремонта, – утешил он. – У меня не перегоришь.       Мираж неуверенно взял кончиками пальцев опасный шарик. Бывало, что пригодилось бы… но давно. Когда стелс мог подвести. Хотя, скажем, сегодня в музее ему не помешало бы какое-то более надежное оружие, чем шокер. Но не настолько же… убийственное!       – Ты же вор, – подбодрил его Хаунд, – у тебя должны быть ловкие руки!       – Я не умею…       – Все когда-то чего-то не умеют, – Хаунд отмахнулся. – Не бойся ее. Сожми, ну, давай. Чтобы я не видел, что она у тебя вообще в руке. Вот так, – он устал ждать, бесцеремонно перехватил ладонь Миража и затолкал в нее гранату поглубже.       Похоже, только гранаты и были Хаунду точно небезразличны. Даже восстание против Сената столько эмоций у него не вызывало, как тот факт, что Мираж опасается обращаться с оружием, которое никогда не держал в руках. Однако Мираж глазел на него – и Хаунд принял это за руководство к действию.       – Она у тебя сквозь пальцы просвечивает, – заметил он вдруг и рассмеялся, слегка хлопнув Миража ладонью по честплейту.       Мираж тоже выдавил улыбку, хотя его порядочно утомляло, что который мех за эти дни не ценит его личных границ и лезет нос к носу. Но через клик его уже потащили наружу – целиться в пустые бочки, те, что обступали укрытие Хаунда и выглядели уже не так жутко, как когда Мираж пришел сюда впервые.       Так что он, под эмоциональные комментарии своего неожиданного наставника, с удовольствием подпалил парочку.