***
Из вязкого омута беспамятства вытолкнула резко хлестнувшая боль, отзываясь в щеке неприятным жжением. Ира с трудом открыла глаза и тут же зажмурилась — от стремительной круговерти окружающей действительности накатила дурнота. Размеренный резкий гул, доносясь словно издалека, раздражал еще сильнее, отдавался в и без того раскалывающейся голове ослепляющими взрывами боли. И снова что-то обожгло лицо, ненадолго отрезвляя, заставляя отступить наплывающую бессознательность. Словно из густого плотного тумана, вынырнули какие-то фигуры, смутные провалы лиц, потом что-то тяжело навалилось сверху, вдавливая в мягкую поверхность; что-то неприятно-горячо заскользило по телу, но отчего-то не было сил даже содрогнуться от отвращения — непослушно-ватное, будто чужое тело не подчинялось, даже просто пошевелить пальцами казалось невозможным, а попытка осознать, что происходит, где она, как она тут очутилась тут же вызвала новую вспышку боли. Снова усилился затихший было гул, исчезла давящая тяжесть, затем что-то невыносимо-остро пронзило безвольную руку и душная, беспросветная темнота вновь накрыла плотным покрывалом.***
Неклюдов был не просто в ярости — он рвал и метал. — Вы идиоты! Вы все просто конченые идиоты! — размахивая пухлыми ручками, орал он, стоя перед четырьмя переминавшимися с ноги на ногу собеседниками — три типичных качка и один тощий невзрачный мужик. — Вам что было сказано? Какое задание было, я спрашиваю?! — Ну... это... — протянул один из смазливых парней, — снять, как мы бабу... — Кретины! — взвизгнул Неклюдов. — Вам надо было снять, как она трахается с тремя мужиками, а не как три мужика насилуют бабу в бессознанке! Разницу чувствуете, дебилы, мать вашу?! — А мы-то чего... — Идиоты! А ты, Вавилов, особенно! — повернулся, обращаясь к тощему. — Мне не надо полумертвое тело, мне надо, чтобы она все сыграла как в порнухе, мать твою! Ты хоть знаешь, сколько тот препарат стоит, который ты у меня выпросил?! — Да откуда же я знал, что такой эффект будет, — оправдываясь, забормотал Вавилов. — Это, наверное, из-за наркотика, который ей сначала вкатили... — А должен был знать! — гаркнул Неклюдов. — Имейте в виду, если она сдохнет, сами расхлебывать будете! А теперь вон пошли! Все!!!***
— Это еще че за макулатура? — Карпов кивнул на бумаги в руках Зотова, которые тот просматривал, слабо реагируя на окружающую действительность. — Да вот смотрю, какая еще недвижимость на Стрельцова оформлена, на его дядек, теток, бабок... Вряд ли он для своих дел что-то снимать будет, — заторможенно отозвался Михаил, поднимая голову. Видок у майора был отнюдь не цветущим: покрасневшие глаза, помятая рожа, трясущиеся руки — разительный контраст с тем довольным собой и жизнью вообще Зотовым, каким он был последние пару месяцев. О такой необходимой вещи, как сон, он, похоже, сегодня и не вспоминал. — И как успехи? — поинтересовался Стас, устраиваясь в кресле. Машинально наклонился, заметив на тонком слое пыли на полу цветастую змейку шелковой ткани — похоже, пояс от халата. А бурная, видимо, жизнь бушевала в этой скромной квартирке между соратником и бывшей начальницей... — Да никак пока, — Зотов устало потер ладонями лицо. — Нашел пару подходящих адресов, отправил туда на всякий случай Степнова с Антошиным. Но это вряд ли выстрелит. — Потянулся к очередному листку и тут же выронил, вздрогнув от резкой трели мобильного. Пошаливают нервишки у товарища майора, хмыкнул про себя Карпов, наблюдая, как бледное лицо Михаила становится совсем бескровным. — Стас, — приглушенно-помертвевшим тоном выговорил Зотов, выпуская из руки замолчавший телефон. — Знакомый звонил... По сводкам прошло... В лесополосе нашли тело. Приметы... — жалко дернул губами, опустил плечи, словно придавленный какой-то неподъемной тяжестью, — приметы совпадают...