***
Спустя несколько часов, выехав со стоянки дорогого фитнес-центра, Зотов притормозил на светофоре, скучающе рассматривая застывшие рядом машины. Стекло одной, стоявшей неподалеку, медленно опустилось, в промерзшую слякоть спланировала недокуренная сигарета, а Михаил ошарашенно замер, за долю секунды успев увидеть лицо сидящего в салоне человека. — Ну ни хрена себе... Твою же мать!.. — Ну что, как там твои марафоны, не поставил еще рекорд в беге от недотраха? — мило осведомилась Ирина Сергеевна, когда сидели на кухне за поздним чаем. — Ну и язычок у вас, товарищ полковник, — ухмыльнулся Зотов с каким-то непонятным удовольствием. Ему и раньше импонировали их перепалки — острые, злоехидные и меткие фразочки дорогой начальницы чаще забавляли, нежели раздражали: что-нибудь едкое за ней никогда не задерживалось. Но теперь ее привычная язвительность еще и служила каким-то индикатором, по которому он мог безошибочно уловить перемены в настроении, и все чаще, к собственному облегчению, узнавал таким образом прежнюю Зимину — не напряженную, измученную, погруженную в себя, а насмешливую, саркастичную и живую. — Сублимация, Зотов, наше все, так что терпи, — подколола Ира. Михаил кивнул на открытый на столе ноутбук: — А ты, значит, работой сублимируешь? — Вроде того, — усмехнулась Зимина. Едва заметная тень на мгновение промелькнула сквозь вроде бы искреннюю беззаботность. — Отчет надо завтра сдать, днем никак не успела, — прервалась и с неохотой откинула плед, услышав трель мобильного из спальни. — О господи, ну кому там неймется?.. Зотов, взглянув на часы, поднялся, убирая со стола чашки и машинально бросив взгляд на монитор ноутбука. В первую секунду даже не понял, что его так насторожило, и только потом осознал, что вместо текстового файла открыта почта. Даже не задумываясь, как это выглядит, Михаил бесцеремонно пролистал вниз, игнорируя автора и тему, и торопливо щелкнул на "вложения". И задохнулся как от боли, с первой же секунды узнавая кадры открытого видео. Поспешно скользнул взглядом дальше, чувствуя, как постепенно разгорается внутри ослепляющая злость, больше инстинктивно, чем осознанно воспринимая наглый текст письма: "Если не хочешь, чтобы это кино оказалось во всех новостях, сделай так, чтобы дело Стрельцова было закрыто".***
Ему не понадобилось много времени и усилий, чтобы вычислить отправителя: без труда изъял ноутбук начальницы, наплетя что-то о том, что случайно пролил на него чай, клятвенно пообещал в тот же день вернуть отремонтированным и, проставившись знакомому спецу, без труда выяснил, у кого хватило наглости на такие угрозы. — Если ты не отдашь мне все записи, которые у тебя есть, включая все гребаные копии, я тебя прямо здесь пристрелю, ты меня понял? — Зотов, держа в одной руке пистолет, не удержался от удовольствия как следует припечатать жирную морду об стол. На гладкой полировке столешницы тут же появились кровавые потеки, а Неклюдов завопил. — Ты понял, я спрашиваю?! — повторил Михаил и ткнул начальника безопасности прямо в кровь. — Ну, где все? — З-здесь, — прозаикался Неклюдов, хлюпая разбитым носом. — В столе, в нижнем ящике... Ключ... в вазе... Зотов распахнул ящик, натыкаясь взглядом на целую коллекцию дисков в упаковках с надписями — среди множества незнакомых фамилий оказалась и Зимина. — Копии где? — К-какие копии? З-здесь все... — Не ври мне, сука! — Зотов выдвинул верхний ящик стола и, прежде чем Неклюдов понял, что происходит, толкнул внутрь жирную руку, тут же с грохотом захлопывая ящик — послышался пронзительный крик. — Где копии, я спрашиваю? — В с-сейфе... Код... — Ну вот и ладно, — удовлетворенно произнес Михаил, вытаскивая нужную папку и, снова не сдержавшись, добавил хозяину кабинета еще пару внушительных ударов. — И имей в виду, урод, если хоть что-то всплывет... если кто-то из вас вообще вспомнит про эту женщину... я найду, что на тебя повесить, понял, тварь?! Я тебя сгною! На такую зону отправлю, что тебе подохнуть избавлением покажется, сука! — шарахнул рукоятью пистолета по затылку — Неклюдов, охнув, кулем свалился на пол — и торопливо выскользнул из кабинета, на ходу стягивая маску.***
Он не ошибся: в тот вечер, остановившись на светофоре, действительно увидел в машине Стрельцова. И причина зашкаливающей наглости стала ясна: его фотороботы не висели на каждом углу, в розыск его тоже никто не объявлял. Стрельцов отлично понял: оглашать историю с похищением Зимина не станет, не желая, чтобы всплыли неприглядные детали, в том числе и те, которые касались ее "покровительства" бизнесменам и могли быть интересны УСБ. Информация, прежде собранная и переданная Зиминой знакомому следаку, тоже стала неактуальной: полковник вряд ли бы позволила дать делу ход, не желая сомнительной славы. Бессилие ужасно злило. Зотов не представлял, какой может быть ответный ход, ну не вешать же на него наркоту, как на последнего лоха — с таким типом это уж точно не прокатит. Можно было, конечно, поинтересоваться, какой "казни" желает сама товарищ полковник, но упомянуть о том, что встретил Стрельцова, как ни в чем не бывало торчащего на виду у всех, Михаил "забыл" и вспоминать не имел ни малейшего настроения. Оставалось только ломать голову над тем, какую организовать подставу, но тут, если выразиться цинично, Зотову неожиданно улыбнулась удача. Самоубийство некой модельки Инны Донниковой поначалу не заинтересовало его совершенно: криминалист и патологоанатом вынесли дружный вердикт, что это именно самоубийство; погибшая, частенько выпивавшая, баловавшаяся травкой и обладавшая истеричным характером, уже как-то пыталась покончить с собой. Дело было совершенно ясным, оставалось только закончить формальности и забыть о нем раз и навсегда, если бы не случайность в виде невероятно болтливой и ужасно назойливой подружки погибшей. — Как, вы сказали, фамилия ее любовника? — переспросил Зотов, в первое мгновение решив, что ослышался. — Стрельцов, я же вам говорю, Стрельцов! — взбудораженно повторила смазливая брюнетка, всплеснув руками. — Такая сволочь, такая сволочь!.. Уж как он Инку доводил, жесть просто! А как они ругались! Да вы соседей ее расспросите!.. Соседей действительно опросили, и все сложилось просто идеально. Оставалось только убедить в этом следствие — задача хоть и трудоемкая, но не невозможная. Сначала были свидетельские показания подружек и соседей Донниковой, которые дружно подтвердили, что Стрельцов действительно был ее любовником, что ругались они так, что летала мебель, да и поколачивать Инну он не брезговал. Потом каким-то чудом акт вскрытия и заключение криминалиста претерпели радикальные изменения — теперь по всему выходило, что застрелиться сама Донникова не могла. В качестве заключительных штрихов в квартире потерпевшей нашли зажигалку Стрельцова, хотя тот утверждал, что не был у нее дома недели две, а при обыске в его гараже нашли тот самый пистолет, который, если верить в версию о самоубийстве, оказаться там никак не мог... Ко всему прочему, алиби на нужную дату у бизнесмена не оказалось — и это стало еще одним, добивающим аргументом.***
— Ну что, можно считать, что все враги повержены? — усмехнулся Михаил, разливая коньяк. — Как тебе это удалось, Зотов? — покачала головой Ирина, недоверчиво глядя на него. — Ты же говорил, что это чистое самоубийство? — А я ошибался, Ирина Сергеевна, — и снова самодовольная холодная ухмылка зазмеилась по красиво очерченным губам. — Все мы люди, все человеки, ошибиться каждый может. Но справедливость, товарищ полковник, всегда торжествует, правда же? Даже если устраивать ее приходится своими руками. — Философ прям, — фыркнула Ира и торопливо отвернулась, пряча довольную улыбку. Конечно, она и сама, как следует поразмыслив, подключив многочисленные связи, приложив усилия, могла устроить Стрельцову райскую жизнь, отыгравшись по полной, но на это нужно было время, да еще неизвестно, к чему бы все привело — вполне могло оказаться, что угрозы пустить в ход компромат на нее были вовсе не пустыми угрозами. Проверять это желания у нее не имелось ну вот совсем. И обвинение в убийстве, обвинение, к которому она не имела ни малейшего отношения и на которое никак не могла повлиять, явилось настоящим подарком: вряд ли подельникам Стрельцова придет в голову связать все это с ней, да если и придет, резона вытаскивать слившегося начальника у них не будет никакого. — Иногда мне кажется, что тебя вся эта история задела даже больше, чем меня саму, — хмыкнула Ира. — Откуда столько мстительности, Зотов? — Это риторический вопрос, я правильно понимаю? — ответил Михаил вопросом на вопрос, снова усмехнувшись. В полумраке от мягкого сияния лампы его глаза казались будто потеплевшими и вместе с тем привычно-настороженными, даже жесткими, как у пригревшегося перед огнем усталого и расслабленного хищника. Иру в который раз поразил этот резко усилившийся контраст: странной терпеливости, спокойствия, если не сказать умиротворения рядом с ней, и яростной, дикой на грани чудовищного жестокости, все чаще проявлявшейся со стороны — страшные наказания для участников этой истории, вспышки агрессии, под которую попадали многие задержанные, частые отлучки из дома по каким-то мутным делам с участием Карпова и компании — Ире даже думать не хотелось, что они там проворачивают. Да и лезть с расспросами, надоедать, устраивать какие-то нелепые душеспасительные беседы и в голову не приходило, хотя, может, и зря? Впрочем, как минимум об одной причине происходящего она догадывалась, и эта догадка, разбавленная подобием чувства вины, удовольствия ей не доставляла.***
— Отец? — Зотов удивленно остановился в дверях гостиной, пытаясь вспомнить, когда давал ему ключи от своей квартиры. — Не трудись, — насмешливо протянул Грачев, уловив его замешательство. — Мне открыла твоя... как там будет правильно назвать?.. на девушку-то твоя престарелая любовница не тянет. — Прекрати, — на удивление спокойно попросил Михаил, только глаза вспыхнули жгучей льдистостью. — Ты постебаться пришел или что? — Да ты сам над собой уже достаточно постебался, сынок, — Грачеву, похоже, доставляло какое-то особое наслаждение распалять сына, нажимая на уязвимые места. — Одним только тем, что трахаешь бабу на полтора десятка лет себя старше. Эдипов комплекс замучил? Впрочем, это твое дело, каким образом выставлять себя на посмешище. — Ну я же не лезу в твою личную жизнь и не обсуждаю твоих любовниц, которые младше меня лет на десять, — предельно невозмутимо отозвался Зотов и наконец уселся в кресло. — Ты зачем пришел? — Я в курсе, что это ты ведешь дело бизнесмена Стрельцова, — тон Грачева стал деловитым, тем особенным "генеральским", которым он раздавал приказы. — Того, который якобы грохнул свою девку. Так вот. Это дело ты должен развалить.