Сказки на ночь

Чух-чух Эдвард не знал, куда ехал на этот раз, перед глазами мелькали разноцветные дома, разрисованые заборы, деревья, кусты и, кажется, какие-то белёсые блики, бесформенными, размытыми отпечатками повисшие в воздухе, они медленно стали превращаться в туман, пожирая ткань реальности. Этот поезд ведёт его в новый мир. Яркие краски стали тускнеть, пожраные белым туманом. Эдвард бездумно смотрел на белёсый туман, старательно скрывающий окружающую действительность, кроме полупустого поезда. Тут в основном умершие люди, едущие на круг перерождения, а Эдвард в очередной мир, в котором он не перерождается, живёт и потом уезжает на этом поезде в новый мир. Ему уже двести лет, а он всё мотается между мирами и ни один из них не стал для него домом. Распростёрла над городом ночь необъятные, древние крылья. И просыпались первые звёзды в прорехи на старом плаще. Эдвард с лёгким безразличным интересом посмотрел на новый мир, в который его затащил поезд. Он надеялся, что здесь не будет Роя Мустанга, ведь если он ещё раз увидит, как тот целует кого-то другого, то просто свихнётся, умрёт в агонии своей боли и станет очередной звездой на ночных крыльях небосвода. Говорят, что те, кто не встречает тех, кто смог бы их любить и кого они могли бы полюбить в ответ, прожив при этом несколько жизней, в которых умерли одинокими, становятся звёздами. Вот и он… если увидит влюблённого Роя не в него, умрёт и станет звездой. Это последний его шанс, а дальше… он просто не сможет бороться. Эдвард легко улыбнулся, провожая почти безумным взглядом бесконечные бисеринки звёзд. И старые, столетние дубы, с которых падали жёлто-коричневые листья и жёлуди. Новый мир, он так похож на его первый и одновременно так отличается. …Он медленно брёл по коридорам штаба, которые отчего-то казались тёмными, серыми и бесконечными. Местами краска облупилась и обнажила старый слой, хоть и Эдвард отлично помнил, как эти стены недавно красили. Может, краска плохого качества? Где-то в углу он заметил серые пятна, краска очень плохого качества. Но сразу за поворотом его встретила дверь, вокруг которой была нормальная стена, с чистым слоем краски. Эдвард никогда не строил планов, воздушных замков и ни на что не надеялся. Но всё равно больно, словно сердце схватили тонкие, ледяные, когтистые пальцы, сжимая и царапая мягкий орган, стремясь раздавить, стремясь причинить нестерпимую боль. Из медовых, солнечно-жёлтых, с искорками радости и жизни, глаз покатились прозрачные слёзы. Он же ни на что не надеялся и знал, что никогда не займёт в сердце Роя место самого дорогого человека. Так почему?! Почему так больно?! Слёзы продолжали капать, медленно превращаясь в непонятные звёзды, а из деревянного пола стали прорастать прекрасные белые, словно лунные лилии, а может это они. Эдвард медленно побрёл по паркету в густой белёсый туман, смотря в пустоту своими потухшими глазами. Он не замечал пронизывающий до самых костей холод, надеясь от него сдохнуть и не чувствовать больше ничего. Но туман рассеялся, и он оказался в странном месте, с лавочками, низким потолком, странными окнами, за которыми виднелось зелёное марево из размытых пейзажей, людей почти не было, а те, что были, прозрачные, сероватые и не обращающие внимания ни на что. Чух-чух… Эдвард еле слышно хмыкнул. У меня в саду за окном распустились лунные лилии. И мне стало отчетливо видно скрытую сущность вещей. Он сбежал из того мира, надеясь просто умереть, а в итоге, он двести лет скитается между мирами, проживая новые и новые жизни, в конце которой снова застаёт влюблённого Роя не в него и уходит в сад из Лунных лилий, снова попадая в поезд в пятнадцатилетнем возрасте. Какая ирония. Сядь в нарисованный поезд и думай о чём-то хорошем. Скользи вдоль сверкающей радуги между грядущим и прошлым. И невозможное станет возможным в одном из Параллельных миров. Он надеялся в этом мире просто умереть и стать звездой, которая в итоге разобьётся на кладбище для таких, как он. Умерших, одиноких людей, которые так и не встретили тех, кому они нужны. Возможно… Они тоже скитались между мирами? Эдвард снова сошёл с этого поезда, надеясь, что этот раз — последний, и он никогда больше не увидит эти цветы, этот поезд и миры в целом. Он хотел стать глупой звездой без цели и смысла, а потом упасть на кладбище себе подобных и провалиться в бесконечную темноту. Если б мир был всегда справедлив — разве б мы стали бороться? Если б не долгая ночь, не холод и темнота — Как бы мы научились ценить каждый блик восходящего солнца? Если б счастье давалось легко, как бы мы научились мечтать? Эдвард давно не может мечтать и бороться, только плыть по течению, которое скоро закончится и он сможет наконец обрести покой. Он брёл и рассматривал неоновые вывески, которые так норовили его ослепить. Главная площадь, на которой стоит какая-то статуя в память о ком-то ему неизвестном. Скоро его найдёт Уинри, она в каждом мире его находила, а потом долго-долго отчитывала и кидала что-то тяжёлое. На самом деле его в этом мире не должно было быть, но он есть и воспоминания о нём будут у тех, кого он помнит из первой жизни. …Эдвард бессмысленно поправил так и не сползшие очки, которые он недавно стал носить. Двести лет зрению в пользу не пойдут. В этом мире он уже два года, а для Уинри и всех его знакомых — семнадцать лет. Он съехал на временную амнезию и все просто думают, что он забыл всё своё детство. Но единственное, что они говорили, это то, что мать умерла рано. В каждом мире она умирает очень рано. А ещё, он стал работать в магазине сладостей, не густо, конечно, но ему было уже плевать, он не собирался здесь задерживаться дольше, чем пять лет. Ему надоело жить в бесконечном кошмаре из одиночества и тоски. Его мысли прервал звон. Значит, пора работать, Эдвард Элрик. Он натянул на лицо свою самую милую улыбку, но она померкла, когда узнал пришедшего посетителя. Сейчас ему нестерпимо захотелось побиться в истерике, смеясь над очередной иронией судьбы. Рой Мустанг… Ахахахаха… Даже в этом мире он существует и живёт вполне мило. Нет, ну жизнь просто издевается над Элриком. — Ну, здравствуй, Рой, — с горечью шепчут бледные губы, а в медовых глазах застыли слёзы, которые он поспешил скрыть. Рой с минуту неверяще смотрел прямо на Элрика, он выглядел каким-то… потерянным что ли? Он словно не верил в то, что видит перед собой Эдварда Элрика. Живого и настоящего. — Эд? Это ты? Ты ведь мне не снишься? — Да, Рой, я. И у меня вопрос. Откуда ты меня знаешь? — Ты пропал на два года! Я так переживал! Ты полный придурок! Ты просто взял и ушёл! — Рой схватил Элрика за плечи, крепко сжимая, почти до боли, а потом просто прижал к себе, целуя в лоб. — Что?.. О чём ты? — Ты?.. — Рой с шоком и страхом смотрел прямо в глаза Эдварда. Отчего-то его руки задрожали, а на глаза навернулись слёзы. — Ты не помнишь, что было? — А что было? — осторожно спросил Эдвард, не совсем понимая, почему Рой так нежно прижимает его к себе и с такой печалью глядит в медовые глаза. Рой молча указала на кольцо и на Эдварда. — Двести лет!.. Двести чёртовых лет, Рой!.. — тихо шептал Эдвард, выходя из-за прилавка и прижимаясь всем телом к Рою. Это ведь не сон, правда? Он всё-таки не станет звездой? Слёзы сами навернулись на глаза, и он уткнулся носом куда-то в шею Мустанга. — Знаешь, Рой, мне надо многое тебе рассказать. И обещаешь, что не будешь смеяться? И поверишь мне? — Обещаю, Эд. …Смотри в предрассветное небо и думай о чём-то хорошем. Стань яркой сверкающей радугой между грядущим и прошлым. И невозможное станет возможным в одном из Параллельных миров. Эдвард никогда не верил в то, что найдёт Роя, который был нужен именно ему, который был именно для него. Он всегда знал, что в первой жизни родиться был должен не он, а другой Эдвард Элрик, который бы любил Уинри, а не Роя Мустанга, но ей и ему не повезло. Бог что-то перепутал и поезд привёз душу Элрика не в тот мир, не в то время, и ему приходилось играть роль совсем другого человека. А потом… А потом он начал мотаться в поезде по мирам. И сейчас… Когда всё закончилось, он понял, что нашёл. Нашёл мир, который изначально был его. И это так… прекрасно, на душе стало так легко, словно у него растут крылья, словно не было никогда двухсот лет одиночества. — Знаешь, Рой, мне-то в сущности, больше двухсот лет. И в этом мире меня не существовало, — он посмотрел на озадаченного Роя. — Да, эти воспоминания не настоящие, меня в твоей жизни никогда не было, — грустно улыбается Эдвард, с печалью смотря прямо в чёрные омуты. Значит, вот что это за чувство. Это чувство двоякости, эти воспоминания спалились тем, что у происходящего в них нет дат. Ни одной. — И… случился какой-то сбой и я родился не в том мире, который был предназначен для меня. Тогда я влюбился в тебя, но ты видел во мне только объект для насмешек. А когда я увидел тебя целующего Ризу, я хотел сдохнуть. И тогда я увидел лунные лилии, которые росли прямо из деревянного паркета, а пройдя через туман, я оказался в поезде. Да, в том самом, который везёт на круг перерождения, а меня в другой мир. Знаешь… Я двести лет скитался по разным мирам в поисках своего, — он на секунду замолчал, жмуря глаза от подступающих слёз. — Что-то я расклеился, раньше всё нормально было, а сейчас я реву почти от всего. — Не мудрено, за двести лет у каждого нервы сдадут, — мягко улыбается Рой, ероша светлые волосы и ласково целует в макушку. Под пледом с этим чудом так тепло. Может, воспоминания и фальшивые, но он хочет превратить их в планы и осуществить. — То есть… Ты мне веришь? — удивлённо смотрит это чудо своими не по-детски мудрыми медовыми глазами. А потом, он чуть улыбается, счастливо чмокая Роя в щёку. — Верю, — мягко тянет Рой. Невозможно не верить, слишком видно, что Эду не семнадцать, ведь у мальчишек его возраста нет такой мудрости в глазах, нет такой боли и тоски, нет всего этого. — А ещё… Этот мир должен был стать последним, после него я хотел просто исчезнуть. Стать звездой или лунной лилией, но больше не жить и не чувствовать. Я просто хотел стать… ничем, — Эд опустил взгляд, всё ещё прижимаясь к тёплой груди Роя, слушая биение его сердца. Этот звук… От него веет теплом и спокойствием, он может больше не бояться увидеть то, что причиняет боль, он может больше не бояться жить. Он сможет… Мечтать! — Эд, всё хорошо. Всё закончилось. Ты нашёл то, что искал и теперь я тебя никуда не отпущу. Привыкай, я собственник, — он весело усмехается и чмокает своё чудо в макушку. Нет сомнений, он уже никогда не отпустит его и будет любить. Всегда-всегда. — И ещё… Всё будет хорошо, Эд, всё будет хорошо. — Верю и знаю, Рой, а ещё очень люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, мелкое чудо. …Распростёрла над городом ночь необъятные древние крылья, И просыпались первые звёзды в прорехи на старом плаще. У меня в саду за окном распустились лунные лилии, И мне стало отчетливо видно скрытую сущность вещей…