Сказки на ночь

После всех событий Эдвард просто сбежал. Настолько далеко, насколько смог, почти на самый край Аместриса. Там всегда тихо, чуть одиноко и очень-очень холодно, но уезжать не хотелось. Брат был счастлив с Уинри, Рой скорее всего с Ризой, а он просто хотел отдохнуть. А дом был дешёвым, но крепким, кажется, хозяева очень торопились его продать, что даже не особо задумались о цене. Тёмные доски давно были опутаны дикими розами, кое-где был виден пушистый, яркий мох, вокруг был заросший сад, маленький огород. Он долго не мог привыкнуть к протекающей крыше, ведь алхимиком он уже не был, но всё же как-то смог её починить. Но от этого в доме не перестало пахнуть ушедшим летом, мёдом и пряными травами. Стало только тише, поэтому он любил шёпот листьев, рассказы дождя, бьющегося о его крышу, свист и чириканье птиц. Небо здесь лазорево-серое, чуть туманное, который изредка спускается на землю, застилая взгляд холодно-белёсой дымкой. Время стало течь как-то странно, вроде медленно, словно бы мёд, но, оглянувшись он понимает, как он здесь долго, почти уже год. И он снова проснулся поздней осенью, год пролетел так быстро. На удивление к нему никто не лез, хоть он и жил на самой окраине маленького городка и был когда-то, — наверное, вечность назад — Стальным Алхимиком, героем Аместриса, их, видно было, интересовало, что он здесь забыл, но никто его ни о чём не спрашивал. Это подкупало, к нему здесь относились, как к обычному человеку. Иногда к нему заходила немолодая торговка из самого ближайшего дома, она ему рассказывала о новостях из городка, о том, где она была, что делала, рассказывала истории из жизни и просто что-то забавное, милое. А Эдвард был только рад её слушать, лёжа на длинных качелях, на которые специально притаскивал матрас, подушку и одеяло. Та всегда соглашалась присесть на кресло и попить с ним травяного сладковато-терпкого чая. Он испытывал к ней чувства, похожие на те, которые чувствует по отношению к матери или брату. Очень часто он засыпал прямо на качелях с книгой в руках, особенно летом. Он почти не спал в доме, когда было достаточно тепло. А потом он нанял рабочих, которые построили ему веранду, у которой открываются все стены. И теперь тот мог там спать почти круглый год, кроме самых морозных ночей, когда минус тридцать и идёт колючий, пыльный снег. Третий год жизни в этом месте подкрался совсем неожиданно. И он неожиданно сам для себя понял, что сейчас снова осень, а он всё ещё сидит в огороде, хоть ему давно уже пора идти домой и наконец смазать спину мазью. А с неба начали срываться первые капли тёплого дождя, от которого он поспешил спрятаться на веранде, на своих качелях. А потом открыл стену¹, наблюдая за тёплым дождём, от которого словно бы пропадало одиночество и тоска по одному человеку, словно бы стало легче дышать. Среди громких рассказов дождя о вечном драконе-ветре и о плескании облаков в звёздном море, он едва различил мяуканье кота, который как-то оказался рядом с верандой, в нерешительности застыв, как бы решая, можно ли ему зайти на пол веранды или нет. — Иди сюда, — мягко зовёт Эдвард, успев захватить полотенце, чтобы вытереть чёрного кота, у которого были почему-то невозможные тёмно-синие глаза. Кот, будучи весь мокрый, залез на веранду и хотел было избавиться от воды, но его завернули в полотенце, начав осторожно вытирать. Тот решил не сопротивляться Эдварду, ведь давно не чувствовал на себе его прикосновений. Ведь для Эдварда Рой никогда не был другом, любимым или просто хорошим знакомым. — Знаешь, ты напоминаешь мне одного человека, которого я знал три года назад, — чуть грустно начал Эдвард, рассматривая чёрную шёрстку. Кот повернулся в сторону Эда, поведя усами, и заинтересовано на него посмотрел. — Он был полковником. Я видел, что он любит Ризу, поэтому ни на что не надеялся… Ах! Наверно, это не очень интересная тема для разговора. Он подхватил кота и поплёлся в сторону гостиной, где у него лежала расчёска. Кота он усадил себе на колени, а сам сел на мягкий диван, такого же цвета, как и диван в кабинете Мустанга. …Шли дни, неспешно прогуливаясь среди снов и сладких грёз да пугающих кошмаров, кот стал часто приходить к дому Эдварда и тот долго-долго рассказывал ему обо всём. Чаще всего о брате, Уинри и о Рое. И он часто поглаживал того между ушек. И иногда Рой задумывался о том, чтобы превратиться в человека, но отчего-то было страшно. Осень медленно наступала холодным дождём, жёлто-красным листопадом, медленно покрывающим землю пёстрым покрывалом, редким бледноватым солнцем. Эдвард как всегда спал на тихо поскрипывающих качелях с котом на животе. Кот немного поворочился, поёрзал и снова затих, но лёгкое свечение окутало его, и на месте кота лежал спящий Рой. «Угх, дышать не могу,» — думает Эдвард, тщетно пытаясь проснуться и встать. Кое-как открыв глаза, он всё-таки попытался сесть. Но отчего-то на месте кота лежит Рой. — «…СТОП, ЧЕГО?!» — Ммм, я не встану, у меня выходной, — сонно промямлил ещё не до конца проснувшийся Рой, потирая глаза и силясь осознать, что происходит вокруг. — А придётся, мне дышать тяжело, — просипел Эдвард, чуть морщась от тяжести тела лежащего на нём. — Ась?.. Оу... Спалился, — хитро протянул Рой, садясь на самый край качель, всё ещё тихо поскрипывающих. — Не очень-то ты расстроился… И… Я рад тебя видеть, — смеётся Эдвард, прикрывая рот ладонью. В одуванчиковых глазах снова появились янтарные искорки. Рой ничего не ответил, лишь наклонился, оставляя лёгкий поцелуй на лбу Эдварда. Губы сами расплылись в счастливой мягкой улыбке, значит, Рой его любит, это отчего-то так греет где-то в груди ближе к сердцу. — Онигири будешь? — Конечно. А дождь всё рассказывал и рассказывал, о бумажном непотопляемом кораблике, о плескании облаков в звёздном море, о пшенично-золотых полях, о чёрном коте для человека.