Ты везде, но не со мной

Глеб максимально тихо повернул ручку двери и выскользнул за дверь. Тонкие пальцы отчаянно сжимали гладкий холодный металл, болотные глаза лихорадочно бегали туда-сюда, зубы яростно терзали потрескавшиеся сухие губы, мысли судорожно скатывались в плотный клубок, как пара змей. Пока внутри бушевал тихоокеанский шторм, холодная рука крепко держала парня за горло, не давая сделать всем назло, не давала нарушить просьбу Евстигнеева. Не давала испортить праздник. Чужак на вражеской территории. Красный разведчик в белом лагере. Глупая овечка в стае волков, решившая, что с хищниками можно договориться. В самые дальние уголки твоего сознания уже заглядывала мысль, что ты просто игрушка для взрослого мальчика, который умеет быть очень убедительным. Рано или поздно ты обернёшься назад и увидишь, что все мосты сожжены и пути назад больше нет, а, посмотрев вперёд, увидишь, что там маячит король с выразительным арийским профилем и голодным резким взглядом… Голубин шумно втягивает носом воздух и резко выдыхает ртом, пытаясь потушить пожар обиды, пылающий в груди. Дым медленно поднимался по бронхам, столбом поднимался по трахее и обжигал глотку. Это похоже на курение, только вместо чистого кайфа и лёгкого головокружения ты испытываешь боль и недостаток кислорода. Медленно отпуская дверную ручку, словно та была ему спасательным кругом, парень разворачивается и двигается в сторону выхода. Он вытянул правую руку в сторону, ладонью касаясь холодной бетонной стены. Идя по коридору, Глеб бесцельно ведёт ладонью по потрескавшейся поверхности, представляя, как он собственноручно стирает все написанные СМС, удаляет журнал звонков, избавляется ото всех тёплых и таких дорогих воспоминаний… — Глеб! — позвал с порога Мирон. Он осторожно поставил пакет с продуктами на пол и, опустившись на колено, ловко расшнуровал кроссовки, скидывая их куда-то в угол. — Это я. Я заходил в магазин, звонил тебе, чтобы спросить, может, что-нибудь нужно, но ты не брал трубку. Так что если тебе вдруг приспичит съесть манго или солёных огурцов — я никуда не побегу. Фёдоров понимал, что он ведёт себя, как наседка. Ходит, проверяет, заботится, следит, чтоб малой с голода не помер. Но куда ещё взрослому тридцатилетнему дядьке девать те крохи заботы, которые с каждым днём растут, как снежный ком, не оставляя места эгоизму и высокомерию? Он пользовался каждой возможностью увидеться с Глебом. Уже около месяца Booking зависает в Москве — Мамай занимается продвижением лейбла, а Мирон пользуется долгожданной свободой: навестив старых друзей в Европе, мужчина кидает в рюкзак домашние шмотки, зубную щётку и невидимой тенью, под покровом ночи проскальзывает в чужой район. Надвинув капюшон на самые глаза, скрытые солнечными очками, забегает в продуктовый, а потом торопится к подъезду. Сердце гулко стучит в груди, переживает, что его глупого хозяина раскроют и уже наутро в сети появятся фото с района Pharaoh’а. Фёдоров на секунду затихает, прислушиваясь. — Малой? — позвал он, кидая ключи на тумбу и заходя в дальнюю комнату: спальню парня. Подобрав по пути разбросанный шмот, Мирон толкнул дверь в комнату. Мужчина не сдержал улыбки, увидев Глеба. Положив мятые вещи на стул, где и так возвышалась куча тряпья, Фёдоров осторожно подходит к парню и склоняется над его лицом. Глеб заснул сидя на подоконнике. Плед, которым он укрыл свои острые плечи, соскользнул с них, его пухлые губы были слегка приоткрыты, ресницы по-детски подрагивали во сне. В ослабших ладонях парня Мирон замечает телефон. Гаджет был разблокирован, а на телефоне высвечивалось сообщение от Мирона: «скоро буду. жди». Мужчина осторожно выуживает из рук парня телефон и кладёт его на стол. Подхватив Голубина под поясницу и колени, он осторожно, стараясь не разбудить Глеба (прекрасно зная, что спит тот, как танк), кладёт его в кровать и укрывает пледом. В этот момент вся боль, все тревоги и страхи, внутренние монстры, что принялись будить спящего дракона, который был способен сжечь все остатки разума и сожрать все чувства, испарились, словно их и не было. Мирон стоял и смотрел на спящего ребёнка, словно чувствуя, как он снова возвращается к жизни, оживает, как феникс из пепла. — Не смотри так, — внезапно шепчет Глеб, хмурясь и открывая глаза, — мне неуютно. Мирон лишь снисходительно хмыкает. — Спи, — кидает он, нехотя выходя из комнаты. — Не хочу, — бурчит Глеб. Он поднимается на ноги и следует за Мироном. Получив сообщение, Глеб глупо заулыбался. Он каждый день просыпался с мыслью о том, что это может быть тот самый день, когда счётчик одиноких дней вновь обнулится. Он знал, что Мирон будет приходить, рискуя репутацией и именем — всем, по сути говоря, а потому дал ему ключи от своей квартиры. Время, проведённое с Мироном, обладало неоценимой важностью для парня — с ним он снимал все маски, позволял себе быть собой. — Не обманывай меня, — Мирон отнёс пакет на кухню. — Женя передала еды на пару дней. Тут есть рис с овощами и что-то из рыбы, — Фёдоров продемонстрировал Глебу контейнеры, — хотя я не уверен, что это не опасно. Глеб прыснул, подходя к Мирону. Он осторожно обвил руками его бока, а потом сомкнул ладони на груди, прижимаясь всем телом к тёплой спине. Мирон пах дорогим одеколоном. Именно так теперь пахнет для Глеба дом. Фёдоров замер, ощущая холодные касания на своей груди. Он усмехнулся, поворачивая голову. — Я не хочу снова проснуться без тебя, — шепчет Глеб, сильней прижимаясь к крепкой спине. — В этот раз я буду здесь, когда ты проснёшься, — Мирон заводит руку назад и наугад проводит пальцем по лицу Глеба, оглаживая его скулу, — обещаю… Из омута своих мыслей Глеба вырывают родные объятия. — Езжай домой, — горячо шепчет Мирон, едва касаясь губами уха парня. — Я приеду к тебе. Ты даже проснуться не успеешь. — Я тебе верю, — Глеб кивает, склоняя голову набок и позволяя оставить жаркий поцелуй на своей шее…