Неотправленные письма.

Здравствуй, милый Ренджи. Знал бы ты, до чего мне плохо, до чего мне тошно сейчас... Я ведь не слепая, не тупая, голову на боях себе настолько не отбила, чтобы не видеть кое-чего. Я ведь вижу, как ты меняешься в моём присутствии, каким ты становишься, когда я рядом. Ренджи, если честно, я бы очень рада была, если бы тебе досталась хорошая девушка, которая будет тебя любить, которая сможет тебе отдаться точно так же, как ты отдаёшься мне... Мне так жаль, что только при мне да при Хисаги и Кире с Рангику и Момошей ты демонстрируешь себя настоящего. Для большинства ты - руконгайский придурок, благодаря немереной силище и умению драться очертя голову добившийся поста лейтенанта. А я ведь знаю, Ренджи, что это вовсе не так - ты ведь парень очень умный, готовый ради своих на любые жертвы, способный, сообразительный, заботливый... Боги, ну почему же судьба не послала тебе хорошую девушку, я ведь знаю, как на тебя засматриваются даже аристократки, я ведь так и вижу это их желание быть с тобой в каждом жесте, в каждом взгляде?.. Ренджи, если ты этого не знал, я тебе искренне говорю - ты при всех своих раскладах очень завидный жених, я даже знаю, что и в Готей 13 есть девчата, согласные разделить с тобой не только постель после пьянок по пятницам, но и жизнь свою с тобой связать. Ты мог бы найти себе такую отпадную красотку, при виде которой все ребята шеи бы посворачивали, да ещё и выбирать мог среди желающих тебе отдаться... А ты вместо этого зациклился на мне. А я ведь (чёрт, да что ж меня Пустой не прихлопнул, не так совестно было бы всё это писать тебе сейчас?!)... а я ведь тебя вовсе не люблю. Не знаю, почему так, милый мой друг Ренджи Абарай. Милый мой друг... Ты был мне не просто другом, ты мне с самого начала заменил родного брата. Но самое печальное в том, что только братом ты мне и останешься. Прости, Ренджи, я никогда не видела в тебе мужчину, а с родственниками, сам знаешь, не принято шашни водить. Да и появление Ичиго Куросаки в Готей 13 всё окончательно поставило на свои места. Прости, Ренджи, прости, я наверное, ещё миллион раз попрошу у тебя прощения в этом дурацком письме, которое никогда и не отправлю ведь, но я люблю этого рыжего обалдуя, и постель свою я готова делить только с ним, и детей я только от него хочу. Помню я много чего между нами (хоть постель с тобою никогда мы не делили). Помню, как сбегали с тобой из Академии, как ты водил меня по всяким ярмаркам, фестивалям, помню, как пробирались сначала чёрными ходами места, где мы с тобой окончательно подточили свои боевые навыки... Я испуганно ёжилась, боясь, что сейчас нас с тобой словят преподаватели, а ты обнимал меня и говорил, что ты изведал тут все ходы и выходы, и вероятность повстречать препода сейчас равна нулю. И надо заметить, обнимал ты меня не так по-хозяйски вальяжно, как ты обнимаешь этих своих одноразовых девиц, с которыми я тебя вижу, и с которыми ты забываешься после того, как узнал, что я решила быть с Ичиго, а с таким трепетом, с такой осторожностью, словно я из фарфора сделана, и от неосторожного чрезмерно сильного касания сейчас рассыплюсь. Вообще, меня всегда забавляло то, с какой нежностью ты меня на руки брал, когда нам предстояла дальняя дорога куда-нибудь, и стоило мне заикнуться о том, что я устала... Помню я, как каждое утро моё пробуждение в Академии начиналось с завтрака твоего приготовления. Долго же я хохотала, когда увидела как-то раз невероятно кривое, но так старательно намалёванное сердечко из кетчупа на чуть подгоревшей яичнице! Ты всегда так старался удивить, развеселить меня, всё время держался этаким позитивчиком, и меня заряжал своей неистовой энергией. Жаль только, Ренджи, отдача после всех твоих стараний направлена оказалась вовсе не тебе. Мне нравилось то, с каким упорством ты всегда преодолевал любые трудности. А ведь они нас с тобою преследовали с самого начала, сам Руконгай нищетою своей и жестокостью нравов нас с тобой привёл к тому, что мы постоянно завязали в пучине бед и несчастий. Но ты всегда вставал стеной, всегда закрывал меня собою, пусть даже потом твоя спина ловила предназначенные мне плети... Ну ты же сам помнишь тот случай, когда проворовалась на базаре я, нас зажали в угол, и ты, поняв, что бежать просто некуда, встал, и, закрыв меня своей татуированной спиной, моё воровство взял на себя? До сих пор содрогаюсь, вспоминая то, как тебя секли, как рвала плеть кожу на твоём теле, оставив шрамы, которые и татуировки твои скрывают лишь наполовину. И это лишь один эпизод, милый мой Ренджи. Ты постоянно, везде и всюду защищал меня, подставлялся ради меня, рисковал собой, лишь бы мне не досталось... А я тебя не люблю. Ренджи, я такой тварью себя сейчас чувствую... Прости. Увы, но не твоя Рукия Кучики. - Рукия! - внезапно окликнул встрепенувшуюся от неожиданного визита в её кабинет девушку капитан десятого отряда Тоширо Хицугая, встав на пороге и стараясь тактично делать вид, что он не заметил того, с каким нервозом миниатюрная синеглазая брюнетка комкает и прячет в карман форменной одежды исписанный вдоль и поперёк листок бумаги. - Да, Тоширо-кун, - воззрилась она на зеленоглазого блондина, досадливо скривившегося - так и оставшись в силу физических особенностей в образе ребёнка Тоширо терпеть не мог, когда к нему обращались, как к маленькому мальчику. Что бесило до чёртиков - глядя на него, все словно забывали, что он, вообще-то, целый отряд в Готей 13 возглавлял, и был синигами, способным многих сильнейших с пары ударов своего ледяного клинка за пояс заткнуть. Даже его же лейтенант, очаровательная рыжуля Рангику Мацумото вечно подтрунивала над ним и всячески поддразнивала его, как подзуживают малыша, чтобы лишний раз умилиться тому, как он краснеет от злости и топает маленькими ножками. Но, мужественно проглотив то, что даже мелкая Кучики уподобилась большинству, Хицугая внезапно посерьёзнел и посмотрел на неё тем самым обеспокоенным взглядом, которым смотрят обычно перед тем, как сообщить что-то очень нехорошее. А потом, тяжело вздохнув, вечно молодой капитан резко выпалил: - Ренджи Абарай с миссии, на которую они ходили с Шухеем, вернулся не своим ходом. Эти два остолопа, как всегда, в своём репертуаре - кинулись на стаю Пустых, велев рядовым не соваться... В итоге перебили всех, но сами едва живы. Ещё неизвестно, оклемаются ли... Эта новость окончательно ударила хрупкую Кучики под дых. Издав вскрик такой, как будто это ей нутро распороли когтистой лапой, как то произошло с испускающим ныне дух на операционном столе Абараем, она вскочила и бросилась из кабинета прочь, оставив капитана Хицугаю недоумевать по поводу столь бурной для привыкшей всегда держать себя в руках сестры капитана шестого отряда реакции. Ренджи, Ренджи, какая же я тварь... - Всё, что могли, мы уже сделали, - поглаживала Унохана по костлявому плечику содрогающуюся в рыданиях Рукию. - Дальше всё зависит от них самих. Вот обалдуи, сколько раз я им говорила... А Рукия её уже не слышит, она просто захлёбывается в своих слезах, ненавидя себя и моля небо, чтобы Ренджи всё-таки выжил.