***
Я завалился в класс за минуту до звонка по колено мокрый и бессовестно занял место Бебе у батареи. Если пристанет, скажу, что очень переживаю за ее ссору с Клайдом, поэтому благородно уступаю ей свое место рядом с любимым. Какой же я хороший. Я все утро убил на поиски этого проклятого пистолета, но так и не нашел его. Обычно крысы растаскивают мои вещи по ближайшим укромным местам, и в школе это всегда были кусты. Я облазил каждый из них, прочесал дорогу от школы до дома дважды, даже забрался в будку сторожа, но пистолета нигде не было. Значит, его кто-то забрал. У кустов не было никаких следов, кроме крысиных, но в ветвях было пусто, следовательно, пистолет украли перед тем, как появились крысы, и этот человек должен помнить происходящее, иначе грызуны попросту стащили бы оружие, появление которого без воспоминаний вызвало бы множество вопросов. Между моей смертью и их появлением не больше минуты, так говорил Картман. Значит, человек, забравший оружие, находился рядом со мной, чтобы уложиться по времени. И — вот так удача — именно в этот момент в двух шагах от меня находился «ничего не помнящий» Эрик. Совпадение, блять. Я оглядел класс в поисках этого урода, но его, как назло, не было в классе, зато я наткнулся на три жалкие гвоздички в стеклянной вазочке на парте Пипа. Прежде, чем я успел поинтересоваться, кто подарил ему этот стремный букетик, Мистер Гаррисон вошел в класс. — Внимание, у меня есть важное объявление. Вчера вечером ваш горячо любимый одноклассник, Филипп Пиррип, скончался в больнице. Я понимаю, что вам всем очень тяжело, но это не спасет вас от контрольной, поэтому мы молча погрустим о том, что он наконец-то помер и напишем сочинение на тему толерантности к французам. — Но он не был французом, — заметила Рэд. — Да, правда? Какая жалость. А теперь заткнись и пиши сочинение, — отрезал учитель, и я запоздало подумал о том, что этот человек умеет толкать речь. Но, если он станет президентом, мы все умрем. В классе тут же загалдели, игнорируя полученное задание. — Я слышала, что его избили, но не думала, что это смертельно… — Ты шутишь? Да на нем живого места не было… — А что случилось-то? Подрался?.. — Да кому он нужен? Забейте на него… — Я слышал, что он много времени стал проводить с Картманом. Так и знал, что с ним не стоит связываться… Народ выдавал и обсуждал все, что было связано с Пипом, некоторые слухи о нем были откровенным бредом, другие похожи на правду, особенно те, про его связь с жиртрестом. Я был не в курсе, потому что на той неделе отрабатывал старые прогулы на шиномонтажке и… секунду. Какого черта Эрик звал на дело какого-то Филиппа, вместо того, чтобы как обычно позвать меня? Тогда бы темные дела Картмана не привлекли внимания. Обошлось бы без жертв, да и сколько нужно было предложить Пипу, чтобы тот сунулся в какую-нибудь заварушку? К тому же, Эрик сам требует вернуть долг, зная, что денег у меня нет, и мне можно подсунуть какую угодно работу. Какого черта? Мистер Гаррисон выжидающе пялился на класс, подперев кулаком щеку, пока все не стихли. Разговоры прекратились довольно быстро. Все-таки, парень не был настолько важной частью класса, о нем было мало что известно. — Ну что, закончили? — поинтересовался учитель, кисло улыбнувшись. — А теперь берем в руки ручки и пишем. Сочинения никогда не были моей сильной стороной, поэтому все, что я смог из себя выдавить — это жалкие полторы страницы. Мало того, что тема тупая и я не умею писать, так еще и на протяжении всего урока не покидало ощущение, что кто-то упорно пытался взглядом просверлить во мне дырку. Я неоднократно оборачивался на класс, пытаясь найти заинтересовавшегося мной человека, однако все, как один, неотрывно пялились в тетради и что-то калякали. Я из любопытства даже немного понаблюдал за Баттерсом, но тот только и делал, что увлеченно писал, вообще не поднимая взгляда от листа. Пусть я не нашел наблюдателя, утренние сомнения в Стотче отпали окончательно — он даже не смотрел в мою сторону, а значит, как и все, забыл про то, что произошло вчера. Как ему и положено. У него бы точно возникли вопросы, запомни он мою смерть. Как только урок закончился, я первым сдал тетрадь, зная, что больше не напишу, и быстрым шагом покинул класс. К моему удивлению, Картман, который не соизволил появиться на урок Мистера Гаррисона, преспокойно стоял у входа в обитель злобной математички и с кем-то переписывался, уставившись в телефон. Только я сделал шаг ему навстречу, предвкушая длительные разбирательства, как мне на плечо легла чья-то рука. — Мы идем в кабинет директора, пнятненько? — обратился ко мне Мистер Мэки и недвусмысленно подтолкнул в сторону лестницы. Мой пыл разом поубавился. Сейчас рыпаться не стоит. Было более, чем ясненько, из-за чего мне будут полоскать мозги.***
— …у тебя осталось четыре прогула до исключения. Не думай, что я сжалюсь над тобой из-за социального положения твоей семьи, ты и так пропустил в два раза больше занятий, чем разрешено. Везде должен быть свой предел. Я надеюсь, мы поняли друг друга. На протяжении всей его затянувшейся тирады приходилось кивать болванчиком. Говорил директор и в правду много. Я и сам все знал, что к чему, не маленький. И про пропуски, и про не аттестацию, и про проблемы с математикой, мать ее. Я так много пропустил, что уже не въезжаю в то, что проходит на каждом гребаном уроке. И нагнать не смогу, ведь придется забить на работу. Если пропущу хоть одну смену, могу вылететь. А тут еще и эти четыре прогула… и что мне с ними сделать? Не хотелось думать об этом. Хотелось пустить себе пулю в лоб и забыться до утра, но, опять же, школу пропускать нельзя, а пистолет кто-то упер. Кто-то, с кем надо будет разобраться на следующей перемене. Когда я вошел в класс, все писали какую-то самостоятельную, а учительница даже не подняла на меня взгляд. Видимо, ее предупредили о моем походе к мистеру «политкорректность». Я было направился к своей парте, как женщина вдруг оторвалась от заполнения журнала и жестом остановила меня. — Стотч, подойдите сюда, — позвала она, стараясь не отвлекать учеников. Баттерс быстро поднял взгляд на учительницу. — Да… — он ошарашенно уставился на меня и замер на полуслове. Стотч нехотя поднялся из-за парты и неуверенно зашагал к столу, глядя в пол, словно в чем-то провинился. Неужто… Он там списывает втихаря и думает, что я его сейчас спалю? Ай-яй-яй, я то думал, он шарит в математике, а он, оказывается, скатывает контрольные. Как жить-то теперь? Эх, Баттерс. Я укоризненно покачал головой. Парень побледнел и как-то сжался. — Кеннет Маккормик, вы наконец-то почтили нас своим присутствием! — тихо объявила она, и я еле удержался, чтобы не закатить глаза. Не хватало еще повторно выслушивать сказанное в прошлый раз. — Неужто завтра снег пойдет… — Я заметил, что у меня в прошлом семестре двойка по алгебре, — как можно более уважительно вклинился в монолог я, подводя разговор к сути. — И мне бесконечно жаль, что я такой безалаберный ученик. Что я могу сделать, чтобы исправить свое положение? Учительница заметно напряглась и, кажется, сбилась с мысли. — Ну раз вы сами понимаете, — после небольшой паузы сказала она, — то осознаете плачевность своего положения. Вам нужно принести эти задания до конца месяца, — она придвинула аккуратную стопку бумаг к краю стола. — В связи с вашими… немногочисленными познаниями в математике, я назначаю вас, Стотч, помогать ему, по мере возникновения трудностей. Баттерса перекосило. Он все больше и больше напоминал Твика, даром что не дергался… случай в раздевалке не в счет. — А почему я? — возмутился он. Я тоже возмутился, но молча. Баттерс? Пытается отказать? Что-то новенькое, даже обидно стало. Я не такой безнадежный. Я вообще-то тоже будущее страны. С другой стороны, можно было и без няньки обойтись, я бы и сам у Кайла все скатал. — Вы мой лучший ученик, — уверенно произнесла она, и я сдавленно хохотнул, — и я более, чем уверена, что вы сдадите экзамен на высший балл. Вам не составит труда помочь, — на этих словах она перевела взгляд на меня и мгновенно посуровела, — ленивому и безответственному однокласснику и вытащить его из плачевного положения? Будущее страны в моем лице чувствовало себя смертельно оскорбленным. Я даже удивился, когда безотказный Стотч покачал головой и открыл рот, чтобы возразить. Хотя его можно понять — экзамены на носу, а тут к Баттерсу приставляют «ленивого и безответственного одноклассника». У него наверняка тоже совсем нет времени на возню с кем-то, так что я встрял в разговор прежде, чем он успел и слово вставить. — Миссис Китлер, я понимаю, что не смогу справиться с… — на листке, который она мне протянула, красовалось треклятое «три икс в кубе…», — …с заданиями на понижение степени, но Баттерсу надо самому готовиться к экзаменам. К тому же я могу попросить помощи у Кайла. — Кайл уже занят одним проблемным учеником, — покачала головой она. — Я не имею права нагружать его еще больше, по этой причине и прошу Вас, — она многозначительно глянула на Стотча. — Мне больше не на кого положиться. На лице парня промелькнуло сомнение: он нахмурился, начал перебирать пальцами, его взгляд метался от учительницы, возлагающей на него большие надежды, ко мне. Но Стотч ни разу не посмотрел мне в глаза, все время останавливался на уровне ворота. Баттерс… был реально напуган. Он был в отвратительно скрываемом ужасе. С чего бы? Он же знает, что я его не сдам, пусть он скатывает хоть тригонометрию, хоть таблицу умножения. Я не сдаю никого, кроме Картмана. — Миссис… — Хорошо, — он неожиданно перебил меня. — Хорошо, я… помогу ему. Баттерс смирился со своей судьбой. И все же за столько лет он почти не изменился в характере, он все также безотказен. — Вот и договорились, — кивнула она. — Принесете все до конца февраля, а пока присаживайтесь на места. Если вы не закончили работу, — обратилась она к Стотчу, — можете дописать на перемене. Оставшиеся пять минут урока я сверлил взглядом Эрика, который в наглую скатывал у Кайла, почти перевалившись на его парту. Брофловски держался за остатки терпения, здравый смысл и собственную тетрадь с решением, которую пытался отжать у него жиртрест. Последний, судя по всему, сдаваться не собирался. Картман. Он больше не убежит от разговора. Телефон в кармане завибрировал, оповещая о смс. Карен: Под окнами пару минут назад ходили какие-то люди. Они спрашивали тебя. Все в порядке? Я сжал мобильник в руках, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не налететь на жиртреста прямо сейчас. Это нахуй четвертый день из семи, не крайний срок, какого черта он посылает своих людей сейчас? «Сиди дома, не забывай мерить температуру. Это мои знакомые, не волнуйся. На улицу не выходи, сегодня холодно, сильнее простудишься☺» Как только прозвенел звонок, Картман сдал тетрадь и размеренным шагом вышел из класса, достав на ходу телефон. Я тут же поднялся и направился за ним, впившись взглядом в идеально выглаженный черный пиджак. Который так и хотелось скомкать. Всего Картмана хотелось скомкать и разорвать на маленькие кусочки. Он уже задрал со своей игрой в плохого парня. Он перегнул палку, когда наехал на Карен, в опасной близости от которой ходят его люди. Это, блять, мой долг, и у меня еще есть время. Карен не должна пострадать. Он должен это уяснить в первую очередь. Внезапно кто-то схватил меня за запястье. — Насчет репетиторства… — промямлил Баттерс, отводя взгляд. — Ты можешь сегодня? — Да-да, — отмахнулся я, мельком глянув на него, и шагнул в сторону двери. — Приду вечером. Он нехотя отпустил рукав парки. Я нахмурился и обернулся на напряженного Стотча. Тот заламывал пальцы. Мне некогда разговаривать, но он какой-то необычно нервный сегодня, черт… — Ты что-то хотел? Мне нужно торопиться, давай по-быстрому, — я выжидающе уставился на него. — Я… ээ… эмм, — замялся он. — нуу, как бы… если ты торопишься, поговорим сегодня вечером. Обязательно приходи. — Ага, — коротко кивнул я и чуть не бегом направился к Картману, который уже спускался по лестнице. Расталкивая нерасторопных десятиклассников, я ринулся за ним, сжав кулаки. Кажется, кто-то вскрикнул, когда я налетел на жиртреста, схватив того за грудки, и приложил о стену. Кажется, кто-то закричал: «Мордобой!». Кажется, народа в коридоре стало больше, но было плевать, потому что прямо сейчас нужно поставить Картмана на место. — Слушай сюда, — скрипнул зубами я, вцепившись в ворот аккуратненького пиджачка, — или ты убираешь свои грязные лапы от моей сестры, или я грохну тебя прямо сейчас. — Что ты несешь? — даже не шелохнулся Эрик. Ни один мускул на его лице не дрогнул, оно выражало скуку. Хотелось ударить его прямо сейчас, выбить напускное безразличие. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Все ты знаешь, мразь, не придуривайся, у меня еще три дня до выплаты долга, не трожь Карен, или я… — Так-так-так, — поднял руки вверх в извиняющемся жесте жиртрест. — Я не понимаю, о каком таком долге ты говоришь, Кенни, ты ведешь себя странно. Может, ты не будешь совершенно БЕСПОЧВЕННО наезжать на меня при всей школе, ДРУГ, и мы поговорим насчет твоих каких-то там несуществующих долгов после уроков? И не был бы ты так любезен убрать свои ручки от моего пиджака? — Сначала ты уберешь свои от Карен, — прошипел я. — Перестань выделываться, мать твою, у меня осталось три дня до… — …до конца ПМС. Серьезно, Кенни, я не имею ни малейшего понятия о том, почему ты ко мне пристал, но ты правда хочешь выяснять это здесь, посреди коридора, в окружении этих дебилов? Он боится за свою репутацию. Эрик Теодор Картман — самая трусливая задница в классе, которая трясется за свой бизнес, как чихуахуа в припадке. Эту наглую псину так и хотелось отпинать, чтобы она наконец поняла, где ее место. Картманово лицемерие бесило. Его манера разговора распаляла желание размазать его по стенке. Его правота еще больше выводила из себя, ведь разобраться тихо точно не получится, и тогда посадят нас обоих — за употребление и продажу. — Мы обязательно поговорим об этом после уроков, верно, дружище? — улыбнулся он, и я, пересилив себя, отпустил пиджак. Возле нас уже собралась целая толпа зевак, разочарованная несостоявшейся дракой. — Расходимся, джентльмены, — поправив ценный предмет гардероба, Эрик первый вышел из круга. Клянусь, он бы не вышел отсюда живым, если бы не чертовы свидетели чертовой драки, из-за которой я могу даже в тюрьму сесть, и тогда Карен останется совсем без защиты.***
— Ты в последнее время нарываешься, Маккормик, и это реально начинает заебывать, — сплюнул он и достал порядком смятую пачку сигарет. — Нет, серьезно, ты бы перестал приходить накуренным, а то совсем распустился. У тебя могли быть проблемы похлеще долга. — Не уходи от темы. Ты прекрасно знаешь, к чему я веду. Не прошло недели, как под окнами Карен уже ходят твои братки. — Придержи язык, — нахмурился жиртрест и выдохнул облако дыма, глянув на меня. — Я никого не посылал. За кого ты меня принимаешь? Если я сказал, что срок — неделя, значит, так и есть. — Тогда… — Тогда напряги булки и добудь деньги, — подытожил Картман, сильно затянувшись. Он какое-то время пустым взглядом сверлил здание школы, которое мерным потоком покидали ученики. — В любом случае, их послал не я. Скорее всего, кто-то сверху подсуетился. Кто-то, кому я, то есть, ты должен кругленькую сумму. Этот отморозок явно не любит ждать. Чисто по доброте душевной, скажу, что просто так должников мы не отпускаем. Так что, если у вашей старой колымаги внезапно спустят колеса, или, скажем, в дом заберется бешенная собака… — Я в курсе. — Правда? Не помню, чтобы рассказывал тебе об этом. Неужто Пип не умеет держать язык за зубами? В прочем, это уже неважно. — Не посвятишь в великую тайну: почему для дела ты выбрал его? — Очевидно, из-за его очаровательной мордашки и неповторимого чувства юмора. А вот твоя нищебродская задница не в моем вкусе, — закатил глаза Картман, выпустив кольцо дыма. — Но я был в «твоем вкусе» раньше, — раздраженно выпалил я, скрестив руки на груди. Настроение играться с Картманом не было. — По крайней мере, последние пару лет. — Держи свою гейскую натуру подальше от меня. И кури поменьше… хотя, было бы обидно лишиться такого выгодного клиента, — чуть задумавшись, добавил Картман. Его донельзя безучастное выражение лица выводило из себя. Какого черта он ломает комедию? — Какого хера ты продолжаешь свою тупую шутку? Никого, блять, нет, чтобы понять ее, какой в ней смысл? Мы один на один у этого гребаного сарая, так почему ты продолжаешь шифроваться? Почему ты взял Пипа на дело, если знал, что мне нужны деньги? Зачем… ты же сам всегда был против того, чтобы брать кого-то со стороны, и я, блять, готов поклясться, что тебе пришлось конкретно подкопать под него, чтобы припереть к стенке. Я бы стоил в три раза дешевле, и обошлось бы без лишних жертв! Картман чуть не поперхнулся дымом и уставился на меня тяжелым взглядом. Идеальный актер. Если бы я не знал об игре, то без задней мысли поставил бы еще семьсот баксов на то, что он сейчас перечисляет людей, которые могли бы проговориться и слить информацию в массы, а также мысленно лишает их анальной девственности или, возможно, конечностей. — Что ты несешь? Я занимаюсь сбытом, кто тебе мог такое наплести? Пип… нет, — он всматривался в мое лицо, — не он… кто тебе это наплел? — Ты. Самолично, когда приперло разобраться с Томасом. Брось, Картман, перестань нести пургу, ты сам все прекрасно знаешь, прекрати свой дерьмовый розыгрыш. — Я был тогда один, — не моргнув глазом, уверенно пробасил жиртрест. — Какого хуя, Маккормик?.. — Какого… ты издеваешься? Нет, ты серьезно стебешься, — схватился я за голову, уставившись в небо. — Как же ты меня заебал, сколько, блять, можно делать вид, что меня не существует? Ты же печешься о своей выгоде, господи, я не вижу смысла в твоих действиях, ты… просто чтобы пошутить, потратил время на Пипа, поставил свое имя под сомнение, еще и сейчас смотришь на меня, как на идиота, и делаешь дохуя озадаченное лицо. У тебя отлично получается корчить амнезийную ублюдину, браво. Картман на секунду замер, прикрыл глаза, словно расслабившись, и продолжил ровным голосом, каким обычно общался с особо несговорчивыми клиентами. — Хорошо. Знаешь что? Ладно. Живи с этой информацией, хорошо, тебя не тронут, пока эта несусветная чушь не выходит за пределы твоей головы. Ты живи, Карен пусть живет, хорошо… — он затянулся сильнее. — Я не глава организации… пока, поэтому твое знание не погасит долг. От досады хотелось рвать на себе волосы. — Окей, — смиренно выдохнул я, — забудем про твою тупую шутку. Сделаем вид, что я все еще ведусь, а она все еще смешная. Другой вопрос: почему ты перестал брать меня на дела? Ты прекрасно знаешь, что мне нужны деньги. — Я тебя с собой вообще никогда не брал. Да с чего ты взял, что можешь быть мне хоть чем-нибудь полезен? Представь, если бы на месте этого смазливого придурка оказался ты. Столько бы подозрений вызвало твое внезапное исчезновение. Нашу троицу стали бы расспрашивать в первую очередь, а докопаться до наркоторговли не так уж и сложно, особенно в нашем гнилом городишке. А эти идиоты: еврейская залупа и алкохиппарский дегенерат, они бы меня живьем сожрали из-за тебя. Они же, суки такие, догадливые, — выплюнул Картман, бросил сигарету и с силой вдавил ее в асфальт. — Так почему я должен действовать себе во вред? Вовлекая тебя в эти, еще раз, выдуманные дела, я понесу огромные убытки. До тебя доходит? Если ты не понял, повторюсь — с твоей «помощью» я потеряю больше, чем мог бы получить. Я не нашелся с ответом. Он реально не помнит. А я облажался.***
Картман ушел быстро, видимо, по более важным делам. Перед уходом он многозначительно посмотрел на меня. Мы друг друга поняли. И дураку ясно, что если проболтаюсь, то наше трио, состоящее из меня Карен и третьего, кому я солью информацию, окажется на дне марианской впадины и будет рассказывать свои сказку уже Сквидварду. Теперь пнятненько, что Картман мне работу не даст, поэтому и денег с него я не получу. Да и в баре такое состояние наскребу минимум за две недели беспрерывного траха… хотя, есть у меня одна дерьмовенькая идейка, но для нее мне нужно вернуть пистолет. Остался только один вопрос: если Картман ничего не помнит, то кто спер оружие? — Здравствуйте, Мистер Стотч, — как можно более мило и невинно улыбнулся я, для пущего эффекта часто захлопав глазками. — А Баттерс дома? Учительница попросила нас поработать в паре, мы договорились встретиться у него сегодня вечером. — Баттерс наказан, позанимаетесь в следующий раз, — отрезал он и резко захлопнул дверь прямо перед моим носом. Я пытался достучаться до них, но ни на отвратительно громкую трель звонка, ни на стук в дверь никто не реагировал. — Что ж, — глянул я на водосточную трубу, которая вела прямиком к окну Баттерса (потому что родители вряд ли стали бы вешать очаровательные занавесочки с машинками себе в комнату) и ухмыльнулся. Залезть будет даже проще, чем у Картмана.***
Меня подвели не навыки альпиниста и даже не закрытое окно. Гребаная труба, привинченная на сопли, явно позаимствованные из школы, не выдержала и вместе со мной с оглушительным скрипом полетела вниз. Хорошо, что газон у Стотчей мягкий. Плохо, что фонарный столб по ту сторону улицы привинтили на те же сопли. — Блять…