***
Открыл глаза я под самое утро, когда в комнате стало совсем светло. О боже, неужели я так долго спал?! Мое положение не позволяло пошевелиться, и я кое-как окинул взглядом комнату, но часов на стене так и не нашел. Куда они все время пропадают? Я не хочу никого будить, но… я так могу и опоздать! А вдруг уже восемь, и отец проснулся? А мне бежать до дома минут семь, лезть до окна еще дольше… если я вообще смогу залезть, божечки! Прости, Кенни! Я заерзал, пытаясь выбраться из цепкой хватки, но обессиленно повис в чужих руках. Боже, как так вообще можно спать? Стоит мне начать, как в прошлый раз, «вывинчиваться» из капкана, как подушка под ухом зашуршала. — Епт, — шумно выдохнул Кенни, расцепляя руки, и я тут же сел рядом. Сонно щурясь, парень наощупь нашел и залез в карман так и не снятой парки, которую он, кстати, почему-то не оставил в прихожей. Выставив экран мобильника перед лицом, он разблокировал смартфон и болезненно сощурился. Через силу вглядевшись в экран, блондин закинул сотовый уже под подушку и натянул капюшон. — Че ты подорвался? Спи. Он плюхнулся обратно на подушку, перевернулся и засопел. — Я опоздаю, — зашептал я, боясь разбудить спящих друзей. — Я… лучше уже пойду. — Я поставил будильник, все норм, — зевнул он, обернувшись и открыв один глаз. Ох, точно, он же спрашивал, во сколько у меня родители по выходным встают! — До подъема еще час с половинкой, не ссы. Поколебавшись, но все же рассудив, что мне может понадобиться его помощь при подъеме по трубе, да и не мешало бы еще немного поспать, я лег обратно и попытался расслабиться. Тревожные мысли и возможные «результаты» вылазки, образ того, как отец будет уже сидеть у меня на кровати, когда я поднимусь по трубе и суровым немигающим взглядом смотреть, как я забираюсь на балкон, никак не хотели уходить… Свернувшись калачиком и удобнее устроившись на мягкой подушке Стэна, я закрыл глаза и провалился в тревожный сон.***
То, как мы вставали с утра, стараясь никого не разбудить, было отдельной историей. Вернее, старался не шуметь я, а Кенни все было по боку, и он бессовестно шелестел полупустой пачкой чипсов, пока я искал свою кофту. Еще одним препятствием на пути домой оказалось то, что я привык вставать по первому будильнику, а Кенни открыл глаза только после третьего. Не то чтобы я очень хотел его поднимать — на самом деле, проще было бы уйти одному — но небольшая страховка, пока я забираюсь по трубе, не помешала бы. Да и Кенни постоянно окликивал меня, мол «ща встану. вот прям ща. минуты через две». Утром Южный Парк был совсем пуст, и, если при выходе из дома Стэна я боялся, что мимо по дороге проедут Стюард или Жанна — друзья моих родителей, да и ночью я несколько раз подрывался от того, что боялся проспать, сейчас на душе было совершенно спокойно. Возможно, потому, что город еще спал, и спать будет еще по крайней мере пару часов. И даже несмотря на то, что сам я дремал, может, час или полтора, голову совсем не занимали мысли о том, что я приду и рухну на кровать. Нет, конечно, это так и будет, ведь мне нужно будет притвориться суперспящим, просто почему-то приятнее было думать не о грядущем сне, а о том, что ночь действительно удалась. Хотелось бы отмотать время назад и вернуть состояние, когда единственными цифрами, волнующими меня, были стремительно улетающие очки здоровья или таймер микроволновки, когда приходилось готовить еще одну порцию быстро заканчивающегося попкорна. Про себя улыбаясь, я не сразу заметил, что Кенни при повороте на мою улицу остановился и посмотрел в заблокированный экран телефона. Сверху обнаженной женщины в душе (странная картинка для блокировки экрана) высвечивалось 5:58. — Почему мы… — Пойдем сходим кое-куда? — вдруг перебил он, устремив взгляд куда-то вправо. Я повернулся вслед за ним, пытаясь понять, что значит это «кое-куда», но в той стороне находится, вроде бы, только супермаркет. Ему нужно в магазин? — Без проблем, — пожал плечами я и направился за парнем. Но, к моему удивлению, Кенни даже не посмотрел в сторону магазина и, обойдя его, повел меня в сторону леса. Я невольно нахмурился. — Подожди, куда мы идем? — я остановился прежде, чем Кенни успел переступить с асфальта на вытоптанную дорожку, ведущую в глубь леса. — Я хочу показать тебе кое-что, — пожал плечами он, посмотрев на меня. — Не переживай, мы успеем вернуться, тут недалеко. Я не сильно боялся, что мы не успеем, времени было предостаточно… Но гулять по лесу не очень-то и хотелось: там легко заблудиться. Люди постоянно терялись, блуждая по спутанным тропинкам, вытоптанными другими заблудившимися бедолагами. Мы никогда не ходили семьей на пикник в этот лес как раз по этой причине. — Я понимаю, что сюда мало кто ходит, но тебе должно понравиться, — словно прочитав мои мысли, произнёс Кенни, — по крайней мере, я на это надеюсь. Подумав немного, я понял, что терять мне нечего. Я думаю, он знает, куда идти, раз говорит так уверенно. Кивнув своим мыслям, я пошел вслед за Кенни, который, победно улыбнувшись, возобновил шаг.***
— Кенни, не подумай, что я в тебе сомневаюсь, но ты точно знаешь, куда идешь? — осторожно поинтересовался я, оглядывая лесную чащу. Город был уже давно позади, вокруг росли совершенно одинаковые деревья, и в данный момент я совершенно не представлял, где мы находимся. Знал я только, что мы шли по одной… из примерно тысячи тропинок, которые то и дело пересекались. — Все путем, чел, — как ни в чем не бывало бросил он, оглянувшись через плечо и добродушно улыбнувшись. — Я здесь довольно часто бываю. Мой задний двор вообще выходит в этот лес. Тут гулять не очень интересно, но в один момент, особенно если ты — это я, за тобой может погнаться рой ос или любое другое живое существо. И тогда тебе точно придется уделить лесной прогулке часа 3 своей жизни, в попытке убежать от… скажем, вынуждающего смертельно опасного фактора. Это всяко лучше, чем быть искусанным до смерти. — Оу… — все, что смог выдавить из себя я, параллельно прикидывая, насколько злопамятными могут быть осы и могут ли они, скажем так, чисто теоретически, вернуться. А смогу ли я, скажем так, чисто теоретически, выбраться из леса, если против Кенни вдруг ополчится какая-нибудь живность из леса? Или, может, вся живность из леса? Смогу ли я вызвать отсюда такси? О боже, лучше об этом не думать. — А все-таки куда мы идем? — все же решился спросить я, переступая через огромный древесный корень и недоверчиво косясь на ближайшие кусты. Какова вероятность, что в нем что-то прячется? Могут ли это быть затаившие обиду осы? — Увидишь, — хитро сощурившись, произнес парень и, уже занеся ногу для следующего шага, вдруг остановился, смотря куда-то вперед и будто вслушиваясь. Я тоже притормозил и прислушался, но… вроде, все было тихо? — Что… — Не знаю, — пожал плечами Кенни. — Может, показалось. А может, кролики ебутся. — Аа… почему ты так в этом уверен? — спросил я, возобновляя шаг вслед за парнем. — Не знаю… если бы оно хотело нас сожрать, я бы тут уже не стоял. А кролики невинны. У них даже нет кармана, чтобы носить нож, а потому они даже менее опасны, чем коалы, — пожал плечами он, поднимая особо низкую хвойную ветку. Я поспешил проскользнуть в образовавшийся проход. — Ну, мы пришли. Мгновение назад мы шли по совсем глухой чаще леса, которая, как мне казалось, не закончится никогда. Я даже не понял, в какой момент стволы деревьев расступились, являя небольшую зеленую полянку и мерно текущее озеро, озаряемое лучами холодного утреннего солнца. Слева в него впадала бурно текущая река, но ее сильное течение, разбивающееся об острые верхушки валунов, тут же поглощалось толщей спокойной озерной воды, обнимающей кромку леса… не знаю до какого момента — куда ни посмотри, справа был сплошной лес да небольшая береговая линия огромного озера. Даже присмотревшись, я не смог увидеть, где заканчивается вода, словно она огибала лес в форме полумесяца. — Не стой столбом, — громко раздался голос Кенни и выдернул меня из транса. — Пошли присядем, что ли. — А тут есть… оу, — оглядывая пейзаж секунду назад я не заметил скамейки… и не ошибся в своих догадках, когда Кенни, скинув парку, расстелил ее на подобие пледа прямо на высокой мокрой траве. Усевшись на нее, он откинулся назад и оперся на руки и, заметив мое замешательство, тут же похлопал по месту справа. Я поспешил расположиться рядом. Жесткая зелень чувствовалась даже сквозь парку, но это было лучше, чем просто сидеть на земле. Пару минут Кенни, как я недавно, прикрыв глаза, смотрел куда-то вдаль и, глубоко вдыхая свежий — совсем не такой, как в городе или дома — воздух, молчал. — Тебе, наверное, интересно, зачем я тебя сюда притащил, — не сводя взгляда с кромки воды, начал он, — вообще, у меня не было особой цели, просто я подумал, что было бы здорово где-нибудь сесть, и в голову почему-то пришло это место. Оно всегда меня успокаивает… А еще, я просто хотел быть честным с тобой. У него опять что-то случилось? Его хотят посадить в тюрьму, он ограбил не того человека, опять не стер кому-то память? Но стоит мне повернуться на него, как эти мысли сами собой отпадают. Нет, он слишком спокоен и расслаблен, чтобы говорить новости… такого рода. — Я вообще не мастак о таком разговаривать, но… я все же хочу сказать тебе это. Вообще, я осознал это еще недели две назад, но я даже не думал, что заговорю об этом. Я хотел замять эту тему, то есть, было бы много проще, если бы я замял эту тему и даже не стал ее поднимать… не то, чтобы в моих словах была какая-то необходимость, но сегодня мы просто охуенно затусили, и… Как бы начать… — он поджал губы и посмотрел в небо, видимо, подбирая слова. — Скажем так, где-то между созданием нашей Вселенной и настоящим временем, ты с какого-то хуя забрал с моего трупа пистолет, объясняя это тем, что не хочешь, чтобы я стрелялся, и еще через какой-то жалкий месяц вообще выкрал документы прямо из-под носа полицейских ради меня. Я имею в виду… Это просто невероятно. Ты с такой легкостью впустил меня в свою жизнь. Я хрен знает, как ты вообще умом не тронулся, когда я типа застрелился в метре от тебя, а потом… типа… сделал так еще пару раз. И пырнул себя ножом и для верочки скинулся со второго этажа, и меня вроде как даже придавило… — Я понял, — энергично закивал я, прерывая его… список. По мере перечисления… «ситуаций» образы тех моментов сами собой всплывали в памяти, и это не совсем то, о чем хотелось бы вспоминать таким хорошим утром. — А, прости, отвлекся. Так вот, — на этом он взъерошил волосы на затылке и, не отрывая взгляд от озера, будто стараясь не смотреть в мою сторону, продолжил. — Мы не общались с началки, а это… чертовых восемь лет. И даже несмотря на это, стоило мне только открыть рот и попросить о помощи, как ты сразу же выдавал свою дежурную фразочку «без проблем!» и, еб твою мать, если ты скажешь ее еще хоть раз, я не побоюсь расхреначить самый большой в этом лесу осинник, — на этом он, угрожающе сощурившись, все-таки повернулся на меня, вероятно, чтобы я мог проникнуться серьезностью его намерений. На это мне оставалось только кивнуть. — Ииииии… — он снова отвел взгляд. Чем больше он говорил, тем сложнее ему это давалось. Он выглядел… смущенным? Никогда не видел его смущенным. Чем больше он тянул, тем больше мне хотелось узнать, к чему он клонит. — Блять, почему ты такой сложный, Баттерс? Я уже открыл рот, чтобы спросить, но не успел: парень, словно набравшись смелости и вдохнув побольше воздуха, далее говорил быстро и сбивчиво. — В общем, я перестал считать тебя другом уже давно, очень давно, только не пойми неправильно — мы же совсем не общались, вот я и подумал… да даже когда мы начали общаться, я не представлял, что могу назвать тебя близким человеком, — я невольно нахмурился, но ничего не произнес вслух, решив, что лучше дослушать его до конца. — Но ты… твои поступки, твое искреннее желание помочь мне выбраться из всего этого дерьма, целого грузовика дерьма… просто потому что… да хуй тя знает. Ты вообще странный, в математике шаришь и даже меня кое-чему научил. И продолжаешь уделять два дня в неделю, чтобы впихнуть в мою тупую башку что-то, что убережет меня от Китлер или вытащит на экзамене… когда я такой долбаеб, который игнорировал твою помощь и просто не приходил… это… это… Это пиздец, Баттерс! — он говорил сбивчиво, и в какой-то момент его щеки даже слегка порозовели. Только сейчас до меня начал доходить смысл произносимых им слов. Я невольно засмотрелся на то, как он, сбивчиво подбирая слова, часто моргает, вертит головой из стороны в сторону, будто одергивая себя от того, чтобы не потерять мысль. По озеру пробежала мелкая рябь прежде, чем меня обдало потоком прохладного воздуха. Я поежился скорее рефлекторно, чем от холода. — Ты постоянно говорил, что делаешь это… ВСЕ это потому, что мы друзья. Такое теплое отношение просто из ничего сбивало меня с толку… все три месяца. И, честно сказать, только сейчас я могу быть уверенным, что ты для меня особенный, понимаешь? Произошло столько всего, что мне уже кажется, что мы никогда не прекращали общаться. Ты… ты все тот же мелкий Баттерс, который говорит «без проблем» и добровольно лезет в самую задницу, если попросят. Ты чуть ли не самый теплый человек в плане общения, а не в плане кастрюля с кипятком или обогреватель, которого я знаю. Я так рад, что ты спиздил с моего трупа пистолет тогда, потому что без этого я бы… я бы просто загнулся. Раньше я и представить не мог, что кто-то с такой обеспокоенной моськой будет выслушивать, как меня однажды разнесло на мельчайшие кусочки из-за какой-то охуевертительной и буквально взрывной газировки. Ты никогда не смеялся, когда мне было плохо, не грозился вызвать копов и не жаловался на грязный ковер… например. Ты… я просто хочу тебе сказать огромнейшее спасибо за все. Это, наверное, прозвучит странно, особенно от меня, но без такого замечательного человека я бы просто не выжил. Он говорил очень приятные вещи, хотя я просто помог ему выбраться из неприятностей, что на моем месте сделал бы кто угодно, а он говорит обо всем так, словно я как минимум снял с неба звездочку и подарил ему. Хотя это не отменяло того факта, что… черт. Слышать такое… да мне никогда никто такого не говорил, а сейчас… столько слов сразу, с таким откровением… я… даже ничего не мог сказать в ответ. В голове было совершенно пусто, не считая эхом повторяющихся слов Кенни, и все, что я мог сейчас чувствовать — странное волнение и невесть от чего горящие щеки. — К чему я веду, — вдруг опомнился парень и, за секунду, видимо, провернув в голове все сказанное, протараторил, — У меня никогда не было такого хорошего друга, как ты, Баттерс. Серьезно, наша компашка типа хорошая, но не такая хорошая… то есть, ни с одним из парней мне не хочется так много проводить времени, как с тобой. И вот сейчас я вообще не кривлю душой, не вру, не преувеличиваю, нихуя. Я просто хочу, чтобы ты это знал. Воть. Он осторожно повернулся на меня, но тут же уверенно и искренне улыбнулся во все тридцать два. Я только сейчас обратил внимание на ярко выраженную щербинку между зубами и то, как сильно у него выступают морщинки на уголках глаз сейчас. Странно, что я не замечал этого раньше — но, может, дело в том, что он не то, чтобы часто вот так вот улыбался? Как-то… по-особенному, и я сам не смог сдержать улыбки. Было в ситуации что-то теплое, непонятно… хорошее, греющее душу. — А… — я вдруг осознал, что нужно все-таки что-то ответить, но слов было так много буквально на все, что он сказал, и я никак не мог выбрать, и в итоге не сумел подобрать подходящих. — Спасибо, да… правда. Это здорово! И я, я как бы…. Не мог поступить по-другому на тему всего, что ты сказал. И… — у меня просто не выходило что-то связное, я не мог из себя выдавить хоть слово и беспомощно разводил руками, пытаясь экстренно что-то придумать, в то время как Кенни, подперев подбородок руками, был весь во внимании, не прекращал улыбаться. — Я правда считал тебя другом все это время… и всегда буду, потому что я помню, как мы общались в начальной школе, а то, что мы вот так сдружились заново… это же классно! Мне, — наконец выдохнул я, подводя итог, — мне было очень приятно услышать это. — Ой, ну переста-ань, — притворно засмущался он, махнув рукой и часто заморгав. — А то я ж засмущаюсь. Его артистичность тут же разбавила тишину и мгновенно разрядила слишком уж напитанную неловкостью обстановку. Даже мятая, когда-то, может, белая футболка, края которой были заляпаны машинным маслом и застиранные джинсы, протертые где только можно, не испортили его образа недотроги. — Так, — вдруг встрепенулся он, — что-то я совсем разоткровенничался, хватит о бабском, — он поднялся с парки и, сладко потянувшись, достал из карманов штанов телефон и сверился со временем. — Ну все, времечко поджало яйки, что-то долго я тупил с нужными словами. Давай вставай, — с этими словами он протянул мне свободную руку. Я тут же схватился за нее и легко поднялся, попутно поднимая сырую от росы парку. Шагая за Кенни вдоль одной из тысячи лесных дорожек, я поймал себя на том, что не могу перестать улыбаться.***
Взбираться было тяжелее, чем спускаться. Руки жгло от не самого простого восхождения на Эверест, как его окрестил Кенни. Я едва смог с этим справиться, но, поднявшись наверх, осознал, что, если он бы снова заявился посреди ночи и позвал меня гулять, я бы не раздумывая согласился. Мы попрощались слишком быстро. Во всяком случае гораздо быстрее, чем мне бы хотелось. Я мог бы рассказать моему другу (было немного странно узнать, что все это время он не считал меня своим другом, но это больше не имело значения. Он сказал много приятных вещей, и я точно уверен, что он был искренен) о всех моих впечатлениях за сегодня, снова поздравить с победой в бою против Эрика и, конечно, еще раз поблагодарить за то, что он привел меня в такое чудесное место, но все ограничилось только скромным махом рукой с высоты моего окна. Я бы может даже крепко обнял его на прощание, если бы до подъема родителей не осталось меньше 10 минут… но я не сильно расстроился, ведь мы скоро увидимся в школе. Правда я хотел бы провести с ним хоть чуть-чуть больше времени у того странного лесного озера…