Без Имени

Мягко шелестя листвой, Ин`Ис`страин` говорил со звёздами, которых ещё не было видно за кровью расплывающегося по небу заката. Лес был пуст и безутешен в своём одиночестве. Его душа давно высохла и превратилась в прошлогоднюю палую листву, осталась одна только древняя мудрость. Единственной радостью для Исстраина (так называли его жившие поблизости люди) была звездная пыль, которой время от времени его посыпали Древние-древнее-чем-Лес Звезды. И они были печальны – они скучали по своему Стражу, они до сих пор оплакивали его, а новых стражей сжигали сиянием, ведь так трудно Древним привыкнуть к новому и так трудно прощаться со столь привычным… Прошло три дня с момента, как наступила осень, одно из тех времён года, когда лес становится печальным. И не только он, а всё вокруг – и ручьи, и озёра, и закаты, и сама красота, и краски: всё, что может веселиться сгорает от грусти, погружаясь в вечный сон… И вот Исстраин, вздохнув, шепнул звёздам что-то неразборчивое, Звезда-Сияющая-Темнотой безмолвно дала своё согласие. Но в глубине своих мыслей, которая тянула старый Лес на дно воспоминаний былого величия, никто, даже сама Древность Исстраина, не заметила, как с почти беззвучным шелестом с ветки старой Бузины сорвался лист. Он поднялся над Лесом, наслаждаясь полётом и зная, что больше никогда не увидит своего господина и отца, не сможет слиться с ним вновь, стать одним целым с тем, что его породило. * * * Настигнув уха нескладного юноши, пробирающегося через высокий колючий кустарник, окружавший Исстраин с начала его существования, лист начал шептать что-то, но юноша ничего не понял – он не слышал его. Руки бедняги были по локоть в крови, изодранные острыми, как иглы, ветками, больно впивающимися в плоть, будто стараясь ни кусочка не оставить хозяину. Ноги его были сильно исколоты жесткой сухой осенней травой. Но лист не сдавался, он все кружил и кружил, шептал и шептал, а парень все шел и шел, даже не пытаясь прислушаться. Густые заросли громко и грубо шуршали, хрустели, царапались, делая все, чтобы омрачить дорогу путнику, у которого было ощущение, что сквозь этот треск слышится крик боли и печали, призывающий остановиться и одуматься. В этом и заключался долг каждого кустика, растущего там. Но лист не унывал, и снова, и снова пытался он что-то шепнуть, но человек не обращал никакого внимания на маленький лист. Но через некоторое время силы стали покидать обоих. Парень остановился. Лист стал кружить перед его лицом, и только тогда уставший путник понял, что с ним разговаривают на неведомом ему языке неведомые ему силы; по началу он пытался вслушаться, понять, разобрать что-то в этом причудливом верещании и шуршании листика, но потом все это начало надоедать, расстраивать, а в конечном итоге и раздражать. – Я не тот, кто тебе нужен, слышишь!!! Хватит с меня, хватит!!! УБИРАЙСЯ!!! – Ты глупец… – прошептал напоследок лист и, пискнув, опустился на окровавленную ладонь остолбеневшего юноши, коснувшись которой, превратился в прах. И так долго стоял он, сжимая в руке прах своей надежды… Потом понял, что упустил что-то важное, но что? Неведомый ему язык, магия, колдовство, что это было? Он опустился на колени и выпустил из себя всю боль и разочарование – он закричал, но не звука не сорвалось с его уст. Кричал не он – это душа кричала. Опустившись на колени, он почувствовал, как тысячи маленьких иголочек вонзаются в его тело – он совсем забыл, что ещё не выбрался из кустарника. Но, не смотря на боль, продолжал медленно опускаться, закрыв глаза.