К рассвету от Тилиона (Пасынки Илуватара - 2)

      На скотном дворе за трактиром “Старый загон” собрались первый ученик дайна Тим, сапожников подмастерье Дэн, Билли, младший сын паромщика с гномьей переправы, трактирный мальчишка, безродный сирота по кличке Дасти, перекупленный Лысым Томом у дайна вместо сгинувшего Злоязыкого, и младшая подавальщица Берта. — Ребята! Ведьма удачу отдает! Сам слыхал! — сообщил компании Тим заговорщицким шепотом. — Сидеть не больно? — съехидничала Берта. — Небось опять метлой по заду схлопотал? — Впервой, что ли? Зажило уж все. — А голую ведьму видал? — жадно спросил Дэн. — Ну видал, — пожал плечами Тим. — Девка как девка. Чего у нее есть-то, чего у других девок нету? — Так ведьма же! — Дэн сглотнул слюну. — Тебе, червяку-кожееду, ведьмина удача не светит, — снова встряла Берта. — Сунешься — прилетит метлой, неделю потом занозы из задницы таскать будешь. А уж если по самому дорогому попадет — настрогаешь будущей женушке целую ораву деревянных ребятишек. Парни одобрительно заржали. Берты ни капельки не стеснялись — она была своя в доску, даром что девка. Могла такое загнуть, что у свиней уши краснели. — Слышь, Тим, а кому Нэн удачу собралась отдать?— полюбопытствовал Билли. — Да небось Камлосту. От дайна слыхал. Они с Камлостом сговаривались, а я в задней комнате курильницы чистил. — Это тот величайший герой, которого Злоязыкий по трактиру гонял? — заржал Билли. — Мне Бродда-вастак рассказывал, ну, тот, что у Лысого Тома за скотиной ходит. Не отдаст она ему удачу. — Куда она денется, — возразил Тим. — Дайн ведьмину удачу уже продал. — А ведьма чхать на это хотела! — отмахнулся Дасти. — Удачу он продал, дурень старый. А того не знал, что ведьма с ярмарки не одна ушла. — Брешешь! — хором выдохнули остальные. — Да чтоб мне лопнуть! Сам видал. Меня хозяин к эльфам за вином послал. Я ж в нашем трактире один непьющий. Послал бы кого другого — тот бы все винище по дороге и выхлестал. Поди его достань из брюха-то! Так вот. С эльфами одноглазый какой-то явился. Ну, из тех, кто ихним лордам служит. Похожи они с Камлостом — аж жуть берет. Только у Камлоста рожа огнем не мечена и оба глаза на месте. А тут Кирр с Ульфангом взялись к ведьме приставать. А он подошел, лбами их стукнул и в лужу опрокинул. А потом и сам с ведьмой ушел. Вот спорю — ему она удачу и отдаст. — А на что споришь? — тут же загорелся азартом Дэн. — На ожерелье. Я его вчера у косой Элис спер. Глянь, как блестит! — Дасти вытащил из-за пазухи дешевое ожерелье из разноцветных стекляшек и повертел перед носом у приятеля.— Проспорю — твое будет. — А не заметит? — Кто, Элис?! Да у нее умишка — что воды в пересохшем колодце, а память куцая. Решит, что потеряла, а то и вовсе забудет. У нее цацек много. Сам-то чего поставишь? — Кусок дратвы и три гвоздя. — Пойдет. Спорим! — А спорим, никому не достанется? — подал голос Билли. — Спорим! Чего поставишь? — Связку вяленых лещей и грузило. — Я ставлю на Камлоста, — заявил Тим. — Свистну с алтаря приношения Йаванне. Дайн решит, что богиня впервые за сто лет дары приняла — вот смеху-то будет! Берта, а ты на кого ставишь? — На пришлого. Проспорю — хозяйке в квашню мышиного дерьма насыплю. — Э, так нельзя! — всполошился Дэн. — Вещи не ставишь — значит, не споришь. Хоть фляжку эстоладского сопри. — Рабам в погреб ходу нет. Ключи у хозяина, хозяйки и Келли. Они со связками не расстаются. Даже спят с ними. — Дела тоже ставить можно, — рассудил Тим. Он как ученик дайна считался знатоком всяческих правил.— Вон в том году Берта на спор Камлосту в кувшин с вином наплевала. — Самолично! — гордо подтвердила Берта. — Прямо при нем. Он пьяный Аделину лапал и ничего не заметил. — А я на спор на ту сторону ходил, — похвалился Дасти. — Врееешь! — выдохнул Билли. — Я у реки живу и то папаша на ту сторону не ходит и мне не велит. Только с паромом до причала и тут же обратно. — А я ходил! У Ульфанга спроси. Я с ним поспорил. Если бы проиграл — на целый год бы в рабство угодил. И припасы бы у хозяина таскал, и деньги. — А он чего ставил? — А он кота обещал оживить. Ну, Уголька моего. Он Берену некстати под ноги подвернулся. Всему живому друг, мяса не ест, а сапоги и доспех из кожи носит, совесть не мучает. Пнул животину со всей дури, да и говорит — чтоб ты сдохла, Морготова тварь. Уголек отлетел, об стенку шмякнулся и дух из него вон. Много ль коту надо. А я его слепым котенком из ведра выловил и выкормил. Хороший кот был. Ульфанг сказал — оживить можно. Черным колдовством. Билли сплюнул и на всякий случай сделал знак от нечистой силы. — Оживил? — Ага. Если бы. Уголек три дня походил, как пьяный, не ел, не пил, не мурчал, не ластился, потом лег и обратно сдох. Я к Ульфангу — мол, обман, теперь ты мне желание должен. А он, скотина, ржал, что, дескать, насовсем кота оживлять и не обещал. Ежели чего не нравится — его дружки живо мне объяснят, кто тут жулик, а кто нет. — А как там — на том берегу-то? — с жадным любопытством спросила Берта. — Расскажи! — Ну слушайте. Только никому ни звука! Другие прознают, повадятся шляться, эльфам это надоест и превратят они нашу деревню в болото. Будем все до конца жизни лягушками квакать. Клянетесь? Все, конечно, поклялись. — Поспорил я, значит, с Ульфангом, что схожу на ту сторону и принесу оттуда эльфийской земляники. — зачем-то оглянувшись, продолжил Дасти, — Она у них, Ульфанг болтал, не красная, а белая и с кулак размером. — Взаправду?! — ахнула Берта. — Взаправду. Белая с красными семенами, только не с кулак, а всего лишь с лесной орех, зато зреет до самой осени. Нашел я ту полянку, полный горшок насобирал, а на обратном пути в эльфову ловушку попал. Эльфы свои ловушки так прячут — нипочем не догадаешься, пока туда не угодишь. Думал — ну все, конец. А ихний дозор меня просто вытащил вечером из ямы и к парому выставил. И даже землянику не отобрали. Так что не такие уж они коварные и я их не боюсь. — А кто проверит, кому ведьма удачу отдаст? — свернул на любимую тему Дэн. — Я! — вызвался Тим. — А слабо тебе! — А не слабо! А слабо со мной?! — Вдвоем засыплетесь, — со знанием дела покачал головой Билли. — Ведьма почует — и всем нам крышка. Рыжий вызвался — рыжий и пойдет. А коль ведьма застанет — чего врать будешь? — Соври, что средство от прыщей позарез нужно, — подала голос внимательно слушавшая Берта. — Среди ночи?! — Дурак! Среди ночи за этим и ходят! Стыдно потому что. Помнишь, как косая Элис мельникова сына отшила? Дескать, приходи, когда прыщи сведешь, а то ты на жабу похож. Так он тоже среди ночи... Подростки загоготали. — Провела его ведьма, — заметил Билли. — Неделю ходил в зеленую крапинку, вся деревня потешалась, а прыщи как были, так и остались. — Сам виноват, — заступился за ведьму Тим. — Он же не добром снадобье попросил, а спер чего на окошке стояло. — Может, то было зелье не от прыщей, а для прыщей? — с милой улыбкой предположила Берта. — Порчу наводить. Чтобы их больше стало! Компания сползла по стенке коровника, держась за животики. Так и решили, что Тим пойдет и проверит. Благо дорогу к ведьминому дому он мог найти с завязанными глазами. — Завтра после утренней дойки собираемся на этом же месте. — В такую рань да еще и в дождь мой папаша на переправу не пойдет. Раньше полудня из дому не вылезет. — И нас Лысый Том далеко со двора не ушлет. Не дальше лавочника или кузнечихи. — А мой хозяин до дневных колоколов не проспится. Гномьего неразбавленного хватил и валяется в грязи, как свинья. Хозяйка его пьяного на порог не пустила. Так в хлеву со скотиной и дрыхнет.