К рассвету от Тилиона (Пасынки Илуватара - 2)

       Утром Тим явился первым — мокрый, грязный и перепуганный до икоты. Следом прибежали Дасти с Бертой. Берта, увидев приятеля в таком виде, по-мальчишески присвистнула и исчезла за дверью черного хода. Вернулась она с котелком горячей воды, тряпкой, еще теплой, явно сдернутой с печки, и чьей-то чистой одежонкой. — Рожу умой да переоденься. Грязное мне давай — хозяйка все равно большую осеннюю стирку затеяла, в общей куче никто не разберет. Вечером приходи — обменяемся назад, а то обоим влетит. Пока Тим приводил себя в порядок, пришли Билли и Дэн. С затянутого серыми тучами неба капало и компания юркнула в свинарник. Кормежка его обитателей уже прошла, так что появления свинопаса или скотника Бродды, которого сгинувший Злоязыкий называл непонятным словом “Чуркестан”, можно было не опасаться до самого полудня, а среди свиных закутов с высокими дощатыми стенками имелось немало укромных уголков. Компания устроилась на перевернутом корыте в самом темном углу, за кучей соломы и навозной тачкой. Никто не найдет. А что навозом воняет — так это не беда, небось свинарник, а не лордовские покои. — Ну? Тим пригладил волосы пятерней и начал рассказ, опережая готовые посыпаться вопросы. — Ох и страху я натерпелся! На сто лет вперед. Камлост-то к ведьме через кладбище поперся. А я за ним. Сам видел, как он в свежую могилу спьяну провалился. В ту, что для бабки Бесс вчера копали. Компания захихикала, зажимая рты руками, чтобы никто не услышал и не вздумал поинтересоваться, зачем они все здесь собрались и что делают. — Хорош герой! — Нажрался как скотина. — Еще б ему не нажраться, — хмыкнул Тим. — Дайн ему подливал, а сам не пил. — А ты почем знаешь? — В замочную скважину подглядел. Ну, слушать будете или как? Все наперебой заверили, что, конечно, будут. — Так вот. Пока он из могилы выбирался, я уже до Сонной лощины добежал и в ведьмином огороде спрятался, в ботве от земляных груш. Там хоть коня можно спрятать — никто не найдет. И правильно сделал. Одноглазый-то гномий фонарь во дворе зажег, светло от него как днем. Сижу я, значит, в ботве. Ведьма в дом ушла, одноглазый фонарь погасил и за ней. Ну, а потом дождь зарядил, а ботва — она вообще не защищает. Тут я к окну под навес перебрался. Там все слышно и почти не капает. Но все равно продрог как шелудивый пес. А тут как раз Камлост явился — плащ в глине, рожа в крапиве, бок в луже, уши наружу. Дом три раза обошел, сразу двери не нашел. И Тим в красках начал рассказ о великом посрамлении Берена. — Все-таки похожи они с одноглазым — прям диву даюсь. Может, у Камлоста не всех братьев порешили, а? Или папаша где-то с кем-то на стороне согрешил? — Или бабка Андрет с лордом байстрюка прижила, — съязвила Берта. — Жил всю жизнь с эльфами, вот по-человечески и не говорит. — Да ну, скажешь тоже! — отмахнулся Тим. — Это сколько ж ему лет должно быть? Люди столько не живут! А они с Камлостом на вид одногодки. И феанорингов помянул. Получается, одноглазый феанорингам служил? Может и посейчас служит. Может, наместником его сюда лорды прислали. — Не понравилось, видать, как Злоязыкий их своими речами позеленеть заставил! — снова не стерпела Берта. — Отказался одноглазый ведьмину удачу продавать. Тогда Камлост меч вытащил, — продолжал Тим.— А одноглазый — как двинет ему ногой по руке! Конь так не лягается! Меч выбил, я так и не увидел, куда он улетел, да и говорит... Тим приосанился и сделал эффектную паузу. Компания сгорала от нетерпения. — Перед лесом и людьми — моя! — торжественно произнес ученик дайна. — Чегоооо?! Вот теперь точно сбрехал! — Да чтоб мне плешивым гоблином заделаться! Так и сказал, честь по чести, моя, дескать, перед лесом и людьми — моя! На синдарине, как и положено. — Не считается, — подал голос рассудительный Билли. — Про солнце, звезды и луну не сказал и богов не помянул! И вообще, все службы на Высоком наречии идут. А он на синдарине сказал. — Дурак! — разозлился Тим. — Кто тут ученик дайна — ты или я?! Основное заклятие такое — пред лесом и людьми. И именно на синдарине. Это древняя форма. И отвечать было положено — лес слышал. А боги, Высокое наречие и все остальное потом добавилось, вместе с заморскими эльфами. Понял? Ну так вот. Тут и ведьма выскочила, в одной рубашке, прям под дождь. — Облепило ее, небось? Лило-то как из ведра! — не утерпел Дэн. — Небось все равно что голышом стояла. Эххх... Послышалась плюха. Это Берта хлестко врезала приятелю по шее. — Кто о чем, а вшивый о бане. Небось уже ладони до костей стер. Прыщи сведи, тогда, может, хоть косая Элис с тобой пойдет, кожеед. Тим, дальше-то чего было? — Встала ведьма рядом с одноглазым, он ей велел что-то — что, я не разобрал. Она каак начнет колдовать! Камлост перетрухнул, видать, рванул — аж калитку снес. — А ты?! — А я тоже удрал. Только огородами. Меня и не заметили. Прибегаю к храму, думал в заднюю комнату юркнуть и переодеться, а там уже дайн с Камлостом сидят. Ну, я храм обогнул да на чердак, пока Блоха не засек. А там тоже холодно! Сижу, дрожу, стараюсь зубами громко не стучать, в дырку, жуком-точильщиком проеденную, подглядываю. Ох и скандалил же Камлост! Денежки свои назад требовал. Дескать, обманул его дайн. Не сказал, что у ведьмы дружок завелся. А потом и вовсе ахинею понес — будто одноглазый медведем обернулся, на задние лапы встал да на него попер. Медведь, как же! Я там был и медведей никаких не видал. Дайн задаток не вернул, говорит — знать ничего не знал, ведать не ведал, удача при ведьме, а что Камлост ее взять не сумел — так сам дурак, коли до медведей допился. Да еще и пригрозил, мол, будешь орать — верховному дайну в Бретиль отпишу, куда ты ходишь и зачем и что о супруге за глаза говоришь, чтобы он тебя от храма отлучил и перед всеми богами проклял. — Вот так история… — протянул Дэн. — Ну что, ребята, чья взяла? — Ничья, — рассудила Берта. — Заклад оставляем, поглядим, что дальше будет. — Это что ж получается, — до Билли доходило медленно, — он Нэн в жены берет? Как порядочную? Так она же ведьма! — Чудно выходит, — согласился рассказчик. — Да только я своими ушами слышал. Давайте выпьем, что ли? Задрог как собака. Дасти, где та фляжка, что мы припрятали? — И рыбу съедим, — прибавила Берта. — Мо, свинтус мой ненаглядный, иди сюда, хрю-хрю-хрю-хрю… Нам рыбка, тебе головы. И никаких следов. — А я знаю, как Камлоста навечно от наших мест отвадить, — хихикнул Тим, глотнув вина из пущенной по кругу фляжки. — Давайте распустим слух, что он к ведьме за удачей сунулся и спьяну ничего не смог. Мальчишки держали себя зубами за воротники, чтобы не расхохотаться в голос. — Еще б он смог после эльфийки-то… Небось все так и повисло стираной портянкой! — фыркнула Берта. — Да при чем тут эльфийка!— осенило Тима. — Он сам дайну говорил, что, мол, никакой с ней приятности. Ты ж подумай, все люди уходят за грань мира, так? А Берен не ушел, так? Его боги назад отпустили, так? Но людям не положено возвращаться! Кого вернули-то? Берена или мертвяка ходячего? А? — Балрог меня заешь! — Берта схватилась за голову. — Тогда понятно, почему у него своих детей нету! Дети-то живые, а мертвяк — он и есть мертвяк. Ах, вонючие портянки Тулкаса! И верно, давайте слухи распустим. Будет знать, как меня лапать! Сегодня же всем подавальщицам, служанкам и трактирным шлюхам расскажу. От шлюх купцы да наемники узнают и дальше понесут — А я — хозяину, — присоединился Дэн. — Он потом спьяну дружкам своим пойдет трепать, да еще и приукрасит. Трех дней не пройдет — про ведьму и Камлоста каждому пьянчуге и бродяге в округе известно станет! — А я на пристани папаше расскажу! — Билли решил не отставать от приятелей. — И рыбакам! И плотогонам! А они по всему Гэлиону разнесут. Даже до гномов дойдет — они рыбу у нас покупают. — А я — конюху да скотнику! — сказал Дасти. — От них все пастухи узнают, а там и по соседним деревням слух гулять пойдет. На выгоне-то все встречаются. Так что ему теперь и к соседям будет не сунуться. Верно, Мо? Огромный черный хряк Мо из загородки гулко хрюкнул, явно соглашаясь с таким выводом.