Она плохая мать?

Она не открывала этот конверт почти год. Не могла и не хотела. Было бы странным ожидать, что за год содержание письма изменилось, но чувство разочарования подсказало, что глупая бессмысленная надежда на это все же была. Реджина скользит глазами по наспех написанным строчкам. Она до сих пор помнит каждое слово, словно письмо вырезали в ее памяти зазубренным острым ножом. Сейчас все успокоилось. Уже никто из горожан не пялится на Еву. Многие даже приветливо улыбаются, завидев мадам мэр с маленькой копией. И теперь, с переездом Зелины с дочкой, у Реджины появилось ощущение, что ее семья в порядке. Насколько она вообще может быть в порядке после исчезновения Эммы. Жизнь неостановимо идет вперед. И она приспособилась. Ей есть ради кого жить. Ее дети. Бесценный дар, который она получила от женщины, которая раз за разом выбирала побег. Зная, что все так обернется, стала бы Реджина вести себя иначе? Может, после их с Крюком свадьбы, Реджина отдалилась бы от Эммы и не искала встреч? Перестала бы прожигать бесстыдным зовущим взглядом? Не смотрела бы на алые тонкие губы, бессознательно покусывая свои? Не надела бы то короткое красное платье, собираясь на вечеринку Руби? Не предложила бы шерифу выпить на брудершафт? Не согласилась бы пойти выпить еще к ним домой? Не прогнулась бы в пояснице, сдаваясь желаниям — своим и сильно нетрезвой Эммы? Не легла бы в ее супружескую постель? Не целовала бы похмельным утром заплаканные глаза, шепча успокаивающий бред, блуждая руками по совершенному телу, распаляя желание и подминая под себя снова? Не преследовала бы после, умоляя о разговоре? Не позволила бы заткнуть себя отчаянными горькими поцелуями? Не зажимала бы по углам, не пускала бы в свою спальню, не терпела бы ревнивые подозрения? Реджина не знает. И ужас, и милосердие этого мира заключено в том, что случившееся здесь нельзя изменить. Она аккуратно складывает письмо и убирает его в конверт. Оно не принадлежит ей. И, вопреки здравому смыслу, Реджина надеется, что минута, когда ей придется вручить письмо адресату, никогда не наступит.